Огнев лог 5 Глава 3. Доктор Корсаков

 
БукТрейлер романа "Огнев лог" https://youtu.be/pEOdSi8iIJ4?t=3 с помощью@YouTube
               

               


Три года назад Сергей Олегович Корсаков с отличием окончил факультет психиатрии в одном из старейших университетов города Санкт - Петербурга. Его преподаватели весьма ценили блестящего студента, и уже за полгода до защиты дипломной работы профессора-психиатры настойчиво приглашали Корсакова в аспирантуру.
Ознакомившись с выпускным проектом Сергея, академик Зельдович пришёл в совершенный восторг. Старик объявил, что «дипломка» Корсакова вполне тянет на кандидатскую. Да что там кандидатская — бери выше! На докторскую диссертацию по клинической психосоматике! Поэтому он, дескать, желает лично поздравить юного гения с таким успехом.
Когда же «восходящая звезда» русской психиатрии предстал перед подслеповатыми профессорскими очами, то Зельдович, по словам очевидцев, достал из сейфа свою старомодную академическую ермолку, и водрузил раритет на голову красного от смущения Корсакова. Между прочим, ранее на бледно-пятнистой, как шкура жирафа-альбиноса лысине маститого психиатра сей сакральный предмет чёрного бархата никем и никогда не наблюдался.
Родился Сергей в семье флотского офицера в заполярном Североморске Мурманской области. А на Украину попал, как говорится, по зову сердца — здесь решила проходить интернатуру Люба, невеста Сергея. Странный выбор девушки, районная больница города Червены, что раположен на юго-западе молодой «незалежной» республики, объяснялся просто. Её родной дядя считался не последним чиновником в республиканском Минздраве Украины.
Во время учёбы в Питере Любовь звёзд с неба она не хватала, а потому видела своё будущее на административно-хозяйственном поприще. Должность заместителя главного врача районной, а если повезёт и областной больницы её вполне бы устроила.
С Сергеем было все иначе, профессора-преподы чуть ли не на коленях умоляли его не делать глупостей, а остаться в университетской аспирантуре. Однако по этому поводу он плоско каламбурил, иронизируя над собой: «верный рыцарь любви предпочёл Любовь». Так что они вместе уехали в старинный, утопающий в буйной южной зелени украинский городок Червены. Через год молодые люди поженились.
Однажды приболевший гриппом Корсаков раньше времени вернулся домой с ночного дежурства. Юная супруга разговаривала с кем-то по скайпу. Сидела она спиной к двери, лицом к экрану компьютера и в наушниках, а потому несвоевременного возвращения мужа не заметила.
— Да что там говорить, Мишаня! — жаловалась Люба, горестно вздыхая. — Моего легендарного дядю вчера на пенсию выжили! Да, да, того, что из Киева! Тебе смешно! А я осталась в огороде с бузиной. Интриги, Мишка, где их нет! А Серёжа? Что Серёжа?! Ошиблась я в выборе, Мишенька! Зря тогда тебя не послушала! Всё чувствами руководствовалась — и вот результат. В общем-то Сергей человек хороший. Но мужик, как оказалось, никакой. Да нет, хи-хи! Не в этом смысле. Понимаешь, на работе из моего мужа верёвки вьют. А он всё терпит да молчит. Рохля. Таких скромников быстро в дальний угол задвигают, где они сидят себе потихоньку, и лямку свою интеллигентскую тянут до пенсии.  Что ты говоришь? Да уж точно, «любовная лодка разбилась о быт»! Какая может быть страсть к мужчине, которого не уважаешь?
Новый, а вернее старый претендент на счастье с Любовью был молодым врачом-нейрохирургом, по иронии судьбы окончившим параллельный курс на их общем факультете. Михаил работал в частной клинике, в том самом Питере, почти родном Сергею городе, от которого он так опрометчиво отказался. К тому же новый избранник Любы имел наследственную квартиру на Васильевском острове.
Разрыв с женой Корсаков переживал тяжело, впал в депрессию. Развитию профильной болезни немало способствовало обстановка — от солнечных, но убийственно провинциальных пейзажей украинского захолустья, до размытых слабоумием и бессознательным страданием лиц опекаемых им пациентов.
Знакомый коллега-психиатр хотел было назначить Сергею популярный антидепрессант, но корпоративная этика взяла верх. Оба доктора прекрасно знали, с какими побочными эффектами лечит больные души фармакология, пусть даже самая современная. Махнув рукой на Панацею, эскулапы крепко выпили вместе. Депрессия ретировалась на один вечер. Но к утру, оголодав в одиночестве, вернулась к похмельному хозяину злее прежнего.
— Ну, что, господин мозгоправ? Дожили, ранимый вы наш? — мрачно вопрошал сам себя Сергей. — Похоже, что вы уверенно следуете по стопам чеховских и булгаковских сельских докторов, депрессивных алкоголиков-морфинистов. Не нами сказано «сur a te ipsum» — врач, излечись сам.
Душа Корсакова ответов на эти риторические вопросы не давала. Утопая в болоте чёрной меланхолии, подёрнутой серой ряской будней, она лишь горестно и беззвучно страдала.
А что делать? Академик Зельдович  уже год покоится в пределах Волковского кладбища, а новое начальство универа больше интересуют не наука и молодые гении, а выгодная сдача в аренду многочисленных университетских построек и земельных участков. Что же касается оставленной в городе на Неве аспирантской карьеры Корсакова, то этот поезд давно ушёл, как говорится.
Сергей очень устал от любопытно-сочувственных взоров коллег по районной больнице. И вскоре, махнув на всё рукой, молодой эскулап перевёлся в самую глушь, на освободившуюся должность врача-психиатра в тихом местечке Огнев лог.

***

Главврач Дома инвалидов проникся к Сергею большой симпатией после первой же беседы. В юном медике Лев Николаевич Иноходцев увидел редчайшего в наше время представителя русской медицинской интеллигенции. К этой элитарной общественной группе Лев Николаевич уверенно относил и себя.
Видя душевные муки Сергея, Иноходцев с наслаждением впал в дивное состояние сострадания к ближнему. Прежде всего главврач выделил молодому специалисту прекрасное помещение для проживания, причём прямо на территории клиники. Когда-то давно, ещё до войны, во времена нахождения данных земель в составе Польши, в этих апартаментах располагалась семейная пара — директор клиники со своей женой.
По смутно дошедшим до Иноходцева ужасным слухам, эту несчастную пару во время войны расстреляли эсэсовцы, вместе с пациентами клиники. Имя поляка-профессора Лев Николаевич, к сожалению, запамятовал. Прежний главврач, который руководил клиникой ещё до прихода Иноходцева, по неизвестной причине быстро съехал и, более того, вообще уволился с должности директора, спешно покинув вверенное ему заведение.
 Сам Лев Николаевич предпочёл поселиться в отдельном коттедже за пределами клиники, неподалёку от уголка отдыха. Место замечательное, здесь и бассейн, и девочки. А если надо, то к приезду нужных людей несложно успеть подготовиться, благо любимый «мерин» всегда под рукой.

Новым жильем Сергей Корсаков остался доволен. Роскошные апартаменты, словно из старинного замка: гостиная, кабинет, мраморная ванная. А спальня просто королевская, с высоким камином в нише стены. Дымоход камина, правда, оказался замурованным. В центре спальни огромная старинная кровать с высоким бархатным балдахином, ныне выцветшего, но когда-то небесного колера. Стрельчатое окно во всю стену только добавляло романтизма этому жилому пространству.
К приезду нового постояльца это великолепие было вычищено, вымыто и прибрано, нечего и лучшего желать.
В первую ночь на новом месте Сергею приснился странный, хотя и приятный сон. Как будто бы он вошёл в свой новообретённый кабинет, и увидел сидящую за столом нежданную гостью — светловолосую молодую даму лет двадцати пяти-тридцати. Одета она была в старомодный белый пеньюар, больше смахивающий на длинную ночную рубашку.
Корсаков хотел было возмутиться этим нелепым вторжением, но немедленно передумал. После того, как женщина подняла глаза цвета небесной бирюзы, он понял: дама необыкновенно хороша собой. Изысканные, правильные черты лица, обрамленные белокурыми локонами, так и просились на портрет молодой аристократки.
Женщина явно его не замечала, хотя и смотрела в сторону Корсакова. В руках красавица держала книгу с выцветшим золотым теснением. Сергей пригляделся: томик антикварного вида оказалась романом Дюма «Три мушкетёра», причём на французском языке.
Она поднялась, отложила книжку в кожаном переплёте, и благополучно проследовала в спальню, прямо сквозь оторопевшего жильца. Скинув с себя пеньюар, женщина осталась нагая, во всём своём ослепительном великолепии. Благовоспитанный Корсаков хотел было отвернуться, или хотя бы зажмурить глаза, однако передумал. Да и какого чёрта? Это же всего лишь сон… Правда, когда эта сестра Афродиты на цыпочках побежала в ванную, Сергей за ней не последовал. По его, даже сонному мнению, это было бы уже слишком.
Тем более что прозвенел будильник, призвавший собираться на службу.
Потом началась рабочая больничная рутина. В течение дня Сергей скучал по своей беглянке-жене и, вообще, маялся от мужского одиночества. На утренних летучках юный медик всё чаще стал появляться с красноречиво помятой физиономией. Неумелое употребление алкоголя грозило неокрепшей психике юного эскулапа фатальным разрушением. И Лев Николаевич, как истинный доктор решительно взял дело в свои умелые руки.
— Яденька, Ядвига! Королева моя! — вальяжно расположившись в глубоком кожаном кресле, проворковал Лев Николаевич в трубку мобильника. — Нужна твоя скорейшая помощь. Гибнет от тоски и одиночества молодой красавец-врач! Да нет, милое дитя порока, я не о себе. Его зовут Серёжа, и он действительно наш новый врач. У юноши личная драма и, как следствие, депрессия. Ну, медсестра Поплавская! Вы же сами, хе-хе, почти эскулап всё понимаете! Да-да, Ядюся,  ты как всегда абсолютно права, женская нежность лучшее лекарство! Да, девочка, Серёжа мой коллега, врач-психиатр, и он действительно молод и красив. Нет, не обманываю! Видный блондин и, таки - да, разведён. Ну конечно, моя радость — всё как обычно, с меня конвертик, сауна и виски, а с тебя, хе-хе, нежность рыжей киски…

«Уголок отдыха» при клинике между постоянными посетителями назывался Санаторием. Для отдыха здесь было все: массажные комнаты, сауна, джакузи, бассейн и бильярдная — славное наследие, доставшееся нынешнему Дому инвалидов ещё со времён Советского Союза. Очень нравилось отдыхать крупным чинушам Минздрава вдали от любопытных глаз, да на свежем лесном воздухе.
Приезжал в глушь такой советский барин от медицины, и гулял сутками напролёт, с верными друзьями и крутобёдрыми секретаршами. Широко гулял, по-славянски, с буйным развратом, пьяным безудержным весельем.
Это вам не коллегия министерства социалистической Украины — стесняться на территории клиники, затерянной среди густых южных лесов, весёлому барину было некого. Ну кто тут обретался? Горстка подчинённых врачей, пьяницы-санитары, да несчастные бесправные душевнобольные.
Назначенный директором Иноходцев, в нынешние незалежно-буржуйские времена, легко научился извлекать хорошую прибыль из этого обветшавшего «гнезда соцразврата». Лев Николаевич вложил в ремонт «уголка отдыха» приличные деньги, и вскоре с лихвой окупил расходы. Врачом-психиатром неполный тёзка великого писателя был никаким, зато коммерсант из него вышел отменный.
Главврач уволил или отправил на пенсию с десяток пожилых и невзрачных медсестёр. Вместо них он набрал юных медсестричек, первосортных украинских красоток. Кое-кто из девиц только что закончил медицинский техникум, а некоторые так вообще не имели ни малейшего отношения к медицине. Тем не менее, все были приняты на работу, пусть даже на ставки санитарок и уборщиц.
Девушки имели внешность на самый взыскательный мужской вкус. Высокие и миниатюрные, стройные и пухленькие, блондинки и рыженькие. Впрочем, брюнетки тоже были. Но главное, все прехорошенькие, одна краше другой. Исполнением непосредственных обязанностей в доме инвалидов новых медсестёр не утруждали. Для этого существовала специально подобранная бригада санитаров-мужчин, послушная начальству.
Рабочий день «медсестёр» проходил на территории «Уголка отдыха», и основная деятельность лежала (именно лежала), в несколько иной сфере. Не совсем легальный «санаторий Огнев лог» процветал неподалёку от клиники. Просто не было отбоя от богатеньких клиентов, желающих пройти среди лесов и на свежем воздухе «оздоровительные процедуры».
Этим же вечером, почти насильно, начальство препроводило депрессивного доктора Корсакова в «Уголок отдыха». Какие-то слухи о маленьком санатории «Огнев лог» доходили до Сергея ещё в Червенах, но сплетням он никогда особо не доверял.
Сухой пар вперемешку с нефильтрованным баварским пивом пошел Сергею на пользу. А когда в бильярдной материализовалась обёрнутая в простыню статная рыжеволосая «медсестра» Ядвига Поплавская, несостоявшийся аспирант почувствовал спонтанный академический интерес, а также непреодолимое желание пристально  изучить столь неординарное явление.
— Не желает ли дама партию на бильярде? — хриплым от приступа смущения голосом, с фальшивой гусарской лихостью обратился он к женщине. Ветреная «медсестра» в банной простынке казалась оголодавшему Корсакову благородной патрицианкой в белоснежной тоге.
— А докторёнок-то прехорошенький! — в свою очередь, приятно удивилась про себя Ядвига. — Ой, но только если вы научите, кий-то я в руках никогда прежде не держала!
Согласилась она без лишних реверансов, хотя с другими клиентами так быстро на сближение не шла. Артистичная и умная Ядвига была профессионалкой высшего класса. Европеизированный «стиль гейши» пользовался огромным успехом среди особо утончённых клиентов. Красавица-полька первые два часа общения изображала из себя просвещённую королеву. Эрудированная, волнующе завёрнутая в простынку, Ядя вела с «фаворитом» культурную светскую беседу. Разговор шёл о погоде, кино и даже, когда клиент был в теме — литературе, театре и живописи. После того как всё же случалась неизбежная, обусловленная состоявшейся предоплатой близость, у гостя оставалась приятное иллюзорное впечатление скоротечного романа с настоящей интеллектуалкой, красивой и страстной.
 Природный психолог, каковым без сомнения была и Ядвига, всегда профессиональнее обученного. Едва взглянув на Сергея и обменявшись с ним парой реплик, она мгновенно поняла: случай запущенный. Здесь необходимо как можно скорее переходить к делу, без политеса и светских бесед.
Через четверть часа после начала практического обучения игре на бильярде, педагог и ученица решили перейти к теоретическим занятиям.
В ближайшей комнате отдыха доктор Корсаков с большим успехом прочитал студентке Поплавской двухчасовую лекцию на тему «шары и лузы». Хотя злые языки поговаривали, что Ядвига и без того виртуозно владела кием любого вида, вернее, запила. Неважно, какого именно запила — будь то «корона», «тюльпан» или «классический» .

На просторной двуспальной кровати Ядвига лежала ослепительно нагая, длинноногая, с распущенными волосами.  Корсаков невольно залюбовался не ведающей стыда рыжей красавицей.
— Будь я каким-нибудь манерным поэтом-имажинистом начала прошлого века, — подумал он, — непременно выдал бы сейчас пошленькую сентенцию типа «её золотистая, с медным отсветом царственная грива червонным ливнем расплескалась на алом атласе подушки».
Меж тем, смешно сморщив изящный носик, мнимая медсестра жаловалась Корсакову на жизнь:
— Ой, Серёж! Можешь не верить, но я впервые не хочу уезжать из этого долбанного санатория, чёртова Лога!
— А что тебе здесь не так? — рассеяно, лишь бы поддержать разговор, спросил Корсаков.
— Что не так? — изумилась Ядя, возмущённо прикрывая простынёй нахально торчащие упругие бугорки с острыми коричневыми сосками. —  Тебе что, ещё никто ничего не рассказывал?
— Нет, что такое?
— Вот тихушники!  Хотя! — везапно переменилась она в настроении. — Тогда и я не буду! Сюрприз тебе обеспечен! Ха-ха! А ну, иди к мамочке! Мамочка соскучилась по своему  докторёнку!

1. «корона», «тюльпан» или «классический» - виды бильярдных киев
               

               

БукТрейлер романа "Огнев лог" https://youtu.be/pEOdSi8iIJ4?t=3 с помощью@YouTube
               

                Читать и скачать роман полностью:

https://www.litres.ru/vladimir-goral-13071342/ognev-log/

https://ridero.ru/books/ognev_log/