ЗНАющий ХвОРЬ

- Был этот случай когда была я ещё молодой практиканткой, а практика моя проходила прямо в реанимационном отделении. Доставили нам поломанного молодого парня с многочисленными внутренними кровотечениями, жалко его было, а помочь не могли уж больно редкая группа крови у него была - нулевая группа (это когда нет характерных белков ни для одной из 4ёх основных групп). Провели шесть операций, вливала плазму, питательные растворы и дышал почти чистым кислородом, но таял что называется на глазах. Эскулапы наши его выхаживать то выхаживали, но в душе уже заживо похоронили.
А в те годы посетителей вообще в реанимационное не впускали, особенно в экстренную,  я же полы мою, смотрю идёт мужик – сейчас таких бомжами называют. Весь лохматый, вонючий – с виду леший. Я говорю ему:
- Нельзя сюда, тут тяжёлые! – а у самой от страха коленки гнутся. А он меня лапищей своей в угол сгрёб, и я там от страха и застыла, помню сказал он ещё:
- К хворому я дочка, не к тебе.
Пока я очнулась и начала помощь  звать, Леший уже в экстренную прошёл и дверь подпёр из нутрии, нам осталось только вызвать наряд и наблюдать в маленькие стеклянные окошечки.
Леший подошёл к парню, погладил по волосам своей грязной лапищей, покачал головой и на нашем процедурном столике начал раскладывать, толочь и смешивать какие-то травы, жидкости, порошки. Мы люди все советские  в чудь какую не верили ни капли, а у нас на глазах месиво Лешего начало то светиться то меркнуть разными цветами горело.
Потом появился наряд, они всех попросили, а меня оставили, я тогда не то что сейчас, было на что посмотреть. Капитан ихний прямо вжал меня к смотровому окошку когда пытался визуальный контакт с нарушителем установить. А я глаз оторвать не могла от сияния, свет же вместе с чашей Леший перенёс к кровати и залил в рот этому тяжёлому парню, а остатки размазал по открытым участкам тела.
Дверь вышибли на него набросились крупные сильные парни из милиции, но они как щенки против льва перед ним. Пока он сам не встал не пошёл, куда вели; и сдвинуть его не могли, хотя и старались не потерять лицо.
Видела ещё что когда Лешего в машину запихивали, не получалось у них, он порвал наручники за спиной как бы их не было вовсе и сам залез внутрь. Больше мы его и не видели, поговаривали что навешали на него висяков местных и расстреляли от беды подальше, вдруг взбесится такой то детина. А кто-то говорил что на принудительные работы его отправили в Сибирь. Говорили что и вовсе пропал он из камеры той своей. 
С нас то со всех подписки взяли о неразглашении днём позже, но мы то между собой перешептывались . А в вещах его я одна успела покопаться, когда убирала палату, некоторые травы мне немного знакомы были, но травы как бы особо ароматными были что ли. А на деревянной ступе с пестиком буквы были странные – те что рунами называются.
Рюкзак его осмотрел лейтенант в чёрном плаще днём позже, что и брал подписку с меня, и приказал сжечь. Я же снесла всё это к себе во двор и вывесила на веранде, чтоб немного на виду. Рюкзак пропал через день ночью кто-то унёс его, а выйти побоялась тогда, когда скрип на крыльце услышала в подушку вжалась, уж больно сильно скрипнуло. Одна жила я там. А на том месте где рюкзак был осталась кисть ягоды необычной висеть.
Мне в те времена тоже тяжко было, болела я по женски, таблетки помогали, но хворь сызнова возвращалась. А вот когда съела я тех ягод про болячку ту и забыла.
- А что с парнем то случилось? Умер?
- Умер, умер уже, дед это ж твой, простофиля. Ростом ты хоть вымахал, а смекалки нет ещё. Дед твой поправляться стал сразу, я ещё когда убиралась, он очнулся и говорил:
- Сестрёнка, где это я?
- Парень он красивый, видный был, а я выхаживала его, вот и слюбились.
- А знахорь тот приходил что ли ещё?
- Сама не видела, но несколько раз подмечала я запах тот что от Лешего почувствовала, я деду говорю:  «кто был что-ли?», а он: «да друг заходил», и всё и пытай не пытай ни слова боле.
Бабушкино седое морщинистое лицо с пронзительным и ясным по детски взором изучало меня на предмет верю-неверю. Я же подпустил к лицу немного смущения и удивления, так что бы не выразить излишнюю осведомлённость. А то вдруг бабушка начнёт прознавать куда это мы в лес с отцом уходим.
Отдых же мой за пирогом и рассказом закончился, я чмокнул бабушку и полез на кровлю дыры латать:
- Пора б тебе избу новую справить бабуль.
- Вот женись и справь себе избу, а мне эта и по привычке и по возрасту. – заворчала она.
С кровли хороший вид, двор у бабушки крайний, да ещё и на круче стоит. Так что в три стороны обзора вёрст на пять: разнолесье,  озёра, болото, холмы, полянки и скалы создавали такое умиротворяющее зрелище; что не работать хотелось, а впитывать и впитывать в себя эту красоту пока не растворишься в ней ещё одним продуманным и гениальным мазком – навсегда став частью этого совершенства.