Как пахнут марки

Он сидел на стуле рядом с детской кроваткой, перетянутой чем-то вроде волейбольной сетки для безопасности её обитателя. В кроватке лежало, пялясь безучастно в потолок, некое существо шести месяцев от роду, которое, теоретически, называлось его внучкой. Его попросили с этим непонятным ему то ли объектом, то ли субъектом посидеть пару часов, пока производители сопящего в кроватке предмета не отменят этой малоинтересной для новоиспечённого деда повинности.

Дедом себя «дед» отнюдь не ощущал, да и вообще ничего не способен был чувствовать: память о другом дорогом ему существе и другой кроватке ещё была слишком свежа. Это была рана, которая никак не позволяла себя ничем залечить, да и не хотел он её заживления. Как можно хотеть утратить память о любимом ребёнке, ушедшем от него всего пять лет назад и всего десяти лет от роду! И что такое пять лет для памяти сердца? Мгновение.

Дед был человеком ответственным. Раз согласился помочь, значит, слово сдержит. Но существо в кроватке вдруг зачем-то заёрзало и уставилось на деда круглыми от любопытства глазёнками, как бы ожидая некоторого вклада с его стороны в это ничем не привлекательное для него общение. Дед осмотрел комнату в поисках чего-нибудь занимательного, и взгляд его упал на альбом с марками, который всегда лежал на его письменном столе.

Этот альбом он начал собирать вместе со своим маленьким сыном, когда стало понятно, что о футболе или об играх в «казаки-разбойники» с приятелями во дворе для мальчика уже не может быть и речи. Диагноз был неутешительный – порок сердца. Тогда это звучало как приговор. И дед купил этот альбом, чтобы заполнить его увлекательным содержимым – почтовыми марками, которые путешествовали по всему свету на конвертах, прежде чем стать достойными членами его новой коллекции. Про каждую марку он знал абсолютно все: где, когда и в честь кого она была создана. Он знал, чем живут люди в той далёкой и загадочной стране, где кто-то наклеил её на конверт с письмом, адресованным кому-то в другой, ещё более далёкой и не менее загадочной стране. И всё это он рассказывал своему маленькому прикованному к постели сыну, и они вместе любовались этими марками, аккуратно наклеив их в альбом по тематическому принципу. Сына звали Валерик, и альбом с марками оказался его последней детской радостью. Так уж получилось.

Прошло-то всего пять лет с этого события, которое дед отказывался понимать. И вдруг его старший сын неожиданно женился, причём зачем-то скрыл этот факт от своих родителей. Мать узнала о женитьбе сына чисто случайно, когда его паспорт выпал из кармана пальто и раскрылся на той самой страничке, с которой зловеще ухмылялся канцелярский штамп. Сын был вызван «на ковёр», и вскоре в доме появилась никому доселе неведомая невестка, которая никак не согласовалась с представлениями её свёкра и свекрови о достойной подруге для их теперь единственного сына. Возможно, они были по-своему правы, но тем не менее старались преодолеть своё неприятие. И вот появилась внучка, к чему они пока ещё не были готовы.

За неимением ничего более занимательного под рукой дед взял со стола альбом, раскрыл его на первой странице, развернул так, чтобы существу за сеткой детской кроватки всё было хорошо видно, и начал по привычке рассказывать свои удивительные истории. Существо, которое собиралось было до этого захныкать, притихло, и, как показалось деду, внимательно прислушалось. А потом вдруг протянуло ручонку через сетку кроватки в сторону деда. Тот, растерявшись, вытянул в сторону маленькой ручки свой вечно перепачканный чернилами указательный палец, и существо за него ухватилось, сжало, как в рукопожатии, и даже слегка этот палец потрясло. Да ещё при этом благодарно улыбнулось, как бы говоря: «Было очень интересно, спасибо. Теперь мы с тобой верные друзья!».

Как говорил дед своей внучке много лет спустя, в тот момент она навсегда вошла в его сердце. А внучка ничего этого, разумеется, не помнила, зато она запомнила другое: как пахнут марки. Запомнила на всю жизнь и везде узнавала этот удивительный запах – смесь типографской краски, клея и других загадочных ароматов, которыми пропитывались марки, пока носились по миру, прежде чем поселиться в альбомах тех, кто понимает, сколько удивительных историй может рассказать обычная почтовая марка.