Все говорят об осени

Все говорят и пишут об осени. Хотя ещё вполне себе лето, даже листья не собираются желтеть. Осень – моё время года, мне кажется, я знала об этом даже в детстве. В самое жаркое лето, когда плечи сгорали до черноты, а волосы становились похожими на спелый ковыль и не хотели сплетаться в косы. Уже тогда сквозь запахи лета пробивался тонкий, едва заметный аромат влажной земли и прелых листьев. И мокрой штукатурки. Почему-то моя осень пахнет мокрой штукатуркой.

Мы разбирали кирпичи на пожарище, отколачивали кирками куски раствора и обугленные доски, с трудом выдирали скрюченные толстенные гвозди. Очищенные кирпичи складывали в кучки. На мне громоздкие строительные рукавицы, которые совсем не спасают, если садануть киркой по пальцу. Ноге негде ступить, всюду обломки. Мама, её сёстры, вся родня при деле – ковыряются в завалах, помогают нам раздобыть кирпича на стройку. Все спешат, покрикивают, грубовато шутят и громко смеются – как умеют только в нашей семье. Слепят улыбками, слепят глазами.

Сгорело здание училища, но осталось много полезного бесхозного кирпича. Там наверняка пахло мокрой штукатуркой! Мне было лет пятнадцать… Из этого кирпича построили наш садовый домик на берегу озера. Сказочный домик – одна комната и кухня. На кухня печка, обмазанная глиной, папина лежанка, полосатый половичек. А из окна вид на заросшее камышом озеро. Целое море камыша, волнуется, дышит – шшшш, шшшш!
Высохший камыш пахнет сеном. Попытки что-то вырастить у нас сводились к борьбе с камышом, который лез отовсюду и душил благие начинания. В саду пахло сеном и лягушками. Не штукатуркой.
 
Тот запах знаком с раннего детства, со времени, которого я даже не помню. Какие-то обрывки, кусочки безо всякой связи.

Я помню утку с выводком под мостками на пруду. Мы с сестрой животами лежим на этих мостках и пытаемся в щелях между досками разглядеть, как желтенькие комочки невесомо скользят по черной воде. Ивовый куст и осока, островки ряски и тишина. Я ещё свалилась в это пруд, помнится. Извозилась в тине и треклятой ряске, замерзла и долго икала. Получила от мамы по первое число за испорченное платье. Платье сохло на печке, от него поднимался пар. И, да, пахло мокрой штукатуркой. А я сидела завернутая в одеяло и икала. И это не могло быть осенью – пруд, утята – начало лета.

Мокрая штукатурка, мокрая земля, дождь, осколки кирпича скрипят под башмаками. Разбитая покосившаяся рама бьётся об угол. Разрушение, запустение, осень, долгожданный покой. Наступает моя осень, догоняет, укрывает тёплыми ладошками. Уже не вызывает тоски крик перелётной птицы, всё так, как должно быть, птицы к зиме улетают в теплые края. Не успеешь оглянуться, как осыплются листья, похолодает, и землю заботливо укроет снег.