Тюремный шут

 - Возрадуйтесь грешники, ибо почтил своим присутствием великий инквизитор! – по тюремным камерам грохотал глашатай, - бойтесь утаить грехи от его всевидящего ока и воздастся вам за смирение на том свете!
Вслед за гласом чеканно разносилась поступь легионеров – высшего круга стражи святой матери Церкви. За этой поступью совсем не слышно лёгких шагов самого великого инквизитора – высокого и крепкого человека с сосредоточенным лицом и пронизывающим взглядом.
Около каждой камеры эскорт и первосвященник останавливались и великий инквизитор лично осматривал узилища на предмет наличия искушающих неокрепшую волю грешника сущностей. Судя по звукам, кающиеся рабы Господа никаких тайн от его слуг не имели.
Комендант крепости уже было вздохнул с облегчением, но тут инквизитор открыл совершенно заурядную дверь – дверь, которую комендант будет помнить ещё очень долго – и вошёл. Пробыл он там гораздо дольше, чем в иных…
Войдя в камеру Торквемада почти сразу же наткнулся на ясный и дерзкий взгляд заключённого, сердцем почуяв – тут дело нечисто.
 - Далеко собрался? – спросил у узника, приподнимая каменную плитку и изымая напильник.
 - Туда, где я должен быть, - ни одного лишнего движения. Спокойствие кобры.
 - Никому не дано знать предначертанное господом, - высокомерно заметил Инквизитор, - раз ты оказался здесь, Ему так угодно.
 - Быть может, Ему угодно послать мне испытание, которое должно преодолеть? – хмыкнул узник, - никому не дано знать замысел Господень.
Инквизитор задумался. Собеседник становился всё более интересен, но слова его вставили в тупик. Нечего ответить, ведь заключённый по сути прав. Наконец пришла идея. Торквемада улыбнулся и ответил:
 - Если ты невиновен, то Господь поможет сбежать, если же виновен – здесь и суждено остаться во искупление грехов. Так мы познаем волю Господа, а пока поступим как должно. Комендант! Десять плетей за попытку к бегству, - уже выходя, кинул инквизитор.
Для узника потянулись тоскливые дни неволи. Однако Роланд не унывал и воспринял последние слова первосвященника как вызов.
Страже стало не до отдыха: каждый месяц, а то и чаще, заключённый, которого отметил сам великий инквизитор, пытался улизнуть. Патрулируя стены и коридоры по шесть раз в час, стража ностальгически вспоминала время, когда постов было меньше, а узники – спокойней. Слышались и проклятия «бешеного угря», с такой неуёмной фантазией на варианты побега.
Вместе с зачинщиком активизировались и остальные узники, который каждый неудавшийся побег словно придавал силы вести «дело свободы».
Первый побег Роланд совершил через полторы недели после посещения крепости Торквемадой – когда раны от кнута зажили.
Его схватили уже когда пытался выторговать у жителей ближайшего посёлка коня, предлагая раздобытые где-то кольчугу и меч. Вероятно, в караулке свистнул.
Высекли как никогда раньше, и Роланд месяц мог спать лишь на животе. Однако не сдался, и после нескольких неудачных побегов шкура стала дублёной.
Наведавшийся через несколько лет великий инквизитор отклонил предложение коменданта о казни, мотивировав тем, что вина узника мала, чтобы жалеть даже в случае удачного побега. К тому же, заметил Торквемада, опыт поимки сбежавших преступников бесценен для стражи.
Услышав такое заключение инквизитора, весь гарнизон неделю ругался, а комендант ушёл в запой. Однако, спустя какое-то время страсти улеглись и стражники начали находить в происходящем своеобразный юмор. Лет через пять после второго посещения великого инквизитора стали обыкновенными следующие картины: прямо среди ночи острог загорался пламенем десятков факелов, по всей крепости с гиканьем и свистом носились стражники, делали ставки и, между делом, ловили одного или нескольких беглецов.
Но в один день всё изменилось. Сбежало сразу несколько узников – в том числе Роланд. В отличие от других беглецов, пойманных в течение часа, основатель «доктрины побегов» исчез. Выслали отряд стражников – ни одного следа не оставил. Учитывая летнюю пору, надежды оставалось мало. Так и случилось – стража вернулась несолоно хлебавши.
Острог замер в ожидании неминуемого визита персвосвященника. И день настал.
Торквемада, приехавший через месяц после побега, рвал и метал. Ещё бы! Из его тюрьмы сбежал осуждённый!
Но главное в другом. «Неужели он прав?» - метались мысли, - «Разве мы судим неправедно? И Бог, таким образом показывает нашу неправоту? Нет, невозможно!» - оборвал себя Торквемада, - «Если бы сей человек был невинен, Господь и не дал бы его нам в руки, а тем более вынести такой приговор! Но тогда почему?.. Почему он сбежал? Или его вина уже искуплена?»
Ответов на эти вопросы он так и не нашёл. Несмотря на это, Торквемада ужесточил наказание судьям за нечестивый суд и предписал устраивать более тщательные разбирательства.
Однако ушла из жизни инквизитора какая-то часть. В гарнизоне вновь поселилось уныние, ушедшее было пять лет назад. Как будто племя покинул старый вождь, а новый так и не появился.
Шли годы. Гарнизон уже по-дружески подбивал узников занять место Роланда – но откуда же взять столько свободолюбия? А великий инквизитор однажды подумал, что Роланд был символом тюрьмы. Кто, как не он, вёл за собой и стражу, и узников? Хоть и странным образом.
Спустя двенадцать лет после окончательного побега, в ворота острога постучался путник.
 - Чего тебе? – проорал стражник, ленясь выйти из караулки.
 - Я вернулся домой! – такая уверенность в своём праве была лишь у одного человека. Стражник кинулся открывать – но это был не Торквемада.
 - Ты к кому? – ошалело спросил стражник. Что-то в лице путника настораживало.
 - К коменданту. Мою камеру не заняли?
До стражника, наконец, дошло.
 - Роланд?!
Через неделю примчался Торквемада. И сразу же – к Роланду. Войдя, долго молчал, глядя на своего лучшего узника. Роланд тоже рассматривал инквизитора. Наконец, тот вымолвил:
 - Долго же Господь водил тебя. Однако, каждый в конце приходит к своему предназначению…
Голос Роланда за годы скитаний обрёл странную мирность.
 - Похоже, моя тропинка пересекла саму себя.
Торквемада чуть поднял губы.
 - Добро пожаловать на старое место. Твоя камера – твой дом.
Инквизитор уехал. Тюремная стража готовилась к новым побегам.
Неделю спустя комендант, прогуливаясь по восточной стене острога, наткнулся на Роланда. Глядя на отвисшую челюсть коменданта, Роланд весело бросил:
 - В камере сыро. Так и чахоткой недолго заболеть. Так что я погреюсь.
Кое-как подняв челюсть с пола, комендант почти грозно спросил:
 - Какого чёрта ты здесь? Кто выпустил?
 - Да сам вышел. Мозгами пораскинул немного, и дело в шляпе.
На следующий день комендант лично контролировал установку пяти замков на двери Роланда. Патрули удвоили.
Ещё через неделю Роланд и трое стражников играли в карты на смотровой вышке. Проиграл он лишь через два часа: ставкой была свобода.
Ещё неделю комендант пил, а Роланд гулял по крепости.
В воскресенье объявился Торквемада. Комендант, после часовой беседы с первосвященником, вышел из комнаты умиротворённым.
Торквемада уехал. Всё началось по новой. Только теперь комендант всё чаще захаживал в скудную тюремную библиотеку, читал, изобретал всё новые козни для Роланда. Пропыхтев месяц над новой охранной системой, Роланд тоже первым делом завернул за книгами. На следующий день, храпящего в обнимку с тяжеленым фолиантом, его и нашли.
Шли годы… Часть стражников постарела, да и узники – тоже. С хрустящими костями не очень-то побегаешь. Поэтому, с неофициального попустительства коменданта, те и другие всё чаще собирались в каком-нибудь боковом зале, да и занимались кто чем. Игра в карты, в «королей и убийц», игра на горшках. На общественные работы, типа рубки дров, тоже вместе собирались. Так быстрей, удобней, и легче.
Иногда приезжал Торквемада. По такому случаю узники нехотя расползались из основных коридоров и привратной площади, вешали на руки давно подпиленные кандалы. Первосвященник плевался, топал ногой – и шёл к Роланду. Тот на пару с комендантом показывал ему очередной проект «безопасной» крепости, а заодно и то, как преодолеть/взять предыдущую столь же «безопасную» крепость.
…
Поседевший, Торквемада наблюдал за ярким тёплым кругом в вышине. Деревянная скамья, уже нагретая, приятно утепляла спину.
«Доволен ли я жизнью? Не знаю… Делал, что мог…»
 - А если шёл не туда, то поправить несложно.
Рядом, как всегда неожиданно, появился Роланд. Торквемада и не почесался. Привыкаешь.
 - Разве я не многого достиг? Инквизиция процветает, крепости неприступны…
Роланд хмыкнул.
 - Просто мне уже лень придумывать, как их взять.
Солнце припекало всё сильней. Почти в зените, заливало весь мир бело-золотым маревом. Первосвященник даже глаза держал щёлочками, дабы не ослепнуть. Кто-то, неразличимый в этом палящем свете, подошёл к скамье. Ни одна песчинка не скрипнула под ногами незнакомца.
 - Встань, Роланд. Твой час настал.
Голос посланца почудился Торквемаде каким-то гулким… Роланд, кряхтя, встал. Инквизитор чуть приподнял веки, но так и не понял – что за человек скрывается за этим отражённым солнечным бликом. Медные латы нацепил, что ли… И зачем?
 - Постой, - Роланд, похоже, обернулся к Торквемаде, и тот ощутил странный толчок в груди.
 - Ты идёшь с нами.