И этого валлерстайна изучают в университетах

И ЭТОГО ВАЛЛЕРСТАЙНА ИЗУЧАЮТ В УНИВЕРСИТЕТАХ

Борис Ихлов, объединение «Рабочий»


Валлерстайн Иммануил, социолог, Йельский университет (США), своё ученые назвал протестом против… нет, даже не других учений, а «способов, которыми было структурировано для всех нас социальное научное исследование при его возникновении в середине 19 в.» («Миро-системный анализ»). Как ни выкручивай – ясное дело, что против марксизма.
Однако Валлерстайн изобрел велосипед, вот что он пишет дальше: «Аргумент миро-системного анализа недвусмысленен и прям. Три предполагаемых арены коллективного действия человека - экономическая, политическая или социо-культурная - не являются автономными аренами социального действия. Они не имеют отдельных "логик".» Маркс – например – формулировал: общественное бытие определяет общественное сознание.
И еще раз изобретает велосипед, предлагая оценивать, например, революции не как одномоментный акт, а «длительно». Так Ленин туже говорил об этом, указывая, что, скажем, в Франции буржуазная революция гуляла целое столетие.
А дальше Валлерстайн совершенно неверно определяет мировые экономики: «Базовая логика в том, что накопленная прибыль распределяется неравно в пользу тех, кто в состоянии достичь различных видов временных монополий в рыночных сетях. Это - "капиталистическая" логика».
Во-первых, не накапливается, а производится, в процессе производства. Во-вторых, если не указана причина, почему так распределяется, так и логика не указана. Валлерстайн во главу угла ставит сферу распределения, оставляя «коллективное действие» заводских рабочих за бортом. Собственность на средства производства в руках буржуазии – за бортом.
Далее – уже совсем неверно: «Капитализм - это система, основанная на конкуренции между свободными производителями, использующими свободный труд со свободными товарами, "свободно" выражающими свое предназначение для продажи и купли на рынке. Ограничения на такие свободы, где бы они ни существовали, являются остатками незавершенного эволюционного процесса и означают, в той мере, в какой они существуют, что зона или предприятие - "менее капиталистические", чем при отсутствии таких ограничений».
Затем он отмечает, что Маркс делал упор на важности свободного труда, а труд делил на производительный и непроизводительный. И, наконец, хоронит подход выделяющий капитализм, указывая: «Ситуация со свободными рабочими, трудящимися за заработную плату на предприятиях свободных производителей в современном мире встречается в меньшинстве».

Маркс пишет не о производительном, а о общественно необходимом труде. Конечно, при капитализме труд более свободный и более производительный, нежели отработка барщины или оброка или труд в цехе (лоджии, ложе). Но Маркс определял свободный труд как освобожденный от посредничества капитала. Потому и Плеханов назвал свою марксистскую группу «Освобождения труда».
И уж конечно, ни о каком отсутствии внеэкономического принуждения при капитализме нет речи, наоборот, чем более развит капитализм, тем менее свободным становится производитель.
Не забудем еще, что под производителем можно понимать рабочих, а можно и предпринимателей.

Жонглирование понятиями без их понимания, хлестаковщина в науке – характерная черта Валлерстайна. Разумеется, и кластерный подход, и теория вероятности, и стохастика, и теория катастроф используются в обществоведческих науках. Не говоря уже об элементарном математическом анализе, скажем, в журнале «Математическая экономика». В 1988 году в журнале «КЛИО» (СПб, №1) вышла моя статья «Что такое история? С точки зрения физика», где я сравнивал вероятностность, стохастику и логику квантовой механики с логикой общественной динамики. Валлерстайн через десять лет же огульно перенес понятия гидродинамических моделей на общество, революции у него – точки бифуркации. Почему, что с этим дальше делать – у Валлерстайна отсутствует.
Не понимает Валлерстайн и простейшей вещи: случайное - закономерно. Оно не есть внешнее (как считали Гегель и пр.), а качество самой субстанции. Потому он случайность вручает в руки господа бога, перефразируя Эйнштейна: «Бог играет в кости».

Наконец, Валлестайн пишет об отчуждении формы собственности вместо отчуждении продукта труда, сначала объединяет Маркса в либералами, а затем называет Маркса, писавшего, что услуги или художественные ценности являются таким же товаром, обладающим стоимостью – в физиократы. Государство у него – не орудие в руках правящего класса буржуа, а некая сторонняя сила, которая мешает, т.е. сам Валлерстайн – типичный либерал. Он стерилен в марксизме. Он вообще не ученый. Он агитатор-пропагандист, демагог, болтолог, как определил Синклер Льюис. После такой безграмотности трудно относиться к Валлерстайну серьезно. Ранее я публиковал критику ряда статей Валлерстайна под общим названием «Валлерстайн как идеологический миф».
Тем не менее – отнесемся серьезно.

Дело в том, что если  понять, что слово «футуролог» есть бессмыслица, то феномен [Аттали, Хайек, Фукуяма, Кейнс, Гэлбрейт, Хантингтон, Бальцерович и т.п.] справа и [Валлерстайн, Фейерабенд, Камю, Глюкштейн, Негри, Черветто, Мандель, Фромм, Маркузе, Адорно, Мунье и т.п.] слева – имеет системный характер. В России носителем феномена конкретно Валлерстайна является конъюнктурщик Фурсов.

***

Вот уровень Валерстайна, он пишет:
«Социальные науки состоят из нескольких "дисциплин", которые являются интеллектуально-связанными группировками, предметно отличающимися друг от друга. Этими дисциплинами чаще всего считаются антропология, экономика, политическая наука и социология. Конечно, имеются и потенциальные добавления к этому перечню, такие, как география. Является ли история социальной наукой или нет - предмет полемики» («Миро-системный анализ»). Археологию и лингвистику Валлерстайн запихал в антропологию.
В России он бы даже ЕГЭ не сдал, там перечисляют еще правоведение, философию, этнографию, политэкономию, психологию. Я бы уточнил – социальную психологию, а также добавил бы исторический материализм, научный коммунизм; либералы добавят политологию, конфликтологию
Дальше – хлеще: «Где-то в период 1945 - 1955гг. две до того времени организационно раздельные "дисциплины" - ботаника и зоология - слились в единую дисциплину, названную биология». Например, Буланкин Николай Иванович, с 1939 года доктор биологических наук. Бенджамин Чарльз Грюнберг, написал первый учебник по биологии для средних школ в 1919 году… Но как Валлерстайн умудрился выбросить из биологии-1945 анатомию, генетику, теорию эволюции, палеонтологию??
«Социальная наука, - формулирует Валлерстайн, - это формулировка универсального набора правил, которые объясняют поведение человека (общества)».  Вот его уровень! Какие, к черту, законы природы. Набор правил!
Вот какие познания обнаруживает Валлерстайн в математике: «В геометрии точка, линия или плоскость могут быть изображены только в трех (или четырех) измерениях» Я плохо себе представляю, как этот светильник разума будет изображать точку в четырех – и даже в трех измерения. Может, ученый не в курсе, что можно определить точку, линию, плоскость при любом числе измерений, или он умеет считать только до 4-х? Но, видимо, он забыл, что в школе рисуют в тетрадях, это лишь два, не три, не четыре измерения.
Вообще, когда речь идет особенно о естественных науках, Валлерстайна лучше не читать. Так, он уверяет, что ньютоновская механика изучала сплошь линейные системы, что физические процессы обратимы, не в курсе, что философия должна быть связана с частными науками, что задолго до Приожина со стохастикой имели дело Белоусов, Жаботинский, Адронов, что в рамках ньютоновской модели «"время и длительность" … не могут представлять содержательного и значимого предмета разговора, по крайней мере, такого, где учёный мог бы утверждать что-либо существенное» («Время и длительность: в писках неисключенного третьего» (Философские перипетии. Вестник Харьковского государственного университета. №409'98. Серия: Философия. ХГУ, 1998, С. 186-197)
Валлерстайн в упор не видит противостояния евро и доллара, бездонно неинформирован в отношении Латинской Америки, в отношении Китая пишет несусветную чепуху: «Китай не стабилен политически. Экономический успех и националистические настроения пока работают на однопартийную систему. Но эта система сталкивается с недовольством примерно половины населения, оставшегося «за бортом» экономических преобразований, и с недовольством другой половины населения по поводу ограничения их политических свобод» («Чьим будет XXI век?»)

В 2008 году Валлерстайн публиковал статью под названием «2008-й год: смерть неолиберальной глобализации».
Никакой смерти не произошло. Еще он пишет, что якобы в 90-е было разочарование в триумфе свободного рынка. Такого рынка никогда не существовало. Еще прогнозировал конец роли доллара как мировой резервной валюты. Футуролог вновь как медведь в лужу пернул.

Аналогично он не дает определения ни мини-системы, ни мир-системы, ни мир-экономики, ни мир-империи, просто тычет: вот оно. («Исторические системы как сложные системы», Философские перипетии. Вестник Харьковского государственного университета. №409'98. Серия: Философия. ХГУ, 1998, С. 198-203)

Т.е. вместо существенной связи – импрессионизм. Это атрибутивное определение, типа: человек – это нечто с двумя отростками снизу, шариком наверху и двумя отростками по бокам, это его важнейшие характеристики. Например, под его «определение» подпадают страны, государства, континенты. В первых двух случаях их собственная история в ряде случаев является определяющей. Элиминировать ее невозможно. Следовательно, «историческая система» Валлерстайна – бессмысленное понятие.

«Я думаю, - пишет он, - что нам сегодня почти ничего неизвестно о том, как "работают" мини-системы».
Мы, Николай Вторый… Что ж, если Валлерстайну ничего не известно о том, как работают «мини-системы», это беда самого Валлерстайна. Но, если исходить из построения фразы, такой мини-системой для Валлерстайна являлась Россия при Иване Грозном. Сильно.

Что за особенности присущи нынешней системе, которые объясняют её непрерывную экспансию? (Маркс ответил на этот вопрос около двухсот лет назад, Б. И.) (3) Каковы следствия того факта, что эта историческая система действует без иных, внешних по отношению к ней систем?
Только крайне наивный человек этого не понимает. За убогой формой поставленного вопроса различим ясный ответ: капитал после распада СССР столкнулся с рабочим классом лицом к лицу.

«… капиталистическая мир-экономика, - сообщает нам Валлерстайн, - включает в себя структуры, которые особенно поощряют технологическое развитие. В мир-империях также поощрялось технологическое развитие, но в них существовали также и ощутимые препятствия (которые основательно замедляли этот процесс), поскольку централизованная впасть постоянно сталкивалась с серьезной политической проблемой контроля своих рассеянных по осей территории наместников (senior cadres), а технологическое развитие затрудняло такой контроль (что можно было бы назвать "тенденцией к демократизации использования силы"). Быстрый технологический прогресс, очень продуктивно вписавшийся в нормальное функционирование капиталистической мир-экономики, он сделал это технически возможным, поскольку обеспечил военную возможность побороть сопротивление мир-империй включению их в мир-экономику».

Конечно же, появление новых систем слежения, компьютеров, носителей баз данных сильно ослабляет возможности контроля. Тотальный контроль с США именно технологическому развитию и обязан. Во-вторых, оказывается, что бомбардировки есть просто вовлечение в мир-экономику, вот что это, оказывается. Валлерстайн ничем не отличается от Фукуямы, мало того, что он не точно повторяет Фукуяму, он точно так же не доводит критику «проблем централизованной власти» до расширения экспансии США на всю планету.

«В-третьих, капиталистический способ производства включает такие механизмы, которые ставят в особенно невыгодные условия тех, кто не проявляет чувствительности к изменяющимся возможностям для максимализации накопления капитала. Те, кто контролируют экономическую деятельность, и не предпринимают усилий для максимального накопления капитала, в конце концов терпят крах и устраняются со сцены» («Исторические системы как сложные системы», 1987).

Называется – слышать звон. Интересно, знает ли Валлерстайн, что эти «механизмы» называются закон стоимости и получение прибавочной стоимости путем обмена товара «рабочая сила» на деньги. Уж не прошу, чтобы он конкретизировал: но если расписать марксову формулу стоимости товара Р = С + V + m для нескольких шагов расширенного воспроизводства, получается, что те, у кого ниже не накопление капитала, а норма стоимости ниже средней, на следующем шаге расширенного воспроизводства откатываются еще ниже, и т.д., пока не прогорают.

Да он еще политически слеп и глуп: «…еще недавно Югославия считалась образцом благоразумного решения национального вопроса. Сегодня кажется, что мир и все народы прежней Югославии с ощущением обреченности, стоя перед фактом непрерывно распространяющейся и усиливающейся кровавой резни… Для сербов Сербия без Косово все равно как Израиль без Иерусалима.» («Геокультура развития или трансформация нашей культуры», из сборника "Анализ мировых систем и ситуация в современном мире" /СПб., 2001 г./)
И далее: «Критика индивидуализма является производной от критики материализма. Система, ставящая на первое место материальные ценности, открывает дорогу крысиным гонкам, войне всех против всех…» Вот уровень Валлерстайна.

***

Вернемся к «Миро-системному анализу». Путем довольно примитивных спекуляций с идеаографическим и номотетическим, грамматическим временем и реальным (у Валлерстайна – этнографическим), единичным, онкретным, общим, особенным Валлерстайн приходит к выводу, что все науки об обществе заняты неизвестно чем, поскольку не знают определений. Чтобы встать над схваткой, Валлерстайн объявляет: «Миро-системный анализ делает единицу анализа предметом спора».
Но ведь это делает ЛЮБАЯ наука, когда сталкивается с новым, так возникли квантовая механика, теория относительности, марксистская политэкономия, теория эволюции. Для того, чтобы такой анализ стал актуальным, надо, чтобы актуальность была проявлена в общественной практике. Если же нет – этот анализ есть словоблудие, не имеющее практической ценности. Та же биология оперирует понятием живого, хотя определения живого нет. Хотя все мы интуитивно отличаем живое от неживого – в практике. Нет определения человека, но это не мешает нам устанавливать законы социальной психологии.

В декабре 2010 года Валлерстайн написал статью «Ленин и ленинизм сегодня и послезавтра», которую перевел и напечатал «Эксперт» №1 (735) 27.12.2010. Вот она (мои комментарии – жирным шрифтом).

«Марксизм-ленинизм умер, и ничто его не воскресит. Однако при этом не умерли ни марксизм, ни ленинизм. Более того, и сам Ленин находится на пути к исторической реабилитации, по крайней мере в России. Но, увы, сегодня повсеместно чувствуется неспособность уловить аналитические различия между этими концепциями, что мешает ясности политических рассуждений как в России, так и в остальном мире.
Марксизм-ленинизм изобрела в 1923 году советская партийная верхушка. Эта догма была навязана коммунистическим партиям остального мира наподобие смирительной рубашки. Шаг вправо или влево — и из Москвы их клеймили как ревизионистов и отступников. То, что стало называться марксизмом-ленинизмом, стало бесконечно повторяемым и зазубриваемым катехизисом, хотя частности и целые разделы при этом могли меняться в соответствии с изменениями геополитической тактики советского руководства. Это учение казалось монолитным, хотя на самом деле постоянно лепилось и перелепливалось — однако право перелепливать принадлежало исключительно московскому Центру. Марксизм-ленинизм никогда не имел постоянной и логически связной формулировки. Придерживаться устаревшей и отмененной версии марксизма-ленинизма считалось ересью не меньшей, чем серьезное логическое обсуждение новейшей официальной версии.
 Марксизм-ленинизм оставался действенным учением, покуда был жив Сталин. Вождь проводил идеологическую линию с помощью периодических партчисток и репрессий внутри СССР и жесткой опеки над единомышленниками и союзниками за его пределами. После смерти Сталина немедленно встал главный политический вопрос: кто сможет взять на себя управление сталинской системой надзора и контроля? Как оказалось, не смог никто.
Хрущевское выступление на закрытой сессии ХХ партсъезда в 1956 году представляло собой восстание советской номенклатуры против сталинской системы террористического надзора. Однако Хрущеву, вопреки его очевидным намерениям, так и не удалось сформулировать какую-то другую действенную версию марксизма-ленинизма, которая обеспечивала бы стабильное поддержание режима. Вместо этого Хрущев своим выступлением просто обрушил легитимность учения. После таких разоблачений оно уже не подлежало восстановлению, и теперь это в открытую признавали многие люди как внутри, так и за пределами коммунистического движения. К тому времени, когда власть в СССР принял Горбачев, уже практически никто и нигде в мире не придерживался марксизма-ленинизма в сколько-нибудь глубоком доктринальном смысле».

С чего это взял Валлерстайн, что марксизм-ленинизм умер,– неведомо. Во-вторых, Валлерстайн из доклада Хрущева усвоил только выпады против сталинского террора. На самом деле Хрущев призывал восстановить ленинские нормы жизни в партии, вернуться к принципам Советской власти, изложенным в ленинских «Апрельских тезисах». В-третьих, во многих странах мира по сей день существуют компартии, некоторые из которых успешно участвуют в выборах. Пусть они не имеют отношения к марксизму-ленинизму, но… В-четвертых. Как может умереть то, что не умирало, ведь в 1991-м умер кто угодно, только не марксизм-ленинизм.
Наконец, Валлерстайн связывает жизнедеятельность марксизма только с именем Сталина, с какой-то неведомой «легитимностью», хотя Сталин ни марксистом, ни ленинцем не был. Скорее – наоборот, хотя и под вывеской марксизма-ленинизма.

«Но отмирание марксизма-ленинизма, произошедшее где-то между Хрущевым и Горбачевым, вовсе не привело к исчезновению ни марксизма, ни ленинизма по отдельности. Скорее напротив, обе идейно-политические конструкции получили новый импульс.
Отмирание марксизма-ленинизма высвободило из догматических рамок марксизм как аналитический подход и источник вдохновения для различных левых политических течений по всему миру. Прежде всего, вновь обрели смысл дебаты об идеях самого Маркса. Написанное Марксом стали внимательно перечитывать — а не зубрить по конспектам и цитатникам, одобренным марксистско-ленинской цензурой. Притом Маркса заново открывали для себя не только левые политические мыслители и активисты.
Мировые экономические потрясения недавних десятилетий, особенно последних нескольких лет, побудили некоторых консервативных публицистов перечитать Маркса и обнаружить там кое-что неожиданно полезное и даже несомненно убедительное. В 1999 году «Би-би-си» по результатам интернет-опроса своей британской аудитории поместила Карла Маркса в верхних строках списка самых влиятельных мыслителей минувшего тысячелетия.
Но куда любопытнее и показательнее возрождения интереса к идеям Маркса стало сохранение ленинизма как политической доктрины. Как такое вообще оказалось возможным, если марксизм-ленинизм явно был мертв? Чтобы разгадать эту головоломку, надо четко определить, что представляет собой ленинизм.
Карл Маркс, как многим известно, под конец своей жизни громко заявлял, что он вовсе не марксист. Точно так же и Владимир Ильич Ленин имел немало оснований к концу жизни сказать, что он никогда не был верным ленинцем. Ленинизм на деле не является простой суммой ленинских идей, изложенных в многочисленных работах. И это касается не только его, основателя коммунистической партии и государства, вошедшего в историю под названием СССР».

Теперь понятно, что Валлерстайн попросту почему-то не облек в кавычки «марксизм-ленинизм», т.е. ту голую начетническую идеологию, которую исповедовала КПСС. И не только при Сталине.
То, что Маркс якобы громко заявлял, что он не марксист – это фантазии Валлерстайна. Маркс, критикуя тех, кто именовал себя марксистами, писал: «Если это марксисты, то я не марксист!» А сходное тому, что пишет Валлерстайн, говорил французский коммунист, литературовед Андрэ Моруа: «Если бы Маркс был жив, первое, с чего бы он начал – с критики самого себя».

«Ленинизм — это стратегия захвата, укрепления и удержания власти в отдельно взятой стране. В таком толковании ленинизм на деле обнаруживается во многих странах под самыми разными названиями, а иногда и без всякого названия.
Ленинизм представляется мне сложносоставной стратегией, характеризующейся как минимум шестью непременными чертами.
Первая. Практическая деятельность партии/движения, убежденных в необходимости прихода к государственной власти, и затем, оказавшись во власти, убежденных в необходимости там оставаться. Без государственной власти, полагает такая партия/движение, ей ничего не удастся добиться. Ленинизм, таким образом, отвергает любые и всяческие варианты анархизма (который тоже, надо сказать, повсеместно возродился после смерти марксизма-ленинизма).
Вторая. Как только партия/движение приходят к власти, их первейшей задачей становится резкое усиление государственного аппарата. Для этого госаппарат изолируется с двух сторон. Отсекаются от воздействия на власть группы с противоположными интересами, инакомыслящие и сторонники каких бы то ни было центробежных тенденций на местах, и не менее решительно пресекается доступ внешним силам, желающим и способным воздействовать на политический курс страны. Это можно назвать усилением суверенитета не в теории, а на практике.
Третья. Партия/движение имеют строго иерархическое строение с четкой командной структурой и безусловным подчинением. Тем самым пресекаются или выводятся в неофициальную сферу горизонтальные связи местного и среднего уровней, даже между местными органами самой партии. Это важнейшая черта ленинизма, из-за которой многие аналитики осуждают его за подавление демократии или, по меньшей мере, за отсутствие стандартных политических механизмов, ведущих к периодическому чередованию правящих партий в многопартийной избирательной системе.
Четвертая. Главной политической целью является не удержание власти ради самой власти, как обычно утверждают противники и критики. Главная политическая цель — догоняющий рост экономики по мировой шкале измерений. Все прочие цели и проблемы подчиняются первенству экономического догоняющего роста. То есть, конечно, у государства и партии есть и другие заботы вроде развития национальных культур или охраны природы, но они всегда оказываются не главными приоритетами.
Пятая. Идеологически партия/движение считают себя бастионом борьбы против империализма. Это язык, на котором власть говорит с народом, говорит в оборонительно-наступательном ключе. Во взаимоотношениях с остальным миром язык борьбы против империализма используется, только когда в этом видится политическая польза и это не мешает дипломатии. Тем не менее риторика антиимпериализма заложена в саму основу идейно-политической конструкции ленинизма, следовательно, подобная конструкция не годится для стран, находящихся на вершинах мировой геополитической и властной иерархии. Ленинизм есть мобилизующий ответ на ситуацию отсталости и стыда за свою отстающую страну.
Шестая. Практика партии/движения во власти неизменно и последовательно прагматична, а не догматична. Партия/движение быстро реагируют на меняющуюся ситуацию и соответственно изменяют свой курс, если это будет сочтено необходимым для удержания власти. Сам вопрос, признавать или не признавать публично свой прагматизм, решается чисто прагматически в зависимости от текущего момента.
Я бы называл такую партию/движение ленинистскими, только если они обладают всеми шестью признаками. Именно сочетание всех названных характеристик делает ленинизм столь эффективным способом поддержания политического режима».

Обратим внимание на могучий интеллект Валлерстайна. Вот он пишет: «… ленинизм на деле обнаруживается во многих странах под самыми разными названиями, а иногда и без всякого названия…» Скажите тогда, на каком основании то, что «обнаруживается», Валлерстайн обозвал именно ленинизмом?? Почему с именем Ленина связал, и никак иначе?
Шестой «признак» - ни о чем. Все партии мира стараются действовать прагматично, реагировать на меняющуюся ситуацию. И уж кого-кого, а Сталина трудно назвать прагматиком – с гонениями на генетику, с уничтожением верхушки РККА, с ускоренной коллективизацией и раскулачиванием середняка, что тут же вызвало сокращение посевов, массовый забой скота, тысячи крестьянских восстаний, рабочих забастовок и восстаний. Это и есть прагматизм?
Что касается отсталости и стыда. Мда… Как это близко нам, россиянам. Ведь бедных нынче принято крестить неудачниками, неуспешными, лузерами, вообще людьми второго сорта. Миллиардер Полонский так и заявил: «Все, у кого нет миллиарда, могут идти в жопу». Как эта великая мысль созвучна Валлерстайну!
Я скажу, что стыдно. Стыдно – когда сын на соседа похож. Еще стыдно на несколько месяцоев казнить около миллиона мирных граждан Северной Кореи, испытывать на вьетнамцах химическое оружие. бомбить Белград снарядами с обедненным ураном… Стыдно должно быть рядовым парижанам, которые за ночь вырезали 40 тыс. гугенотов, стыдно должно быть англичанам, что они уничтожили 90 млн индусов и совместно с испанцами и португальцами – порядка 120 млн индейцев. Работорговля – тоже стыдно. А чему было стыдиться России? Разве что тому, что исполняла обязанности жандарма Европы да ввязалась в 1-ю мировую.
Однако Ленин вовсе не стыдился! Он прямо пишет, что испытывает гордость за Россию, которая породила революционный рабочий класс. Больше того, Ленин вообще гордился русскими. Максим Горький пишет: «Я нередко подмечал в нем черту гордости Россией, русскими, русским искусством. Иногда эта черта казалась мне странно чуждой Ленину и даже наивной, но потом я научился слышать в ней стыдливый отзвук глубоко скрытой, радостной любви к своему народу. На Капри он, глядя, как осторожно рыбаки распутывают сети, изорванные и спутанные акулой, заметил:
— Наши работают бойчее.
    А когда я выразил сомнение по этому поводу, он, не без досады, сказал:
— Гм-м, а не забываете вы Россию, живя на этой шишке?»

Что касается «бастиона» борьбы против империализма. Такую вот идейку сам Ленин именовал мелкобуржуазным идеалом. Ибо победа социализма возможна только во всемирном масштабе, в отдельно взятой стране социалистическая революция победить не может. Ленин полагал, что отсталая Россия в переместившимся в нее центром революционного движения как слабое звено в цепи империализма порвет эту цепь в результате революции. Что подхлестнет революции в развитых странах. А далее победивший пролетариат в развитых странах придет на помощь отсталому российскому пролетариату.
Это именно Сталин заговорил о победе социализма в отдельном СССР, оттуда же – «бастион», то бишь, «лагерь социализма».
И как можно быть бастионом борьбы с империализмом, если сам Ленин в декабре 1920 г. на Съезде земледельческих коммун утверждает: «Сейчас вводить социалистический порядок мы не можем, дай бог, чтобы при наших детях, а может быть, и внуках, он был установлен у нас».
Валлерстайн элементарно неграмотен!
Но о какой «риторике» антиимпериалистической пишет Валлерстайн? Разве СССР не был окружен кольцом врагов? Разве империализм не убивал в Аргентине, на Кубе, в Сальвадоре, да по всему миру?

Догоняющий рост экономики как цель… Бедный Валлерстайн. А что еще оставалось делать государству, которое еще недавно провозглашало мировую революцию, само себя провозгласило социалистическим, дав повод трудящимся всего мира мечтать об экспроприации капиталистов?! Всё дело Валлерстайн, подобно Фукуяме, сводит к модернизации. То, что Сталин действительно боролся за власть, Валлерстайн игнорирует.

«… строго иерархическое строение с четкой командной структурой и безусловным подчинением». Даже при Сталине этого не было. Даже во время войны! А при Ленине был демократический централизм, т.е. обязательная регулярная смена вождя. Валлерстайну стоило бы почитать советские школьные учебники по обществоведению.
В плане отношений республиканских партий и центра Сталин выдвигал план автономизации, с ужесточением подчинения центру. Ленин всяких раз этот план проваливал, после смерти Ленина Сталин провел план в жизнь.
«… стандартные политические механизмы, ведущие к периодическому чередованию правящих партий в многопартийной избирательной системе» - это «ваш» буржуазный парламент. Валлерстайн застыл в 50-х, эта парламентская система давно себя дискредитировала, абсентеизм растет во всем мире. Партии не отличаются друг от друга, ЛДПР или «Справедливая Россия», тори и лейбористы, социалисты и республиканцы, республиканцы и демократы – один черт. В США выбирать между Трампом и Клинтон пришло чуть менее 50% избирателей, в образцово избирающей Франции – отрицательный рекорд, 47%.
Но Валлерстайн настолько безграмотен, что не знает, как есть и как обстояло дело. Многопартийная система – это не прямые выборы! Избиратели даже не знают, кто идет по партийным спискам. В фундаментальном труде «Государство и революция» Ленин пишет: диктатура пролетариата (т.е. социалистическое государство) выражается в форме Советской власти. Вот Советы с депутатами от трудовых коллективов и территориальных образований – и есть прямые выборы. Однако в 1923 году, без Ленина, XII съезд РКПб постановил, что диктатура пролетариата выражается в форме диктатуры партии. Валлерстайн незнаком с системой власти в СССР?

 Но самое главное. Валлерстайн утверждает, что ленинизм – это не власть ради власти, а с целью догнать экономически. А с самого начала твердит, что ленинизм – это движение убежденных, что им до зарезу нужна власть, а как взяли власть – сразу убеждаются, что им в этой власти до зарезу надо остаться. Т.е. есть такие вот люди – и таки да, они такие и есть в каждой стране, Валлерстайн ведь с себя большевиков пишет – у которых мечта состоит во власти. Родился мальчик, подрос, сделал выбор – стать государственным деятелем! «Животному, - смеется над такими субъектами Маркс, - сама природа определила круг действий, в котором оно должно двигаться, и оно спокойно его завершает…» («Размышления юноши при выборе профессии»). То, что большевики были партией рабочего класса, ставившей себе целью помощи рабочему классу в его самоорганизации (1-я программа РСДРП), помощи в реализации его коренных интересов (свержения господства буржуазии, установления диктатуры пролетариата), нашему светильнику разума по барабану. Валлерстайн так устроен: ветер дует потому, что деревья качаются. Большевики дали землю крестьянам, вывели страну из империалистической войны, ввели ликбез, поголовно привили оспу, в 1925-м победили холеру, в 1932-м ввели бесплатное всеобщее среднее образование – почему? Да потому что у власти хотели остаться! А… нет: для того, чтобы догнать.

«Бывает, конечно, что после военного переворота новый режим выдает себя за партию/движение каких-нибудь молодых офицеров. Более того, как правило, такой режим начинает создавать — сверху и под себя — партию/движение. Но подобная форма редко способна достигнуть легитимности и авторитета настоящей ленинской партии, пробившийся к власти трудной и долгой борьбой. Хотя, конечно, внутри самих таких партий/движений военные нередко достигают автономного высокого статуса и начинают играть заметную роль в экономической политике».

Куда уж там всяким Фиделю Кастро да Че Геваре, они даже не офицеры. Не, не тянут!

«Глядя на сегодняшний мир, по-прежнему находишь немало государств, где властвующие группы играют по этим правилам и демонстрируют наличие всех шести характеристик ленинизма. Большинство из них не называют себя ленинистами. Конечно, и нас ничто не заставляет называть данную формулу государственной власти ленинистской».

Валлерстайн правильно нашел общее выражение – властвующие группы. Правят классы, не партии, партии, президенты – лишь ставленники, орудие в руках правящего класса. И вот здесь он абсолютно прав. Если поменять «ленинистская» на «сталинистская». Разница ну очень хорошо видна. Графиня Панина сперла общественные деньги. Грозный революционный трибунал постановил: вынести классовому врагу, графине, общественное порицание… При Сталине – полнейшее отсутствие логики следствия и судопроизводства, полное игнорирование презумпции невиновности. В 1937-1938-м – расстрелы по лимитам, т.е. человек еще не знал, что он шпион, а уже был приговорен. И то же самое наблюдаем по всему миру! Не успел остыть упавший Боинг, как Госдепартамент радостно сообщает, что его сбили ополченцы с Россией напополам. Больше: служба безопасности Украины сообщила о катастрофе за сутки до катастрофы… Злочинны российские хакеры привели на трон Трампа. Зачем вообще какое следствие. Не нужно даже выбивать показания. Потрясли пробиркой с белым порошком – и уничтожили полмиллиона ничего не подозревавших жителей Ирака. Неважно, что никаких этнических чисток, никакой трагедии в Сребренице не было в помине. Главное ведь что? Классовое чутьё…
Валлерстайн точно указывает: буржуазия обвиняет Сталина во всех грехах смертных, но по сути ее диктатура, ее партийная система – те же самые сталинистские. О чем ваш покорный слуга пишет уже с прошлого тысячелетия, приравнивая сталинистов, троцкистов и либералов.

«Что касается самого Советского Союза, нельзя с уверенностью сказать, во что бы превратился его правящий режим, если бы Ленин прожил лет на десять дольше. Здесь следует лишь подчеркнуть, что ленинизм, каким я его здесь описываю, очевидно, не имел прямого и необходимого отношения ни к марксизму, ни к идеям самого Маркса.
Когда исчез Советский Союз, а с ним и КПСС, новый режим Российской Федерации столкнулся с проблемой Ленина как человека, политического символа и олицетворения исторической памяти. Похоже, легкого решения найти так и не удалось.
С одной стороны, марксизм-ленинизм в основном своем качестве идеологического катехизиса не просто испустил дух, а настолько осточертел громадному большинству населения России, что народ был откровенно рад от него избавиться. Использование обеих частей термина — и марксизма, и ленинизма — сделалось почти неприличным, несмотря на сохранение партии, утверждающей, что она все еще коммунистическая. Но, с другой стороны, новый российский режим так и не смог решиться на полное уничтожение любых напоминаний о Ленине. Большинство портретов и памятников убрали, однако многие остались. Мавзолей Ленина все так же стоит на Красной площади. Его постоянно закрывают на какой-нибудь ремонт, но, похоже, мавзолей еще откроется. Подозреваю даже, что мы еще увидим и очередь к мавзолею.
Во время недавней поездки в Москву я был поражен: там и сегодня продается множество ленинских сувениров, от бюстиков и наклеек до футболок с двусмысленными озорными надписями. Мне трудно судить, рассчитано ли все это исключительно на западных туристов: у меня создалось впечатление, что и русская молодежь не прочь пощеголять в чем-то ленинском. Мне еще труднее судить со стороны, каковы в этом доли ностальгии и китча. Одно я знаю точно: существует общий принцип сохранения крупнейших исторических фигур в национальной памяти, какой бы противоречивой ни была та или иная историческая фигура».

Вообще-то мавзолей – это не атрибутика марксизма-ленинизма, это атрибутика времен фараонов.
Валлерстайн не способен понять элементарные вещи: либеральные реформы провалились, миллионы рабочих уволены, число лишних смертей только в России в разы превосходит число лишних смертей в СССР за период правления Сталина.

И поминают больше Сталина, не Ленина, Валлерстайн опять все перепутал. Даже в Израиле в курсе, что в теледебатах «Суть времени» их миленький, дорогушенький Млечин вчистую проиграл… прости господи, Кургиняну, поклоннику Сталина, неужели эти совки так любят тирана Сталина…
Но… здоров ли Валлерстайн? С чего это он взял, что в СССР марксизм-ленинизм осточертел громадному большинству населения?
Так понимаю – Запад настолько хорошо знает СССР и Россию, что представляет себе их со спившимся населением, где ракеты запускают с телеги вручную. Честное слово, когда французам показали, что сделал СССР в космосе, французы рты раскрыли: «Неужели это всё вы?!» В 1993-м как-то сидел в ресторанчике в Париже. Одна француженка из троцкистской Лют увриер (Рабочая борьба) начала мне втолковывать, что Жириновский (а ЛДПР тогда только получила большинство в ГД) – фашист. Я объяснил ей и группе рабочих «Рено», что Жириновский – никто, кремлевская шестерка, и поинтересовался – почему это их так волнует. Слушайте, что она сказала: «Мы слишком хорошо помним нацизм». Это она – мне.
В статье какого-то левого итальянца прочитал: «Экономикой России управляет КГБ». Ни больше, ни меньше. Английский марксист, защитивший диссертацию в МГУ, Хиллел Тиктин, считает троцкистов боевыми, но безголовыми. Тиктин на полном серьезе считает, что в СССР отсутствовал абстрактный труд! Ну, раз рынка не было… Т.е. то, что в сфере производства содержание труда абстрактно, британский профессор не понимает. Еще один «светильник разума», Ноам Хомский, считает пропаганду об операции «Подкова» и трагедии в Сребренице – правдой, хотя это невероятная чушь…
Это неадекватные люди.

Никакому ни большинству, ни громадному меньшинству в СССР марксизм-ленинизм не осточертел. В первую очередь потому, что большинство его попросту не знало. И преподаватели тоже!
Не осточертел даже суррогат марксизма-ленинизма, которым пользовалась КПСС, т.к. большинство и его не знало. Единственное, что осточертело – это демагогия КПСС. Так в этой демагогии отсутствовал даже суррогат марксизма-ленинизма!
Но Валлерстайн не делает различия между суррогатом марксизма-ленинизма и марксизмом-ленинизмом. Он желает, чтобы осточертел именно Ленин. Создатель СССР. А он-то тут причем, он-то демагогией не занимался!
Наоборот, в 80-е годы вспыхнул интерес к реальным Марксу, Энгельсу, Плеханову, Ленину, рабочие зачитывались их книгами и по мордасам хлестали ими начальников.

Никому не осточертели и ведущие советские марксисты – Кессиди, Мамардашвили, школа Ильенкова – Батищев и другие, их книги расхватывают, школа Ильенкова считается ведущей в мире философской школой.

Марксизм-ленинизм осторчертел только ничтожной группке вонючих тупоголовых новодворских, которые не знали, не умели знать хоть что-либо из марксизма-ленинизма. Вот их-то мнением и руководствуется Валлерстайн!

Скажу больше. Огромному большинству не осточертели и упоминания о Великой Отечественной войне, накрепко связанной с марксизмом-ленинизмом. Огромное большинство жило со своими отцами и дедами, которые воевали, смотрело шедевры – «Подранки», «Восхождение», «Альпийскую балладу», «Факт», «Иди и смотри», «Живые и мертвые» еще множество шедевров, а не какое-то голливудское говно. И о революции смотрели шедевры, «Хождение по мукам», «Сорок первый», «Даурия», «Служили два товарища», «Бег», «Дни Турбиных», «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Коммунист», «Жизнь Клима Самгина», «Бумбараш».
И о том, какая была царская Россия, огромное большинство и книги великих писателей читало, и шедевры смотрело: «Война и мир», «Мертвые души», «Братья Карамазовы» и прочее.
И о том, что такое капитализм – тоже читали, Фолкнера, Стейнбека, Драйзера.
Опрос, недавно проведенный социологами Левада-центра, показал, что доля россиян, позитивно оценивающих роль Владимира Ленина в истории, увеличивается с каждым годом. 2006 - роль вождя мирового пролетариата в истории "целиком положительной" назвали 11% респондентов, "положительной" – 29%. 2016 – 13% и 40%. 2017 – 15% и 41%.
Во Франкфурте-на-Майне долгие годы функционирует музеем Маркса. Аспиранты из пермского университета ездят в США преподавать марксизм. Социологические исследования говорят о росте интереса к марксизму в Великобритании…

«Главное тут не оценочные плюс или минус, которые регулярно меняются местами, а именно общий отпечаток в истории. Это едва ли не закон современной миросистемы — знаковые события и фигуры неустранимы из национальной памяти».

Миросистемы - это пунктик-фантом у Валлерстайна. С ним он вошел в историю. Никаких миросистем в природе не существует.

«Французам потребовалось два столетия, чтобы наконец более или менее договориться о положительном отношении к своей революции 1789 года как части национального наследия. Одним из основных способов достижения консенсуса во французском обществе стало допущение разных, порой противоречащих одна другой интерпретаций того, что происходило во время Французской революции и кем считать Наполеона. В результате различные группы французского общества празднуют, в сущности, разные революции, в зависимости от своих политических предпочтений. Но сегодня только крохотное маргинальное меньшинство осуждает революцию в целом и как таковую, а память о Наполеоне стала общенациональной».

То, что Наполеон никакого отношения к революции не имел, а имел отношение к ее удушению – факт. Великая французская революция была буржуазной, а в 1804 году Наполеон стал императором и вернул страну к монархической форме правления. И вверг страну в ряд захватнических войн. То, что он международный убийца – тоже факт. Это дело свихнувшихся французов, которые считают это быдло героем. Они чтут этого убийцу, который угробил ради завоеваний миллионы людей. А мы чтим русский народ и Кутузова, которые пнули этому «херою» под зад.

«В наши дни Ленин в России является, по меньшей мере, крайне неоднозначной политической фигурой. Убеждения настолько сильны, а мнения так глубоко разделены, что ни о каком национальном единении вокруг Ленина пока говорить не приходится. Однако остается непреложным тот факт, что национальному самосознанию требуются сильные объединяющие личности, историческая память всегда ищет героев. И тут, осмелюсь предположить, у Ленина на родине найдется мало реальных соперников. Так что сегодняшнее общественное мнение едва ли что-то говорит о завтрашней оценке.
Попробуем просчитать, как российские учебники будут представлять Ленина детям лет, скажем, через сорок. Мне думается, что Ленин для России неизбежно окажется центральной фигурой ХХ столетия. Тому я вижу как минимум четыре причины.
Во-первых, национализм. Ленин будет представляться великим национальным деятелем и патриотом, который спас Россию от полного распада, вызванного хронической некомпетентностью старого режима по всем направлениям — военной, социальной, политической некомпетентностью. О Ленине будут говорить, что он удержал единство страны перед лицом иностранных интервентов и местных сепаратистов, что именно он сделал возможным восстановление вооруженной мощи государства.
То, что сам Ленин будет переворачиваться в своем саркофаге от чудовищности подобных националистических восхвалений, не имеет ровным счетом никакого значения. В 2050 году никому дела уже не будет до того, что на самом деле думал Ленин о себе и своей исторической роли. За него к тому времени решат, какова была его историческая роль.
Во-вторых, думаю, что Ленина будут почитать как великого продолжателя реформ графа С. Ю. Витте, которые тому не удалось завершить из-за политических препятствий. Напомню самый ленинский из лозунгов: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны!» К 2050 году внимание будет на той части лозунга, где говорится об электрификации, то есть великой модернизации.
Реформы Витте и Ленина, напишут будущие историки, положили начало российской индустриализации и тем самым послужили отправной точкой как серьезного подъема обороноспособности и науки, так и роста ВВП на душу населения.
Такая оценка задним числом будет вполне в духе Алексиса де Токвиля. Напомню, что проницательный аристократ Токвиль еще в 1850-х годах считал Французскую революцию необходимым и вынужденно драматическим продолжением реформ Кольбера, знаменитого финансового министра короля Людовика XIV. Модернизация, развернутая Кольбером в 1660–1680 годах, вызвала такое сопротивление элит старого режима, что для завершения дела потребовались еще целое столетие и мощная революция, которая смела старорежимные коррупционные порядки. С Россией здесь, конечно, просматриваются прямые аналогии.

В-третьих, мне кажется, Ленина будут считать не только модернизатором и западником (из-за его мечтаний об электрификации и призывов «догнать и перегнать»), но и предтечей пробуждения Азии и всего третьего мира. Бакинскую конференцию Коминтерна 1920 года можно считать моментом ленинского прагматического поворота лицом к народам Востока, или, как сказали бы сегодня, глобального Юга. Вполне допускаю, что в 2050 году народы Востока/Юга, окрыленные своими экономическими успехами, будут не слишком склонны приписывать русскому Ленину особенно большое значение в создании условий для своего исторического рывка. Тем более что России в 2050 году, вероятно, будет уместно настаивать на первенстве Ленина и напоминать Индии и Китаю о былых достижениях в борьбе с колонизаторами и истоках политического вдохновения их собственных национальных героев.
В-четвертых, более тонкие наблюдатели, возможно, также заметят, что Ленин оказался первым деятелем в истории России, который на практике разрешил затяжной спор между западниками и почвенниками (антизападниками), став одновременно и тем и другим. Вечные споры в области культуры именно тем, как правило, и разрешаются. Возможно, будет отмечено и то, что Ленин перенес на мировой уровень свое решение коллизии западничества и антизападничества, незаметно, но эффективно сместив акцент с поддержки безнадежных пролетарских революций в странах Запада на поддержку национальных революций в незападных странах. Только тогда и начинается реальная борьба за национальное возрождение Турции, Китая, Персии, за прогресс в Латинской Америке, за деколонизацию Индии, Вьетнама и Африки.
В школьных учебниках, быть может, всего этого и не напишут, но университетские историки наверняка будут писать книги примерно такого содержания. И когда ученые начнут переоценку национальной и всемирно-исторической роли Ленина, что-то обязательно просочится в массовое сознание. Народ испытает чувство гордости, и это будет иметь политические последствия, потому что, мне кажется, русским и многим из их соседей сейчас очень не хватает этого чувства, а ведь Ленин дает вполне реальный повод.

И наконец, в-пятых, в Ленине увидят решительного и дальновидного политического лидера. Он сел в поезд, взвесив как издержки подобного решения, так и открывающиеся долгосрочные возможности. Он поднялся на броневик и произнес неожиданно решительную речь. Он убедил руководство большевиков в том, что пора поднимать власть, которая «упала и валяется на улицах». Даже нэп свидетельствует о его решительности и дальновидности. Ленин знал, когда надо резко переключить передачи и выводить страну на другой курс. Национальные герои — непременно решительные люди. Ленин порою ошибался, чаще оказывался прав, но нерешительным он не был никогда.
Вот вам мой прогноз. Где-то к 2050 году Ленин вполне может стать основным национальным героем России. Это, заметим, абсолютно ничего не говорит нам о будущем как социальной теории марксизма, так и политической практики ленинизма в 2050 году, будь то в России или где угодно в мире. Ясно, повторяю, одно: марксизм-ленинизм исчезнет уже не только с политической арены, но и из памяти людей. Это, собственно, и сделает возможной и вероятной историческую реабилитацию Ленина».       

Марксизм-ленинизм никуда не исчезал из памяти людей, Валлерстайну это показалось. Он опять судит по каким-то слухам, распространяемым не вполне адекватными людьми. Зато у самого Валлерстайна, как мокрой тряпкой мел с доски. Стерло из памяти, что Ленин и национализм – вещи несовместимые, на знамени большевиков было написано «пролетарский интернационализм». Валлерстайн не понимает: гордость народ испытывает не при воспоминаниях о прошлом, а тогда, когда в настоящем он видит «кобру» в исполнении СУ-35. Народ сплачивает не сильная личность, тем более – память о ней, а конкретная задача, классовая борьба. Не партийные программы, а производственная база…

О Витте Валлерстайн осведомлен тоже из вбросов мифологем в массовое сознание.
Ленин же пишет о Витте: «Блестящий бюджет Россия уже видала (при Витте). Тоже была «свободная наличность», тоже было хвастовство перед Европой, тоже усиленное получение займов от европейской буржуазии. А в результате? Крах».
«До реформы, - пишет националист Александр Самсонов, - в Российской империи наравне с бумажными кредитными билетами ходили золотые и серебряные монеты разного достоинства. На кредитных билетах имелась надпись, что они могут обмениваться на золотые и серебряные деньги. После реформы надпись об обмене на серебро пропала. Кредитные билеты теперь можно было обменивать только на золото. Серебро осталось в обращении лишь в качестве мелких разменных монет, но больше, как раньше, не обеспечивало стоимость бумажных кредитных билетов. В результате огромный долг в серебре перевели на золотой эквивалент. По идее можно было договориться с кредиторами и вернуть им сумму в серебре, но Витте приравнял долг в серебре к эквиваленту в золоте, да ещё в пересчете по нерентабельному для Российского государства курсу. Таким образом, обязательства России в золоте увеличились сразу на 50%! Российскую империю ограбили.
… Считается, что денежная реформа улучшила инвестиционный климат в стране, способствовала привлечению в экономику России отечественных и иностранных капиталов. Однако, по сути, иностранные инвестиции в основном только разоряли страну. С учётом выгодного для иностранцев курс обмена, иностранные капиталы потекли в Россию довольно широким потоком. За 20 лет, с 1882 по 1902 год, иностранные инвестиции, вместе с кредитами, составили около 5 млрд. 800 млн. рублей. В это же время Российская империя уплатила процентов на срочное погашение займов и кредитов, вложенных в государственные и частнопромышленные бумаги, около 4 млрд. 370 млн. рублей. С учётом операционных расходов за границей, которые составили за 20 лет 1 млрд. 370 млн. рублей, Россия за два десятилетия выплатила иностранцам около 5 млрд. 740 млн. рублей (15, 5 млрд. франков). Эта огромная сумма равна контрибуции, которую Франция выплатила Германии, после поражения в Франко-прусской войне 1870-1871 гг. А эта контрибуция позволила Германской империи совершить индустриальный рывок, который сделал Германию потенциальным лидером Европы. В конце XIX в. промышленность и сельское хозяйство Германии развивались быстрыми темпами и в первое десятилетие XX в. Второй рейх опередил Великобританию по основным экономическим показателям.
Таким образом, Россия была лишена огромных денег, которые ушли на Запад. Не удивительно, что в России национальный доход на душу населения составлял 89 руб. в год, то есть в 5-8 раз меньше, чем в передовых державах. А по объему промышленного производства на одного человека и по уровню производительности труда в промышленности Россия уступала передовым странам в 5-10 раз. Без войны и военных затрат западные финансовые институты победили Россию.
… С 1895 года Витте начал вводить винную монополию. Благодаря реформе Витте питейный акциз представлял самую крупную статью дохода бюджета и был в 2,5 раза больше, чем все прямые налоги, вместе взятые. Чистый доход винной монополии возрос с 188 млн. рублей в 1900 году до 675 млн. в 1913 году и составил около 30% доходной части бюджета. В самой винной монополии ничего плохого нет. От продажи алкоголем были отрезаны многочисленные кабатчики, «кулаки» и евреи, которые местами буквально спаивали целые села и волости. Однако было два фактора, которые подрывали этот положительный эффект. Во-первых, винная монополия не сопровождалась государственной стратегией отрезвления общества. Государство не поддержало многочисленные общественные организации, которые боролись за трезвость народа. Наоборот, монопольные государственные магазины способствовали спаиванию населения. Как отмечал монархист Шульгин: «Картины, которые разыгрывались перед магазинами «монопольки», были отвратительны. Раньше люди пили в кабаках и корчмах. Там они сидели за столами и кое-чем закусывали… После реформы кабаки закрылись. Потребители водки пили её прямо из горлышка на улице, и упившиеся лежали тут же…» ...  Государству стал экономически выгоден процесс увеличения потребления алкоголя». («Миф о "великом патриоте" России С.Ю. Витте»)

Легкость в мыслях у Валлерстайна необычайная.
Электрификация у него – это почему-то западничество. Вообще-то компас, книгопечатание, порох, шелк, пар в приготовлении пищи и даже столовая вилка появились в Китае задолго до того, как они были изобретены в Европе.
И «стремление догнать и перегнать» - не западничество, а всего-то стремление выжить в кольце врагов.
«Ленин – пишет Валлерсайн, - оказался первым деятелем в истории России, который на практике разрешил затяжной спор между западниками и почвенниками (антизападниками)». Бред какой-то. Ленин писал, что нужно в отсталую Россию перетащить всё передовое из развитых стран. Он говорил «развитых», он не говорил «западных»!
А Сун Ятсен начал борьбу задолго до Бакинской конференции, да и махатма Ганди не руководствовался в своей политике ее решениями. Хосе Артигас (Парагвай) помер в 1890 году, задолго до конференции, Симон Боливар (Венесуэла) – еще раньше. Да. компартия Турции была создана именно в 1920 г. и именно в Баку. Только вот по окончании освободительной кемалиссткой революции в 1923 году компартия Турции была запрещена.

Кольбер у Валлерстайна – отец модернизации Франции. Хотя на самом деле – Людовик вел многочисленные войны, а Кольбер просто работал на эти войны. Запретом на вывоз удушил сельское хозяйство, новые отрасли фабричного труда часто оказывались убыточными и вели за собой банкротства. Кто говорит, сделал он много, но объявлять его предтечей Великой французской революции может только сумасшедший. Личность может лишь облегчать муки родов общества, но не может рожать за общество. Кольбер лишь способствовал развитию капитализма во Франции, ничего сам не строил, не производил. Но ведь и Николаю II можно таким же образом приписать толчок к модернизации. И сама российская буржуазия – безусловно, как и монархия, предтеча Октябрьской революции. Ведь капитализм быстро развивался в России, а с ним и производительные силы, которым стали тесны прежние производственные отношения, и они смели и монархию, и господство класса буржуазии. Чтобы это понимать – никакой проницательности не нужно.
Что касается Токвиля, он, конечно, часто выбалтывает по наивности то, что американская демократия рада бы скрыть. Но вот что он пишет о рабовладельческой Америке: «Единственное, что они любят безгранично, – так это равенство». Еще перл: «В Америке, в отличие от других стран, принцип народовластия претворяется в жизнь открыто и плодотворно». Такими бреднями просто испещрена вся его книга об Америке. Это и есть проницательность?

«Ленин знал, когда надо резко переключить передачи и выводить страну на другой курс», - ничтоже сумняшеся, пишет Валлерстайн. То бишь – повернул к НЭП. Да ведь всё было не так! Большевики, сверив святцы, захотели избавиться от стоимости путем ликвидации рынка и денежного обращения. Когда же это не получилось, Ленин и ввел НЭП.
Валлерстай пытается слепить из гения заурядного госчиновника.

***

Пишут, что Валлерстай якобы «открыл «новый этап в изучении глобальных циклов подъема и упадка “великих держав”, а также геоисторического анализа мегатрендов всемирного развития».
Нам самом деле ничего этого нет, никакого «анализа мегатрендов», как многие либералы, Валлерстайн опирается на циклы Кондратьева, он не смог прогнозировать возвышение Китая над США, не может определить, когда аграничится гегемония США в мире. Причины. вызывающие войны, для него неясны. Потому он пускается фантазировать, якобы из-за малого различия между уровнями разных мировых держав возникает неустойчивость, вот она-то якобы и ведет к войнам.
Под субъектом истории Валлерстайн понимает даже не партию, а царей, генсеков, президентов, словом, светильников разума из интеллигенции. Естественно-исторические законы у него выступают как стихийные, они не могут освободить человечество, а вот при переходе к освобождению человечества от угнетения роль субъективного фактора резко возрастает, в конце концов, сознание начинает определять бытие. То есть, Валлестайн логически завершает идеалистический тезис Бернштейна о необходимости привнесения светильниками политического сознания в темную, косную, инертную профсоюзную материю рабочего класса («Объективные социологические законы и субъективный фактор»). Это типичная либерально-сталинистская установка.
Разбирать подробно статьи Валлерстайна нет нужды, они пусты и бесплодны. Валлерстайн – это Хлестаков в общественных науках, нахватан, напичкан терминами и теориями, но безграмотен и ограничен.

***

Валлерстан написал еще одну статейку: «Всё рушится, основа расшаталась»:

 «Вскоре мы будем жить уже не в капиталистической системе, однако, может быть, мы будем жить и в худшей системе. «Чудище, дождавшись часа, ползет, чтоб вновь родиться»? Однако есть ведь и альтернатива ему – относительно более эгалитарная система, которая тоже хочет родиться».
Список стран, в которых продолжается и даже еще более усугубляется гражданское противостояние, всё увеличивается. Еще совсем недавно международные масс-медиа освещали в основном события в Сирии. Теперь это – Украина. А завтра – Таиланд? Кто знает? Поражает само количество различных вариантов объяснений данных конфликтов и та страсть, с которой эти варианты трактовки защищают.
Считается, что современная мир-система предполагает, что элиты истеблишмента – в руках которых находятся бразды правления – спорят между собой и затем приходят к какому-нибудь «компромиссному решению», которое они могут гарантировать. Как правило, эти элиты располагаются в двух основных лагерях – право-центристы и лево-центристы. Да, между ними есть расхождения, но сам результат их «компромиссов» - это то, что длительное время какие-либо изменения если и были, то минимальные.
Данная схема действовала как иерархическая политическая структура, как в каждой отдельной стране, так и в геополитических отношениях между странами. В результате баланс медленно смещался вверх (т.е. ни вправо, ни влево… Б. И.). Большинство аналитиков, изучающих нынешние конфликты, склонны предполагать, что элиты истеблишмента так по-прежнему всем и заправляют. Каждая из сторон утверждает, что низы с каждой из этих сторон являются объектом манипуляций их высокопоставленной элиты. И каждая из сторон, похоже, допускает, что если их сторона оказывает достаточное давление на элиту другой стороны, то та будет сговорчивее и быстрее пойдет на «компромисс» на более выгодных первой стороне условиях.
Мне это кажется ужасно неправильной трактовкой реальности нынешней ситуации, которую можно назвать ситуацией затянувшегося хаоса, как результата структурного кризиса современной мир-системы. Я не считаю, что элитам уже удается манипулировать своими сторонниками из низов. Я как раз полагаю, что это их сторонники из низов игнорируют свои элиты – делают свое дело и даже пытаются сами манипулировать элитами. А это действительно что-то новое. Это скорее уже политика снизу-вверх, а не сверху-вниз.
Такого рода низовую политику иногда упоминают в медиа, когда говорят о том, что «экстремисты» становятся влиятельными игроками, хотя в данном случае использовать слово «экстремисты» тоже неверно. В низовой политике присутствуют всевозможные варианты – от ультраправых до ультралевых, не исключая и центра. Об этом можно, конечно, сожалеть, как например, Йейтс в часто цитируемых строчках из «Второго пришествия»:
«У добрых сила правоты иссякла,
А злые будто бы остервенились».
Однако заметьте, что Йейтс здесь называет «добрыми» представителей старой элиты. Так ли уж они добры?
Что действительно верно, так это то, что «ходит сокол, не слыша, как его сокольник кличет» (как говорится в том же произведении Йейтса).
Как же нам ориентироваться в политике в такой среде? Сама ситуация очень сложная для анализа. Тем не менее, я считаю, что первое, что нужно сделать – это перестать приписывать всё происходящее коварным махинациям представителей элит истеблишмента. Они уже не контролируют ситуацию. Они могут еще, конечно, нанести много вреда своими неосмотрительными действиями. Они ведь никоим образом не являются образцами добродетели. Однако те из нас, кто желает, чтобы из нынешнего хаоса возник лучший мир, - должны полагаться только на самих себя – на свои множественные варианты организации борьбы. Короче, нам нужно поменьше осуждений – и больше конструктивных локальных действий.
Вся суть содержится в последних строках стихотворения Йейтса:
«Разбужен мертвый сон тысячелетий,
И что за чудище, дождавшись часа,
Ползет, чтоб вновь родиться в Вифлееме».
Поскольку наша нынешняя историческая система уже отмирает – происходит ожесточенная борьба за то, какой будет новая историческая система – та, которая придет ей на смену. Вскоре мы, возможно, будем жить уже не в капиталистической системе, однако, может быть и так, что мы будем жить в худшей системе. «Чудище, дождавшись часа, ползет, чтоб вновь родиться»? Однако есть ведь и альтернатива ему – относительно более эгалитарная система, которая тоже хочет родиться. И кто из них победит в борьбе – в конечном счете зависит от нас самих – от низов».

Вообще-то такую «низовую политику» именуют охлократией (властью толпы), но, разумеется, до манипуляции верхов низами дело еще не дошло. Хотя игнорирование – да, наличествует, буржуазная парламентская система терпит крах. В частности, потому, что и ультраправые, и ультралевые, и центристы – всего лишь элементы в структуре власти, они служат для выпускания пара, власти сделали и всех партий предохранительный буфер между собой и низами. И платят им деньги, одним – за участие в выборах, другим – за участие в протестах.

Валлерстайн использует термин «геополитика», тем не менее, тут же говорит о своих любимых мир-системах. А ведь это противоположные… сейчас, сформулирую: когда человеку, дабы утвердиться в системе как ученому-обществоведу, обязательно нужно выдумать эдакую миф-структуру. Создатель геополитики, фашист Хаусхофер, выдумал, что страны делятся на атлантические и континентальные, соответственно, именно это и определяет их интересы. История не подтверждает данную гипотезу, континентальные страны воюют друг с другом, а объединяются – с атлантическими, атлантические страны – тоже воют друг с другом и объединяются с континентальными. Вся атлантическая Латинская Америка ныне – в противостоянии со США.

У Валлерстайна капиталистическая мир-система состоит из ядра (наиболее высокоразвитые страны Запада), полупериферии (в ХХ веке — социалистические страны) и периферии (третий мир).
Понятно, что такие понятия, как способ производства или общественно экономическая формация чужды Валлерстайну, но если геополитика, так полупериферийные Испания с Португалией - в совокупности со США, ибо атлантические. Аргентину Валлерстайн отнес к периферии, хотя в Аргентине до 2001 г. – один из крупнейших в мире университетов, собственное авиастроение, собственный ВПК, замкнутый ядерный цикл, могли бы запустить и спутник (Кондор-2), но воспрепятствовали США. То, что «полупериферийный» СССР в космосе опережал США, тольяттинский ВАЗ – ФИАТ, ГДР производила лучшую в мире оптику, а Югославия выпускала обувь лучше западногерманской, для Валлерстайна ничего не значит. Китай он тоже отнес к периферии, хотя у Китая – суперкомпьютер, втрое мощнее, чем любой суперкомпьютер в странах «ядра».  Видимо, уровень Валлерстайн оценивает по наличию туалетной бумаги в стране.
К гегемонам середины ХХ столетия Валлерстайн отнес США, хотя длилась она пару лет, пока СССР не испытал атомную бомбу, а затем опередил США с водородной бомбой и успешно указывал Штатам место во всех странах мира.
Все построения Валлерстайна шиты белыми нитками. Хотя с конечным выводом о конце капитализма в 2050-м хотелось бы согласиться. Однако Валлерстайн растягивает период краха – с 2025-го по 2050-й. Ясно, что до 2025 года ничего еще не успеет измениться.
Но дело хуже: этот старый маразматик окончательно выворачивает марксизм наизнанку: «Миро-система модернити, подобно любой системе, не может развиваться вечно и придет к своему концу, когда исторические тенденции приведут ее в точку, где колебания системы станут настолько масштабными и хаотичными, что окажутся несовместимыми с обеспечением жизнеспособности ее институтов. В случае достижения этой точки случится бифуркация, и как результат эпохи перехода (хаотического) система будет заменена одной или несколькими другими системами» (Конец знакомого мира: Социология XXI века. М.: Логос, 2004. Стр. 51)  Какие производительные силы, какие производственные отношения, какая революция, какой способ производства, просто не может же вечно развиваться система, когда-нибудь и каюк придет. А тут уже хвать – точка бифуркации… Понятно, что утверждения Валлерстайна пусты, никчемны, бессмысленны. Это еще хуже демагогии, которой пользовалась КПСС.

В данной статье от 1 июня 2014 г. он пишет, что вскоре мы уж избавимся от капитализма, основа расшаталась, а в цитированной статье 2004 года пишет иное: «В настоящее время мы переживаем процесс глубокой трансформации нашей миро-системы, но пока не знаем, повлечет это за собой фундаментальные социальные изменения или нет» (С. 181).
То есть: он не потрудился даже дать себе отчет, что именно произошло на Украине в 2014 году и почему! Слепой, что ли?

На самом деле суть происходящего выявили кризисы 2008-го и 2014 годов. Спусковым механизмом послужил распад СССР (Валлерстайн, как и все прочие западные Кассандры, никак не может взять это в толк). Исчез баланс, США стали мировым жандармом и – финансовым центром, 80% экономики США – это спекулятивный сектор. Если раньше можно было лечить язвы капитализма путем хеджирования, страхования рисков, то при такой концентрации финансового капитала нарыв прорвался, болезнь вылезла наружу. С другой стороны, поскольку нет «лагеря социализма», исчез стимул хорошо содержать рабочих, в Японии возникла безработица, в Великобритании отказались от бесплатной медицины, во Франции увеличен пенсионный ценз, в США отменен вэлфер, повсеместно сворачиваются социальные программы. Соответственно, качество продукции резко снизилось, резко возросла фальсификация продукции, снизились производительность и качество. Вот истоки кризиса.

Разумеется, чуть изменилось соотношение между низами и верхами – ведь после исчезновения лагеря социализма труд и капитал столкнулись нос к носу, без посредников. Но говорить, что низы чем-то как-то руководят – глупо.

Попытки глобализации с центром в Вашингтоне провалились, практика еще раз подтвердила ленинский закон о неравномерности развития капиталистических стран. Распад СССР обострил экономическую конкуренцию между США и ЕС, что сразу показало: объединение их Валлерстайном в «ядро» не имеет никакого смысла. Пока воевали евро и доллар, Латинская Америка выскользнула из жарких объятий США, на 1-е место в мире по ВВП вышел Китай, его догоняет Индия.

Вместо «локальных конструктивных действий» - полнейшее разочарование в забюрокраченных профсоюзах (тот же буфер), в локальных забастовках, которые вызывают ненависть у всех прочих, и сплошные «мобилизации» антиглобалистов и альтерглобалистов. Все эти бессильные шоу постепенно дискредитируют сами себя, как и цветные революции. Мир начинает понимать, что действенные акции не могут напоминать шоу с песнями, плясками, свистульками и барабанами.

Однако в массе своей все протесты, кроме цветных революций, все еще не выходят за рамки «ой, мне так больно, не было бы хуже» - т.е. за рамки борьбы за наиболее выгодные условия продажи рабочей силы. То есть, ни о какой близкой смене капиталистической системы речи пока не идет, никакого расшатывания основы не произошло.
***

Феномен Валлерстайна (назовем его так) – это снижение уровня философии, идеологии, исторического дискурса и пр. до уровня ниже плинтуса. Как видим, не только в СССР вместо философии, политэкономии и т.д. возник суррогат, но и на Западе. Это означает, что процессы, происходящие в мире, имеют общую природу (а не противоположную, как было принято считать).
Впрочем, в эпоху воинствующего кретинизма и Валлерстайн сойдет за светильника разума.

В перспективе же - по сей день попытки построить какую-либо обществоведческую систему вне марксизма, тем более, против марксизма, терпят крах. Как говорил Энгельс, чтобы победить идею капитализма, достаточно идеи коммунизма. В России же «коммунисты» под классовой борьбой поднимают, главным образом, борьбу именно идеологическую, и эту идеологическую борьбу они считают своей собственностью. Однако чтобы победить сам капитализм, требуется коммунистическое действие. Ибо практика, как говорил Ленин, выше теории.

25-26.7.2017