Красивый русский, некрасивая эстонка, арабский шей

Когда я заканчивала институт, времена были, наверное, наши потомки скажут, переломные, исторически значимые и болезненные для большинства населения бывшего СССР. Развал огромной империи казался ничтожным по сравнению с наступлением не только нового века, нового тысячелетия!!! Наши прадети  будут, я так думаю, с огромным интересом представлять, как это люди входили в новое тысячелетие! Ведь такое событие! Это что-то! Возможно, я высокого мнения о наших будущих поколениях, может, у них вообще отключится воображение, благодаря куче гаджетов, но мы-то! Мы-то были ого-го! Миллениум мы с подругой встречали в ночном клубе под вопли модного тогда Scooter. «Fuck the Millennium!» - орал потный блондин в микрофон, и все радостно подпрыгивали, взбадриваемые парами того, что выдавалось за шампанское. Деньги на ночной клуб были не выклянчены у родителей, а заработаны моим честным, усердным, многочасовым трудом. После института я, с полной сумкой учебников наперевес, мчалась во все стороны Москвы – Бутово, Чертаново, Митино, Крылатское – давать уроки английского и французского ученикам самым разнокалиберным – начиная от младших школьников, только начавших познавать лингвистические азы, до топ-менеджеров, дослужившихся до топов в международных компаниях, но вяло плавающих в терминах делового английского.
 
Эвелина была одной из моих учениц. Возникла она как-то из ниоткуда: позвонила девушка с прибалтийским акцентом и сказала, что я ей рекомендована. Говорила четко, безапеляционно и каким-то особым тоном, из-за которого я сразу и легко согласилась приехать на следующий день к ней на квартиру в Матвеево. Я приехала на маршрутке и долго не могла найти дом. Шел дождь, и поэтому для меня это было нелегким испытанием: в одной руке – зонт, в другой – тяжеленная сумка с учебниками, так при этом еще по мобильному телефону попробуй дозвониться (это двухтысячный год, прошу заметить), чтобы уточнить, куда именно идти.  И вот я, мокрая выдра с болтающимися крысиными хвостиками волос, размазанной по лицу тушью и прилипшей к ногам юбкой (а ведь произвести первое впечатление – очень важный момент для девушки) ввалилась в наконец обнаруженный подъезд панельной многоэтажки, и дурно пахнущий расписанный чем-то черным лифт поднял меня до нужного этажа. Дверь в квартиру мне открыл красавец. Зеленоглазый шатен лет тридцати, с лукавой улыбкой, широкоплечий, хорошо пахнущий и обаятельный донельзя. «Вы, наверное, к Эвонке? Проходите, проходите, она мне сказала, что приедет преподаватель английского. Приятно познакомиться. Я – Антон, ее муж, - красавец Антон пропустил меня в прихожую и помог снять мокрое и мигом отяжелевшее пальто. – Вы проходите, там в гостиной кофе, печенье, подождите Эвочку, она минут через пять будет. К сожалению, не могу составить Вам компанию, бегу, у меня дежурство начинается!». С этими словами он быстро накинул легкую курточку и выбежал, захлопнув дверь в квартиру. Я пожала плечами, взяла сумку и вошла в гостиную. Выложила учебники и села на диван, в ожидании и недоумении. Честно говоря, я первый раз попала в такую ситуацию – одна в чужой квартире, никого из проживающих не знаю, как люди не боятся вот так вот впустить незнакомого человека и оставить его одного? Интерьер позволял сделать вывод о том, что люди живут небедные: хорошая отделка квартиры, со вкусом подобранная мебель и предметы интерьера. На стене висело два портрета, очевидно, выполненных на основе фотографий одной и той же молодой женщины. Видно было, что женщина ухоженная и привыкшая следить за собой – идеально уложенная прическа и хорошая кожа свидетельствовали о том, что посещение салонов красоты – обязательный ритуал в ее графике. Но черты лица назвать привлекательными было достаточно сложно – очень холодные небольшие серые глаза, слишком тонкие брови, острый нос и узкий, как змейка, рот как будто щелчком отбрасывали от себя. Очень серо, очень холодно, очень надменно! Ход моих мыслей прервал шум в прихожей.  «О! Здравствуйте! Я не ожидала, что настолько задержусь! - прибалтийский акцент, за которым в комнате возникла та, чей лик был запечатлен на портретах. Я – Эвелина, как Вы догадались!» - в комнату с прямой, как струна, спиной вошла высокая худая, но при этом с большой, для ее комплекции, грудью, обтянутой черной водолазкой, девушка-женщина. Девушка, потому что ее фигура и одежда свидетельствовали о том, что годы еще не успели показать ей, кто главный; женщина – потому что глаза были уже уставшими от жизни. – Подождите, вот кофе попейте, а я пока пойду сниму косметику!». Я налила кофе и опять стала ждать, открывая и закрывая от неудобства учебники. Она появилась с какой-то маской на лице: «Ой, право, не стесняйтесь! Вот Вам сколько? Двадцать? А мне уже, увы, к тридцатнику подкатывает. В моем  возрасте ходить во второй половине дня с утренней косметикой – непозволительная роскошь!» Вместо запланированных полутора часов я провела у нее три, благо, в этот день у меня больше не было учеников. Сначала Эвелина выспросила у меня все то, что касается и не касается моей деятельности: где учусь, долго ли преподаю, замужем ли, почему нет, сколько нужно времени, чтобы выучить английский до разговорного уровня и тд и тп. Потом заговорщически подмигнула, разлила по чашкам кофе и поинтересовалась, нет ли у меня, случайно, сигарет. Сигареты имелись, поэтому мы выкурили по одной, она открыла все окна, включила вытяжку на кухне, помахала полотенцем, как банщик в парилке. В тот же день я узнала, что Эвелина родом из Таллина, работает учителем биологии в школе, работа непыльная, в два часа она обычно уже дома, ну а там – по кругу: бассейн, косметолог/маникюр, в четверг сауна с подружками, в субботу – клуб с теми же подружками, тут еще я вот два раза в неделю добавилась. Ее муж, Антон, - очень хороший нейрохирург, выполняет сложнейшие операции, у нему попасть – путевку во вторую жизнь получить, берется за всех, даже за тех, кому везде отказали. Несмотря на полное несоответствие канонам женской красоты, было что-то в Эвелине интересное – какой-то бес в холодных серых глазах, рождавшийся в моменты, когда она рассказывала что-то особо ее увлекающее. Но, конечно же, они были просто несопоставимы – герой Антон, красавец-врач и Эвелина – блеклая учителка биологии. Казалось, Эва сорвала джек-пот: из серой и неприметной жизни в общаге она моментом очутилась в хорошей московской квартире, в объятьях красивого и успешного  мужчины.

Прошло два месяца. За это время я узнала, что, оказывается, у Эвелины и Антона есть восьмилетняя дочь. Правда, я ее ни разу не видела – девочка практически все время жила у бабушки – свекрови Эвы. Та души не чаяла во внучке и все свое время посвящала ей: провожала и встречала из школы, водила по кружкам, забирала на выходные. «Ох, эти дети! Одно мучение! Никакого времени на себя!» - картинно вздыхала Эвелина, когда я дежурно спрашивала ее, как дочка. Эвелина было очень сложной ученицей. Знаете, бывает такая языковая тупость. То есть, человек может выучить наизусть все правила, нарастить огромный словарный запас, но при этом как-то не по-английски (французски, немецки, испански, китайски и так далее) составлять фразы, использовать омонимы вместо нужного глагола/существительного или постоянно путать активный и пассивный залог. Ну, не знаю… Например, «положить» упорно переводить на английский не put, а lie. В общем, дело как-то шло ни шатко, ни валко. На самом деле, у каждого преподавателя есть свои любимчики и нелюбимчики. Я всегда с огромным желанием ездила к тем ученикам, которые действительно хотели выучить язык: причем это не зависело ни от возраста, ни от пола, ни от социального статуса. Поездки к Эвелине всегда были для меня потерей времени. Ведь, помимо оплаты,  для любого нормального преподавателя важен результат. Мои троечники-пятиклассники, ставшие стабильно-отлично по английскому были для меня родными и любимыми, по сравнению с холодной Эвой, занимающейся английским непонятно зачем.

Впрочем, я никогда не пыталась выяснить у Эвелины, почему она решила заниматься английским языком. Пару раз я наблюдала, с какой нежностью вернувшийся во время наших занятий с дежурств Антон наблюдает за склонившейся над учебником женой. Для себя я решила, что Эвелина делает все, чтобы соответствовать вот такому прекрасному, доставшемуся непонятно при каких обстоятельствах ей мужу.
Эвелина всячески пыталась показать мне, насколько она ценна для своего мужа. Демонстрировалось все: мобильный телефон, браслет, шуба – это все мне подарил мой любимый, - сообщала она с предыханием и томно закатывала глаза. «Подскажи, мне кажется, пора сделать круговую подтяжку лица», - она долго рассматривала в зеркало свою не выражающую ровным счетом ничего физиономию и начинала поглаживать ладонями виски, щеки, переходя к подбородку. Периодически мне даже начинало казаться, что она ревнует Антона ко мне…

Мне кажется, к этому моменту мы с Эвелиной занимались уже погода. Как обычно, кофе, сигарета, рассказ о том, как они с подругами протусили всю ночь с субботу на воскресенье (ведь у Антона дежурство, а свекровь наконец-то соизволила внучку взять на каникулы). В тот день Эвелина была необычно взволнованна, в холодных серых глазах плясали чертики. «Понимаешь, мне сейчас позвонит один человек, ну.. Поговори с ним, пожалуйста, скажи, что все хорошо, пусть покупает мне билеты на майские праздники, что все получается… Ну, в общем, год назад мы с подружками ездили в Эмираты, я там познакомилась с арабским шейхом, миллионером, в общем, он мне дал все  - и телефон, и шубу, и в рестораны шикарные мы с ним ходили. Он меня ждет, наверное, в Россию уже не вернусь…  Ну, прошу тебя, я же пока не могу с ним нормально по-английски поговорить…», - Эвелина юлила, вертелась на месте и постоянно гасила и закуривала новые сигареты. Когда она все-таки протолкнула телефонную трубку к моему уху, голос с масляным восточным акцентом начал мне вещать неграмотным, совершенно не соответствующим шейху, английским, что он купит моей подруге билеты, что он очень хочет ее и любит русских девушек. Я слушала этот глупый поток бессвязных фраз, а перед моими глазами проносились образы красивого и порядочного Антона, пытающегося всеми силами  обеспечить в непростых условиях свою семью, их дочки, не знающей материнской любви и заботы, вечно пребывающей на воспитании у бабушки…

Наше следующее занятие должно было состояться через три дня. За день до этого я набрала номер Эвелины и сообщила о невозможности продолжения нашего сотрудничества. Это было не в моих правилах, но, будучи абсолютно не ханжой по жизни, я просто не могла опять войти в эту квартиру. Эвелина холодно ответила: «Я все поняла!».

Потом я узнала, что Эвелина уехала в Эмираты, оставив мужа с дочкой, но уже через погода, очевидно, разочаровавшись в чужой культуре, вернулась с покаянием. Антон простил и принял….  А я, очевидно, что-то так и не пониманию… Детей конца предыдущего тысячелетия зачастую трудно понять…