Возвращение на остров. Часть V. Глава III

Маргарет.

 

К тому времени, когда «Ариадна» ушла в Канны, Томо и Хару сделали прекрасные образцы всех костюмов и добротные выкройки к ним. Сшить облачение для будущих жриц, без их участия, теперь стало уже просто делом хороших портных. Но первые костюмы на себя примерили именно они, а потом Рита и ее помощницы. Да, среди них была и Дженнифер.

Жена капитана личной яхты хозяина острова была практически ровесницей Риты, старше ее всего на год. Но была уже хозяйкой собственного дома и будущей матерью семейства. О том, что Джин беременна Рита узнала позднее, когда та примерила на себя один из нарядов, и Рита, искренне восхищенная тем как ладно он сидел на ней, предложила и ей сшить такой же. Джин вдруг засмущалась, и категорически отказалась.  Отношения между девушками к этому времени уже сложились, и Рита не понимала такого отказа. Всезнающая Саэко, наедине, все объяснила, Джин была права, подобные наряды стоило шить после рождения ребенка, и обошлись без обид. Джин стала по-настоящему близкой подругой, но на первом свидании с Ритой она была явно настороже.

Визит свояченицы Макдедли для Дженнифер стал большой неожиданностью. Хотя мать заточила ее на острове, Рита довольно быстро нашла способ свободного передвижения по нему. Оказалось, достаточно короткого телефонного разговора с Дугласом и личный автомобиль ждал ее у порога их дома. Маргарет, как и большинство учениц старших классов элитного пансиона, по примеру молодых американок, с автомобилем была знакома, но ждал ее не лимузин аристократа.

За рулем армейского джипа ее ждала Саэко. Место водителя она уступила Рите сразу, но весь день провела с ней, пока девушка наматывала километры по острову. Этого оказалось достаточно, чтобы на следующий день Рита была предоставлена самой себе.

Дом Гюнтера и Дженнифер, небольшую уютную, типичную средиземноморскую виллу на окраине города Саэко показала еще вчера, и Рита уверенно притормозила рядом с ней на следующее утро. Дорожка, вымощенная камнем, ухоженный газон, молодые деревья и кусты роз, все говорило о том, что хозяйка серьезно относится к своим обязанностям. Стучаться в дверь не пришлось, родственницу начальника мужа хозяйка встретила на пороге дома. Машины на острове ездили не часто и звук мотора у порога хозяйку насторожил.

- Привет Джин! Извини, что не навестила тебя раньше, уже давно здесь, но свободу передвижения по острову получила только вчера.

- Здравствуйте Маргарет, рада вас видеть. – Было очевидно, что девушка ее не ждала и Рита постаралась сразу разрядить обстановку.

- Джин, давай без церемоний! Можно просто Рита, мы же почти ровесницы.

Джин явно смутилась, и, понимая, что глупо оставаться в дверях, предложила пройти в дом.

Типичный снаружи средиземноморский дом и внутри оказался подлинным воплощением Прованса. Характерный стиль мебели, утвари и отделки комнат создавал ощущение, что этому дому, как минимум, столетие, но Рита прекрасно помнила, что осенью прошлого года здесь была просто стройка:

- Красивый дом, но теперь многие гонятся за модерном.

- Я не люблю модное стекло и железо. Этот дом подарил нам твой шурин на свадьбу. И он мне нравится. Может быть тебе покажется странным, но внутри   он похож на дом моих родителей в Шотландии.

Рита, я собиралась завтракать, Гюнтер    уходит рано, я его кормлю, но сама с этим не спешу, люблю поваляться в постели. Лажусь поздно и часто не высыпаюсь. Что хочешь, чай, кофе. Есть омлет, сыр и оладьи. Могу поджарить бекон и тосты.

Рита уже завтракала, но   отказываться не хотела:

- С удовольствием! И не заморачивайся, все тоже, что и тебе.

Утренний стол располагал к неспешной беседе. И пока Рита осматривалась, разговор начала Джин, стол накрывавшая:

- Это Дуглас тебе сказал, что я сегодня буду дома?

- Нет. Вчера я объезжала остров на машине, и Саэко показала мне твой дом. Мне стало стыдно, что за все это время ни разу не была у тебя, и приехала наудачу. А что, тебя могло не быть? 

Рите даже в голову не пришло, что молодая женщина, через пару месяцев после свадьбы, могла заниматься, чем ни будь кроме дома. Ответ Джин удивил еще больше.

- Завтра меня не будет с раннего утра до ночи. Моя смена, через два дня на третий.  Я один из секретарей Макдедли.

Джин Риту удивила окончательно, хотя удивляться было нечему. То, что девушка была помощницей дяди уже в Лондоне Рита знала, и тут же вспомнила о Дике, но начала с другого:

- Но он твой дядя. Ты бы могла и не работать.

- Он мне не родственник, хотя и очень мне помог в трудную минуту. Я ему благодарна, и мы хорошие друзья по жизни. Ну, а работа?... Да тут с ума сойдешь без дела!

- Извини, я спросила потому, что сестры сказали, что он хочет усыновить Дика.

- Это не новость. Я сама готовила многие документы ему. Честно говоря, не знаю, почему он этого не сделал много лет назад. Он приютил и вырастил сына фронтового друга. Дик хороший парень… Мы давно дружим.

Что-то в интонации Джин Риту насторожило:

- Дружите? - Джин сомнения девушки поняла правильно.

- Да не беспокойся ты. Это было всего лишь раз, давно. Он был, по сути, девственником, а меня протащили через такое, что лучше не вспоминать. Дуглас меня спас, вытащил оттуда, но башка была еще явно не в порядке, и я залезла Дику в  постель. Не сомневайся, он хороший парень, и в том, что случилась, виновата я.

Джин явно ничего не скрывала, и сомневаться в ее словах оснований не было. Впрочем, окончательно решила, что «старую» подругу Дика тем более стоит держать в поле зрения, и Рита рассказала о том, чем теперь занята. Ее удивило, когда Джин призналась, что никто ей храмы на острове не показал:

- Слушай, ты сегодня свободна! Хочешь, я тебе храмы покажу?

- Это удобно?

- Конечно!  Если ты увидишь, то поймешь, почему я этим увлеклась. А близняшки так вообще наукой решили заняться. От тебя можно позвонить Дугу?

- Я его помощник, да и Гюнтер должен быть на связи постоянно. Вон на тумбочке белый телефон, два нуля десять.

Макдедли откликнулся неожиданно быстро, как будто ждал звонка. Команда отрыть ворота в святилище пошла прямо во время разговора, более того Дуг приказал выдать Рите постоянный пропуск в него в любое время.

Джин слышала весь разговор и улыбнулась:

- Ну, а за пропуском приходи завтра ко мне, моя смена. Дорогу знаешь? Впрочем, лучше позвони перед этим из дома. Два нуля одиннадцать.

Завтрак окончили быстро, и Джин убежала переодеваться. Рита не очень удивилась, когда вскоре перед ней появился лейтенант морской пехоты в полевом комбинезоне с лихо заломленным беретом. Уже через четверть часа они были на краю берегового обрыва, в подъёмнике, опускавшем их на берег. Японец-сержант поджидал их у подъемника, вытянувшись перед ними в приветствии, и пригласив их в кабину,  сам нажал кнопки управления. Рита сочла все эти любезности естественными, Джин была в офицерской форме, и японец действовал по уставу, так что прерывать начатую беседу не собиралась, собственно, рассказывать о святилище Рита начала уже по дороге:

- Ну, ты наверняка знаешь, что храмы мы нашли в конце лета прошлого года. Кстати, в этом я принимала прямое участие. Дело в том, что мы, аквалангисты, искали погибшие корабли, исследовали прибрежную лагуну и нашли в подводных скалах проход за рифовый пояс в сторону моря, а за ним, на дне обнаружили остатки древнего города. Но разговор пока не о нем.

Дело в том, что от города, прямо к входу в эти храмы, шла мощеная, огороженная колоннадой, дорога. В общем, дорогу за века занесло песком, но колонны сохранились хорошо, и стало ясно, что под песком на берегу, что-то     есть. Только такой человек, как твой начальник не стал сомневаться и приказал начать раскопки.

Подъемник, лязгнув, остановился, и Джин получила возможность оглядеться, а Рита продолжить рассказ:

- Мы примерно на тридцать футов ниже уровня моря. Воду сдерживает вот эта дамба, но если бы не насосы вода давно залила бы все, что ты видишь.

А посмотреть было на что. Портал входа в храмы, сложенный из тщательно подогнанных гранитных блоков, одновременно напоминал египетские храмы массивными прямоугольными внешними пилонами, и дворцы Крита, двумя углубленными в проем портала, расширяющимися кверху коническими колонами, обрамлявшими непосредственно вход в храм. Неплохо сохранились входные бронзовые врата, и Джин остановилась, чтобы их осмотреть, но Рита поторопила спутницу:

- Давай вперед, или мы не осмотрим все за неделю!

Ступени широкой и довольно длинной лестницы, вели от внешнего портала к входу в первый зал. Где главными были фигуры двух грифонов легшие стражами на площадке у этого входа, и Рита продолжила:

- Этот зал близок по архитектуре дворцам Кносса на Крите, а фигуры грифонов точно соответствуют изображениям грифонов в тронном зале кносского дворца. Но вырубленные из красного гранита фигуры уникальны уже своей величиной. Минойской скульптуры такого размера историческая наука не знала.

Обшитые бронзовыми листами с прихотливым растительным узором врата зала уже привычно были распахнуты, и девушки перешагнули их порог.

Зал был несомненным шедевром минойской архитектуры, к сожалению, немало пострадавшим от минувших землетрясений. Впрочем, это новостью не было, обломки устилали не только пол зала, обломками была усыпана уже лестница и площадка с грифонами у входа в него. Четкий ритм колон, настенная живопись, все очень напоминало уже известные дворцы Крита.

С сожалением Рита отметила, что здесь была сделана попытка выровнять своды потолка, в том числе и при помощи штукатурки для того чтобы расписать свод. Теперь практически вся она была на полу храма, и фрески на своде сохранились только там, где они были писаны по каменному основанию, которое мало пострадало от былых землетрясений. К сожалению, пострадала и часть скульптур, установленных в стенных нишах. В основном это были все те же изображения богинь со змеями и жриц-акробатов, но теперь они были заметно выше человеческого роста, что окончательно меняло представление об уровне крито-микенской культуры. До этого времени считалось, что критяне создавали только мелкую пластику.

Следующий Зал был огромен. Руки древних зодчих создали величественный симбиоз архитектуры народов восточного средиземноморья и красоты природной пещеры. Зал казался круглым, благодаря четкому ритму колон опоясавшему его центральную часть. Правильные дуги окружности прерывались только четырьмя симметрично расположенными массивными арками проходов в другие залы. И хотя архитектура колоннад и массивных дверных пилонов была ближе всего к архитектуре Персии и Вавилона, общая архитектура сооружения заставляла себя чувствовать где-то на центральной площади небольшого римского города.

Пол площади, огражденный колоннадой, был тщательно выровнен, а существовавшие естественные перепады пещеры за колонами были компенсированы созданными террасами, площадями и площадками каждая из которых имела свое конкретное назначение. Террасы и площадки соединялись между собой удобными лестницами, и в большинстве своем были ограждены балюстрадами, стенами или рядами колон. Зал был хорошо освещен, и Джин замерла, оглядывая представшее перед ней чудо, а Рита, встав в его центре начала свою лекцию:

- Даже беглый осмотр этого зала позволяет понять, каким божествам здесь поклонялись. Вернее, всего богиня была одна. Разными были ее ипостаси. В боковых притворах храма стоят изображения «Богини–матери» такие, какими ее представляли народы ближнего востока в те времена. Здесь можно найти все, от вполне благопристойной фигуры Иштар, до плотского великолепия гипертрофированной сексуальности примитивной «Венеры» и просто достаточно изощренных изображений женских половых органов. Впрочем, вокруг хватает и всякого рода изображений мужского детородного органа. Но, судя по всему, его роль в этом храме была достаточно вторичной.

На меня, да и на всех произвело странное, неизгладимое впечатление — вот это скульптурное изображение женщины.

Рита подвела Джин к скульптуре женщины извергавшей из своего лона новорожденный плод. Все, скрюченная, с запрокинутой в крике головой фигура женщины с огромными грудями и неестественно раздвинутыми ногами. Искаженная болью и криком головка вырывающегося наружу ребенка, все было предельно условно и даже примитивно и также на редкость выразительно. 

- Ты, наверное, понимаешь, что находкой одной только этой фигуры, несомненно, можно было бы сделать себе имя не только в среде историков, но и современных художников.   Главная здесь конечно Кибела-Рея, но я видела алтари Иштар, Инаны, Нино и даже Деметры. В общем, большинства ее воплощений. В этом зале масса пределов и все осмотреть быстро просто не возможно. – Останавливаться Рита явно не собиралась и увлекла Джин дальше.

Из оставшихся трех храмов первый был посвящен Афродите. Этот Храм был венцом греческой архаики. Впрочем, архаичной была только скульптура, изображавшая богиню и ее свиту.  Дорические колоны и многофигурный фриз были уже вполне классическими.

Следующий зал, на первый взгляд был воплощением Египта. Традиционная архитектура, изваяния Изиды, Осириса и Амона говорили сами за себя. Здесь практически все было связано с загробным миром, но и там мотивы, связанные с Осирисом, оплодотворяющим природу, оставили более чем откровенные статуэтки и росписи. Судя по ним, и здесь определенные обряды   выливались во, что-то похожее на «черную мессу».

Самые яркие впечатления оставил последний Храм. Это был хотя и примитивный зал классической римской базилики, где пред центральным алтарем возвышалась фигура Богоматери. Рита сразу обратила внимание Джин, что греческая надпись извещает о том, что Храм посвящен Деметре и ее сыну Дионису.

Образ Мадонны   с младенцем можно было бы с гордостью водрузить в любом католическом храме, но все что его окружало, было явно из другого мира. В одном из боковых пределов перед вполне аскетической фигурой Диониса в полу был устроен довольно большой бассейн. И Рите пришлось пояснять:

- Судя по многофигурному фризу вдоль стены, бассейн был чем-то вроде купели для совершения обрядов, но из него же, было ясно, что менады лили в купель не только воду. Определенно к ней добавляли вино. А возможно вино и было главным в этой купели, да и сам обряд своей разнузданностью явно не походил на чинный ритуал христианского крещения.

Противоположный предел вообще не оставляет сомнений в характере культа, отправляемого здесь.  Обнаженные скульптуры Зевса с Деметрой, Диониса с Ариадной, Адониса с Венерой уж не говоря о соитии Приапа и Фавнов с менадами, настолько откровенны, дышат такой эротикой любовного экстаза, что в сути того что здесь происходило можно не сомневаться. В довершении всего это дополняется барельефами стен и мозаиками пола со сценами предельно разнузданных вакханалий, где без труда можно найти все с этим связанное.

Увиденное ошеломило Джин.   Практически везде были росписи, изваяния или предметы мало совместимые со сложившейся исторической традицией. Во всех храмах отчетливо прослеживались мотивы культов, связанных с групповыми оргиями разных направлений. Там можно было найти все, что попадает под определение «непристойность». Эротические амулеты и подвески в форме фаллоса, фрески с откровенными сценами из жизни богов и людей, бронзовые или мраморные фигуры богов, сатиров и людей в неуемном бесконечном сексе.

Часто встречались изображения погонь, а не редко и откровенного насилия возбужденных богов или сатиров над нимфами или вакханками. Крылатые Эросы, подглядывающие за интимными утехами женщин, были самыми невинными изображениями из всего найденного здесь.

- Слушай Рит, Гюнтер, как-то вскользь говорил об этих храмах, и теперь я понимаю почему.  Мне казалось, что я видела уже столько, что меня невозможно чем-то удивить, но это по-настоящему меня поразило. Гюнтер моряк далекий от искусства, воспитанный в строгих бюргерских нравах и все увиденное нами для него верх разврата. Наверное, боялся меня смутить, ограждал меня. Спасибо, что все это показала. Но чем именно занята ты?

- Да Джин, конечно, расскажу и покажу. Только для начала вернемся в первый храм. – И по дороге начала свой рассказ.

- Мы возвращаемся   в Храм, где остались сейчас самые богатые свидетельства Крито-Минойской цивилизации, – и уже на входе в него продолжила:

- Все эти груды обломков, ценнейший материал, из которого обрушившиеся фрески и скульптуры будут восстановлены, но большая часть наследства минойцев хорошо сохранилось в этих залах.  Вот посмотри на эти фрески, на эти скульптуры.

Греки, которых принято считать образцом античного искусства, превзошли минойцев в динамичности своих изображений только через тысячу лет, но я заинтересовалась тем, где превзойти критян европейцы смогли только через три тысячелетия.   

Посмотри на скульптуры этих жриц со змеями, на фрески с бесконечными шествиями женщин, что тебе бросается в глаза?

Джин ненадолго задумалась:

- Ну… У женщин красивые платья… Правда грудь на показ…, но говорят для Франции времен Людовиков это было нормой.

- В точку! В Европе похожие платья появились, только в шестнадцатом веке. А до этого, тысячелетия, женская, а, да и мужская одежда была или прямоугольным куском ткани, который драпировался в разных вариантах, или в лучшем случаи, мешком, в котором прорезались отверстия для головы   и рук. По сути, и средневековые женские платья оставались все тем же мешком, так как юбка не отрезалась, и все платье кроилось из единого куска на всю длину.

Рукава пришли из Византии только в двенадцатом веке, и их часто не пришивали. У аристократок была традиция отрывать рукава платьев и бросать их победителям рыцарских турниров. Да, да, платки появились заметно поздней! Так что не удивляйся, если на картине увидишь рукав, привязанный к платью веревочками.   

Вот видишь, критянки со своими платьями обогнали Европу на три тысячи лет. Это меня и заинтересовало. Я решила в этом разобраться и с подругами пытаюсь такие платья сшить для себя. – Рита вдруг поняла, что чем-то Джин смутила и умолкла.

Пауза затянулась, и девушка, наконец, спросила:

- Но где такое платье носить?   Даже на сцене или в кино это будет слишком!

- А, кто тебя заставляет тебя появляться в этом платье на улице Парижа или тем более Лондона. Наша ханжеская мораль опять надела на женщину корсет, и удлинила юбку, но я знаю, что европейская молодежь стремится сломать устой викторианской морали, которые пытаются возродить после войны. То, что я делаю это один из способов борьбы за право женщины самой определять направления развития моды, и я знаю, что немало наших ровесниц меня поддержат.  Ну а эти платья пример того времени, когда слово женщины в обществе было главным. Кстати, здесь на острове мы можем носить все, что захотим.   

Слова Риты Джин явно не успокоили:

- Да конечно, Дуглас человек широких взглядов, но даже мой Гюнтер вряд ли одобрит, если я появлюсь перед его друзьями в таком наряде.

- Джин, ты права. Но я делаю костюмы «для сцены», и тот, кто их увидит, пусть считает, что видит видения былых времен.       

Очевидно, последние слова Джин успокоили. Они уже были около подъемника, и в присутствии посторонних Рита спросила только о том, понравилась ли ее спутнице это экскурсия. Собственно, в ответе она не сомневалась и по-настоящему разговор они продолжили уже в машине.

- Итак, Джин посмотришь то, что мы сумели сделать?

- Обязательно, это очень интересно! Но не сегодня, мне надо приготовить ужин Гюнтеру и кое-что подготовить к завтрашнему дежурству. Твой пропуск, между прочим, тоже. Позвони мне завтра, часов в двенадцать, думаю, все будет готово.

Расстались у порога ее дома уже как подруги.

***
Рита набрала номер секретариата Макдедли на следующий день где-то в начале первого. Джин ее явно ждала и уже через полчаса девушка переступила порог владений секретарей Дугласа. Дорога была знакомой, пошла без провожатых, но и редкие встречные вопросов не задавали, лишь отдавали Рите честь, как будто давно ее знали. Это было странно, хотя она уже привыкла к подобным вещам во владениях своего шурина.

Джин поднялась из-за своего стола, приветствуя подругу, и у той появилась возможность оценить ладно сидящий на ней черный мундир лейтенанта морской пехоты ее величества. Вчера армейский комбинезон Рита всерьез не приняла, памятуя кем, был ее муж, и только теперь поняла, что она на самом деле была офицером флота. Форма, сшитая по фигуре, подчеркивала все достоинства Джин и девушке явно шла. Тщательно уложенная прическа усилила красоту бронзы волос, а легкий макияж прибавил выразительности голубым глазам, и почти скрыл неистребимые веснушки.

Привет Джин! Он у себя? – Рита кивнула в сторону закрытой двери кабинета хозяина.

- Да нет! Подписал твое удостоверение и ушел. Скоро ждать не приходится. Хочешь посмотреть мое хозяйство?

- Конечно, а к нему можно?

- Можно. И давай начнем с его кабинета.

Задерживаться в кабинете особой причины не было, Рита в основном все видела прошлый раз, но за пилоном с орлом была неприметная дверь в уютную комнату с таким же, как и в кабинете, круглым столом и креслами. Кроме стола была еще стойка бара, похожая на такой же бар с телевизором в коттедже матери и солидный кожаный диван.   Из комнаты вели еще две двери, одна в обширную гардеробную, другая в туалет с душем.

Ну, а комната отдыха секретарей была значительно больше, чем ожидала Рита. Здесь был и круглый стол с креслами, и похожий диван, но главным, похоже, были три солидных канцелярских стола и пульт с дюжиной телевизионных экранов. На одном из них явно был виден холл, по которому Рита проходила от лифтов.

- Ты меня видела? – Рита кивнула на экраны.

- Нет. Ты же позвонила! А, в принципе это здесь не сложно. Камер довольно много по всему острову, а нужный монитор я могу переключить на мой стол в секретариате.

- А эти столы? – перевела разговор Рита.   

- Это мой, - Рита указала рукой на крайний. – Те два принадлежат адъютантам Дугласа, у нас у каждого свои обязанности.

- Ты тоже… - Джин сразу поняла вопрос и прервала Риту

- Нет. Я секретарь и при желании могу сменить форму хоть на бальное платье. Впрочем, я думаю, фраки или смокинги есть и Пауля и у Макса. Вот здесь у нас гардеробная и туалеты, - Джин распахнула одну из дверей, выходивших в комнату.

- Единая на троих, но большая. Так что у каждого из нас здесь одежда на все случаи жизни. Ну, а это кухня, при желании можно что-то приготовить. Да, что ты хочешь чай, кофе, могу сварить настоящий шоколад?   

Торопиться было некуда, и шоколад показался кстати. Оказалось, что без дела комнату отдыха покидать необязательно. Джин сказала, что кто бы ни направился к кабинету, датчики предупреждали секретарей заранее, а экраны давали соответствующую картинку. С шоколадом расположились в креслах, да и рюмки с Амаретто и чудесные печенья оказались очень уместными.

Рита узнала массу мелких подробностей о жизни на острове. Джин лишний раз подтвердила, что основу жителей составляют японцы, специально приглашенные Макдедли для его освоения, но европейцы, в основном немцы, занимают главные ключевые должности в его управлении.   Впрочем, среди специалистов хватает людей разных национальностей, от французов и итальянцев до    арабов, и даже южноафриканцев. Японцы, между собой, пока говорят на родном языке, им никто ничего навязывать не собирается, но ясно, что довольно скоро английский станет основным на острове.

Джин сообщила, что осмотрев храмы, поняла, наконец, планы своего начальника превратить остров в дорогой курорт. Только одна возможность осмотреть достопримечательности острова привлечет массу людей готовых заплатить за это серьезные суммы. Так, что строительство защитной дамбы и удобной дороги к святилищу становится ближайшими планами хозяина острова.

Только теперь Рита поняла, насколько далеко идущие планы зрели в голове Макдедли:

- Но, если Дуг захочет создать здесь музей, Греция сохраняющая суверенитет над островом заявит на это свои права.

- Да возможно. Ну, все, что найдено в море принадлежит нашедшим, а на суше он точно что-то придумает, да и реклама для этого не обязательна, частные владенья. Можно пускать только «друзей» и за большие «пожертвования».

«Запретный плод» сладок и только за это будут платить.

- Спасибо Джин, теперь я понимаю, чем Дуглас так заинтересовал Георга.

В беседе с Джин Рита провела довольно много времени, и с этого дня их встречи стали постоянными и если с японками отношения были скорее дружескими, то с Джин они стали по-настоящему близкими.

***
Старшие сестры отправились  в Канны, а Риту мать посадила за подготовку ее роли в  сценарии  будущего эксперимента на Паросе. Марго хорошо знала мать и на прощение не надеялась, да и первая в ее жизни настоящая роль в большой игре для нее была важна. Ей было нужно заранее учесть все возможные нюансы отношений с «испытуемым», тем более, что допустить близость с ним не планировалось. Для начала ей пришлось тщательно изучить все, что было известно об Александре Филдинге. 

Начало сценария большим разнообразием не отличалось. Из года в год завязка была практически одной и той же. Испытуемого завлекали на остров, чаще всего в качестве преподавателя лицея. Всегда искали достаточно молодого представителя того слоя английского общества, которые из века в век причисляли себя к интеллектуальной элите.

Александр Филдинг, получил прекрасное образование – Тринити колледж и Оксфорд, и был типичным английским снобом. Увлекался античностью, особенно искусством древней Греции. И позволял себе иметь собственное мнение по этим вопросам. Мечтал о собственных изысканиях, но пока такая возможность ему не представилась, регулярно пополнял свои знания на семинарах ведущих мировых специалистов в этой области.  Часто осмеливался вступать с ними в полемику, и получил сомнительную репутацию в их кругах, так как  стал для многих из них «занозой в заднице».

Филдинг был последним отпрыском старого английского рода, и как следствие имел только очень дальних родственников, с которыми контактов не поддерживал. Получил приличное наследство, которое позволяло ему вести довольно праздный образ жизни, но не достаточное, чтобы самому финансировать свои увлечения, и поэтому его тайной мечтой было найти спонсора, который бы оценил его таланты.
 
Георг редко ошибался в подборе материал для своих экспериментов. Алекс не был чужд простым земным радостям. Знаток вин и хорошей европейской кухни, он не брезговал и любовью, которую покупал за деньги.  Однако был осторожен с любовницами, а поистине викторианские взгляды   позволяли ему прослыть   среди знакомых поборником высоких нравственных принципов. Подтверждением этого должна была служить и помолвка с молоденькой Камиллой Четертон, девушкой из известной в обществе, но обедневшей семьи. Впрочем, регулярные тайные связи на стороне держал в глубоком секрете, и  со свадьбой не спешил.

Филдинга Георг приметил давно, но  серьезных финансовых затруднений тот не испытывал, и гарантированных вариантов завлечь его во владения «жрецов» не находили. На Парос его сумели заманить только тогда, когда Георг начал в своем помести настоящие археологические изыскания.  И если в конце лета прошлого года Теодаракис планировал просто подбросить в раскоп несколько заранее заготовленных подлинников для радости «знатока», то союз с Макдедли дал возможность превратить раскоп в настоящий археологический клад уже для его крестниц. Так что Филдинг попался на расставленную приманку, но его приключение началось еще в Лондоне задолго до того, как он услышал о Паросе.

Хорошо отработанный временем начальный сценарий не меняли, но еще летом прошлого года, Георгу стоило не малого труда и денег, чтобы найти начинающую актрису, которая была бы способна сыграть роль двойника сестер-близняшек, и при этом затащить названного ей клиента в свою постель. Двойника  найти было не просто и девицу, достаточно похожую на сестер, пришлось уговаривать лечь под нож пластического хирурга. Кстати, сама актриса, когда поняла, что  операция, за которую ей заплатят деньги, только прибавит ей привлекательности, на операцию пошла уже охотно.  Мастерства специалиста и небольших косметических хитростей, вроде окраски волос и выщипывания бровей оказалось достаточно, чтобы девица стала очень похожа на сестер, по крайней мере, на некотором расстоянии. Собственно, большего и не требовалось, сводить ее с оригиналами никто не собирался. 

Девицу подсунули скучающему Филдингу в конце лета, и он довольно быстро клюнул на ошеломленную Лондоном провинциалку Энни Райт. Благодарная за помощь красотка явно на него заглядывалась, и, убедившись, что роман особыми последствиями не грозит, Алекс в очередной раз забыл о долге верности невесте, и пустился во все тяжкие. Он знал, что новоявленная пассия надолго уезжает в Новую Зеландию, и на серьезный роман мог не рассчитывать. Когда на следующий день любовница исчезла в неизвестном направлении, он даже облегченно подумал, что избежал лишних сложностей. Откуда ему было знать, что каждое их слово, каждое их движение было зафиксировано на пленке.

Георг рассчитывал следующим летом доставить Филдингу много неприятностей, познакомив его со своими крестницами, но сценарий получил неожиданный даже для него поворот, когда Лиз пришлось стать матерью. Впрочем, случайное совпадение только закручивало интригу. Сроки беременности леди Макдедли явно совпадали со временем лондонского приключения Филдинга. Заподозрить собственное отцовство для него было неизбежным. Тем более что в ту ночь он довольно быстро забыл о предосторожностях, поняв, что девица, сведуща в любви и готова на все. 

Такой двойник крестниц стал для Георга серьезным приобретением, и расставаться с Энни Райт он не торопился. Его агенты подписали с ней многолетний контракт, обеспечивавший ей приличное содержание. Главными условиями контракта для нее были; необходимость тщательно поддерживать внешние формы фигуры, и пластику лица на срок контракта, а также возможность привлекать  ее к эпизодам, вроде случая с Филдингом, за отдельную плату и в заранее оговоренные сроки.

Рите предстояло завладеть вниманием скучающего на Паросе Алекса, в то время когда он уже станет терять надежду получить возможность всерьез заняться археологией. Ее не ограничивали в вариантах, но она сама выбрала тот, который использовали близняшки, завлекая еще Ламоля.  Образ юной скромницы времен «золотого века короля Эдуарда» позволял не заморачиваться с реквизитом. Все костюмы   сестер были в прекрасно состоянии, большого различия в росте не было, и даже более крупная грудь Риты проблемой не стала. Корсеты тогда начали выходить из моды и свободный покрой одежды этим только подчеркивался.

Обольщение Филдинга Рита начала   в середине мая. Собственно ничего оригинального  в его сценарии не было, за основу взяли хорошо отработанное еще близняшками  в прошлые годы действо. Алекс очень внимательно относился к своему здоровью, и ежедневные физические упражнения были для него обязательной нормой.  С началом теплого  сезона купание в море к этим занятиям прибавилось, но Филдингу претили общественные пляжи, и он довольно скоро нашел уединение на берегу недалеко с поместьем Теодоракиса.

Довольно скоро ему дали понять, что пляж поместья  посещаем загадочной особой. Оброненные предметы туалета хранили запах дорогой косметики. Забытая книга хранила пожелтевшую фотографию юной дамы начала века. В довершении всего хороший бинокль  и терпение позволили незнакомку увидеть,  и хотя длинный купальный халат и купальник, в стиле начала века, фигуру должны были скрыть, для опытного ловеласа это препятствием не стало. Юная особа была прелестна, явно имела какое-то отношение к хозяину поместья, и завладеть ее вниманием для Алекса  становилось не менее важным, чем знакомство с самим хозяином поместья.
 
Маргарет впервые стала одной из ведущих фигур в этом представлении.