Забвение отменяется глава 9

Глава 9

К дому подошёл я вовремя, из-за угла показалась Ольгина жёлтая «девяточка», машина, на которую я в своё время потратил весь «навар» от продажи бизнеса. Жена сегодня была удивлена и взвинчена.
- Что бы это всё значило…, - прижался ко мне мой ангел-хранитель, озадачи к чему относился вопрос: про внезапную командировку или нелепый кусок яркого брезента посреди двора на машине! Действительно, выгоревший чехол кричал: «Посмотри!»
- Представляешь, предлагают работу в Астане. Срочно вызывают, - объяснил я без энтузиазма.
- Знаю, меня завкафедрой прямо на паре огорошил. Пришлось подмениться. Кто-то должен тебя проводить, - показала пальцем на машину Ольга.
- А, это накрыл, чтобы птицы не загадили.
- Серьёзно предлагают?
Я пожал плечами.
- Как с директорством? Через год попросят, ты же не умеешь ничего? – обнадёжила и успокоила меня супруга.
- А что нужно уметь?
- Брось прикидываться, - она всё-таки приподняла чехол и взглянула в салон, - если у нас поедают друг друга поедом, представляю астанинскую публику.
Конечно надо было представить, но желания не было. Я всё-таки ехал в другую сторону и мне пришлось сердито поместить чехол на место.
Проводы получились короткими. Была середина месяца и мне пришлось забрать в дорогу все наши  деньги. Ольга хотела всучить заначку, но я гордо отмахнулся и уговорил не выходить провожать во двор а через пять минут я уже проезжал мимо Смирновского АЗС в направлении областного центра.
- Ты живой? – поинтересовался я у попутчика, лежащего на заднем сиденье. – Можно вставать.
- Спроси как-нибудь по-другому, звучит как издевательство, - он сел на сиденье, надев солнечные очки.
После этого мы ехали молча до самого аэропорта. У здания терминала стояла знакомая «Ауди». Из неё вышли Зоя Семёновна и майор Малыгин. Зоя Семёновна тут же на заднем сиденье разложила дипломат и начала восстанавливать грим на лице, шее и руках моего попутчика.
- Узнали? – взглянула она на меня через зеркало заднего вида.
- Да, - покачал головой я, -узнал друга.
- Теперь сомнения отпали?
- Увы!
Майор в это время приготовил документы на «Андрюху», проездные билеты, три пачки денег – российские, евро и доллары, и протянул мне, судя по толщине мою десятилетнюю учительскую зарплату.
- Всё может пригодиться. Здесь на посадку вас проведу я, а в Питере приходите контроль сами. Вот адрес.
Он написал на листке, на чём можно было доехать до этого Парголова.
- А что в Ленинграде, то есть в Петербурге, у нас нет никого?
- Есть, они поведут вас издалека, не приближаясь. Вы же приехали в частном порядке на консультацию к доктору. Ну как договорились.
- Всё в порядке, - успокоил я майора, - но вот вопрос: а если Андрюху кто узнает?
- Кто его может узнать?
- Ну эти.
- Сомневаюсь. Их не так много.
- Но они же знают, что он здесь?
- А что он сам говорит?
- Вообще-то молчит, но послезавтра у него срок возвращения.
Майор покачал головой, видимо его тоже удивляла суть происходящего.
В полупустом салоне эконом-класса молчавший Андрюха уселся у иллюминатора, уставился в него неподвижным взглядом и мы резво начали разгоняться. Как только самолёт понесло вверх, он неожиданно обернулся.
- Что происходит? – только и сумел я понять из приглушённой фразы начавшего на глазах раздуваться «друга». В уголках губ, вокруг глазниц и из ушей показалась оранжевая «сукровица», а из носа, лучше не произносить что, прям целый шевелящийся пучок!
- - Вот чёрт! – воскликнул я, беспомощно смотря и подальше отодвигаясь от видоизменяющегося «друга», пока тот зелёными несгибающимися сосисками пытаться надавить на замок креслового ремня. Всё суетливее и суетливее, потому что на месте анатомических швов сквозь прорехи застёжек была видна оранжевая сырость!
Звать стюардессу было небезопасно и я принял решение: будь, что будет и ремни всё же не растёгивать.
Хорошо, что позади, а впрочем, и впереди нас не было пассажиров. Билеты стоили дорого.
Лихие лётчики наконец заняли эшелон и «Андрюха» начал эволюционировать в обратную сторону. Минут через десять он произнёс: - Однако!
Я из всего увиденного понял, что, достигнув вечности, лечше на самолётах не кататься!
Но что поделаешь, время было дорого, а кратчайшее расстояние между двумя Питерами только на «воздусях».
Между прочим, отношения моих петропавловцев к героическим жителям «колыбели революции» родственное. Оба города в «простонародье» - Питеры, оба исторически построены на болотах. Причем наш не на простом, а на верховом, то есть на горе. Знай наших! Оба города страдают от регулярных наводнений и, наконец, оба считают рождение от церквей святых апостолов Петра и Павла и построенной крепости. Да и исторических казусов и тайн в степном Питере не меньше, чем в большом «брате». Вот теперь я двигался по наименьшему расстоянию, чтобы с помощью «большого» родственника разрешить еще один «казус» маленького. А «казус» наконец обрёл нормальные параметры и попросил чем-нибудь утереться. Я вызвал стюардессу и, загораживая от неё «Андрюху», попросил побольше бумажных салфеток. Приводя «друга» в порядок, я опасливо посматривал на его нос.
- А, это! – заметил «Андрюха», - успокойся и прими философски, это утилизаторы. Мы их так там называем.
Он усмехнулся.
- У них нет мозга и это не случайно.
Я конечно всё принял философски, но желание пересесть не исчезло.
- Ты мне расскажи, наконец, про себя, - не выдержал я.
- То, что смерти нет, я понял, а дальше что?
- Мне трудно говорить, там от болтовни быстро отвыкают. Подождём профессора, чтобы два раза не рассказывать.
Дальше мы полетели молча. Когда принесли аэрофлотовский обед, я неожиданно почувствовал чувство голода и, забрав себе обе порции, всё же пересел на другое сиденье. Есть в присутствии «Андрюхи» я не мог.
По его взгляду я понял, что он мне сочувствует. И теперь, запивая горячим кофе, бутерброды с копчёной колбасой и жареные куриные ножки, рассматривал в иллюминатор, как дымились под крылом Уральские горы.
Через какое-то время мы подлетали. Такое количество воды сверху я до этого не видел. «Старший брат» встретил хмуро, разорванными облаками и «перевёрнутыми стаканами». Когда пошли с горки, я снова пересел на место прикрыть ожидаемую «Андрюхину» эволюцию от взглядов стюардессы. Но в обратную сторону процесс не пошёл.
Налетающий мелкий дождик встретил нас вне самолёта. Я торопился побыстрее договориться с таксистами и согласиться на первую названную сумму. Конечно, можно было поторговаться, но «Андрюхин» грим уже дышал на ладан, а мы были без зонтика.
- Парголово, - взвизгнул счастливый таксист, - подвезу с ветерком.
Конечно, «большой» Питер производил впечатление, хотя мы и не въезжали в центр, всё же ехали больше часа, некоторые перёкрестки проезжали с третьего переключения светофора.
В общем-то своё Поргалово есть, под Петропавловском это Борки. Берёзово-ёлочный ландшафт, разрезанный убитыми асфальтными дорогами, перемежающиеся пяти и двухэтажки с частным ободранным сектором. Нормированное количество собачьих пустырей и загадочных лесных дорожек. Всё было сырое и унылое, но я-то представил, что в сухую и солнечную погоду более милого русскому сердцу пейзажа не надо. У постаревшего штакетника со ржавой табличкой «шестнадцать» машина затихла.
- Кажись, доехали, - озабоченно вздохнул таксист.
- Точно?
- Оно самое, я здесь бывал, улица точно эта, а в домике старичок живёт, как вам и надо.
- Ну раз старичок, значит, здесь.
Мы, распрощавшись, выбрались наружу и остались в тишине и машина испарилась. Ветер гудел в соснах, а вдалеке улицы мигал красными габаритами таксист, объезжая дорожные ямы.
Двинувшись вперёд через скрипучую калитку, мы по тропинке вышли к нехилому строению, которое и домом то назвать язык не поворачивался.
Двухэтажное деревянное покосившееся чудо-юдо, непонятно какого стиля с «притензиями» на мультиампир, однако с момента постройки ни разу некрашеное.
На крыльце нас ждали два человека: высокий, крепкий, сероволосый человек без головного убора и Владимир Ильич в бейсболке.
- Нуссс, батенька, ждём, - двинулся он навстречу и потряс крепко мою руку. Тут же, увидев моего спутника, молча стоявшего за моей спиной, подпрыгнул.
- Андрюша! Ты?! Товарищ капитан! Ну как же так? А мне говорили… - он осёкся и медленно приблизился к моему другу.
- Осторожней, Викентий Адамович, - загудел высокий старик, - вы не смотрите себе под ноги. Он аккуратно спустился с высокого крыльца.
- Извините, дружище, - взглянул он на меня и прошёл к Андрюше.
- Друг! Ты! – воскликнул он своим густым тембром, - дааа, дела!
Он внимательно посмотрел в лицо Андрею.
- Можно нам пожать тебе руку, капитан?
- Мне это самому хотелось, если бы я мог что-нибудь чувствовать, - прохрипел мой спутник.
- Мы тебе благодарны, капитан, за… за прошлое!
- Да, я знаю, мы там всё про вас знаем. Я думаю, мне просто не повезло всего лишь.
- Видишь, а мы тут опять нуждаемся в твоей помощи. Ну что же! – высокий старик взял «Андрея» за руку и энергично её потряс. Владимир Ильич молча сделал то же самое. Руки их окрасились в макияже. Нас жестом пригласили в дом, который встретил внутри добротным евроремонтом и приличной вместительностью. По длинному коридору слышалось гулкое эхо шагов, всё это закончилось огромным залом с камином и дорогой мебелью. Хозяева куда-то исчезли, но вскоре появились из разных дверей с тележкой и закусками.
- Мы не представились, - извинился старик, - протягивая мне руку и, по военному, мотнув головой.
- Геннадий Борисович Томилин. А это Викентий Адамович Иванов, - показал он на появившегося Владимира Ильича. – Вас мы знаем заочно от Мухаметшина Владимира Рахимьяновича.
- Владимир Петрович, - представился я, - приятно услышать знакомое имя.
- А вы увидите его вечером, прошу на чай, - жестом он пригласи к столу.
Мой спутник молча сидел на диване, наблюдал за нашими дипломатическими комланиями.
Викентия Адамовича же интересовал Андрей больше, чем я и он уже несколько минут снимал на видеокамеру.
- Я извиняюсь, Андрей, вы же зоил?
Тот мотнул головой.
- Бог мой, настоящий дружественный зоил. Ущипните меня, батенька, может я сплю! Это грандиозно! Ну как вы там? Бог мой, рассказывайте, рассказывайте, батенька, быстрее!
- Весёлого мало.
- Но поймите, батенька, в прошлый раз мне не дали возможности пообщаться с одним из ваших, все эти годы меня сжигает любопытство.
- Хотите узнать, как мы там устраиваемся?
- Несомненно, я ведь не вечен в отличие от Геннадия Борисовича. Их превосходительство застрял во времени, а я когда-нибудь должен буду появиться у вас.
- Там вечная война, - спокойно произнёс Андрей.
- …?!
- Там вечная война, друзья мои. Геннадий Борисович, вы разве не рассказывали своим приятелям?
- Нет, не рассказывали, товарищ капитан, - видно было, как покраснел седовласый старик, - не рассказывал! Потому что я не сподобился побывать у вас. Я путешествую по времени, а не по закоулкам реальности.
- Как?! – искренне удивился Викентий Адамович, - друг мой, - обратился к Томилину, - ты хочешь сказать, что знаешь туда дорогу?!
- Да, и очень давно. Ещё раньше, чем мы начали путешествовать во времени. Это было в тех бумагах, которые мы нашли в нашей конюшне. Ну… и после взятия Иерусалима.
Седовласый старик встал и стал разливать чай по чашкам. Все молча смотрели как он раздал дымящийся напиток.
- Между прочим, не того Иерусалима, - прервал старик тишину, - не того. Тот мы выдумали после, чтобы замели следы. Настоящий Иерусалим – это то место, где был Царьград, Константинополь, а теперь Стамбул.
- Всё-таки теория заговора, - хлопнул я себе по коленке, удивлённый этим заявлением.
- А как вы хотите? Туда бы ринулось всё человечество и тогда всем бы пришёл конец. Конечно, пришлось всё прятать и врать, врать и врать. Враньё во имя правды. Кстати, нам помогали, - последнюю фразу произнёс, смотря на меня.
- Извините, не догадываюсь, - вздохнул я.
- Те, что сидят сейчас на обратной стороне старушки Луны и нас туда не пускают.
- Вы с ума сошли, батенька, - вставил реплику молчавший Викентий Адамович.
- Нисколько. У них у самих проблемы, они ждут, пока мы тут разберёмся. Долго ждут. Если не ошибаюсь, на Земле было уже попыток девятнадцать, организовать разумную жизнь.
- Совершенно верно, - глухо произнёс Андрей, а вы за восемь лет здесь в реальной жизни, совсем с ума посходили. У вас всеобщее невмешательство и терпимость, - он вздохнул, - толерантность, прости Господи, - и мотнул головой.
Это было первое замечено мной проявление эмоций, моего ирреалистического друга Андрея со времени его появления.
Всё что я сейчас слышал своими ушами, я воспринимал как ужасный сон. Какой Иерусалим, какое путешествие во времени, когда существует сингулярность и конус времени, да энергии всех звёзд на это не хватит! Смотрел я на присутсвующих и думал: «Да Эйнштейна хватил бы удар!»
- Жулик твой Эйнштейн, - невозмутимо произнёс  Андрей , - жаль, я в этом плохо разбираюсь, пропустил в своё время мимо ушей, но видел его там. Говорят, неплохо устроился, надо будет поискать, если он сюда не вознёсся.
- Вы отвлеклись, голубчик, - перебил Викентий Адамович, обращаясь к Томилину.
- Не был я там, не был, - оправдался Геннадий Борисович.
- В последнем «деле» я своими глазами видел, уважаемый, - устало произнёс  Андрей .
- Я думаю, это двадцать третий магистр, значит, его всё-таки казнили. Он что, с вами?
- Если бы. Его, по-моему, сожгли, вид ужасный. Он с той стороны.
- А как же у вас то там, есть успехи?
- Когда я туда попал, уже были успехи, как же Маршалы Советские рулят, у нас то всё в порядке. И дело в том, что вы одни остались, поколению победителей к вам нельзя вернуться, они заняты вечной борьбой. Маршалы уверенны, что наши поколения специально растягивают, чтобы прикончить поодиночке!
Он помолчал.
- На толерантность вы клюнули, визжите в восторге, вы и на однополую любовь согласились, не спросив нас. Нам то как! Возродишься вновь, чтобы тебя имел мужик! Брррр! Поймите, все, кто против нас и рады этому, это их проект. Наши же многие теперь остаются там до конца!
Мы непонимающе посмотрели на смотревшего в точку  Андрея.
- Ну до конца, до пришествия! Не понимаете?! В Библии вам конкретно сказали: второе пришествие это не метафора, а реальное ожидаемое событие. Нам «эти» рассказали, те, которые были до нас…!
В общем, поколение «победителей» практически всё там, бросить вас в беде не могут , а вы… Да и сам я если когда был здесь, тоже визжал от восторга и радостно похаживал в видеосалоны на сеансы и считал, что жизнь налаживается.
- Теперь видеосалонов нет, - вставил я.
- А неважно. Важно, что те, кто был до нас, своего пришествия так и не дождались, а начинали точь-в-точь, как мы. С либерализации, образно говоря.
- Кто они такие? – вставил свой вопрос я. Посмотрев на Геннадия Борисовича, потому что тот опустил голову и сиял красными ушами.
- Спроси у господина магистра, - ответил Андрей.
- Киноцефалы, - спокойно ответил седовласый старик.
- Киноцефалы, - то есть собаколовые, - воскликнул я.
- Да. Имеющие головы собаки, пёсоголовцы, - вздохнул магистр. Они ухлопали сами себя последними изо всех цивилизаций.
- На фотографиях в квартире я не видел собаколовых?
- Их и не должно быть, они нам дружественны, да вообще-то они всем были дружественны и любопытны до упора. На том-то и погорели. Не смогли со своими оппонентами договориться.
- Кто это?
- Буцефалы! Конеголовцы, по-другому, их совместная цивилизация была самая короткая, они даже до электроники не дошли. Ненавидели друг друга на уровне подсознания. Они по определению не могли быть вечными, кровь собак и кошек убивает любую плесень, особенно санги скаесус пхарсоникус – кровь убитых фараонов, - вздохнул магистр.
- Ту самую? – спросил я.
- Да, ту самую, ослабленную форму  которой  привили вам.
- Да? – потёр я место позавчерашнего укола.
- Это, чтобы вас принимали за своего там, куда вы отправляетесь.
- Они что, постоянно будут проверять мою кровь?
- Они обладают превосходным чутьём, в смысле нюхом, чем мы, увы, не можем похвалиться. А жаль, мир бы был для нас более многомерным.
- Многое, чем мы могли бы обладать, - вставил свой голос Андрей, - если бы не были дураками. Там у нас полно раскаявшихся идиотов. И у вас их будет теперь много. Из-за войны у нас несколько поколений не учавствуют в реинкарнации, и что интересно, остаются, в основном, русские. Остальные, как ни в чём не бывало, лезут сюда по новой.
- А как же, есть ведь место исправления какое-то, ну этот «ад» что ли, - спросил я.
- Ад! Ад это когда умершие переходят к «взбесившимся». Там конечно принимают их по первому разряду, обрабатывают окончательно и полным ходом на защиту Ада. В Европе таких полным полно, в Америке такие давно и уже во власти. У вас в России пока поменьше, Слава Богу.
- А кто они такие? Как их различить то? – удивился я.
- А какие они могут выйти от «взбесившихся», да ещё и давно умерших, очень просто, - Андрей замолк на минуту, установив всеобщую тишину. - Просто они не могут размножаться, они никого после себя не оставляют. Идиоты!
- Так элементарно.
- Да, и как я понял, вы уже разрешили их браки и даже полные семьи. Вот они вам и навоспитывают. Они теперь здесь при жизни набирают рекрутов к «взбесившимся» заранее, а вы помогаете. Поймите же наконец, там наши ребята, второй раз обрекают себя на вечное забвение, окончательное, дают вам шанс, мы просим одного: не продавайте нас.
- Так всё плохо? – подал голос профессор.
- Да, катастрофически. Кто-то из вашего средневековья мутит воду, прибыло такое количество трансмутагенов, что мама дорогая!
- Это двадцать третий магистр, он  бастарда приручил, они к вам и лезут.
- Поймите, реальности как сообщающиеся сосуды. Если не перекрыть проход, они все к нам перетекут и ворвутся в вашу, в вашу реальность. Это закон.
- Потому вы здесь? – спросил Геннадий Борисович.
- Да.
- И что вы предлагаете, Андрюша? – спросил мигавший, непривычный для меня Викентий Адамович.
- Единственное, это послать человека закрыть эту дыру.
- И вы выбрали меня? – вставил наконец я своё слово в разговор.
- Да.
- Знаете, я только в вашу чепуху не верю. Почему меня не спросили даже? – не выдержал я наконец сюрреализма происходящего.
Наступила тишина, все наверное не ожидали от меня такого выхода. Геннадий Борисович отхлебнул остывший чай и тихо поставил чашку.
- А кто например? – твёрдо проговорил Андрей.
- Геннадий Борисович, он как я понимаю, старший путешественник по пространству и, как вы говорите, по времени.
- Геннадий Борисович и отправит тебя в прошлое, не сомневайся. Но ему нельзя менять реальность, ему от нас уже нет исхода. Он формально уже мёртв, потому и находится здесь уже лет восемьсот, если не ошибаюсь.
- А я?
- А ты, Володя, к сожалению, не совсем родившийся.
- Как это?
- Там у нас мы нашли того, кто должен был в тебе реинкарнироваться. Ты, оказывается, шестимесячный?
- Да, - я вспомнил семейную историю, как моя «неутомимая» родительница, наводившая в те времена чистоту в «родовом гнезде», не то подняла тяжёлое ведро, не то поскользнулась на мокром полу, и моему «заботливому» родителю пришлось скакать в слякотную ночь по весенним лужам, вызывать «скорую помощь». И всё в конце концов кончилось хорошо, доказательством этому были сегодняшние сборы на тот свет. Бррр…
- Пойми, голова, другого такого шанса не будет. У тебя есть «предшественник» из того времени, куда тебе придётся смотаться и вы лично всё там уладите, не теряя времени. Он тебя легко узнает и поможет.
- А я?
- А ты тоже узнаешь, я вас познакомлю.
- Из-за этого ты за мной приехал?
- Да, и ещё кое из-за чего!
- Ну, выкладывайте до конца.
- Не спеши. Всему своё время.
В мгновение раздался дребезжащий входной звонок. «Владимир Ильич» резво исчез в длинном коридоре и мы расслышали его радостное приветствие. Насколько я понял, он приветствовал двух человек, в проёме появилась одна знакомая фигура.
- Владимир Рахимьянович, - бросился я навстречу к пришедшему, как к отцу родному.
Он крепко по-мужски пожал мою руку. Внешний вид моего друга был по-прежнему бравым: короткая стрижка, посеребренные виски, идеальные стрелки на брюках, а самое главное, что радовало, исчезла бледность в лице и вялость.
- Всё в порядке? – первое, что я спросил у Владимира Рахимьяновича.
- Ааа, ты про это… Да, операция удалась, как видишь. – Он ещё раз стиснул мою ладонь. – Рад, очень рад, что ты с нами, не представляешь…
- Уже представляю, - отрапортовал я.
- Ээээ, успели уже напугать! Просил же,… - он обратился к Томилину и вдруг увидел второго моего друга.
- Андрюша! –воскликнул он и приблизился к вставшему из кресла Андрею.
Они молча протянули руки и сжали в рукопожатии. Наступила тишина. Я заметил как дёрнулось веко и потекла скупая мужская слеза. Он отпустил руку Андрея и склонил голову.
- Всё в порядке, Владимир Рахимьянович, всё в порядке. Мне просто не повезло, - оправдался Андрей.
- Зато нам очень, просто не понятно как мы из этого выскочим. Ну да ладно.
Подполковник налил себе холодного чая, взял песочное печенье.
- Надо руки помыть, - произнёс Андрей, - вдруг какую заразу принёс к вам.
- Действительно, голубчик, - подал голос появившийся из двери Викентий Адамович.
- Что за чёрт, никак не привыкну к этим фокусам, - расстроенно поставил чашку Владимир Рахимьянович и ушёл умываться.
- Нуссс, пройдёмте в мой кабинет, - пригласил Викентий Адамович Андрея. – Теперь я вас так просто не выпущу. Другого случая, знаете ли, не случится.
Мы остались одни с Геннадием Борисовичем. Громадная комната отапливалась объёмными батареями, но в противоположном от двери углу, находился камин. Я сначала подумал, нарисованный, и даже прошёл и провёл пальцем по чёрной решётке. Нет, сажа была настоящая!
- Иногда мы пользуемся, - усмехнулся магистр.
- Затопим?
- Да пожалуйста, желание гостя, как говорится.
В стенке за красивой, тоже казавшейся нарисованной дверцей, находились коротенькие чурочки-дрова, береста и щепа.
Мы быстро всё сложили и разожгли, когда он загудел, как в «семнадцати мгновениях», появился Владимир Рахимьянович. Мы молча смотрели на мерцающее пламя. Надо сказать, что порядочные камины кушают дрова как «с добрым утром». Наш был «народным» и уже через несколько минут мы сидели и глядели уже на останки каминного пиршества.
- Вот что, Володя, произнёс своим профессорским тембром Владимир Рахимьянович. – Чем больше я погружаюсь в это дело, а ты знаешь, это уже в течение нескольких лет, тем больше понимаю, что это неизбежность. И всё время чувство, что, проснись я, и всё исчезнет и всё встанет на свои места. Я это говорю, потому что это очень серьёзно, всё, что тебе предстоит увидеть и узнать, а главное, сделать. Просто, оказывается, пришёл наш черёд.
- Да я всё понимаю, меня не надо уговаривать, просто это всё ещё не утряслось в моей голове.
- Утрясётся, - подал голос Геннадий Борисович. – Сейчас Андрей познакомит тебя с твоим предшественником, а там, в прошлом, постарайтесь узнать друг друга, иначе  застрянешь там навсегда. Каждый год в твой день рождения я буду открывать проход на мгновение, ровно в два часа будь на месте. Не факт, что у них нет своих путешественников, и не факт, что мои «коллеги» двадцать второй и двадцать третий магистр не будут тебе мешать. Сориентируйся на месте. Мы замолчали. Я вздохнул.
- Здесь по жанру происходящего, гуру должен передать мне секретные скрижали или хотя бы меч джидая.
- Не могу я тебя учить, всё, что узнаешь, узнаешь сам, так будет больше доверия между нами. Могу только обнадёжить, что всё будет в порядке, всё под контролем. – И они взглянули с подполковником друг на друга. Я конечно понял всё, завтра будет билет в один конец. Жалко конечно, что темнят, что не предупредили, я бы хоть с Ольгой попрощался, как следует. Жаль, что на детей не решились в своё время. Эх!
Мои размышления прервал вечно оптимистичный голос появившегося Викентия Адамовича в своих  чудесных  ботинках.
- Это невероятно. За восемь лет такая перестройка организма, да это и не организма, в нашем понимании это чёрт знает что, в хорошем значении этого слова.
Интересно было бы узнать, что хорошего в слове чёрт.
- Пора, - встал из кресла Владимир Рахимьянович, всё остальное я объясню по дороге. Андрей продолжал стоять в коридоре и смотреть, как мы собирались на выход.
Высокий магистр надел мне через голову небольшой жетончик на серебрянной цепочке и успехнулся.
- Это не скрижали, это  покажешь моим коллегам, может сработает.
- Я их встречу?
- Надеюсь, нет.
Мы вышли на крыльцо, за деревьями виднелось такси. Владимир Рахимьянович с Андреем решительно двинулись вперёд. А я оглянулся на старинный дом. В одном из окон второго этажа виднелась моя фотография!!! Впрочем она тут же исчезла и задёрнула за собой штору…