Глава 46. Облава

 Хищник всегда чует, когда что-то идет не так.

       Я подскакиваю на постели, вглядываясь в темноту. Мрачный блеск луны отражается в моих глазах. Зубы ноют от желания вцепиться в чью-то мягкую плоть. Никогда еще так сильно не жаждал крови, даже в момент своего самого первого убийства. Никогда.

       Мина спит рядом, сладко сопя, подложив руку под голову. На ее красивом лице застыла гримаса тревоги. Наверняка, наше прошлое снова преследует ее. Она так и не научилась справляться с ним. Никогда не научиться, как не научился я.

       Я ласково касаюсь губами ее лба, целую висок. Нежная, бархатная кожа горит. Увы, теперь каждую ночь так. Она сгорает в пламени нашего общего прошлого, ее мучает жар. К счастью, пока она никак не ощущает происходящих изменений в ней по ночам, разве что, ей сложнее проснуться теперь без чашки крепкого кофе. Пока что она списывает это на переутомление, но я знаю – так продлится не долго. И, клянусь, все то, что произойдет после, меня очень пугает.

       Мина Мюррей. Научила меня страху тогда, когда я думал, что страх мне не ведом. Боязнь ее потерять – единственное, что держит меня на плаву.



       Что-то не так. Я чувствую это кожей, каждой клеткой, нюхаю воздух в попытках учуять. Запах чужака я узнаю всюду. И он здесь.

       Все произошло слишком неожиданно. Только что я ощущал угрозу, и вот – горю в огне! Кто-то поджог особняк!

       - Мина! – я трясу ее, пока она, спящая, несчастная, болтается в моих руках, словно тряпичная кукла. – Мина, просыпайся скорее!
       Бить ее по бледным щекам – странное ощущение. Я бы хотел целовать это нежное личико, а вынужден давать пощечины, чтобы привести ее в порядок.
       - Алекс… - наконец, она приходит в себя, тут же зайдясь кашлем, - Алекс…
       - Да. Мина, на нас напали.
       - Кто?
       - Орден. Еще кто-то. Не знаю. Мина, беги, я их задержу!
       - Нет, я не брошу тебя, Алекс – она тверда в своем решении и, буквально выпрыгнув из постели с прытью, которой я от нее не ожидал совершенно, и, кое-как накинув на себя халат, хватает факел.

       О, если бы я только мог любоваться ею сейчас, если бы только у меня было время, чтобы любоваться ею, я бы написал картину. Потому что Мина, этот образчик нежности, женской красоты, сейчас похожа на саму Афину Палладу.

       - Мина! – притянув ее за лицо, я нежно целую ее. – Ты можешь скрыться в библиотеке. Ты все еще можешь. Понимаешь?

       Она кусает губу, всем своим видом демонстрируя, что не собирается мне подчиняться. О, моя непокорная, прекрасная, воинственная, храбрая Мина. Притянув ее за плечи, я нежно прижимаю ее к себе. Это минутная нежность сейчас нужна нам, словно воздух. Подарив мне легкий поцелуй в висок, она выходит на улицу.

       Орден. Его верные солдаты снова разрушают мою жизнь. Снова уничтожают мое счастье. О, Джейн, я так верил в то, что ты – не предашь. Наивный глупец. Даже сотни лет, прошедших после обмана, предательства соратников, ничему меня не научили.

       Солдаты Джейн стоят совсем близко и их лица не стоит даже читать. Все и так понятно. Они пришли, чтобы убить меня.

       - Вы пришли, чтобы меня уничтожить. Я вижу. Но второго раза не будет. Просто так я не сдамся. Вы хотите бой, господа? Вы его получите! Не сомневайтесь.

       Мои солдаты храбры и бесстрашны. И они тоже готовы принять бой.

       Горели ли вы когда-нибудь в Аду? Сгорали ли заживо? Задыхались ли от невозможности что-то изменить? Разрывали ли крики ваши барабанные перепонки? Было ли вам сложно дышать? Искали ли вы выход из тупика?
       Чувствовали ли вы себя наживкой, которую заглатывает более хищная рыба?
       Я – да. И не раз. Но сейчас мы с Миной умираем вместе. Я не уберег ее в первый раз, смотрел, как она умирает. Отдал ее на растерзание врагам. И сейчас я смотрю, как она умирает, моя любовь. Моя Мина.

       Мы все устали. Мой дом превратился в сборище пепла и огня. Еще немного – и на месте роскошного особняка Александра Грейсона образуется только гора пепла. Мы задыхаемся в огне, тонем в нем, словно в раскаленном море. Отчаяние – самая страшная ловушка. От нее не убежать, не спастись. Не скрыться.

       - Мина!
       - Алекс!
       - Мина!
       - Алекс!

       По моей ноге ползет чья-то мертвая плоть, умирающий охотник цепляется за мою ногу руками, будто надеясь потянуть меня за собой. Нет, просто так я не сдамся. Ни за что.

       - Мина, беги! – этот отчаянный вопль разрывает барабанные перепонки даже мне. – Беги!

       Я слышу ее крик, ее вопль, перерастающий в отчаянный плач, и мне больно. Физически, каждой клеткой, чувствую ее боль и страх. И ненавижу себя за то, что не могу ей помочь.

       Слишком большая опасность – так называлась наша с Миной жизнь с самого начала. Я должен был ее отпустить, но снова обрек на вечную боль. Я приспособился думать, когда мой клинок тверд, когда рука уничтожает соперника. Один из охотников пал мне под ноги, клекоча кровью из глотки. Хочется взвыть от желания во что бы то ни стало присосаться к нему, словно к целительному источнику, пить эту бурлящую кровь, пока не выпью все до последней капли. Зубы превращаются в клыки. Все больше ненависти, просыпающейся во мне внутри, помогают уничтожать тех, кто принес смерть в мой дом. Смерть невозможно победить. Я есть смерть.

       Глаза слепит огонь, распаляющийся впереди от огненного костра. Языки пламени лижут все вокруг. О, Орден теперь превзошел себя! Им нужно не просто уничтожить меня, им нужно растерзать каждую клетку земли, каждый участок Вселенной, где был я, или что-либо мне принадлежащее.
       Надежды нет. Сопротивляться бессмысленно.

       Со звериным рычанием я бросаюсь вперед, на самого могучего врага, мой соперник замирает с клинком в руке, готовый в любую секунду вонзить его в мою грудь. Интересно, как это будет? Сейчас они будут меня пытать, или вонзят в мое тело окропленный святой водой золотой крест, чтобы я умирал в медленных муках? Орден потрясающе изобретателен. Ничто не меняется.

       Языки пламени лижут мою кожу. Бессмертный кровопийца горит в огне. Я не просто кричу, нет, - визжу имя возлюбленной, в бессмысленной надежде, что она отзовется, услышит:

       - Мина! Мина!

       Ее слабый крик, переходящий во всхлип, слышен где-то вдали. Она жива. И у меня остается только одна – последняя – надежда на то, что теперь, пусть мы и не будем вместе, она останется жива. Будет путешествовать по всему миру, и видеть звезды.


       Безнадежность – это страшное чувство. Безнадежность накрывает с головой, уничтожает все на своем пути, поражает все ядом. Безнадежность – это самая большая боль.

       И в момент, когда я прощаюсь с самим собой, когда забываю себя, я вижу ее - она, кажется, выходит из огня, неся наперевес меч. Ее кровавые губы сложены в решительную складку. И она пришла убивать.

       Охотница вышла за жертвами.