Глава 6

 Утреннее солнце нещадно палило в глаза. Во рту сухость была такая, что Сахаре и не снилось. Голова трещала, будто находилась не на подушке, а на жестких деревянных досках.
       Джон со стоном открыл глаза. Разноцветные пятна, плывущие перед глазами, приобрели очертания Гарольда Саксона, едва только он косо-криво нацепил на нос очки.        Зажмурившись от яркого солнца и, наконец, получив способность хоть что-то видеть, Джон простонал:
      - Утра…
       - И тебе. Засранец – ворчливо отозвался Саксон, подставив миску, в которую Смита тут же вырвало. – С какого перепуга, блин, ты вчера так надрался, скажи? А?

       Если бы он сам знал ответ на этот вопрос, непременно ответил бы. Но он не знал. Он сидел в саду, бренчал на гитаре, разговаривал с Ривер, упорно предлагающей ему чаю… а потом все, конец воспоминаний. Как будто оборвалась кинопленка.
       Гарри сунул ему в руки кружку.
      - Это что? – поморщился Джон, пытаясь не изрыгнуть все содержимое желудка снова. Еще пара таких позывов рисковали вообще вывернуть его наизнанку.
       - Крепкий чай. Пей. Позже принесу рассол.
       Две белых таблетки-горошины, мелькнувшие у Гарри в ладони, отправляются в желудок Смита, Джон делает пару больших глотков горячего напитка…. и снова отправляет его в миску, уже нехило заполненную рвотой.
      - Черт возьми! – схватившись за голову, которая напоминает теперь кастрюлю, простонал он. – Я умираю.
       - В какой-то степени – да – заключил его приятель. – Что помнишь со вчерашнего вечера, Смит?

       Хороший вопрос. Который потребовал максимально напрячь память. Вспышками появлялось лицо Ривер, напрасно пытающейся уговорить его не пить столько пива, звуки музыки и довольного смеха, доносящиеся из дома, весьма красноречивая возня в подсобке, отчего-то так сильно его зацепившая, и чтение «Звездного мальчика» Уайльда в библиотеке.
       - Не густо – вздохнул Гарри, забирая из его дрожащих рук кружку. – Очень не густо, я бы сказал.
       - После пива я пил вино. Нашел его в подсобке у Ривер – новое воспоминание врывается в память кометой. – В которой вы с Люси…
       - Да, она мне отсосала и, скажу тебе, хреново она это делает. Еще и кусается – Гарри закурил, отворачиваясь к окну, и посылая туда сигаретный дым.

       Это мало помогло. Очередной спазм скрутил Джона, быстро проглотив пару глотков уже начавшего остывать чаю, он тут же отправил их в заветную миску. Сотрясаясь от позыва, простонал:
       - Пожалуйста, избавь меня от подробностей. Я тебя прошу.
       - Как хочешь – равнодушно пожал плечами Саксон.

       Джон зарылся в одеяло, пряча голову под подушку, всячески демонстрируя, что совершенно не намерен выползать из своего укрытия. Никогда.

       Но его относительный покой прервали. Грубо стащив одеяло и выбросив его на пол, Гарри командным тоном произнес:
       - Мама приготовила тебе омлет и рассол, так что, давай вставай и пойдем завтракать. С таким количеством влитой в себя шняги вчера, нужно есть, иначе блевать будешь собственным желудком.
       - Отстань – буркнул Джон, зарываясь в подушку. Которую тот час же тоже отобрали, бросив ее на пол. Гарри грубо потряс его за плечо:
       - Есть пойдем, сказал.
       - Отвали!
       Повисшее ненадолго молчание закончилось взрывом со стороны хозяина дома:
       - Да какого черта я вообще с тобой панькаюсь? Ты что, маленький, что ли? Заняться мне больше нечем, не пойму? Лежи тут сколько влезешь. Захочешь – омлет в сковородке, чайник на плите, вскипятишь. Мне нужно еще химию делать.

       И он ушел, нарочно громко хлопнув дверью, чем только добавил несчастному страдальцу, скрутившемуся на кровати, проблем.


       Джон не мог бы сказать, через какое время он опомнился. Он просто потерял счет времени. Очки, съехавшие на нос, он кое-как натянул, и, повесив голову, которая болела так, словно бы по ней молотом стучали, а во рту разгорелся дикий пожар.
       Гарри на кухне не было, очевидно, он занимался в спальне. Но, о, как Смит был благодарен ему и миссис Саксон за то, что, что оставили еду и рассол, на который он тут же с жадностью набросился, выпив добрую половину банки.
       Еда в горло не шла совершенно, однако, он все же заставил себя проглотить несколько кусочков омлета, не заботясь о том, что он уже немного остыл.
       Допив рассол, поставил пустую банку в мойку (помыть ее не хватило сил) и, шарпая ногами, отправился на поиски друга. Гарри нужно было хотя бы поблагодарить, если, конечно, он сейчас вообще в состоянии хотя бы два слова связать.
       Как он и думал, Гарри был в спальне и читал книгу.
       - Достоевский? – выдавил он, смотря на обложку.
       - Да. Книга про тебя – холодно сказал Гарри. – «Идиот».
       - Чего ты от меня ждешь? – произнес Смит, но получилось как-то капризно, словно у ребенка, которому игрушку не дали. – Извинений? Я вроде перед тобой ни в чем не виноват. И да, спасибо, что не бросил меня и доставил сюда. И да, я могу пообещать, что больше так не буду. Потому что одного раза с меня точно хватило.
       - Да не нужны мне твои извинения, Смит, - отмахнулся хозяин дома, - совсем. Ты взрослый человек, можешь делать, что хочешь. Хотя твои выходки откровенно детские. Но это твои проблемы. Ты мне только ответь, какого черта ты вообще напился? Что тебе в голову взбрело вдруг?

       Если бы он сам знал, что на него нашло, непременно бы объяснил. Но он не знал. В конце концов, решил объяснить то, что давно уже чувствовал. Хотя был вовсе не уверен, что тот, кто всегда был в центре компании, может правильно его понять.

       - Может, я странный человек, или что-то не так делаю. Но, пойми, переезд сюда для меня – пытка. Это мозгами я понимаю, что родители это заслужили, что здесь перспектив больше, что для меня это тоже лучше, чем сидеть в маленьком городке, вращаясь в собственном мире. Но, переехав сюда, я чувствую, как в этот мир вторглись – нагло, безжалостно, не спросив моего разрешения на это. Как будто бы так и надо. Я здесь чувствую себя потерявшимся. Вчера на этой тусовке, где всем было так весело, мне хотелось выть. От тоски. От понимания того, что я никому не нужен и предоставлен сам себе. На меня накатило, понимаешь?

       Достав сигарету, Саксон чиркнул спичкой и закурил.
       - Понимаю. Мы оба бежим от общества – только разными дорогами. Я изображаю из себя душу компании, любителя пошуметь, хотя, мне все это осточертело до ужаса. А ты стараешься абстрагироваться.
       О. Смит часто-часто заморгал.
       - Если это всего лишь роль, то ты очень убедителен в ней.
       - Годы тренировок. Однажды я тоже был изгоем – усмехнулся Саксон. – Когда был мелким хлюпиком, от волнения заикающемся на публике. Старшие мальчишки здорово меня отлупили. Домой я буквально приполз. Это стало точкой не возврата. Я стал ходить на бокс, писал контрольные для крутых пацанов, у которых вместо мозга – каша, затусил с Рани. Не знаю, почему она согласилась со мной дружить, но мне было выгодно быть к ней ближе. Рани умница. Она гениальна, у нее мозги великого ученого. И при этом – красивая девчонка и мастер сарказма. Потом мы действительно подружились, по-настоящему. Хотя, отношения у нас, как ты уже знаешь, своеобразные. Иногда мне хочется послать их всех к черту. Громко и с выражением. Желательно, объявить в микрофон. Но я держусь. Я не для того прошел такой большой путь, чтобы кучка идиотов могла меня теперь сломить. Это Нью-Йорк, Джон. Если ты не будешь трахать, значит, отымеют тебя. Выбор здесь невелик.

       Джон очень старался не уснуть. Вот прямо очень. Из кожи вон лез. Если бы он мог вставить в глаза спички, определенно бы это сделал.
       Но он не мог. Чем дольше длилась эта высокая речь друга, тем более отдалялся голос, тем сладостнее становилось телу и тем глубже дышалось.
       В конце концов, Джон проваливается в глубокий сон, отключившись на чужой постели.
       И даже не почувствовав, что его укрыли чужим одеялом, прежде чем покинуть комнату и замкнуть дверь.