Фома и проклятые вопросы

  Фома прoснулся. Oпять мелатонин не помог. Серoтонина в кровь не добавил. Гармональный оркестр не утихомирил. Обещанным слащавой рекламой, приятным  сновидением привычные думы не  затушевал.
Вопросы закадычные снова безжалостно заколебали. Только три их осталось. Больше в одряхлевшее  серое вещество   не вмещается. Но на два традиционных национальных непоколебимых сакраментальных уже навсегда ответил.
  Кто виноват?
Тут больше думать не надо. Уже всё объяснили. И русофилы и русофобы к общему знаменателю пришли. Население виновато, народ плохой некачественный и по генетике и по воспитанию. Закону жизни не соответствует. Желает , чтобы каждому было по потребностям, а  от каждого, уж как получится. Климат не тот выбрал. Схиму со скрепой перепутал. К самоистреблению склонен. Точное количество своих неестественно умерших, погибших геройски или лишенных жизни по злому умыслу, до сих пор определить  не может. Врагами себя окружил. Не тех, кого следует, выделил в менеджеры и олигархи. Они жизнь только под себя  переделали.
    Что делать?
И здесь сознание вместе с подсознанием, оплодотворённые классической литературой и рассказчиками из СМИ, положительный ответ давно выработало: Терпеть. До посинения.  Терпеть всегда, терпеть везде, до дней последних донца, терпеть - и никаких гвоздей!..."
   А вот с третьим  вопросом , бытовым, навязчивым, заковыка получается, -  размышлял Фома.- Этот хронический. И популярный. Звучит очень неброско заурядно почти скучно, но от него не отвертишься. Можно отвлечься работой или в запой удариться, наконец, дату конца света назначить, но освободиться от него не удаётся.
   И вопрос этот, проще не придумаешь: "Когда это кончится?"
В эмбриональной форме он почти всегда  сразу после появления на свет себя обнаруживает и потом  из головы не выходит. Ещё грудным ребёнком   в тугих  пелёнках ненамеренно обмочишься,  выкарабкаться из сырости  не удаётся ,  бессловесным  криком души этот вопрос вырывается  . “Уа, Уа”. Когда? Когда? Когда  это кончится?   Обычно     и дома и в яслях такой крик-вопрос   безответным  оставался . И финал был простой. Криком захлебнёшься и, если бог даст, до следующего “Уа”   успокоишься.
    С тех пор от этого вездесущего назойливого перманентного  "когда" отвертеться не удаётся. “ Это” в этом вопросе  многоголовое как гидра.  “Это” меняется, а вопрос опять, тут как тут, и окончательный ответ на него каждый раз не  находится.  Обычно простой он.  Но ответ на него не всегда словами пишется. Несколько раз на очередное невыносимое "это" буйные головушки, разбавленные идейными подстрекателями, отвечали решительно, даже с  кровопусканием, а оно,  это проклятое "это",    как    неопалимая купина       горит,  да не сгорает.
     И так в течении всех моих восьмидесяти годин с хвостиком. И до того.  И не только у меня.- Размышлял Фома.- Так и тянется безответное "это" змеиным хвостом,  существование oтравляя, последнее время сквозь склерозный туман просачиваясь. Пифию бы найти, чтобы душу очистить, так в Дельфы не доедешь, дa и языка не знаю. А бабушкам Вангам не очень доверяю. Конечно, стратегов политических можно послушать, но как надёжных от бессовестных отделить. Все они фактами козыряют, вспоминая, что факты-воздух учёного.
    Только какой сейчас воздух. Порохом пропах.  Несколько войн международных и братоубийственных застал, все этим вопросом сопровождались.
Родственников брали без права переписки и с правом и по одному и с домочадцами. Историю до неузнаваемости переписали и новую сочиняют. В какой из них пребываешь, как в неё вляпался, уже трудно стало докумекать. Но всё время, - когда, когда, когда,- приговариваешь. Обычно про себя, но изредка, при сочувствующих свидетелях, вслух. Всего, годного  на "это", не перечислишь, да и не вспомнишь,  ведь в голове место, где память удерживается с каждым днём съёживается.   
          Каждый день новостей напикселят, которые проверить бы надо, задумаешься  и снова за голову хочется схватиться или задумчиво сочувственно глубокомысленно лысину поскрести. Ведь ответа не получишь. Только свежее “это” добавится. А вопрос как стоял упруго даже на ноль целых, x десятых не прояснится.
Иногда следы оптимизма просачиваются, тогда померещится,- проклятое это кончается, мгновение, остановись, ты прекрасно.- Но где оно это мгновение . Раз, два и обчёлся.
    Или на поводу у неисправимого оптимиста окажешься. - Забудь,  забудь о вопросе.  Жизнь только миг между прошлым и будущим, жизнь только миг, за него и держись. - Но где уж тут. Уже руки скользят.
   Крепишься , иногда  хлебнешь расслабухи , закусишь, чем бог послал, патриотично, несанкционированным, конечно. В дрёму потянет, духовность нахлынет, вроде бы полегчает. Иногда даже  услышишь откуда-то сверху- "Держаться надо"-.  И вдруг  опять сакраментальное, с отчаянием:- Когда  это кончится?-
Ну, а если по новой чекaлдыкнуть.  Полыхнёт по внутренностям туда-сюда, мозг скособочится, на время  счастливым себе покажешься, до лёгких слёз. А дальше что? Только спать, спать беспробудно.
    А оклемаешься так, того и гляди, запоешь  - И всё вокруг гибридное и всё вокруг твоё -.   Привязалось это словцо.  Слово мерзкое богопротивное.  Услышишь его и плюнуть хочется.  Слово новомодное, бездуховнoe,  навязанное пиндосами, с пaнталыку сбивает, ослабший мозг деморализует.
Оказывается всё, что происходит, это  не обычные беда и жизнь, а гибридное, точно его не определишь, но смысл  пиндосы наглядными примерами пояснили - все средства хороши. И нутром чувствуешь, что это когда, если очень нужно и хочется, всё можно,  не стесняйся, забудь о том, что не все средства хороши. 
   Показалось Фоме, что заметно к гибридному образу жизни склоняемся. Тут тебе и война гибридная,  гибридная диссертация , гибридный спорт и   даже секс. Не знаешь, с какой стороны к нему  подступиться. Сплошное гибридное существование, пугающее вседозволеностью. И, когда это гибридное кончится, не видно.
   Так что, вездесущему вопросу есть за что зацепиться. И он себя ждать не заставляет. Вроде ты уже привык ко всему , а он опять ,- когда, когда-.
Только  в  минуты, когда от пере или недо пития близкий конец биографии померещится, белые тапочки приснятся, эмоциональность   полыхнёт и решительность маленького  человека, вскормлённого великой, но оказавшейся бесполезной, даже вредной, литературой, и убаюканного всесильными медиадуховниками, прорежется , неотвязный вопрос по другому  высвечивается, в нём "когда"  на более конкретное и интересное,  деловое и интригующее "как" заменяется. Но легче не становится. Неопределённость не рассасывается.