Ф.И.О.: Юфкин Евгений Александрович
Город: г. Королев, М.О.
Тел.: 8-977-801-09-63
Почта: driveelit@yandex.ru
Название книги: Пламя прошлого. Книга первая цикла «Летописи Харальда».
Акай-Дзунг (Оглавление)
1. О Харальде изначальном……………………………………………..3
2. Наречие народов сегуната Юргла…………………………………..5
3. Визай-дзунг (путеводитель по Харальду)………………………….10
4. Визай Аматай-дзунг (путеводитель по Империи Аматайской)…...13
5. Глава 1. Амакатай ца-дзен……………………………………………20
6. Глава 2. Кайку ца цедзу-йу………………………………………….89
7. Циаса-цедзу (приложения)…………………………………………154
…В начале пространство бескрайнее было,
Материи не было, как и богов.
Но чудо свершилось: пространство взорвалось
И стало делиться на сотни миров.
Пространство делилось – реальность рождалась
Из света родился и наш Всеотец;
Он создал Богов из чистейшего света
И создал Меня – Всевеликий творец.
Из сотен миров, что в пространстве родились,
Единый порядок Творец воссоздал.
И каждый свой мир как подарок бесценный
Он в руки тех первых Богов отдавал…
О Харальде изначальном
Никто не знает, когда Творец покинул Единство и отправился в новое странствие по пустоте. Именно тогда все бремя правления Великого Лона легло на меня – на Призрачный Извечный Свет, правую руку Творца. Из материи, из которой состоял сам, сотворил я Богов Изначальных – Гарру и Хиту, дав им одно единственное указание: ТВОРИТЕ и СОЗДАВАЙТЕ.
Так из чистейшего изначального света и первозданной энергии был сотворен Харальд. Из безбрежных океанов материи создали они твердь. Так появились горы и долины в Харальде. Из светлой энергии, из которой состояли сами, Боги создали четыре Светила Великих, что вращались вокруг тверди, чередуя смену дня и ночи во всех его уголках. И развеялась тьма… Узрев свое творение, Боги пустили слезы радости. Одна из слез попала на твердь земную. Так Харальд наполнился реками озерами, морями и океанами. Из материи тверди, света и своих слез создали боги флору и фауну Харальда. И покрылись пустоши садами цветущими, заполнились моря и океаны гадами морскими.
Волей Гарры и Хиты из глубины морей и океанов вышли Тренги – первые разумные существа, заселившие Харальд.
По ночам граница между мирами ослабевала и Зильда с Широй – иные реальности созданные из тверди, как и Харальд, – закрывали половину небосвода. Днем же Зильда с Широй вновь растворялись за границей мироздания. Светила удалялись от тверди и снова приближались к ней. Так шла смена Этапов Перемен: Полуденного Орла, Водосхода, Жар-тверди и Увядания.
На огромном континенте Йанг-Ченг, омываемом океаном Физалы, подобно исполинскому крылатому змею раскинула свои крылья Империя Аматай, покрытая непроходимыми широколиственными лесами и болотами. По мере продвижения на Юг растительность становилась все скуднее, начиналась степь. Бескрайняя степь. За степью простиралась пустыня, выжженная, необитаемая. В полдень, когда все четыре Светила выходили в зенит, песок в тех местах раскалялся и даже плавился. Вечером, когда мир погружался во мрак, он застывал, превращаясь в стекло.
Пустыня была безжизненной только на первый взгляд. На самом же деле жизнь здесь кипела и развивалась. Пустошь, словно губка, была испещрена подземными городами. В небо вздымались зеркальные шпили, которые служили людям источником света и тепла под землей. По ночам на дорогах появлялись караваны, груженные товаром, активно шла торговля рабами. На рассвете, когда Светила всплывали из-за грани мироздания, выжигая все живое на поверхности, жизнь вновь перемещалась под землю.
На Севере континента Йанг-Ченг, расположилась часть великой империи – сегуната Юргла. Большая же часть этого государства находилась на архипелаге Фу-Тсуи, отделенном от большой земли проливом Синего Змея. Сегунат Юргла – древнейшее государство Харальда, по праву считалось сверхдержавой с историей, уходящей корнями в глубины Великого Океана Творения.
Материк Корн, омываемый океаном Семи Змей, стал пристанищем королевства Дейнора и Холденмарского царства – молодых государств, в которых еще только зарождался феодализм.
Жизнь в Харальде цвела и развивалась...
Наречие народов сегуната Юргла
Несмотря на то, что большинство народов Харальда предпочитают международный аматайский язык, юргланское наречие является самым древним. Ведари, ворожеи, физуды и прочие избранные считают это наречие языком богов. Вот лишь небольшой список устоявшихся фраз и выражений на этом древнем языке, что встречаются в книге.
Амакатай ца-цзен – дословно переводится как этап перемен при переходе из одной эпохи в другую.
Кайку ца-цедзу-йу – дословного перевода нет. Можно перевести как крушение старых порядков или формирование каких-либо новых устоев, смерть (нужно догадываться по смыслу).
Кайку ю-дзайн цедзу – дословно переводится как появление новой жизни (рождение ребенка, рождение нового мира). Опять же стоит догадываться по смыслу.
Ца-цедзай – дословно переводится как нерушимый барьер. Означает сверхпрочный материал, сочетающий в себе свойства камня и стали. Стену, сделанную из такого материала, не пробивали ни бомбарды, ни пушки. К сожалению, материал был слишком тяжелым, да и дорогим для изготовления доспехов, зато мог использоваться для укрепления корпусов кораблей, брони драконов и обшивки воздушных судов.
Це-дзуй – дословно переводится как алмазная кожа. Означает непробиваемую ткань из тончайших диониевых волокон, переплетенных особым образом. Мундиры, изготовленные специально для элитной гвардии "Копье Иоана" из этого материала, не пробивали даже аркебузные и мушкетные пули, выпущенные в упор. Недостатком этих мундиров было то, что их легко можно было разрубить мечом или топором. От рубящих ударов ткань не защищала.
Визай – новость, известие.
Визай ца-цзенг – словарь.
Визай-дзунг – справочник.
Визай Аматай-дзунг – путеводитель по Аматайской Империи.
Тог – Унц – дословно означает: «Да будет свобода». Перевод имеет множество значений.
О исмади вай-цзен – не переводится. Является обращением к Изначальным Богам.
Визай ца-цзенг (словарь)
Авераск – водоплавающий ящер, что водился в море Фу-Дзинь. Разводился жителями архипелага сегуната Юргла. Шкуру этого ящера не брал никакой огонь. Стрела, выпущенная из длинного лука, также не пробивала шкуру. Шкура использовалась для изготовления прочной легкой брони и стоила целое состояние.
Акаван – гигантское дерево, произрастающее только в аматайских лесах. Вырубка этих деревьев каралась законом.
Айосы – предки аматайцев.
Вакус – подобие бумаги. Вакус изготавливался из особых сортов аматайского вяза. Позволить себе вакус могли лишь обеспеченные люди. Простые же люди вели записи на деревянных табличках.
Вататан – травоядное полуживотное-полунасекомое, размером с небольшого слона. Вместо хобота и бивней у этого животного были гигантские жвала.
Веуз – вьючный зверь степных кочевников, похожий на огромного саблезубого тигра. Не такой сильный и выносливый, как имперские рашасаны, однако в скорости не мог сравниться ни с одним другим зверем.
Ведарь – вольный маг-ученик, постигающий основы тайного. Нередко ведари были известными учениками физудов. Деятельность ведарей строго регулировалась законами Империи Аматай.
Ваузия – национальное имперское колющее оружие, похожее на шпагу и на длинный меч одновременно, однако гораздо тоньше и длиннее. Это оружие носила лишь высшая знать, кронпринцы и сам император.
Вираус – огромный ящер, покрытый тяжелым костяным панцирем, с тысячей острых зубов во рту (похож на тираннозавра, только разумного и поддающегося дрессировке). Использовался жителями Холденмарского царства как в качестве вьючного зверя, так и в бою в качестве осадных машин.
Водопрыг – нечто среднее между карликовой свиньей и гигантской лягушкой. Земноводное. Разводился зажиточными крестьянами Империи Аматай, имеющими собственные заводи.
Гайдук – малый военный корабль – десантная лодка аматайской армии. Могла вместить до двух взводов солдат.
Гвиндан – популярная карточная игра.
Дым-трава – курительная смесь, вызывающая галлюцинации.
Дионий – международная валюта, которая ценилась купцами и наемниками всего Харальда.
Дор – уважительное обращение к жителю Аматайской Империи, благородного происхождения. Дор – мужчина, дорья – женщина.
Геликрон – магический инструмент, устройство для контроля незаконного использования магии в определенном районе. Простейший геликрон представлял собой вращающийся жезл с шарообразным розовым кристаллом из тончайшего слоя киосия на конце.
Гладиэйра – пехотный короткий меч, предназначенный для пробития тяжелого доспеха. В основном использовался как колющее оружие. Воины с таким мечом назывались гладиньерами.
Корнерей – съедобный овощ. Выращивался крестьянами по всей Аматайской Империи. Обжаривался с ароматными специями.
Когтекрыл – огромная птица в человеческий рост. Основная птица, разводимая почти на всем континенте Йанг-Ченг, за исключением Альянса Пустынных княжеств.
Когиарий – особый титул. Когиариями нарекали себя люди из высшей знати (либо влиятельные купцы и аристократы), поклявшиеся на людях отомстить своему заклятому врагу. Титул когиария считался неформальным и в общем-то незаконным. Нарушивший клятву когиарий обязан был покончить жизнь самоубийством.
Киосий – полупрозрачный кристалл с розоватым оттенком. При нагреве до высокой температуры вырабатывал Длань Гарры – колоссальную энергию. Эта энергия использовалась жителями Империи Аматай для поддержания работоспособности их техники и всех хитроумных механизмов. Киосиевые пули также заряжались в мушкеты, аркебузы, ректанги и прочее огнестрельное оружие.
Куматая – сочный фрукт, выращиваемый на всем континенте Йанг-Ченг, за исключением Альянса Пустынных Княжеств.
Монотрон трехструнный – музыкальный инструмент. Очень похож на балалайку, но гораздо миниатюрней. Имел всего три струны и удлиненный гриф.
Нифеель – гигантский слепень размером с хорошего орла. Обитал исключительно на островах архипелага Фу-Тсуи сегуната Юргла. Разводился для сбора паутины, из которой шились дорогие наряды для знати.
Рашасан – основной вьючный зверь, используемый жителями Империи Аматай как в хозяйстве, так и в бою. Он похож на огромную лошадь с головой льва. В отличие от собратьев (ревеннанов), это животное отличается умом и собачьей преданностью своему хозяину. Он гораздо медлительнее степных веузов, но очень вынослив, способен пробираться сквозь лесные буреломы и непроходимые болота, перевозя при этом неподъемные грузы. К тому же рашасан невероятно умный зверь. Один раз, запомнив дорогу, он будет помнить ее всю жизнь и доставит туда хозяина, едва тот отдаст приказ.
Ревеннан – вьючный зверь, используемый жителями Империи наряду с рашасанами. Не такой умный и выносливый, как рашасан, однако невероятно быстрый, жилистый и проворный. По размеру – как лошадь, покрытая серой чешуей.
Ректанг – легкое огнестрельное оружие, наподобие пистолета. В отличие от аркебузы, заряжался не одним патроном, а целым кластером. Мог делать до десяти выстрелов без перезарядки. Очень дорогое оружие. Могла позволить себе лишь высшая знать от баронов и выше.
Синук – десантная лодка империи без всякого вооружения.
Сережане – легкая пехота с картечными дробовиками. Эффективны были лишь при стрельбе на небольших расстояниях.
Тромер – свод имперских законов.
Троумеарий – верховный совет во дворце правосудия.
Тренги – перворожденные. Самые ранние обитатели Харальда. По слухам, полунасекомые-полулюди, умеющие летать, кто-то утверждает, что они вышли из морей. На самом деле достоверно не знает никто… Некогда их цивилизация процветала и развивалась. Тренги возводили города из чистейшего изначального света. Все было так, пока не появились люди… Сегодня же от былого величия цивилизации остались лишь хитроумные механизмы в забытых подземных городах. Подробнее о жизни тренгов рассказано в книге «Харальд. Другая империя».
Тиафан – магический камень неизвестного происхождения, который случайным образом попал к лейтенанту Кирину от далеких неизвестных предков. Вещь не из этого мира, обо всех его свойствах не знаю даже я. Завеса тайн о происхождении камня приоткроется в следующей книге.
Физуды – избранные богами. Еще не боги, но уже и не люди.
Фейро – алкогольный напиток, подобный форро, только более дешевый. В отличие от форро подавался холодным.
Форро – элитный алкогольный напиток. Производился только в сегунате Юргла. Подавался горячим.
Хонгр – маленькие слеповатые существа, живущие в пещерах. Похожи на гоблинов, но более разумные. Миролюбиво относились к людям.
Цедзуй – сверхпрочная ткань, состоящая из переплетенных особым образом тончайших дионивых волокон. Из нее шились мундиры специально для элитной гвардии "Копье Иоана". Несмотря на легкость, мундиры не пробивали даже аркебузные и мушкетные пули, выпущенные в упор. Однако мундиры легко резались ножом или другим рубящим предметом.
Цацедзай – сверхпрочный материал, сочетающий в себе свойства камня и стали. Стену, сделанную из такого материала, не пробивали ни бомбарды, ни пушки. К сожалению, материал был слишком тяжелым, да и дорогим для изготовления доспехов, зато мог использоваться для укрепления корпусов кораблей, брони драконов и обшивки воздушных судов.
Эйверы – раса полурептилий-полулюдей. Коренные жители холденмарского царства.
ВИЗАЙ-ДЗУНГ
(путеводитель по Харальду)
О временах года и летоисчислении Харальда Изначального
В Харальде нет такого понятия, как месяц или неделя. Харальд – мир, живущий абсолютно по своим законам, которые не свойственны прочим мирам Лона Порядка.
День в Харальде наступает, когда все четыре Светила Великих выходят из-за Границы Мироздания, озаряя твердь. Ночью Светила вновь растворяются на Границе. Один цикл смены дня и ночи длится 65 Юргланских часов (72 часа в переводе на время Терры).
Вместо месяцев и времен года в Харальде имеют место Этапы Перемен: Пустынный Орел, Водосход, Жар-Твердь, Увядание. Один такой этап длится 120 суток по Юргланскому календарю. По окончанию всех четырех этапов наступает День Великого Переворота, когда Зильда, Шира и Харальд выстраиваются в ряд, параллельно Оси Мироздания, наступает новый год.
Летоисчисление в данной книге идет от Дня Великого Схождения – дня, когда Темные явились в Харальд из Пустоты, навсегда изменив мир. Но это уже совсем другая история.
О деньгах и валюте
Самой надежной и востребованной валютой в Харальде считались, пожалуй, дионивые монеты. Именно их охотно принимали купцы любого цивилизованного государства. В таких монетах хранили свои сбережения знатные купцы и аристократия.
Однако, хоть дионивые монеты и были международной валютой, в каждом государстве существовали и свои собственные деньги, которыми расплачивались обычные обыватели.
Империя Аматай. Основными деньгами здесь были золотые рены. Один золотой рен был равен 10 каменным ренам.
Сегунат Юргла. Жители этого государства предпочитали расплачиваться тамунами. Тамун не имел никаких разменных монет и представлял собой маленькую квадратную бумажку из юргланского бамбука, с изображением Светила. Сегунат Юргла был единственной страной, которая использовала бумажные деньги, подкрепленные собственным дионивым фондом.
В королевстве Дейнора, имела место абсолютно любая валюта, в том числе и драгоценные металлы. Холденмарское же царство, напротив, предпочитало исключительно дионивые монеты, с огромной неохотой принимая прочие «порченные», как они называли, деньги.
Альянс Пустынных Княжеств вовсе не имел никакой валюты. Жители пустынных городов контактировали с внешним миром лишь посредством обмена живого товара – рабов, на редкое белое стекло – единственный ценный ресурс южных пустынь.
Краткие сведения о фауне Харальда изначального
Фауна Харальда настолько разнообразна и загадочна, что даже я не смогу описать всех загадок природы этого мира, от летающих ящеров до гигантских степных змеев, от миниатюрных розовых пикси до величественных чернорогов. Чтобы описать все многообразие животного мира этой реальности, уйдет не одна книга, поэтому ограничимся лишь краткими сведениями.
Чернорог белошерстый. Огромный лесной зверь, размером с несколько слонов, покрытый густой белой шерстью. Обитал в аматайских лесах. Несмотря на свой грозный вид, питался лишь лесными грибами и ягодами, однако горе неопытному охотнику, осмелившемуся прийти за его головой.
Рашасан. Вьючное животное жителей Империи Аматай, похожее на огромного льва. Дикий рашасан легко приручался и быстро привыкал к людям. Это животное отличалось невероятной преданностью своему хозяину и при гибели последнего сводило счеты с жизнью.
Когтекрыл. Огромная птица в человеческий рост. Основная домашняя птица, разводимая почти на всем континенте Йанг-Ченг, за исключением Альянса Пустынных княжеств.
Водопрыг. Нечто среднее между свиньей и гигантской лягушкой. Разводился зажиточными крестьянами Империи Аматай, имеющими собственные заводи.
Хотя обитатели степи и не являются животными, большинство из них имеют примитивный разум и звероподобный вид, поэтому будем их также относить к местной фауне.
Красный гоблин. Слишком уродливый для ребенка, слишком красивый для обезьяны, невероятно глупый, злой и ехидный, с огромными глазами и ушами, похожими на лопухи. Этими словами можно описать красного гоблина. Дальнейшие комментарии излишни.
Вязглы. Худощавые высокие люди, основные обитатели степи, варвары. Ведут кочевой образ жизни. Живут лишь за счет набегов и грабежей.
Ксенды. Степные племена карликов, обитающие преимущественно в Стеклянных землях на границе с пустыней. Самые разумные из всех степных племен. Способны изготавливать и использовать простейшее огнестрельное оружие типа пищалей и аркебуз.
Тромиды. Здоровенные, мускулистые твари с телами людей и головами орлов. Полузвери-полулюди. Невероятно тупые, в набегах почти не участвуют. В случае сражений полагаются лишь на собственную силу.
Визай-Аматай-Дзунг
(путеводитель по Империи Аматайской)
Со времен сотворения Харальда изначального я тихо и безмятежно с высоты взираю на этот мир. Видал я Великое Схождение, гибель одних цивилизаций и рождение других. И только последнюю тысячу лет я пристально слежу за одним молодым, но довольно амбициозным государством – Империей Аматайской.
Об Империи Аматай
Назвать Аматай самодержавным государством можно лишь с большой натяжкой. Да, формально страной правит монарх, наделенный неограниченной властью. Да, есть в этой стране благородные дворянские сословия, крупные землевладельцы, круги рыцарства и многое другое, свойственное феодальным государствам. Однако же в отличие от империи Дейнора или того же Холденмарского царства, где четко прослеживалась феодальная лестница, в Аматае не было подобного.
В нынешней Аматайской империи власть делили между собой Совет Просвященных, Круг Избранных и Орден Алой Розы. Высшим органом законодательной власти являлся Совет Просвященных. В него входили Великий Магистр Круга Избранных, Хранитель из Ордена Алой Розы, маршал-тулий и несколько кронпринцев. Круг Избранных – духовенство. В него входили высшие представители Церкви Изначальных Богов. Представители сего круга несли функцию Святой Инквизиции, контролируя применение тайных деяний в Империи. Формально Круг Избранных подчинялся Совету Просвященных. На деле же Великий Магистр обладал неограниченной властью, имел свою армию и даже имел право чеканить собственную монету – Святой рен. Наконец, Орден Алой Розы являлся непоколебимым защитником и хранителем законов в империи. Паладины этого ордена во главе с Хранителем троммера свято исполняли свой долг, карая нарушителей имперских законов. Паладины Ордена Алой Розы часто использовались как дипломаты и тайные агенты, которых засылали в соседние государства. Император всея Империи Аматайской подчинялся Совету Просвященных и имел лишь полномочия утверждать или отказываться от решения совета. Владыка и Совет Просвещенных не вмешивались в дела своих вассалов, считая основным своим бременем внешнюю политику.
Еще в 3000 году со дня Великого Схождения крупным землевладельцам была дарована полная свобода и независимость, оставалась лишь уплата налогов в казну и рекрутские наборы в армию с каждого владения. Междоусобицы, содержание собственных наемных армий, которые подчинялись только своим хозяевам, и даже временные выходы из состава империи – все считалось абсолютно законным. Каждый крупный землевладелец считал себя полностью независимым от имперского двора.
Но был один самый важный закон в этой стране – Закон Единства. Закон, действующий со времен основания Империи, закон, которому обязаны подчиняться все, независимо от ранга, титула или звания, пока государство существует. В случае внешней угрозы все бароны, рыцари, землевладельцы обязаны взяться за оружие, объединиться и встать под единым флагом всея Империи Аматайской. И покуда действует закон сей, передающийся от деда к внуку, из поколения в поколение, будет существовать государство на карте Харальда Великого.
Однако за последние тысячу лет, с тех пор как страна раскинула свои могучие крылья от Юргланских джунглей до южных степей и пустынь, не было у нее достойного внешнего противника, за исключением редких набегов степных кочевников. Именно по этой причине регулярная армия страны была существенно ослаблена, точнее сказать, практически расформирована. Гарнизоны гнили, офицеры не получали жалование по несколько декад. В стране процветала неслыханная коррупция. Бароны и кронпринцы при первой же возможности уклонялись от уплаты налогов в государственную казну, тратя все средства, собранные со своих земель, на содержание собственных армий и предметы роскоши, закупаемые в соседних странах.
Кстати, об армии...
Об армии аматайской
Последнее десятилетие своего существования (3690–3700 гг.) имперская армия переживала не лучшие свои времена. Офицеры не получали жалование, оружие и продовольствие разворовывалось, стратегические укрепления и башни во многих удаленных от столицы областях обветшали и развалились. Раз в год проводились рекрутские наборы. Набирались бойцы для службы в гарнизонах. Боеспособность этих солдат также оставляла желать лучшего.
В дни, когда Аматайская Империя находилась в зените своего могущества, воины вооружались короткими мечами – гладиэйрами – и ростовыми щитами. Экипировкой пехотинца являлись составной ламинарный доспех-туника и шлем-горшок. Воинский отряд из сорока бойцов назывался манипулой. Десяток и более манипул – когорта.
В последние же годы солдаты в лучшем случае довольствовались кольчугами и легкими пехотными копьями. Если в крупных городах ближе к столице бойцы имели хоть какое-то оружие и амуницию, то во внутренних гарнизонах солдаты довольствовались лишь униформой и ножницами для стрижки рашасанов. Из-за неслыханной коррупции в рядах офицеров и тулиев, недостатка средств в казне командованию пришлось полностью отказаться от тяжелого вооружения пехоты. Ростовые щиты, тяжелые доспехи, огнестрельное оружие оставались лишь у гвардии.
Помимо рекрутской существовала также профессиональная, регулярная армия, подчиняющаяся имперскому двору и Великому Магистру Круга Избранных. Здесь служили в основном офицеры, солдаты-ветераны, принимавшие участие в сражениях со степными кочевниками, ну и, конечно, представители благородных сословий. В отличие от рекрутской армии вооружение и экипировка здесь были на порядок лучше.
Основу регулярной армии составляла пехота – имперские легионеры, у которых еще сохранялось тяжелое вооружение, и стрелки, вооруженные мушкетами. Была и кавалерия – имперский кирасирский полк – всадники в ламинарных доспехах, восседающие на могучих рашасанах, вооруженные длинными мечами-спатами. Появление огнестрельного оружия свело к минимуму защитные свойства их брони. Брони, но не боевого духа, выучки и преданности своей стране…
Имела Империя и свой собственный флот, мощный, современный, практически непобедимый, который лишь немногим уступал флоту сегуната Юргла.
Но самым главным козырем Имперской армии была авиация. Да! Именно авиация, собственный воздушный флот, которого не было ни у одного государства! Гигантские, парящие по небу левиафаны-бомбовозы, с сотней пушек и мортир на борту, наводили ужас на жителей соседних мелких государств. Серые боевые драконы, пилотируемые профессиональными всадниками-погонщиками, считались практически неуязвимыми…
Все бы хорошо, но и здесь, в профессиональной армии, было не все гладко. И первая ее проблема – малочисленность. В имперские легионы попадали лишь представители благородных сословий, прошедшие обучение в академии боевых искусств, либо старые рубаки, видавшие не один бой с кочевниками, которых с каждым годом становилось все меньше. Но самое главное – большая часть этой армии была на содержании Великого Магистра Круга Избранных, а соответственно находилась в его полном распоряжении.
Каждый крупный землевладелец, как было замечено выше, имел свою собственную наемную армию, не скупясь на ее содержание. Даже простой рядовой солдат-наемник получал такое ежедекадное жалование, каким не мог похвастаться ни один офицер имперской регулярной армии за несколько лет своей службы. В баронских гвардиях служили и «черные кресты» – наемники с огромными двуручными мечами, и ректангеры – воины, которых практически не было даже в профессиональной имперской армии.
Если б все землевладельцы со своими гвардиями встали под один флаг, объединившись с регулярной армией, Аматайская Империя могла бы захватить весь континент Йанг-Ченг за один год, поставив на колени даже сегунат Юргла. Однако… Имперская элита была увлечена междоусобицами, наполнением карманов за счет казны и угнетением собственного народа за счет непомерных налогов и грабежей.
Воинские звания в имперской армии
Солдатские звания.
Ранг/звание Пехота Гвардия Флот Авиация
Стрелки Пехота
1 Солдат-рекрут Кандидат в гвардейцы Кандидат в гвардейцы Младший матрос Техник
2 Рядовой Гвардеец-рядовой Гвардеец-рядовой Матрос Старший техник
3 Старший рядовой - - Матрос-канонир Мастер техник
4 Сержант Мушкетер Гладиньер Матрос-смотритель Дежурный по цеху
5 Мастер-сержант Имперский стрелок Имперский гвардеец Смотритель по палубе -
6 Триарий 1 ступени Фузелер-снайпер (спецвойска) Легионер (спецвойска) Старший матрос -
7 Триарий 2 ступени Стрелок-сержант Легионер-сержант Главный корабельный смотритель -
8 Триарий 3 ступени Стрелок-триарий Легионер-триарий - -
9 Триарий-мастер Стрелок-троммель Легионер-троммель - -
10 Троммель - - - -
В приведенной таблице солдатских званий отсутствует кавалерия. Это не ошибка. Ибо в имперский кирасирский полк принимали лишь представителей благородных сословий и высших офицеров, проявивших себя в бою, получивших рыцарские шпоры.
Пехота. Простые солдаты, набираемые для службы в гарнизонах. В дни заката Империи вооружались пехотными копьями и легкими кулачными щитами.
Троммель – высшее солдатское звание; солдат, исполняющий обязанности офицера во время его отсутствия. Троммели зачастую командовали манипулами, а то и целыми когортами.
Гвардия. В гвардию набирались лишь бойцы, проявившие себя в деле. Всего в армии существовало четыре легиона – Копье Иоана, Священный Легион, Алые Кресты, Бессмертные. Самым элитным из них был, пожалуй, легион элитных стрелков – Копье Иоана. Одно лишь его название вызывало чувство гордости не только у молодых бойцов, но и у любого жителя Империи. Воин имперского легиона, вооруженный длинноствольным мушкетом с нарезным стволом, стоил десятка простых солдат. К сожалению, в ряды легионеров попадали лишь единицы. В этом и была их слабость…
Флот. Лишь немногим уступал флоту сегуната Юргла, как писалось выше. Пусть аматайские корабли были не такими быстрыми и маневренными, как у южного соседа, их низкая скорость компенсировалась высокой огневой мощью и хорошо обученными экипажами.
Авиация. Козырь в рукаве Империи. Дальнейшие комментарии излишни. К пилотированию драконов, бомбовозов и прочего воздушного транспорта допускались лишь офицеры – выпускники академии. Солдаты же, прослушав краткий курс, допускались только до обслуживания техники.
Наемная баронская гвардия. Также не входит в приведенную выше таблицу. Звания солдат и офицеров наемных гвардий аналогичны званиям пехотным.
Офицеры и командный состав.
Ранг/звание Пехота Гвардия Флот Авиация
1 Лейтенант Манипуарий Лейтенант Воздушный штурмовик*
2 Мастер-лейтенант Кронц– манипуарий Капитан 1-го порядка Погонщик дракона
3 Капитан Эрц-кронц-манипуарий Капитан 2-го порядка Ведущий погонщик дракона
4 Капитан-центурий Гвардии капитан Капитан 3-го порядка Капитан звена
5 Центурий 3-го порядка Гвардии центурий Капитан флагмана Капитан бомбовоза
6 Центурий 2-го порядка
- Капитан флотилии Капитан воздушной флотилии
7 Центурий 1-го порядка
- Тулий-капитан
-
Командирский состав (генералы)**
8 Тулий
9 Тулий 3 ранга
10 Тулий 2 ранга
11 Тулий 1 ранга
12 Маршал-тулий
* Воздушный штурмовик – основная ударная сила, воздушный десант. Элита и гордость имперской армии. Здесь служили исключительно офицеры. Войска, предназначенные для высадки с воздуха в тыл противника. Выпрыгивали из десантных кораблей на киосийно-паровой тяге, раскрывали свои кожаные дельтопланы, укрепленные на доспехе за спиной, и, словно драконы, парили над землей, плавно снижаясь прямо на головы врагам.
** Для пехоты, гвардии, флота и авиации, впрочем, как и кавалерии, командирский состав был один и тот же. Звания, начиная от тулия 2 ранга и выше, имели лишь приближенные императора, имеющие титулы кронпринцев или сей-сеннонов.
Титулы и ранги
Рыцарь. Формально рыцарем в Империи мог стать любой солдат, проявивший себя в бою. Согласно тромеру, за свои заслуги перед Отчизной солдат или офицер, отслуживший свой срок, получал землю в надел, крестьян и рыцарские привилегии. Но это только формально. В последние годы в стране процветала неслыханная коррупция. Солдаты не только землю, но и жалование не получали. Все разворовывалось. И поэтому рыцарями все чаще становились избалованные детки богатеньких контов и баронов, которые и меч-то держать толком не умели.
Конт – низшее дворянское звание, присваиваемое рыцарям за заслуги перед Родиной. Опять же, это правило соблюдалось чисто формально. Контами становились лишь те, у кого был толще кошелек.
Барон – рангом чуть выше конта. Помимо владений и роскошной усадьбы имел еще и свой замок, а то и несколько.
Сей-сеннон – иначе князь. Дворянин, имеющий огромные владения. Сей-сеннонов в нынешней империи получали по тем же правилам, что и контов и баронов. Однако толстые кошельки здесь уже не спасали. Требовались еще хорошие друзья в кругах власти и поддельная родословная.
Кронпринц – высшие эшелоны власти, приближенные императора. Их было всего не более десятка.
Глава 1. Амакатай ца-цзэн
…Сора утэ,
Ами чита,
Вататакуси нани ута…
Праздничное угощение
День Великого Переворота. 3669–3700 год от Великого Схождения
– Где мой шнапс?! – раздался недовольный полусонный голос из спальни.
– Сейчас все будет, мой конт! – робко промямлила стройная, бледнокожая, как стекло из южных пустынь, девушка с первого этажа огромной усадьбы.
– Вот и отлично! – проворчал тот же голос, усмехнувшись.
Недовольный сонный голос принадлежал конту Георгу – бургомистру Железного городка, в княжестве Ворла империи Аматай.
В былые времена Железный городок рос и процветал. Здесь был крупный промышленный центр по добыче и переработке киосия. Город по праву считался второй, Северной столицей страны. Сюда прибывали огромные иностранные караваны из сегуната Юргла, груженные дорогим юргланским бархатом, в портах стояли торговые корабли из империи Дейнора и Холденмарского царства. Здесь же находился знаменитый Северный Торговый Порт – один из самых крупных портов во всей Империи. Отсюда ежедневно уходили корабли, доверху груженные знаменитым аматайским киосием, шла торговля с ближайшим соседом – сегунатом Юргла. На улицах города было множество ярмарок, мастерских и трактиров. Все жители были при работе: кто-то занимался ремеслом, кто-то работал в шахтах. Не было ни юродивых, ни попрошаек.
Сегодня же от былого величия города не осталось и следа... Из двенадцати шахт по добыче киосия функционировала только одна, да и та дышала на ладан. Рабочие по полгода не получали зарплату, часть залов в шахте обрушилась. О мануфактурах по переработке руды лучше вообще промолчать. Они просто прекратили свою работу, а часть оборудования была разворована пещерными хонграми и продана на черном рынке. Оживленные и когда-то вымытые до блеска улицы были сплошь покрыты нечистотами. На самих же покрытых грязью улицах стояли полуобвалившиеся, заросшие плесенью дома, из окон которых выглядывали старики.
На лавках перед домами сидели местные алкоголики с кружками какой-то непонятной жидкости, улицы города заполонили мелкие воришки и мародеры. Торговый порт, бывший когда-то одним из самых крупных во всей Империи, стал притоном для пиратов. Если раньше те ограничивались редкими набегами на побережье, то сегодня пираты вели себя здесь как полноправные хозяева, занимаясь грабежами тех немногочисленных торговых судов, что еще осмеливались заплывать сюда.
Город вымирал и пустел с каждым годом. В чем же причина такой разрухи и нищеты? Ответ на этот вопрос дать непросто, ибо в произволе виноваты и сам император, даровавший полную свободу своим вассалам, и сей-сеннон Отин – правитель княжества Ворла и, конечно же, местный бургомистр-самодур – конт Георг 4. Бургомистр, пользуясь слабостью и нерешительностью несовершеннолетнего сей-сеннона, тратил все деньги из собранных налогов на обустройство своей усадьбы, содержание личной армии, дорогие вина из Юргла и прочие предметы роскоши. Огромная территория в несколько тысяч гектаров земли, окруженная забором из тончайшего пустынного хрусталя, жила своей собственной жизнью, как абсолютно другой город. Каждый вечер сюда свозились пышногрудые гейши из Юргла и повозки с дорогими винами и заморским шнапсом.
Молодой сей-сеннон Отин княжества Ворла, несмотря на свое положение, боялся и пресмыкался перед бургомистром этого города. Таким образом, он полностью освободил от уплаты налогов Железный городок, повысив в четыре раза пошлину, собираемую с других городов и волостей. Император же всея Аматайской Империи, считая подобные проступки бременем Совета Просвященных, вовсе закрывал глаза на то, что творят его верные вассалы. Итак, беспредел Георга – бургомистра Железного городка, оставался безнаказанным.
– Вот ваш шнапс, мой конт, – сказала девушка, склонив голову и протянув хозяину бутылку.
Тот глотнул, осушив полбутылки одним залпом, и снова проорал:
– Опять водой разбавлено!
– Никак нет, мой конт…
– Молчать, юргланская скотина, а не то выпорю тебя! Я не позволю испортить никому завтрашний праздник – день Великого Переворота. Ступай на кухню и передай, чтоб больше такой шнапс мне не приносили!
– Поручик Хаген! – снова проорал Георг пьяным голосом. – Живо ко мне!
Молодой парень лет шестнадцати, остриженный под горшок, был явно не имперского происхождения. У него были узкие глаза, свойственные народу Юргла, темная кожа, как у жителей малых пустынных княжеств, но при этом он имел худощавое телосложение и высокий рост, что свойственно степным кочевникам.
– Хаген, – прогундосил Георг, – седлайте ревеннана, объявите во всех моих владениях о проведении ежегодного праздника – дня Великого Переворота! Мой указ повесить на главной площади города!
– Но… Правитель, – хотел было возразить Хаген.
– Молчать! Ты понял мой приказ? Выполнять! – проорал тиран.
Поздно вечером молодой парень вернулся к своему конту, доложив об успешном исполнении приказа.
– Хаген! Ты повесил мой указ на площади? – спросил Георг.
– Так точно, мой конт! Все девятьсот жителей городка переписаны, всем вручены повестки.
– Великолепно, Хаген, хоть ты меня радуешь сегодня… Смотри, чтобы все так и было, а не то окажешься на виселице, – сказал конт усмехнувшись. – Теперь пошел вон! – Проорал конт, почесав свое жирное пузо.
Подготовка к торжеству тем временем была в самом разгаре как на территории имения Георга, так и в самом городе. Запекались когтегкрылы, водопрыги, на улицах украшались аматайские лиственницы. Даже дороги, обычно залитые грязью и нечистотами, сегодня сверкали, как в былые времена. Пока город готовился к проведению праздника, на территории имения конта Георга уже начали отмечать торжество.
В главном холле усадьбы состоялся грандиозный бал, на котором собралась знать как из Аматая, так и из других стран. В зале были бароны, богатейшие купцы и даже два сей-сеннона – все друзья Георга.
Полночь. Громадная гостиница усадьбы. Все уселись за длинным столом. Банкет на 400 персон был поистине царским: на столе стояли и загадочные светящиеся грибы из юргланский пещер, и лучшие в мире вина из Холденмарского царства; зажаренных когтекрылов и водопрыгов под разными приправами здесь было и вовсе не счесть. Банкет состоял из 17 смен блюд! Нет! Не завтрака, обеда, полдника и так далее! А первого, второго, третьего и вплоть до семнадцатого. Под стулом каждого стояли хрустальные тазики, в которые гости опорожняли свои желудки после каждой смены блюда, чтобы снова их набить едой.
– Конт Георг! – позвал хозяина дома барон с полуседой козлиной бородкой. – У вас, как всегда, великолепное пиршество, однако что здесь делают эти люди в черных плащах? И почему они вооружены, когда все остальные сдали свои железки?
– Друзья, – украдкой ответил конт, – времена поныне нелегкие, и приходится иметь при себе надежных людей, которые всегда прикроют тебя…
– Или всадят нож в спину! – продолжил барон.
– Если бы не они, Брюнен, бобровую шапку бургомистра носил бы кто-нибудь другой! А имея таких друзей, я не боюсь ни тебя, ни Отина, ни даже самого императора! – раздраженно пробубнил бургомистр.
– У меня есть свои земли, Георг, не мне учить тебя правлению твоими. Да и когда ты сам поднимал последний раз свою ленивую жирную задницу и объезжал свои владения? Стены города обветшали, гарнизоны гниют, жители раздавлены налогами, во всех кварталах заправляют бандиты! Кстати, ты и сам недалеко ушел от них. А где ваш знаменитый киосий? – уже не сдерживая эмоций, прикрикнул барон. – Что-то я не припомню, когда были поставки …
– Довольно! – воскликнул Георг. – Убирайся из моего дома и приходить больше не смей! Или уйдешь добровольно, или я вышвырну тебя как простого смерда перед всей прислугой! Стража!!!
– Не стоит, конт, я уйду сам. Но попомни мои слова! Когда твои новые друзья тебя предадут, а жители поднимут мятеж, мы с тобой еще встретимся, но говорить уже будем на моих условиях… А то, что творите вы – это расхищение имперской казны, и вскоре вы получите по заслугам! – сказал фон-Брюнен, удалившись.
Барона никто и не заметил. Лишь один сей-сеннон, стоявший рядом, рассмеялся и сказал:
– И что ему не сидится, как остальным! Однако его смелость стоит отметить…
– Не смелый он, а кретин! – недовольно пробормотал Георг, почесывая лысину.
После того, как гости допили вино и съели последнее блюдо, начались развлечения и танцы. В зал впустили пышногрудых гейш из Юргла, одетых в прозрачное кимоно из шелка нифееля.
– Гляди-ка кого впустили, наконец! – прокричал один из баронов. – Это лучшие шлюхи Севера! Да-а! Ночка, похоже, будет жаркой…
Не успел барон закончить свою речь, как прямо за дверью раздались выстрелы. Окно из тончайшего хрусталя разбилось, в него влетел внушительного вида сверток, исторгающий из себя едкий тяжелый газ. Комнаты в усадьбе вмиг затянуло зеленым дымом.
– Мой конт! – воскликнул поручик Хаген. – Пожалуйте к черному ходу…
– Всем стоять на месте! – с улицы раздался грубый голос, подобный реву пещерного медведя. – Дом окружен! Во имя Равновесия, требую бургомистра конта Георга 4, законного владельца этих земель! Каждый, кто попытается оказать сопротивление, будет расстрелян моими солдатами! Пришлите хозяина этих земель для переговоров! Долго ждать я не буду! Я прикажу спалить дом, если до рассвета никто не выйдет!
Все оглянулись на конта Георга.
– Во имя Равновесия? Неужели инквизиция? Доигрались! – раздались обомлевшие дрожащие голоса.
– Да нет. Скорее просто недовольные крестьяне, – успокоил всех какой-то барон.
– Мой конт! Похоже, только вы можете спасти нас! – раздался голос из толпы.
– Хаген ко мне, – рявкнул конт.
Но поручик лишь почесал затылок и с места не тронулся.
– Ты что, оглох, собака?! Плетей захотел? Встал и пошел!
Вид у Георга был просто безумный. Скинув дорогой кафтан, шитый золотой нитью, владелец усадьбы начал яростно его топтать. Проклиная все и вся с пеной у рта, конт Георг сорвал с себя верхнее платье и, что есть силы, швырнул в Хагена со словами:
– Да, как ты, собака, смеешь…
Но договорить так и не успел.
– Боюсь вы не в том положении, мой конт, чтобы что-то сейчас от меня требовать, – сказал поручик. – А коли сам не пойдешь, мы тебя вытолкаем к ним!
– Что же это такое! – взревел конт. – Да вы все мне ответите! Тут я хозяин! Я всем заправляю! Я…
Не успел бургомистр закончить, как оказался с мешком на голове и был вытолкнут на улицу из окна собственного дома в одном исподнем.
– Взгляните-ка, дор Хант! Кто тут у нас! Вот это рожа! Явно из благородных…
– Попался! Золоченая сволочь! Ну, сейчас ты за все ответишь!
– Отставить! – раздался низкий мужской голос, похожий на рев пещерного медведя. – Мы судьи, а не разбойники. Снимите с него мешок!
Георг ожидал увидеть перед собой купцов, с которыми вовремя не расплатился, или разгневанных горожан… Кого угодно, но только не их! Паладины Ордена Алой Розы. Но зачем они здесь?
Перед контом стоял седовласый воин в черной кирасе с эгидой Ордена Алой розы – двумя мечами, перевязанными цепью на серебрянном щите. Одной рукой воин опирался на внушающий ужас двуручный меч-фламберг, из-за спины торчал приклад мушкета, украшенный узорами из красного пустынного стекла.
– Если вы по поводу налогов, я вам все сейчас объясню…
– Меня не интересуют ни ваш кошелек, ни ваши бандитские связи, ни даже то, до чего вы довели вверенный вам властью город. Хотя будь у меня полномочия, я бы с преогромной радостью занялся этим вопросом. След ужасного преступления привел меня сюда. Преступления против жителей Империи, да и вообще всего человеческого рода. На такое не способны даже степные изверги-кочевники, – вздохнул воин и продолжил. – На вверенных вам землях вчера ночью была вырезана целая деревня! Уничтожен не только гарнизон! Убиты все: женщины, дети, собаки и даже крысы. Все было преданно огню. Часть жертв убита с особой жестокостью, а их тела выпотрошены и прибиты к доскам с непонятными нам символами. У некоторых отрезаны ноги…
– Но…
– Молчать! Я не договорил. Нет, это не карательный рейд Черной Ладони и даже не обычный налет кочевников, хотя на месте побоища были найдены их стрелы! Иначе бы меня здесь не было. То, что произошло под деревней, поистине привело в ужас самого Хранителя Норина! Такого дерзкого и жесткого набега в нескольких сотнях миль от столицы не видывали со времен Тегерота Первого! Жертвы, непонятные символы, кочевники в самом сердце Империи… Здесь явно замешан кто-то серьезный. И этот кто-то, похоже, может пробивать Защитные барьеры, созданные Богами после Великого Схождения. Черная Ладонь если и проводит карательные рейды, то показательно казнит лишь несколько человек, но уж никак не убивает детей и женщин. Кочевники, совершая набеги, истребляют полностью гарнизоны до последнего защитника. Тех, кто не может сражаться, они берут в плен и везут далеко на Юг, чтобы продать в Стеклянных Землях. В любом случае я обязан провести расследование. Для меня это дело чести. Сейчас я задам вам несколько вопросов, вынужден буду вас задержать и доставить в столицу.
– Но…
– Молчать! Либо ты тащишь свой жирный зад в повозку и едешь немедленно, либо мои солдаты свяжут тебя и поволокут в столицу волоком, привязанного к рашасану! Но вначале вопрос. Вы не замечали ничего необычного на западе, до описанных мною событий? Впрочем, чего я спрашиваю… Вы, я так чувствую, и задницы своей не видели, несмотря на ее внушительный размер. Хватит слов! Прыгай в повозку, и поехали!
Время неизвестно. Остров ХХХХХ
– Начало положено, Хозяин! Но…
– Что еще за НО, червь! Ты же знаешь, я не терплю неудач, а наш великий Владыка тем более!!! Вы нашли то, что нужно мне?
– Да, повелитель, но так и не забрали! Ритуал не был закончен! Их оказалось больше…
– Меня не волнует их число! Важна лишь цель! Теперь мы знаем, где искать! Это лишь одна из реликвий, но нам нужно найти еще шесть. У меня есть все: и цель, и средства, но мое время уходит… Время – это то, чего у меня уже нет…
– Мы удвоим наши усилия, Хозяин!
– Я верю в вас, но уже начинаю разочаровываться. Следующий раз используйте все средства для достижения моих целей. Ни деньги, ни материальные ценности этого жалкого мирка мне не нужны. Когда Владыка воздаст нам свой дар, мне уже никто и ничто не будет нужно.
Пора на охоту
(за несколько дней до описанных выше событий)
110-й день Пустынного Орла. Декада до дня Великого Переворота
Новый день. Новое утро. Под окнами завывают когтекрылы, возвещая о новом рассвете. Вот громадная птица уже начала долбиться клювом в окно, подпрыгивая на своих толстых лапах.
– Лови, наглая морда, – пробормотал еще сонный Кирин, схватив со стола и швырнув внушительный кусок мяса прямо в клюв огромной птице в человеческий рост.
Когтекрыл проглотил мясо и тут же скрылся.
Кирин – молодой хозяин хутора, недавно покинувший отчий дом и начавший самостоятельную жизнь. Кирин – худощавый высокорослый, рыжеволосый парень 26–28 лет. Взглянув на него, можно было смело сказать, что это офицер старой имперской гвардии – тех дней, когда Империя была в зените своего могущества. Он был подтянут, широкоплеч, красив лицом. Правая рука парня была вся покрыта мозолями, кожа на пальцах содрана. Годы стрельбы из длинного лука в академии взяли свое…
Отец Кирина – Геринх сын Корна – зажиточный крестьянин, с которым считались почти все знатные купцы из княжества Ланкастера. Когда сыну исполнилось 20 лет, отец отправил его учиться в столицу – в Академию Имперских Лучников, где Кирин осваивал азы ратного дела.
После окончания академии Кирин должен был поступить на службу в саму цитадель императора как имперский стрелок. Однако длинные луки все больше заменялись аркебузами, мушкетами и прочим огнестрельным оружием. Киосиевые пули, заряжаемые в мушкет, позволяли бить на огромные расстояния, и сила их выстрела была в сотни раз больше, чем у луков. Оружие и экипировка покупались офицерами за собственные деньги из жалованья. Стоил мушкет целое состояние, и Кирин не мог позволить себе такое оружие. После введения нового закона о том, что имперские стрелки могут нести службу только с мушкетами, Кирин, получив звание лейтенанта, был переведен из столицы в дальний западный гарнизон под Железным городком в княжестве Ворла. Вместе с Кирином из столицы были сокращены еще сотни лучников.
Кирин получил звание, владение на хуторе, жалование в четыре золотые рены ежедекадно и взвод солдат, набранный из местного населения.
В Империи было мирное время, и на вверенной ему заставе молодой лейтенант появлялся только два раза в день: с утра, чтобы сменить караулы, и вечером, чтобы принять доклад и вновь провести смену. Большую часть дня Кирин находился в казарме и проводил время со своими бойцами, общаясь с ними на равных, но при этом требуя полного соблюдения правил воинского устава. Застава была внутренней, и поэтому солдаты в отсутствие лейтенанта большее время предавались алкогольным и любовным утехам. В той комнате, где должен был быть арсенал, расположился бордель. Солдаты в казарме играли в кости на выпивку сутками напролет, бревенчатая стена заставы сгнила и местами обвалилась. Если бы не молодой лейтенант Кирин, заставу бы вообще забросили.
Каждое утро молодой офицер муштровал своих бойцов. Ребята слушались и уважали его.
– Дорогой! Завтрак уже готов! – раздался нежный женский голосок из сеней.
– Иду, Фиала! Иду, моя милая! – ответил Кирин.
Фиала – девушка Кирина, дочка богатого купца. Она познакомилась с молодым офицером еще в академии, когда занималась снабжением дворцовой стражи. В одном из своих увольнений молодой воспитанник академии повстречал эту девушку и подружился с ней. Так они встречались около пяти лет – все время обучения Кирина в академии, и наконец их дружба переросла в серьезные отношения.
Уехав из столицы, офицер перевез ее с собой на хутор. Отец, понятное дело, был против и не только не дал своего благословения, но и проклял на веки молодых, оставив дочь без приданного.
Фиала – красивая зеленоглазая брюнетка была первой красавицей на селе. Ее длинные каштановые волосы, собранные в косу, вызывали зависть у местных сельских девиц. Фиала имела высокие скулы, узкие глаза, маленький нос – черты лица, свойственные девушкам империи Юргла, хотя юргланкой она не являлась. Фиала не была худышкой, но и толстой назвать ее было нельзя.
Умывшись, побрившись и сделав свои дела, Кирин первым делом побежал на заставу, сменил караул и сразу отправился в казарму.
– Когорта! Становись! – скомандовал лейтенант.
Бойцы, не заставив себя ждать, построились по манипулам.
– Становись! Равняйсь! Смирно! Ну что, все выспались? Готовы к зарядке?
– Так точно, дор лейтенант! – прокричали бойцы.
– В походную колонну! По манипулам! Напра-во! Шагом марш! Легким бегом за мной бегом… Марш!
Полтора часа солдаты бегали вместе со своим лейтенантом, затем выполняли подтягивания на перекладине. Закончив зарядку, Кирин распустил солдат, а сам пошел домой, где его ждала любимая.
– Милый! Сколько тебя можно ждать? Нет бы сначала самому поесть, со мной пообщаться! Неужели казарма для тебя дороже, чем я?! Сейчас опять посидишь и снова к своим орлам?
– Не переживай, дорогая, через 10 дней будет праздник! Завтра бургомистр выдаст всем лучникам Биль на Вольную охоту! Я обещаю взять тебя с собой!
– Это так мило, дорогой, – ответила Фиала, улыбнувшись и обняв Кирина. – Только, что я там делать-то буду? Я ж стрелять-то не умею толком…
– А я научу! – ответил лейтенант!
После завтрака лейтенант поцеловал девушку и побежал в казарму.
Последняя декада до Великого Переворота. Все лиственницы на хуторе Кирина были наряжены и сверкали по-праздничному. Еще вчера вечером молодой лейтенант получил Билль и разрешение на охоту.
Сборы длились весь вечер. Едва Кирин вернулся домой, сменив караулы, на него тут же набросилась Фиала с истерическими криками, что ей нечего надеть.
– Дорогая, ты можешь взять мой охотничий костюм! А я надену старый…
– Что?! Я не пойду с тобой в таком виде! Ты видел штаны? Да они же все в заплатках, на заднице дырка, черные все, как кожа жителя пустынных княжеств!
– Мы же не бал идем! А на охоту! Какая тебе разница, в чем я пойду…
– Большая! Или ты одеваешься, как нормальный человек благородного сословия, и я иду с тобой, или наряжаешься в юродивого и идешь один! Можешь солдат своих захватить! Они же тебе дороже, чем я!
– Дорогая, перестань! Хорошо я оденусь в военную экипировку! Довольна?
– Оденься, и я посмотрю на тебя…
Вместо сна и подготовки снаряжения к охоте Кирин до поздней ночи готовил экипировку, как перед парадом. Кожаную куртку из шкуры авераска пришлось выстирать в цветочном экстракте, чтобы отбить омерзительный запах, который исходил от шкуры после почти пятилетнего лежания в сундуке. После стирки куртку пришлось заново продубить кислотами, а также заменить все металлические застежки на ней. Стальные пластины, расположенные в области груди и других жизненно важных органов, пришлось также заменить на новые, ибо старые проржавели и были уже никуда не годными. Благо кожаные панталоны из кожи того же авераска оказались вполне приличными и даже пришлись Кирину по размеру. Видавшие виды общевойсковые берцы из медвежьей шкуры, обитые стальными пластинами, оказались страшно потрепанными, но идеально подходящими для походных условий, так как были стоптанными и ношенными, причем не одним хозяином. Ну и какой же охотник без лука! Благо луков разных размеров в арсенале у героя хранилось великое множество. Здесь были и составные длинные военные луки-юми в человеческий рост, сделанные из красного юргланского бамбука – легкого, гибкого, но невероятно прочного, и короткие самодельные из местной лиственницы для охоты на мелкую дичь. Чернорог – крупный лесной зверь, в несколько раз больше пещерного медведя. Не каждый длинный лук способен пробить его шкуру, даже если он составной и усиленный стальными накладками. Тут нужны специальные стрелы с наконечниками из Белой Слезы, что способны прожечь даже тяжелый доспех холденмарского рыцаря. Стоил колчан таких стрел едва ли не дороже, чем все вместе взятое хозяйство на хуторе Кирина. Это сокровище досталось лейтенанту в качестве подарка от тулия Хонтия при увольнении из имперской цитадели. Нож для свежевания герой вставил в специальные ножны, что крепились на груди камзола.
Подготовив оружие и экипировку, Кирин сложил ее у изголовья кровати и уже собирался готовиться ко сну, как вдруг к нему подошла Фиала и спросила:
– А в чем же, ненаглядный мой, пойду на охоту я? Это во-первых! А во-вторых, ты так и не надел всю экипировку, чтобы я на тебя посмотрела!
Остаток ночи подбирали экипировку и оружие Фиале. Ни один из луков не пришелся ей по силе. В итоге, ей достался короткий лук из лиственницы и колчан простых стрел из вяза. Охотиться на чернорога с таким оружием, понятное дело, безумие! Кирин дал ей этот лук для того, чтобы она почувствовала себя настоящей охотницей и успокоилась.
До рассвета оставалось всего несколько часов, и ложиться спать уже не было смысла. Как только Зильда и Шира на небесном своде скрылись за гранью мироздания, герои, надев экипировку, пошли на охоту.
Лес… Как же прекрасен аматайский лес на рассвете в дни Полуденного Орла, когда Зильда с Широй покидают этот мир, а лучи первого Светила еще не успевают озарить твердь Харальда! Мир окутывает Изначальная Тьма. Первые часы тишина стоит такая, что можно расслышать журчание ручьев, бегущих между корнями гигантских акаванов. Но едва луч первого Светила явит себя этому миру – аматайский лес оживает… Вокруг раздается пение миллионов сказочных птиц, разнообразие которых здесь и описать невозможно. Розовые лесные дракончики, пробудившись ото сна, собирают прозрачную, как слеза младенца, смолу из-под корней карликовых вязов. Собирают, скатывают ее в шарики и уносят в свои гнезда куда-то ввысь, размахивая тонкими перепончатыми крыльями. В утреннем лесу, покрытом росой, природа просыпается и благоухает, воздух пропитан пряным запахом аматайского папоротника…
Путь героев лежит на Озерную Поляну – то место, где на рассвете чернороги выходят на водопой. На самой поляне тоже было, на что посмотреть.
– Ах! Какая прелесть! – восхитилась Фиала, подойдя к белому кустику, на котором росли розы размером с большую тарелку.
– Я бы не стал их трогать, – улыбнувшись, сказал Кирин.
Но было поздно. Едва Фиала прикоснулась к розе, как она тут же ожила, расправила крылья, подобные лепесткам, и завизжала истошным криком. Ожили и остальные сорок роз. Покружившись над девушкой, они осыпали ее лепестками и, скорчив ей презрительные гримасы, улетели куда-то в лес. Остался лишь голый обглоданный кустик.
– Это не розы, – сказал Кирин, улыбаясь, – это озерные пикси. Они водятся только на лесных озерах, рядом с источником силы.
– Что за источник силы?
– Согласно легенде, это озеро не имеет дна. Оно соединено с озером другого мира. Дно – переход в другую реальность! Впрочем… Возможно, это лишь выдумки местных бардов и трактирной алкашни. Но все же те смельчаки, что пытались погрузиться на дно, так и не вернулись. Канули они в Лету.
– Миры параллельные, места силы. Господи, Кирин! Ты, как малыш, веришь в сказки бардов! И все-таки жаль, что пикси улетели. Я бы хотела поймать себе одну.
– Они не живут в неволе, – вздохнув сказал парень. – А розу я тебе и так всегда подарю, дорогая.
– Ах, Кирин! Ты такой милый! – сказала девушка, поцеловав его.
– Ладно, будет, – ответил парень. – А теперь, если ты не возражаешь, давай, наконец-то, займемся охотой.
Чернорог, несмотря на свой грозный вид и внушительные размеры, безобидное милое создание, которое никогда ни на кого не нападает. Он питается сталь-грибами, растущими, на озерных берегах.
Подготовив капкан, снарядив его приманкой, герои расположились на поляне и стали ждать добычу.
Ожидание во время охоты – занятие изнурительное, и, чтобы Фиала не скучала, Кирин стал рассказывать ей легенды мироздания, услышанные им от бардов и родителей в далеком детстве.
– Глянь на небо, Фиала! Видишь! Сейчас, как только первое Светило разгонит мрак, граница между нашими мирами начнет крепнуть и Зильда с Широй переместятся обратно за грань мироздания…
Они говорили и занимались любовью на поляне почти до самого выхода на небосклон первого Светила…
Хрясь!!! Раздался треск ломающихся деревьев. На поляну, подобно огромной снежной лавине, вышел сам король аматайского леса – белошерстый чернорог.
Чернорог… Поистине королевское создание. Длинная шерсть, белая, как стекло южных пустынь, свисала до самой земли, отражая лучи первого Светила. Казалось, что его жемчужно-белоснежная шерсть светилась, подобно миллиону светлячков. Между восемью глазами зверя торчал длинный, около метра в длину рог, острый, как бритва.
Вот животное, как два огромных медведя в высоту, встало на задние лапы, выдвинуло изо рта свои подвижные бивни, похожие на жвала гигантской жужелицы, и, ударяя себя передними лапами в грудь, издало душераздирающий рев, подобный реву сотни степных веузов.
Охотиться на такого зверя разрешалось только раз в год и то по специальному имперскому разрешению, которое выдавалось лишь представителям благородных и привилегированных сословий. Мех животного очень ценился среди рыбаков, ибо из него получались прочнейшие рыболовные сети, которые никогда не гнили и не рвались. Бивни, толщиной в человеческую ногу, вообще стоили целое состояние. Из них делалась и посуда, и мебель, и многие другие ценные вещи в домах аристократов. Самым ценным был, пожалуй, рог. Почти вся передовая медицина была основана на экстракте из рога. Мясо этого животного считалось деликатесным, жирным и очень полезным. Жир чернорога ценился как горючее вещество и использовался в качестве масла для лампад.
Однако охота на такого зверя была невероятно опасна и для охотника. Несмотря на свою безобидность, взбесившийся чернорог мог не только растерзать неудачника, но и отыскать его лагерь, прийти туда и уничтожить всех, кто там находится.
Фиала, едва увидев зверя, тут же достала свой короткий лук, стрелу и начала уже натягивать его. Кирин тут же толкнул ее на землю, прошептав:
– Ложись, дуреха, прижмись к земле и не вздумай вставать, пока зверь в капкан не зайдет. И первый выстрел будет моим. Нужно попасть зверю либо в сонную артерию, либо точно под рог – там у него слабое место. Но если промахнуться…
– Ладно, как скажешь, – ответила Фиала. – Но потом я напичкаю его стрелами!
– Замри! Пичкала! Он идет на нас… Прям в капкан… Давай, милый! Давай!
Увидав огромную гору грибов в капкане, чернорог упал рылом прямо на приманку, намереваясь проглотить ее всю целиком. Сработал механизм ловушки, бивни зверя оказались защемлены в гигантском капкане. Животное взбесилось от боли, встало на задние лапы, пытаясь оторвать цепь. Вырываясь из хитроумного капкана, чернорог лишь усугублял свое положение. Шипы впивались все глубже в тело несчастного зверя, все деревья вокруг уже были забрызганы янтарно желтой кровью. Герой собрал композитный длинный лук, состоящий из трех частей, вложил стрелу с Белой Слезой в специальное углубление и, оттянув тетиву, стал целиться зверю в горло, выжидая удобный момент для выстрела.
Вот животное еще раз взвыло, встало на задние лапы и в этот же миг прямо в горло ему вошла стрела… Запахло паленой кожей с едким запахом кислоты вперемешку.
– Все… Теперь осталось ждать, пока зверь не истечет кровью и не сдохнет. К полудню надо успеть освежевать его, пока он будет еще при смерти. Если не снять вовремя шкуру и не выпустить кровь, мясо начинает разлагаться, тем более на жаре. Можешь развлекаться, Фиала. Он уже никуда не вырвется.
Услышав это, девушка вскочила, схватила короткий лук и начала пичкать стрелами зверя. Толку, конечно, от такой стрельбы было мало. Из двадцати стрел, что были в колчане, в чернорога попали лишь четыре, которые даже и не поцарапали тварь, застряв в густой шерсти как булавки в игольнице.
– Поздравляю, Фиала! – сказал Кирин. – Теперь ты настоящий охотник! А этот лук я дарю тебе. Считай это подарком ко дню Великого Переворота!
– Ах, Кирин! Спасибо тебе! Это так мило! – сказала Фиала, поцеловав любимого.
До позднего вечера Кирин с Фиалой занимались свежеванием туши. Наконец, когда работа была закончена, мясо, шкура, бивни и две самодельные бочки, заполненные жиром, были погружены на телегу, начался долгий путь героев домой. Рог Кирин заткнул за пояс как охотничий трофей.
По узкой лесной тропинке молодой лучник вез тяжеленную самодельную телегу с трофеями. Фиала же скакала по лесу, словно лесная фея, срывала цветы, и, не умолкая, болтала о том, какая она замечательная охотница.
Поздно вечером, когда на небесах уже начали появляться очертания Зильды и Ширы, молодые добрели наконец до родного хутора, заполнили мясом хранилище, отнесли бочки с жиром в амбар. Бивни Кирин решил не продавать, повесил на стену в гостиной. Рог, как и бочки с жиром, герой планировал продать купцам за хорошие деньги. Наконец, вытерев заслуженный пот, молодые пошли спать. Они еще не знали, что это их последняя спокойная совместная ночь…
Алмаарская Бойня
Седмица до Великого Переворота
Фиала, как обычно, встала рано и пошла готовить завтрак. Сегодняшний день обещал быть торжественным. На хутор к героям должны были пожаловать гости – старые друзья Кирина, с которыми он учился в академии.
Для помощи в подготовке к торжеству лейтенант снял с наряда четверых солдат на заставе, поручив им чистку корнереея и жарку мяса. Подготовка шла по плану: на костре жарилось сочное мясо чернорога, была открыта бочка медовухи, на столе уже стояли всевозможные салаты, грибные, мясные и сырные нарезки. Оставалось дождаться гостей, чтобы начать застолье. Солдаты, получив по куску мяса за свою работу, были отправлены обратно в казарму.
– Еще вроде семь дней до праздника, а торжество, как я вижу, идет во всю! – раздался громкий мужской голос прямо за спиной Кирина.
– Гельдрик! Собака! Ты все в своем репертуаре! Годы обучения в академии не прошли даром – подкрадываешься, как кошка. Ну… Здорово, дружище! – прокричал Кирин, пожимая другу руку.
Вслед за Гельдриком подтянулись Акая – его жена и маленький сынишка Туг.
Гельдрик, веселый добродушный толстяк с окладистой черной бородой, как и Кирин, был сокращен из имперской цитадели после реформирования армии. Гельдрик довольно рано лишился волос и, несмотря на свой юный возраст, был абсолютно лысым. Как и Кирин, Гельдрик, несмотря на свою полноту, имел твердую мозолистую руку лучника и выправку имперского офицера. Они были лучшими друзьями в течение пяти лет, что учились в академии. Стояли вместе почти в каждом наряде, вдвоем заступали во все караулы, вместе отбывали наказания.
Акая же, жена Гельдрика, была пышной справной дамой. Несмотря на свое дворянское происхождение, женщина имела грубую коренастую фигуру деревенской девки: большую грудь, массивный зад, широкие плечи, сильные мускулистые руки. Своей силой Акая могла спокойно дать фору деревенским силачам. Даже сам Гельдрик – родной муж – слегка побаивался супругу, стараясь исполнять все, что она скажет.
Три Светила из четырех уже скрылись за горизонтом, незаметно подкрался вечер. Меньше седмицы до начала Великого Переворота, когда все миры выстраиваются в ряд, знаменуя Завершение Цикла.
Поскольку стол был уже частично накрыт, молодежь решила обмыть прибытие Гельдрика и выпить за встречу. Все, за исключением малыша, собрались за столом, прозвучали тосты. Первые стаканы медовухи уже, было, пошли в ход…
Страшный взрыв на западе, подобный взрыву тысячи тонн киосия, вмиг прервал все веселье. Запахло гарью, вдалеке разразились истошные крики, полные паники.
– Да что там такое? – прокричал не успевший захмелеть лейтенант.
– Может, твои орлы на заставе веселятся? – предположил Гельдрик.
Ответ пришел сам. А точнее прибежал. К Кирину подлетел весь измазанный грязью солдатик с обожженными волосами и бледной, как снег, кожа. В глазах его читался ужас.
– Дор, лей… лейте… лейтенант!!! Ч... Чттоо нам делаать? На западную заставу напали кочевники!!! Их ссоотни!!!
– Что?! Солдат! Быстро взял себя в руки, доложил по форме! Что произошло? Какие нафиг кочевники? Какие сотни? Мы в центре Империи! От степей нас четыре княжества минимум отделяет, не говоря уже об Отпорной Аматайской Стене!
– Дор, лей-лейтенант, разрешите доложить!
– Вот так лучше! Докладывай, солдат!
– На западную заставу, что на границе с деревней Алмаар, напали кочевники. Их много! Очень много!!! У них есть огромная машина, способная швыряться огненными шарами.
– Ничего не понимаю… Осадные машины где-то нарыли, гады. Что за…
– Фиала! Если все так серьезно, как говорят, здесь оставаться небезопасно! Бери Акаю, ее ребенка и немедленно езжайте в княжество Ланкастера, в поместье к деду Фиалы – Гомронду! Он вас укроет.
– Нет, милый! Я тебя не оставлю…
– Не спорь, женщина, – уже проорал лейтенант. – Делай, как я говорю! Позаботься об Акае и ее сынишке! Ты как-никак проходила начальную военную подготовку и умеешь держать меч. Выполняй! Возьми с собой стрелы и короткий лук, что я тебе подарил.
Фиала вся в слезах, обняла своего любимого, прижала к груди и, рыдая, спросила:
– Когда мы теперь снова будем вместе?
– Если все так плохо, как мне доложили, то, скорее всего, теперь мы увидимся в столице. Вот, возьми это! – Кирин протянул Фиале какой-то кожаный сверток с шарообразным предметом. – Это тиафан. Не вздумай открывать сверток и не спрашивай, откуда он! Никому не рассказывай о нем, даже самым близким друзьям, даже Акае. Я выиграл его еще в академии! Содержимое свертка никто не должен видеть: ни друзья, ни враги. Береги его как зеницу ока. Даже не думай возвращаться на хутор! Попадешь, если не к врагам, то к мародерам уж точно! Оставьте ребенка у Гормонда, а сами, не теряя времени, отправляйтесь в столицу! Там и встретимся. А теперь ступай! Я люблю тебя! И всегда буду с тобой!
– А что же делать нам? – спросил Гельдрик. – Я не собираюсь отсиживаться здесь в свои-то 27!
– Ты пойдешь со мной на заставу! Ты ведь тоже офицер, как ни крути! Пойдем экипироваться!
Поскольку на хутор герой уже возвращаться не планировал, он надел на себя лучшее снаряжение и экипировку – камзол имперского офицера с двумя полукругами на рукаве. Аналогичное оружие и экипировка были выданы и Гельдрику, и даже девушкам. Все менее ценное пришлось бросить.
– Солдат! Веди нас на заставу!
Из загона Кирин вывел все восемь рашасанов, двух оставил себе с Гельдриком, остальных отдал дамам.
– До княжества Ланкастера скакать трое суток минимум! Вам понадобятся сменные животные.
– Солдат! Беги вперед! Будешь показывать дорогу! Дамы! Не теряйте время! Бегом в княжество Ланкастера! – крикнул лейтенант.
Сами же Кирин с Гельдриком поскакали на заставу.
В деревне Аматай, рядом с которой была застава, царил хаос и суматоха. Солдаты в одном нижнем белье, женщины, дети – все вперемешку метались по деревне с криками: «На нас напали!» или «Спасайся, кто может!».
– Да, что же творится такое! – пробурчал Кирин, спешиваясь и доставая лук.
– Солдат! Веди нас на дозорную башню!
– Есть! За мной!
Поднявшись на башню, лейтенант сам пришел в ужас, не поверив своим глазам.
Под стеной заставы стояли кочевники! Да! Именно стояли правильным строем, готовясь к штурму! Обычно степные бандиты нападают малыми группами, совершая быстрые налеты, надеясь на свои стрелы и скорость своих степных веузов. Здесь же было целое войско с полным осадным комплектом. В грамотно расставленных порядках стояли отнюдь не лучники! Здесь были и ксенды-аркебузиры и тромиды, закованные в латы, и вязглы с пиками.
– Дор лейтенант! Что нам делать?! Их тут больше сотни!
– Прекратить панику! Построиться и приготовиться к бою! Солдаты! – проорал лейтенант так, что его было слышно чуть ли не во всей деревне. – Слушай мою команду! Застава к бою!!!
– Солдат! Собери весь сержантский состав на этой заставе!
Не прошло и нескольких минут, как перед офицером были построены все сержанты и троммели.
– Вы видели, откуда они пришли? – спросил Кирин.
– Они появились из ниоткуда! Сначала над рощей пополз туман, потом раздался взрыв, и тут из ниоткуда это войско! Как в кошмарном сне…
– Что ты несешь, сержант?! Впрочем, неважно. Мне плевать, из какого Нижнего Мира они вынырнули. Мы загоним их обратно! Слушай мой приказ! Разобрать оружие, построиться перед воротами в две шеренги, ждать моих дальнейших указаний.
– Есть! Но… Дор лейтенант! У нас в арсенале…
– Мне плевать, как вы это сделаете! Через мгновение бойцы должны стоять здесь экипированные и вооруженные!
С оружием в полуразрушенном гарнизоне было плохо. На полу арсенала, оборудованного под бордель, валялись несколько пик с заржавевшими наконечниками, десяток луков, несколько из которых уже рассохлись и треснули. На стене в качестве украшения висела пара мечей – единственное, что отличало арсенал от публичного дома. Таким образом, полностью вооружить даже полсотни солдат возможности не было. Более-менее пригодное для боя оружие досталось сержантам и троммелям. Для вооружения остальных воинов пришлось конфисковать хозяйственный инвентарь крестьян: ножницы для стрижки рашасанов, кузнечные молоты, гарпуны для ловли рыбы и даже кухонные ножи. Экипировка и доспехи в гарнизоне отсутствовали как таковые. Единственная ржавая кольчуга, валявшаяся в грязи на полу, могла послужить, разве что в качестве шутовского костюма для развлечения гостей. По этой причине солдаты были вынуждены принимать бой в униформе – синей тряпичной рубахе, подпоясанной кушаком, синих коротких штанах и серых солдатских плащах.
Через минуту бойцы были построены по подразделениям, готовые принять первый в своей жизни бой… Настоящий бой. Бой, в котором предстояло оборваться не одному десятку жизней.
– Гельдрик, дело дрянь, – сказал другу Кирин, осмотрев снаряжение и экипировку солдат. – Как ветер, беги в центр, в Железный городок! Доложи бургомистру, пусть срочно пришлет своих гвардейцев, иначе нам всем конец! Сергл с ним с гарнизоном! Пострадают мирные люди. Ты понял меня?!!!
– А как же ты? – спросил Гельдрик.
– Мы будем сдерживать их, сколько сможем. Нас всего несколько десятков, и мы обречены. Если нас разобьют, а это неизбежно, я попытаюсь отступить и бежать в столицу, до нее скакать больше суток. Главное не опаздывай! Скоро здесь будет бойня! Как приведешь помощь, немедленно скачи в Ша-Улм, я буду там.
Кирин еще раз осмотрел своих солдат и прокричал:
– Солдаты! Пришел тот самый день, когда мы сможем доказать, что хоть чего-то стоим! Что не просто так стоит этот гарнизон! Сегодня каждый из нас падет, но не побежит и не покажет врагу спину!!! Врагов втрое больше. Наша задача не победить, а спасти как можно больше мирных жителей, приняв основной удар на себя. Если кто-то вдруг побежит, будет казнен лично мной! Слушай мою команду! Лучники, занять места у бойниц, ваша цель – лестницы. Убивайте каждого, кто перелезет через парапет, и, если не хотите сразу сдохнуть, не высовывайтесь. У них полно арбалетчиков! Солдаты с пиками, вас касается тоже самое. Ваша задача насаживать врага на копья и защищать лучников. Те счастливцы, которым достались мечи, держитесь рядом со мной! Остальные с ножами, косами и дубинами, рассредоточьтесь по деревне и начинайте спасать жителей. Уводите их через подземный ход. Всех мы спасти не успеем, хотя бы самых маленьких детей и женщин. Всем мужчинам, способным сражаться, защищать до последнего свои дома! Стоять насмерть! Ни шагу назад…
Едва лейтенант закончил свою речь и бойцы побежали на позиции, огромный огненный шар, перелетев через стену, упал прямо в центр внутреннего двора. Загорелся амбар, затем еще несколько домов… Начался пожар. Солдаты хотели было броситься кто куда, но Кирин заорал таким голосом, что тут же заставил их одуматься.
– Застава, к бою!!! – проорал лейтенант.
Через мгновение бойцы стояли на своих позициях, лейтенант с десятком более-менее проверенных солдат заняли место в командной башне. Осада заставы началась…
Лесная дорога между княжествами Ворла и Ланкастера
Двое суток до Великого Переворота
– Тетя Фиала, – раздался детский голосок, – я хочу кушать!
– Потерпи, малыш, потерпи, завтра будем у моего дедушки. Сегодня, если верны мои расчеты, мы выйдем из леса и окажемся в Ша-Шанской долине – владениях сей-сеннона Дитриха. А там до поместья рукой подать.
– Туг! Как тебе не стыдно перед тетей! Ты единственный мужчина среди нас и ноешь! Скажи спасибо, что ты не пешком идешь, а едешь верхом на рашасане.
– Да ладно тебе, Акая… Как выйдем из леса, пора бы и правду привал устроить. Ты умеешь разжигать костер, мой юный кавалер? – обратилась Фиала к малышу.
– Да… Папа учил меня.
– Вот и прекрасно!
Наконец лес окончился, и перед героями раскинулась прекрасная Ша-Шанская горная долина. В отличие от владений сей-сеннона Отина, провинция Дитриха процветала и развивалась. На высокогорных лугах с сочной зеленой травой паслись дикие вататаны. Все цвело и благоухало, в воздухе стоял запах аматайского горного клевера. Несмотря на то, что дорога вела высоко в горы, герои даже не устали. А вот и первые поселения, первая деревня. Следует отметить, что деревней ее можно было назвать с трудом, скорее она напоминала небольшой городок. Каждый крестьянин, проживающий здесь, имел надел в разы больший, чем у жителей соседнего княжества. Дороги были чисты, ухожены и даже местами вымощены. Вдоль дороги стояло множество трактиров и лавок. Даже городским жителям княжества Ворла такое не снилось!
Стоит отметить и поведение самих жителей княжества Ланкастера по отношению к незнакомцам. Если во владениях Отина на чужаков смотрели с опаской и презрением, то здесь каждый улыбался путникам и желал доброго дня. Так, спросив у первого встречного, где ближайший трактир, девушки направились прямиком к нему.
Сразу у входа их встретил круглолицый прислужник.
– Разрешите ваших рашасанов, милые дамы. Я отведу их в стойла, а вы, дорогие, проходите в трактир. Малой может пойти поиграть в специальную комнату для детей.
– Сколько мы должны будем заплатить за проживание? – спросила Акая.
– Да не волнуйтесь вы так! Если снимаете трехместную комнату более, чем на три дня, следующие сутки живете бесплатно!
– А как же питание? Да и потом нам бы только переночевать, завтра на рассвете мы уходим.
– Питание входит в оплату. Заплатив за комнату, вы можете есть и пить сколько душе угодно и чего угодно.
– Отлично! И сколько с нас?
– Это не ко мне, – сказал слуга, улыбнувшись. – Подойдите к Матре! Она хозяйка трактира и принимает плату.
Девушки прошли в просторный зал, мальчика отправили в детскую.
Несмотря на то, что в стране были не лучшие времена, малое предпринимательство процветало и развивалось. Так и здесь в трактире «Иоан Бессмертный» были такие предметы роскоши, какие не всякий рыцарь или конт мог себе позволить.
На стенах просторного зала висели шкуры диких зверей и бивни чернорогов. Деревянный пол из черного юргланского бамбука был надраен до блеска. На белокаменных колоннах висели гобелены и картины известных художников. От столика к столику ходили служки с листками вакуса и что-то помечали себе. На огромной деревянной сцене в конце зала местные барды исполняли свои творения.
– Смотри, Акая! Это же Самоя Су из Юргла!!! Знаменитый бард, написавший сагу о Фезеере! Давай подойдем!
Фиала обожала звуки монотрона и уже собиралась подойти к барду и заказать свою любимую мелодию. Низкий женский голос прервал все их рассуждения.
– Не стойте в проходе! Подходите! – прокричала полная дама за стойкой. – Меня зовут Матра. Я хозяйка трактира. Сколько вас человек, какую комнату пожелаете?
– Эмм… Нас трое, – проговорила Акая. – Мы и ребенок.
– Понятно… У меня есть несколько трехместных комнат, но они уже забронированы на две декады вперед. Мне очень жаль, но на носу праздник, и как понимаете, все комнаты раскупаются заранее.
– И что же нам делать? – спросила Акая.
– Есть еще люкс… Три декады назад его забронировал какой-то барон, но в последний день решил отказаться. Правда, стоить он вам будет двадцать золотых рен… Знаю дорого, но ввиду праздника я вам сделаю скидку… Тринадцать… Да! Тринадцать рен и номер ваш! Что скажете?
– Но у нас всего 5 золотых и 4 каменные рены! Может, какую ценную вещь предложим? – жалобно проговорила Акая.
– Барахла у меня у самой хватает – недовольно проговорила хозяйка. – Пять монет! Но это только потому, что праздник на носу! Сергл с вами…
– Ура! Сегодня мы спим, как баронессы! Фиала!!! Ты представляешь! – прокричала Акая.
– Вот держите ключ от люкса. Ужин вам доставят в комнату. В любой момент вы можете спуститься в зал и заказать еды, если ужина мало будет. Алкоголь отпускается строго за час до заката и через два часа после рассвета. Разборки и пьяные драки воспрещены! В номере соблюдать чистоту и порядок. За грубые нарушения будете выселены из трактира. Приятного вам вечера! – пробурчала хозяйка, удалившись.
– Эммм… А алкогольные напитки тоже включены в стоимость проживания? – осторожно поинтересовалась Акая у служки.
– Конечно…
– Слышала, Фиала! Ну тогда гуляем! – прокричала Акая на весь зал. – Прислужник! Неси нам вина! Самого крепкого и самого дорого!
До ужина было еще довольно долго и дамы решили немного развлечься. Для начала они заказали обжигающе горячего юргланского форро. Затем, подойдя к пустующей сцене, они вскарабкались на нее и, разгоряченные алкоголем, начали танцевать национальные аматайские танцы, высоко задирая юбки.
Вскоре перед сценой собралась огромная толпа.
– А играть умеете?! – раздалось из толпы.
Фиала не плохо умела играть на трехструнном монотроне и решила не ударять в грязь лицом.
– Уважаемые доньи и доры! Я сыграю вам одно из знаменитых произведений Самоя Су – сагу о Юсене!
Фиала взяла первые аккорды, и вместе с Акаей они затянули песню:
Мой тан был бесстрашным правителем гордым.
Хочу вам историю я рассказать,
Как подмастерье Алмазного мага
Трон Халамея смог завоевать…
… Мой господин из простого народа
В деревне забытой богами рожден.
И старым Хасаном, отверженным магом,
Накормлен, напоен был, обучен.
Шли годы, рос Юсэн – мой повелитель,
Вот уж ему 19-й год.
И с магом Хасаном, наставником верным,
Они отправляются в дальний поход…
На север далекий по морю Драконов
Их путь непростой к Халамею лежит,
И встреча со Стражами, тренгами, гворном
И полубогами им предстоит…
Так они пели до позднего вечера, пока не прозвонил колокол, вещая об окончании всех дневных забав и начале ужина. Тем временем из детской уже привели Туга. Пора подниматься и осматривать комнату.
Войдя в комнату, девушки были поражены! После хуторских каморок они попали в настоящие хоромы!
– Мама! Мы здесь спать будем? – радостно спросил Туг.
– Да, детка! Но только одну ночь. Этот номер и так нам обошелся недешево, – ответила Акая.
– Ура!! – прокричал Туг, запрыгивая на огромную двуспальную кровать из кости чернорога.
Комната действительно была великолепна… На стенах весели дорогие ковры из Юргла, золотые светильники, картины. На полу из красного акавана лежала гигантская белая шкура чернорога. На подоконниках стояли горшочки с карликовыми сиренями. Здесь были все удобства: уборная, трапезная и даже библиотека.
Спустя несколько часов в комнату вошел тот самый слуга, что встречал дам у ворот трактира, и принес ужин.
Трапеза оказалось вполне приличной: гигантский водопрыг, зажаренный в собственном жире, и два кувшина эля, а для ребенка – стакан сока из куматаи. Помимо горячего принесли салаты из пещерных грибов, сырную нарезку и местный куматаевый хлеб еще горячий, видимо недавно испеченный.
Плотно подкрепившись и уложив ребенка спать, дамы решили немного прогуляться по трактиру. Выйдя из номера, они столкнулись с самим бардом Самоя Су.
– Мое почтение, дамы, – сказал он, преклонив колено. – Могу я узнать ваши имена?
Так девушки познакомились с бардом и, спустившись с ним в обеденный зал, сели за столик и завели разговор до поздней ночи. За кувшином эля девушки рассказали ему все о себе, куда держат путь, что заставило покинуть их родные места и еще много того, о чем следовало бы помолчать, общаясь с незнакомцем.
– А ты неплохо играешь, – обратился он к Фиале. – Где-то училась или самоучка?
– В школе маркитанток при имперской цитадели, – сказала Фиала, улыбнувшись.
– Да. Я приезжал туда с благотворительным концертом… Веселое место, – сказал он, усмехнувшись. – Совет вам на будущее, девушки. Никогда не выдавайте всю информацию незнакомцам. Здесь может быть полно проходимцев, воришек и даже агентов Черной Ладони, которые пасут этот трактир. Я, как бард, знаю это не понаслышке, многое повидал за свои шестьдесят пять лет…
– Эммм… Простите! Вы сказали шестьдесят пять лет?! – удивилась Акая. – Я дала бы Вам лет тридцать от силы!
– У всех свои секреты, дамы, – ответил бард, улыбнувшись. – Я объездил почти весь континент. Более того, удосуживался плавать в Империю Дейнора и Холденмарское царство. Я видел многое, общался с бандитами, жрецами Изначальных Богов и даже с одним физудом. Могу кое-что рассказать вам о вашей дальнейшей судьбе… Разумеется не бесплатно, хе-хе.
– Очень хотим знать! – прокричала Акая. – Но у нас не наберется и рены…
– Ерунда… Мне хватит двух каменных.
– По рукам! Я первая! – прокричала Акая.
– Я не буду говорить про каждую индивидуально. Скажу лишь, что вам не следует ехать главной дорогой к вашему родственнику. Спускайтесь вниз по склону к реке и езжайте окольной тропой, так сможете избежать беды! Оставьте ребенка у родственника, а сами, не теряя времени, как птицы, летите в столицу! Держитесь вместе, так у вас больше шансов выжить. Нечто такое, что затронет всех нас. А сейчас идите, поспите. Не дожидайтесь рассвета! За вами хвост. Кто-то явно желает вашей смерти… Не знаю, почему… Даже предположить не могу.
– Вы пугаете нас, – пролепетала побледневшая от ужаса Акая. – Откуда вы все это знаете?
– Хм… Я не всегда был бардом… О своем прошлом я не рассказываю никому, даже под пытками, которые переносил уже не раз…
– Пойдем, Акая… Похоже, нам хватит сегодня пить. – проговорила Фиала.
– Прощай, странник! – прокричала Акая.
– Хе-хе! Я не прощаюсь… Что-то мне подсказывает, что мы снова встретимся, – улыбнувшись, проговорил бард.
Девушки, еле стоящие на ногах, поднялись обратно в комнату, где крепко спал Туг, разобрали кровать и завалились спать мертвым сном.
Бард оказался пророком. То, что он наговорил, начало сбываться в точности. Едва утренний туман устелил землю, в ворота трактира постучали несколько фигур в черных треуголках и коричневых походных плащах.
– Именем Карла-костолома! Открывайте!
– Кто вам нужен, почтенные? – испуганно спросил слуга.
– Оглох, собака?! Открывайте или мы спалим эту дыру!!!
Дамы в это время спали без задних ног, лишь маленький Туг, подойдя к окну, подслушал этот разговор.
– Мам! Тут какие-то дяди пришли… Злые… Очень злые… Вставай.
Акая проснулась, сладко зевнула, подошла к окну, и тут же ее ноги подкосились от ужаса… Черная ладонь!
– Неужели этот бард прав? Неужели по нашу душу? Да что ж мы сделали-то такого?!
– Фиала!!! Быстро вставай! Выбираемся отсюда!!!
– Что… что случилось? – сонно пробормотала Фиала.
– За нами пришли какие-то бандиты!!! Вставай же, дура!
– Что?! – в истерике подпрыгнула Фиала.
– Ни что, а бежим вниз!
Но было поздно… Там уже ждали четверо здоровенных мужиков с тесаками и дубинами в руках.
– Вот эти останавливались вчера… – испуганным дрожащим голосом проговорил слуга.
– Ребенок может быть свободен, да и вы тоже, если одна из вас…
– Дамы, ложииись, – разразился уже знакомый голос барда.
Те, в свою очередь, рефлекторно упали на пол, и в бандитов, полетели сразу шесть метательных ножей-звездочек. Трое упали замертво, в горле у каждого торчали ножи. Четвертый бандит, схватив кинжал бросился, было на барда, но тут же присоединился к своим собратьям, рухнув на пол, перерубленный пополам изогнутым двуручным мечом.
– Вы в порядки, дамы? – спросил бард, пряча за пояс меч. – Я же велел не дожидаться рассвета! Берите рашасанов и, что есть сил, летите к вашему родственнику! И сделайте все, как я сказал!!!
– Да кто ты вообще такой?!! – уже в истерике прокричала Акая. – Кто нас заказал? Что мы такого сделали?
– Неважно. Для вас я известный бард, поэт, странник, немного воин. Придет время – мы еще встретимся – и вы все сами узнаете. Матра!!! Вот деньги за причиненные неудобства, – проговорил он, кинув хозяйке увесистый мешочек монет и удалившись за дверь.
Так дамы с ребенком поспешно покинули трактир и без особых приключений добрались до усадьбы деда Фиалы – разорившегося мелкопоместного конта Гормода.
Гормонд, несмотря на свой возраст, был еще крепким стариком, способным держать меч. Несмотря на свои сто десять лет, он не имел ни одного седого волоса.
– Фиала? Ты? Внученька!!! Как же я рад тебя видеть! Дорогая… Ты и подругу привела?
– Дед, мы бы с радостью погостили у тебя подольше, однако вскоре должны будем уехать в столицу. Здесь мы оставим мальчика – Туга. И еще нам бы воспользоваться твоим воздушным дилижансом на киосиевой тяге. Ехать Срединным трактом небезопасно…
– Ну, что ж надо, так надо. Мой мастер как раз закончил заправку одного из них киосием. Он вас мигом довезет. О мальчике я позабочусь, сделаю из него мужика… Кхе-Кхе… – рассмеялся старик. – Проходите-проходите. Не стойте в дверях. Сейчас я чего-нибудь достану вам поесть, потом вы поспите и наконец расскажите, что же вас привело в эту дыру…
Впрочем, оставим дам в покое и вернемся к Гельдрику – мужу Акаи, что держал путь в Железный городок.
Где-то в Ша – Миньском лесу… Время неизвестно.
В то время, как на западной заставе шла осада, а Акая с Фиалой держали путь в княжество Ланкастера, Гельдрик, словно птица, летел в Железный городок во владения бургомистра Георга 4. Своего рашасана молодой лучник подгонял, вонзая нож в его шею.
– Как же так, – неунимался Гельдрик. – Откуда… Откуда у кочевников такое оружие, дисциплина, а самое главное: как они оказались почти в самом центре империи?! Что за сергловщина!
Рашасан – выносливое животное, но и у него есть предел сил… Преодолев галопом двухдневное расстояние за считаные часы, он резко встал на дыбы, взвыл и рухнул на бок с кроваво-красной пеной у рта. Ловкий воин едва успел соскочить.
– Этого еще не хватало, – проорал он, пиная ногами зверя. – Я должен попасть в центр, чего бы это мне ни стоило… Ребят наших подведу, Кирина, да и жители мирные погибнут…
От безнадеги Гельдрик снял упряжку, оружие с рашасана, сел на землю и обнял колени. В самом центре леса-бурелома, без сопровождения, без инструмента для разведения огня… Гельдрик пробурчал себе под нос, что терять ему уже нечего, достал лепешки, флягу с медовухой и медленно начал осушать ее.
Офицер и сам не заметил, как его начало клонить в сон…
Вдруг на его плечо легла рука в шитой золотой нитью перчатке, и раздался мужской голос:
– Вам, походу, совсем жить надоело, молодой человек.
Гельдрик вскочил, выхватил кинжал и собрался было атаковать побеспокоившего его, однако, увидев благородного дворянина с фамильным гербом и свитой рыцарей, тут же бросил оружие на землю и склонив голову, пробормотал:
– Мое почтение, благородный дор…
– Барон фон-Брюнен из графства Авераска, – улыбнулся дворянин. – Куда путь держите? Вы вооружены… К тому же ранены!
Барон фон-Брюнен – крепкий коренастый мужчина средних лет. Седая козлиная бородка вовсе не старила его, а, напротив, придавала благородный вид, присущий дворянину. Брюнен, как и положено человеку его ранга, был одет в дорогой пластинчатый доспех, отделанный золотом с дионивыми вставками. Щит барона украшал замысловатый герб: две скрещенные секиры с трехзубой короной над ними.
– Господин! Мой рашасан загнан насмерть… На западную заставу под деревней Алмаар напали превосходящие силы! Я еду в центр провинции, в Железный городок! Нужно предупредить бургомистра. Пусть пришлет туда армию!!!
– Спокойно, молодой человек! Кто напал? Как? Какими силами? Мы ведь почти в центре Империи! Может, назовете свое имя?
– На заставу напали кочевники, вооруженные отнюдь не луками и стрелами!!! Я – мастер-лейтенант Гельдрик сын Кратоса, командир лучников, – сказал он. – А приехал я в гости к своему другу лейтенанту Кирину, командиру этой заставы, который сейчас и держит оборону. Почему вы мне не верите?! Это правда! Даю слово имперского офицера!
– Что ж… Слово офицера для меня многое значит. Я уважаю военных, ибо сам начинал карьеру вояки. Если то, что ты говоришь правда, то, с одной стороны, тебе повезло, с другой нет… А повезло тебе тем, что я как раз направляюсь на праздник к бургомистру и могу взять с собой. Однако…
– Что, однако!!! Там же люди мирные гибнут!
– Однако с бургомистром говорить бесполезно. Знаю его довольно давно. Офицерский мундир для него все равно, что половая тряпка. Если он не вышвырнет тебя сразу, то просто скажет, что у него нет людей, справляйтесь своими силами. А если он еще и в плохом настроении будет…
– Как же мне быть?
– В любом случае твоя поездка к конту Георгу – потеря времени. Ганг!
– Я! – отозвался один из всадников, сопровождавших барона.
– Срочно лети в мою крепость! Собери сотню гвардейцев и сорок аркебузиров! Пусть выдвигаются к западной заставе под Алмааром!
– Но, мой господин! – отозвался всадник. – Прямо по пути имперская столица. До нее ведь куда ближе, чем до Брюнненгельма. Придется скакать через всю Ша-Улмскую равнину. Не проще ли сообщить властям…
– Нет! И думать не смей! Про это не должен знать ни император, ни его подданные. То, что я делаю, скорее всего, будет расценено бургомистром как попытка разжечь междоусобицу. Алмаар – не моя земля. Она по праву принадлежит сей-сеннону Отину, но бургомистр считает ее своей, пользуясь мягкотелостью нашего правителя. Я поступаю по совести, но, если меня будут судить за этот поступок, закон будет не на моей стороне. Да рассудят меня Изначальные Боги.
– Но мне-то что делать теперь? – пробормотал Гельдрик.
– Бери моего запасного рашасана, скачи вместе с Гангом, вдоль реки Синуай до Синуайского моста! Там садитесь на воздушный дилижанс. Вот, возьмите денег, чтоб заплатить перевозчику.
– Чем я могу вас отблагодарить, барон? – прокричал офицер, преклонив колено.
– Встань! Этого еще не хватало! Не стоит благодарности. Боюсь, что скоро она мне уже не понадобится, – грустно проговорил барон. – У бургомистра завтра ночью состоится шикарный пир в честь Великого Переворота. Я уйду с праздника, не дождавшись его разгара, и направлюсь прямиком в столицу. Куда катится эта страна, пожиратель ее раздери!
– Но, если вы резко уйдете с праздника, бургомистр же наверняка заподозрит что-то неладное. Я надеюсь, вы понимаете, что пешее войско в полной экипировке дойдет до заставы через седмицу в лучшем случае!
– Поверь… Я найду повод слинять оттуда, – сказал барон фон-Брюнен, улыбнувшись и пришпорив своего рашасана. – А что касается войска… Ну, ты сам все увидишь…
Уже к утру Гельдрик с Гангом, всадником барона, достигли Синуайского моста и сели на воздушный дилижанс на киосиевой тяге. Через несколько часов они достигли замка Брюнненгельм.
– Подожди немного, – сказал Ганг. – Я созову войско. Это займет несколько минут.
Раздался звон набатного колокола, и в считанные минуты во дворе замка вырос целый полк. В передних рядах стояли гладиньеры с огромными щитами в человеческий рост, в тяжелых латных доспехах и глухих шлемах, построенные по когортам. Каждая когорта имела своего знаменосца и командира. За ними аналогичным образом выстроился строй сережан с картечными дробовиками. Эти были в более легких кольчужных доспехах. Вместо глухих шлемов на головах у них были круглые стальные шапели.
– Вот это выучка! – проговорил про себя Гельдрик. – Сразу видно профессиональное войско, а не этих горе-вояк в гарнизонах. Ей, воин! Ганг, кажется. – Уже вслух проговорил молодой лучник. – А откуда же столько наемников взял ваш хозяин? И как с ними расплачивается?
– Не наемников! А личной гвардии барона фон-Брюнена! Наемники – это сброд с большой дороги, которые видят лишь блеск диония. В связи с реформированием армии император подписал указ о формировании регулярных военных частей, находящихся на содержании его вассалов. Бароны платят деньги, распределяют жалование, войска охраняют их и их владения. Деньги в наши дни решают все, – улыбнувшись, сказал воин. – А в случае войны, когда император призовет своих вассалов, они прибудут не с ополчением, как раньше, а в сопровождении личных гвардий.
– А как же войска рекрутов? Офицерский состав, что служит своей стране?!!
– Боюсь, что скоро они станут пережитком прошлого… Останутся лишь на самых заброшенных внутренних гарнизонах. Заслуженным офицерам, показавшим себя в деле, будет предложено перевестись в регулярную баронскую гвардию. Но, я так думаю, что мало, кто из офицеров, честно отдавших свой долг стране, захочет стать шестеркой какого-нибудь бюрократа. Мне очень жаль, – проговорил воин, сняв шлем.
Только теперь Гельдрик смог разглядеть лицо Ганга.
Это был уже преклонных лет воин. Глубокие морщины уже успели испещрить его лицо, в волосах блестела седина. В глубоких голубых глазах Ганга читались лишь усталость и сожаление.
– Мне правда очень жаль, – вздохнув, повторил Ганг. – Прошли дни славы Империи Аматайской, когда мы… – Осекся воин. – Впрочем, неважно. Что было, то прошло.
– Куда катится наша страна…
– Я сам не в восторге от новых реформ. Впрочем, довольно разговоров! Итак, мы выступаем немедленно! – сказал воин, вновь надевая помятый, изрытый рубцами шлем.
– Погоди, – склонив голову, пробормотал Гельдрик. – Не могу я так. Жена у меня в столицу направилась с ребенком. Если с ними что-то случится… Здесь наши пути разойдутся. Ступай… Помоги ребятам на заставе, а я возьму путь в Ша-Улм.
– Что ж, как знаешь, война войной, а семья – святое. Мы с ребятами справимся. Можешь рассчитывать на нас, – проговорил Ганг, похлопав по плечу Гельдрика.
– Стой! Так, как же вы до деревни то доберетесь?! Войско в полной экипировке дня два маршировать будет минимум! А там люди гибнут!
– Эх, – улыбнулся воин. – Ты еще самого главного не видел… Эге-гей! Все по левиафанам! Грузимся, ребята! Живее! – Скомандовал Ганг.
Только сейчас Гельдрик заметил во дворе замка огромные деревянные экипажи, покрытые красной кожей, которые ранее принял за обозы припасами. Но кто же управляет этими махинами…
– Драконы! О Хита-заступница!!! Это же настоящие синие водяные драконы, обитающие в империи Юргла! Никто не поверит…
– Да ну нет, – улыбнувшись, рассмеялся Ганг. – Какие же это драконы? Это синие виверны. Отловленные, обученные, дрессированные, безобиднее, но гораздо разумнее своих собратьев-драконов. Им не нужны погонщики… Сами довезут, куда прикажут. Умные твари. Жаль, что говорить только не умеют. До встречи, Гельдрик! – Прокричал Ганг, запрыгивая в левиафан.
Спустя несколько минут левиафаны взмыли в небеса, поднимая облака пыли. Итак, войска во главе с Гангом выступили на деревню Алмаар, где шла ожесточенная осада…
… тем временем на западной заставе
– Кто из сержантов остался в живых? – проорал измазанный грязью лейтенант.
– Я! Триарий второй ступени Фрост, дор!
– Бегите в деревню, ускорьте спасение жителей… Заставу мы теряем…
На небесах уже третье Светило ушло за горизонт, спускались сумерки, время шло к ночи. Бревенчатая стена заставы пылала, разрывая в клочья ночной мрак. Поднялся сильный ветер.
Однако, несмотря на пламя до небес, на стене стояли три последних копейщика и продолжали сопротивляться, насаживая варваров на копья, словно куски мяса на шампуры. Почти вся деревня была охвачена огнем. Огненные шары, выпущенные из катапульты, продолжали сыпаться с небес, подобно огненному граду.
Через стену перепрыгнули первые враги: красные степные гоблины с изогнутыми кривыми кинжалами. Встав в круг спина к спине со своими самыми проверенными и преданными солдатами, Кирин начал отражать их атаки. В руках офицера был тонкий длинный кинжал. Стрелять в гоблина бесполезно: красный гоблин невероятно верткое и ловкое существо – ни одна стрела в него не попадет.
…Наконец бревенчатая стена рухнула, похоронив остатки защитников. Дальше начался настоящий ад…
В деревню ворвались всадники на огромных клыкастых веузах, вооруженные ятаганами, луками и стальными сетями. За ними вбежали вязглы-копейщики, ксенды с аркебузами и трамиды с огромными двуручными мечами.
– Отступаем! Все бежим в деревню! – с ужасом в голосе проорал лейтенант, разрубив пополам очередного гоблина.
Солдаты вместе с лейтенантом рванули к ближайшему еще не сгоревшему дому, но далеко им убежать не удалось. Один из всадников настиг их и ударил отставшего парня ятаганом по спине.
– Ах ты тварь! – разнесся яростный крик. Сразу четверо бойцов набросились на кочевника, стащили его с веуза и в слепой ярости начали рубить на куски.
– Прекратить! – проорал лейтенант. – Нет на это времени! Триарий Фрост!
– Я! – отозвался воин.
– Принимай командование заставой, проследи, чтобы как можно больше жителей были выведены из деревни через подземный ход! Я седлаю эту тварь и еду в столицу. Если с Гельдриком все в порядке, то скоро сюда подоспеет помощь.
– Есть! – ответил воин. – Все, способные сражаться, за мной!
На улице царил настоящий хаос. Кочевники и раньше разоряли селения, но то, что творили эти изверги, ни на людском, ни на тренжьем языке и описать невозможно…
Варвары рубили лишь тех, кто пытался сопротивляться, остальных – беззащитных женщин и детей – ловили в стальные сети. Часть сетей с людьми бросали прямо в горящие дома, часть свозили на площадь, где их в упор расстреливали ксенды-аркебузиры.
Последнее Светило скрылось за горизонтом, наступила кромешная тьма. Ветер усилился и перешел в настоящий ураган. Туман вперемешку с дымом и черной гарью объял землю такой пеленой, что даже Зильда с Широй не озаряли твердь своим серебристым сиянием. Те немногие, что еще пытались оказывать сопротивление, задыхались и падали замертво. Сама стихия ополчилась против защитников заставы.
Триарий Фрост собрал десяток оставшихся в живых солдат и сказал:
– Что ж, парни… Мне приятно было служить с вами. Но сегодня наш путь в этом опасном мире подошел к концу. Сегодня нам предстоит встреча с Изначальными Богами – Гаррой и Хитой. Помолитесь им. Стрел у нас нет, копий тоже. Есть пара мечей, дубинки и ножи для резки мяса. Воевать нам нечем, но сдаваться этим извергам – хуже смерти. Вы видели, что они делают с нашими женщинами и детьми! Все, кто может сражаться, слушай мою команду! Застава, к бою!!!
– Уррааа!!! – разразился крик последних защитников, и те с ножами и дубинами побежали прямо на строй ксендов-копейщиков на главной площади…
Тут можно бы и закончить повествование о судьбе триария Фроста и последних солдатах гарнизона под Алмааром. Однако это был далеко не конец. На центр площади выехал всадник, закованный в красную глухую броню, в островерхом рогатом шлеме, скрывающем лицо. Нет, не на веузе. На огромном черном рашасане аматайской породы!
– Не стрелять, – проорал всадник визгливым протяжным голосом, таким, от которого кровь стынет в жилах. – А-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Последние защитники! Вы умрете позже. Сначала я убью вашу волю, ваши души принадлежат мне! Связать их! Привязать к столбам, лицом к площади!
– Убей же нас тварь…
– Нет! Вначале вы лицезрите наш ритуал! Узрите, как мы медленно будем убивать ваших детей и женщин! Видите этих людей на площади? Их жертвы будут принесены на алтарь Падшего!
Все дома в деревне полыхали… Не осталось и камня на камне. По деревне ходили карательные отряды вязглов и ксендов, бросая во все места, где еще могли спрятаться уцелевшие люди, дым-пакеты с удушающим газом. Безмозглые, звероподобные трамиды с двуручными мечами бегали за деревенскими псами, когтекрылами и прочими животными, сноровисто убивая их. Вот отряд ксендов наткнулся на убежище в подвале амбара, где прятались несколько женщин с совсем еще грудными детьми. Низкорослый узкоглазый карлик, злобно рассмеявшись, бросил туда дымящийся сверток. Людей, выбежавших из убежища, которые не успели задохнуться и умереть от газа, расстреляли в упор ксендовские аркебузиры.
Но, пожалуй, самое страшное происходило на главной площади. Туда свезли остатки людей, среди которых были и женщины, и старики, и маленькие дети.
– А сейчас, – визгливым, леденящим душу голосом, проорал всадник, спрыгнув со своего рашасана, – мы сломаем один из замков, запирающий ворота в наш мир, исполнив волю моего господина! Тащите этих людей в круг! Готовьте скобы и масло! Вкапывайте столбы!
– Хозяин, все готово для ритуала! – прошепелявил один из кочевников. – Вкопано пятьдесят столбов по всему кругу, в центре разведен огонь, как вы и просили!
– Отлично! Распять этих тварей на столбах вниз головой! Прибить скобами…Они не должны сдохнуть слишком быстро.
– А женщин и детей? Может, их просто… – с неуверенностью в голосе проговорил кочевник.
– Никаких просто! Исполняй, жалкий червь!
Время, казалось, застыло превратившись в океан вечности. Ветер полностью утих, и теперь в гробовой ночной тиши были отчетливо слышны лишь крики умирающих, прибитых к столбам людей. Среди огромных пепелищ, где раньше стояли дома, кое-где полыхали языки пожаров до самых небес. Деревня Алмаар была похожа на Великую Границу Нижних Миров со дня ее возведения Творцом…
– За Аматай и императора! – раздался крик на всю долину.
Разрывая в клочья ночную тьму, подобно божествам, над землей пронеслись огромные небесные дилижансы.
Вот одна из химер, ведущих дилижанс, зашла на боевой разворот, спикировала прямо строй копейщиков, выпуская в них едкую ядовитую слюну. От тех не осталось даже костей.
Тем временем остальной транспорт приземлился у обгоревших ворот. Начали высаживаться бойцы и строиться по манипулам.
– Черепахой! – скомандовал воин в глухом шлеме, обнажив длинный меч.
Гладиньеры, не заставив себя ждать, соединились в одну большую когорту и построились черепахой, накрывшись ростовыми щитами. Сразу за гладиньерами, подобно ежу, ощетинился строй копейщиков. Сережане, со всех сторон защищенные гладиньерами и копейщиками, заняли место в середине строя.
Варвары, увидев нового, явно превосходящего их силами неприятеля, вновь обратили свой взор в сторону ворот.
Тромиды, несмотря на свою силу, слишком тупые, чтобы согласованно сражаться в строю. Они сразу бросились в атаку, без всякого строя, каждый сам за себя и тут же были нанизаны на копья имперских копейщиков. Вязглы бросили оружие и с поднятыми руками пошли сдаваться. Трусливые гоблины, едва почуяв неладное, тут же сбежали, прихватив часть награбленного. Сопротивлялись лишь ксенды и всадники-кочевники. Последние были хороши лишь при грабежах деревень и быстрых налетах. Легкая кавалерия варваров не знала ни тактики, ни строя. Она просто нападала в лоб и с флангов, стараясь взять врага своим числом.
– Когорта! Построение для атаки! – скомандовал воин на сером рашасане.
Тут же гладиньеры развернули щиты под особым углом, давая возможность сережанам вести огонь. Солдаты с копьями прижались друг к другу, сомкнули щиты, копья выставили вперед, оперев их на специальные углубления в щитах. Сережане взяли врага на прицел, готовые произвести залп.
В этот самый момент, прямо на копья, без всякого строя неслись полсотни всадников на веузах.
– Залп! – прокричал тот же коренастый воин.
На кавалерию обрушился град мушкетных пуль. Легкие доспехи кочевников не защищали от огнестрельного оружия. До строя доскакали лишь пара всадников. Видя свое безнадежное положение, они предпочли развернуться и убраться обратно в степь.
Остались лишь медлительные карлики – ксенды-аркебузиры.
– Жалкие черви! – провизжал рыцарь в красных доспехах.– Вы ответите за это! От моего хозяина вам не скрыться!
– Этого брать живьем! – проорал воин-командир. – Не дайте ему сбежать!
– Ха-ха-ха-ха!!! Как бы не так! Думаете, я идиот? – рассмеялся всадник.
Тут же с небес упала молния, и он исчез, как будто бы его здесь и не было…
– Проклятье! Когорта! Слушай мою команду! Строем… В атаку!
Вновь построившись черепахой, когорта двинулась вперед. Медлительные аркебузиры успели сделать лишь пару выстрелов, ранив нескольких солдат, но тут же были раздавлены и втоптаны в грязь тяжелой имперской пехотой вместе со своими аркебузами. В плен взяли лишь одного карлика-ксенда, что читал заклинание над алтарем, орудийный расчет катапульты за стеной заставы и десяток вязглов. Всех остальных убили.
Тем временем наступил рассвет. Тьма рассеялась. Огонь, которым была охвачена деревня, почти погас. На том месте, где пару дней назад стояла деревня Алмаар, осталось лишь огромное пепелище. Земля была сплошь усеяна изуродованными обгоревшими трупами и частями тел, покрытыми золой.
– Что нам делать с пленными и катапультой, командир? – спросил один из солдат, едва сдерживаясь, чтобы не открыть огонь по пленным.
– Катапульту отбуксировать в крепость. Найдите выживших, помогите им, окажите помощь. Всех раненных доставить в замок. Пленных…
Не успел командир отдать приказ, как раздался выстрел. Совсем еще молоденький солдатик не выдержал и разрядил мушкет в длинного худощавого вязгла. Остальные солдаты, будто забыв про устав и боевую дисциплину, последовали его примеру. Холодный расчет и выдержка имперских воинов сменились неконтролируемой яростью. Спустя несколько мгновений брать в плен было уже некого. Командир, явно испытывая те же чувства, не стал останавливать солдат.
Из защитников гарнизона же выживших оказалось не так много: отряд триария Фроста и еще несколько человек на главной площади, которых не успели прибить к столбам или сжечь заживо.
– Среди выживших есть защитники заставы, командир! На них общевойсковые берцы с имперским клеймом!
– Отлично! Приведите их сюда.
Фроста и десяток выживших солдат, измазанных копотью и кровью, едва стоявших на ногах, подвели к командиру отряда.
– Ваше имя, воин! – обратился командир к Фросту.
– Хе-хе… Мое имя? Можешь убить меня, наемник… Мне уже терять нечего…
– Убить? Наемник? Я здесь, чтобы спасти вас и вашу проклятую деревню! Я рыцарь барона фон-Брюнена.
– Но нас должен был спасать, мастер-лейтенант Гельдрик…
– Он оставил наш отряд на половине пути… Сказал, что должен ехать в столицу. Имя, солдат!!!
– Триарий второй ступени Фрост, заместитель лейтенанта Кирина сына Генриха – командира гарнизона юго-западной заставы под Железным городком.
– Отлично, солдат! За примерное исполнение воинского долга вы будете представлены к высшей награде – Черному Гвардейскому Кресту, как только вас привезут в столицу.
– Разрешите уточнить, дор гвардии командир, вы сказали в столицу?
– Именно! Вы и ваши бойцы стали свидетелями нечто большего, чем обычная бойня. Судя по капищу, которое соорудили тут эти варвары, здесь планировался какой-то темный ритуал, а следовательно, им заинтересуются паладины Ордена Алой Розы и, что самое страшное, Круг Избранных, и начнет копать и подозревать всех и вся.
– Солдаты! Ничего здесь руками не трогать! Наша работа на этом закончена… Дальше их дело.
– Триария Фроста в повозку! Мы выдвигаемся в столицу! Остальных же раненых на левиафаны. Улетайте в замок!
Так повозка двинулась в столицу Империи – в великий город Ша-Улм.
Расследование и суд
День Великого Переворота
В то время, как на заставе шли бои, Фиала с Акаей и ребенком ехали в княжество Ланкастера, а Гельдрик держал путь в Железный городок, Кирин мчался в столицу на своем скоростном степном веузе, позаимствованном у кочевников. Вскоре лес закончился, его сменила Великая Ша-Улмская равнина, и лейтенант выехал на дорогу, вымощенную белым камнем. Это значило лишь одно: Кирин добрался до самого сердца Империи и уже к вечеру должен оказаться в имперской столице – городе Ша-Улм.
Великая Ша-Улмская равнина была если не бриллиантом, то, по крайней мере, одной из жемчужин в короне Империи. На лугах, что круглый год были покрыты сочной зеленой травой, паслись дикие вататаны и рашасаны. Вдоль дороги стояли дозорные башни. Страна готовилась к празднику – Великому Перевороту. Белокаменные дорожные плиты блестели в лучах светила, по дорогам ходили девушки в роскошных дорогих нарядах, распевая песни. Все вокруг, даже сам воздух, казалось, был пропитан праздником.
Будь у офицера время, он с радостью прошелся бы по всем лавкам на своем пути, несмотря на полупустые карманы. Но время уже шло к закату, на заставе гибли люди, и поэтому лейтенант продолжал свой путь в город.
А вот и Тегеротов Мост, названный так в честь первого императора Тегерота, – грандиозное творение человечества не только в Империи, но и, пожалуй, на всем континенте Йанг-Ченг. Мост вмещал в себя целый небольшой город. Шпили до самых небес, крепостные стены, множество балконов и башен с бастионами. Здесь можно было встретить туристов из разных стран, художников, бардов, торговцев, офицеров. Стоял этот мост на огромных колоннах явно природного происхождения. Существуют легенды, что он был выточен из цельной скалы и вымощен драгоценным Черным камнем из пустынных княжеств. Под самим мостом жизнь также била ключом. Огромные арочные проходы между колонн были украшены лепниной с имперским гербом – лапой чернорога, перекрещенной секирой. Здесь проходил Срединный Водный Торговый Путь, простирающийся от имперской столицы почти до самой границы империи, – главная торговая артерия страны. Под этим мостом проплывали целые флотилии торговых и военных судов. Воздушные линии снабжения также располагались под мостом. Между исполинскими арками летали сотни воздушных караванов на киосиевой тяге. Время от времени прямо над водой проносились вьючные зеленые и синие химеры, груженные товарами, и боевые серые горбатые драконы, закованные в броню.
Одним словом, нужно было быть полным безумцем, чтобы не остановиться и не восхититься величием Тегеротова моста, однако Кирин так спешил, что пронесся по нему, даже по сторонам не оглянувшись. Остановился он, лишь доехав до самых ворот столицы, где его остановила стража… Солдаты были одеты в блестящую серебристую броню с имперскими гербами на груди, на головах черные береты с синими перьями, в руках алебарды, также начищенные до блеска. Имперские гвардейцы.
– Стоять! Кем изволите быть, уважаемый? Ваша цель прибытия в столицу? На сколько дней?
– Мне срочно нужно попасть в канцелярию его императорского превосходительства. Я – лейтенант Кирин, командир Юго-западной заставы под Железным городком, – сказал офицер, показав два полукруга на рукаве камзола и вакус с гербовой печатью. – Вверенная мне застава была атакована превосходящими силами! Бургомистр и сей-сеннон бездействуют!
– Что ж… – вздохнул гвардеец, почесав затылок. Кому война, кому мать родна… Неспокойное нынче время. В канцелярию-то ты попадешь, просьбу напишешь, только вот толку от нее будет маловато. Праздник на носу. Все только о нем и думают сейчас. Эх…
– Да, как же так?! Пока мы тут разговариваем, люди гибнут! – возмущенно проорал Кирин.
– Рассмотрением всех просьб в канцелярии заправляет конт Эридон. Если ты не имеешь титул барона или хотя бы конта, то ты никто, и просьбу твою рассмотрят через год, как минимум. Кроме того, если Эридон не сочтет ее достаточно интересной – даже читать не станет. В общем так-с… Сколько планируешь пробыть здесь?
– Я думаю, двух седмиц хватит, а там посмотрим.
– Хорошо. Вот тебе красная бирка – носи ее на шее, не потеряй. Без нее ты воришка или попрошайка. Поймает патруль – отправит на принудительные работы. В городе разрешается носить любое оружие (у нас демократия!), но, входя в городские заведения, за исключением кабаков, оружие придется сдавать. За дисциплинарные проступки предусмотрено наказание – от принудительных работ до пожизненного тюремного заключения, в зависимости от тяжести преступления. Своего вьючного зверя оставьте в загоне, там за ним приглядят.
Так Кирин вошел в ворота столицы и, не теряя времени, сразу же отправился искать канцелярию его величества. Времени рассматривать достопримечательности города у молодого офицера не было.
– Так-с, – деловито проговорил Кирин, – центральная городская библиотека. А это… Похоже на архив с канцелярией. Сюда-то мне и надо…
Кирин, весь красный и мокрый от пота, вломился в дверь и нервно прокричал:
– Мне нужно срочно подать прошение!!!
– Всем надоть, молодой человек, – сонным равнодушным голосом проговорил круглолицый служащий. – Пишите грамоту с причиной прошения. После праздника я ее-с прочитаю. Если прошение действительно стоящее, я выдам вам гербовой вакус, на котором вы сможете изложить ход ваших мыслей.
– Да, что же это! – уже в истерике проорал Кирин, собираясь броситься на слугу с кулаками. – Я офицер при исполнении, мои люди на заставе умирают! А ты, канцелярская крыса, мямлишь мне про какие-то грамоты!
– Таковы правила, молодой человек. Конт Эридон – человек занятой, видите ли-с. Он не станет тратить время на просмотр бредовых прошений типа срубить дерево перед домом или снять кошку с дерева. В городе больше двадцати миллионов жителей, и у каждого свои просьбы, проблемы и жалобы. Все бумажки направляются в нашу центральную канцелярию...
– Это произвол! – заорал лейтенант, ударив кулаком по столу так, что половина свитков с него упала на пол.
– Стража! – слегка испуганным голосом крикнул служащий.
В дверь вошли два высоченных, крепко сколоченных бородача в коричневых рубахах и с деревянными дубинками в руках.
Тут лейтенанта бы и повязали за хулиганство, но в этот самый момент дверь снова распахнулась и в нее вошла ничем не примечательная личность в походном зеленом плаще с капюшоном. Мужчина, женщина… Сразу не разберешь. Из-за спины этого человека торчал гриф трехструнного монотрона явно юргланской работы.
– Кхе-кхе… Могу я узнать, за что задерживают этого молодого человека? – проговорил человек в плаще.
По голосу ему можно было бы дать лет сорок-пятьдесят.
– За хулиганство, – пролепетал слуга. – За нарушение общественного порядка и спокойствия…
– И какого же рода хулиганство, извольте? Избиение стражника при исполнении? Может он вам угрожал с оружием в руках?
– Ннет… Такого не было. Он начал психовать, повышать голос, ударил по столу…
– Так в чем же проблема! Я обошел почти весь Аматай, не раз бывал в столице, и насколько я знаю законы этого города, здесь не арестовывают за разбрасывание бумажек и повышение голоса. Мы, простите, не в Империи Дейнора, где казнят за одно неосторожно сказанное слово. Мы в свободной стране! Отпустите этого человека! Я ручаюсь за него своим именем! – проговорил мужчина, ловким движением откинув капюшон.
Стражники переглянулись.
– Простите, пожалуйста, дор Самоя-Су, – пролепетал один из солдат, виновато склонив голову. – Коли так, забирайте под свою ответственность. Учтите, мы теперь следим за каждым его шагом!
Выйдя из канцелярии, Кирин подобрал комок грязи с дороги и швырнул его прямо в дверь, проорав на всю улицу:
– Уроды!!! Твари! Чтоб вам пусто было…
– Спокойно, молодой человек, все позади, – сказал мягким голосом бард, положив руку на плечо Кирину.
– Вы не понимаете…
– Я все прекрасно понимаю, я все слышал, стоя у открытого окна… Слух у меня, как у степной гиены, иначе бы я не был бардом… Может, назовете свое имя, молодой человек? – спросил бард. – Я Самоя Су… Впрочем, вы наверняка слышали про меня.
– Прошу прощения… Я Кирин сын Генриха…
– …И парень прекрасной девушки Фиалы, – продолжил Самоя, улыбнувшись.
– С ней все в порядке? – с тревогой в голосе спросил Кирин.
– Она живее всех живых! Мы виделись с ней в трактире на территории княжества Ланкастера! Ох и любит же она поболтать… И про вас, и про вашего друга… Все-все мне выложила… Ах да, я слышал, что на заставу напали и ваш друг Гельдрик отправился за помощью, а вы, в свою очередь, прибыли в столицу отправить прошение в канцелярию его превосходительства. Только бессмысленное это дело… Ваше прошение здесь никому не нужно… Впрочем, я могу тебе помочь. Пойдем… промочим горло.
– Да, что уж теперь… Солдат моих больше нет, как и заставы, деваться уже некуда… Теперь впереди суд, лишение военного вакуса… Пойдем выпьем...
Итак, бард с офицером решили остановиться в городской таверне «Шесть братьев»…
– Дор, вы уж простите меня, но кроме двух рен у меня ничего нет…
– Во-первых, не называй меня дором, я из простого народа; можно просто Самоя. Во-вторых, не беспокойся по поводу денег – сегодня угощаю я.
Договорившись с хозяином об оплате и сев за стол, герои завели разговор о том, как донести до имперских властей информацию о нападении на заставу почти в самом центре страны.
– Идти с твоей просьбой в канцелярию глупо и безрассудно, как ты уже понял. Есть у меня один знакомый – архивариус из канцелярии Ордена Алой Розы. Люди серьезные, все паладины ордена… Фактически приближенные Императора. Мало кто из простого люда лицезрел паладинов, а тем более общался с ними. Сотню раз подумай прежде, чем что-то говорить. Сейчас мы пойдем, прогуляемся до центра. На главной площади будет не протолкнуться, поэтому идти нужно прямо сейчас.
– Это лучше, чем ничего. Хуже уже не будет…
Спустя час Кирин с Самоей были во дворце Ордена. Герои оказались в огромном купольном зале с высокими стрельчатыми окнами. В окнах стояли витражные стекла с замысловатыми узорами. Посреди зала расположилась колоссальная скульптура из белого мрамора: длинноволосый воин, склонивший голову, опирающийся на ростовой щит. На щите воина красовалась эгида Ордена Алой Розы. Воздух в зале был пропитан приятным ароматом масляных ламп на растительном масле из корня акавана.
Пройдя в центр зала, украшенного старинными фресками, Кирин уселся на мраморную скамью, а Самоя подошел к какому-то монаху и в течение нескольких минут о чем-то горячо с ним спорил. Наконец, окончив дискуссию, бард подошел к Кирину в сопровождении двух представителей благородного сословия. Один из них бил низким, коренастым с огромной лысиной на голове. Другой же – напротив, высоким и поджарым. Длинные седые волосы дворянина свисали до самых плеч. Одет он был в белые лосины и зеленый сюртук с нашивкой в виде двух алых мечей на рукаве, переплетенных цепью. На шее дворянина висела толстая цепь с огромным серебряным амулетом Ордена Алой Розы.
– О, Хита-заступница, – прошептал Кирин. – Это же паладины! Паладины Ордена Алой Розы. Расскажи на хуторе, никто ж не поверит…
– Итак, – заговорил высокий седовласый мужчина, – я готов выслушать вашу просьбу. Хочу представиться: старший паладин Гронд.
– Перейду сразу к делу, – перебил его разгоряченный Кирин.
Молодой офицер во всех красках описывал события на заставе и бездействие властей Железного городка. Как только он закончил свой рассказ, наступила гробовая тишина, прервал которую карлик в синей рясе с лысиной на голове.
– Появились из неоткуда говорите? Туман? – раздраженным голосом спросил паладин. – Допустим, я сделаю вид, что поверил в ваш несуразный бред. Что в центре Империи из ниоткуда появились варвары, вооруженные до зубов. Вы видели их командира? Как он выглядел? В любом случае я должен видеть следы побоища. Надеюсь, вы понимаете, что если то, что вы рассказали, окажется не правдой…
– К сожалению, я не видел их командира, – перебил лейтенант. – Да, что ж вы мне не верите-то! Здесь, похоже, поработал какой-то физуд! Можете не верить мне! Но прибыть на место подобного побоища – это ваш долг… Пока мы тут лясы точим, на заставе пацаны молодые умирают!
– Довольно! – раздраженно проговорил высокий паладин. – Немедленно едем на место, заодно навестим местного бургомистра. Как раз успеем к началу Переворота. Мы должны прибыть туда раньше инквизиции… Моли Хиту-защитницу, чтоб весь твой бред про физудов и варваров из ниоткуда оказался правдой.
Спустя несколько часов после праздника. Окрестности Железного городка.
– Что ж полдела сделано, Кренг, – сказал барон фон-Брюнен одному из своих рыцарей. – С этого паскуднейшего праздника мы ушли… Теперь остается как можно быстрее ехать в столицу и доложить о случившемся в канцелярию Совета Просвященных.
– А как же деревня, мой барон? – спросил рыцарь.
– Насчет них не беспокойся, я уверен, что Гельдрик с одним из моих верных рыцарей справятся с этой задачей. Меня беспокоит другое, Кренг…
– Чего же, господин?
– Я отправил войска из своей личной гвардии на территорию соседнего княжества, не поставив в известность ни Отина, ни этого идиота-бургомистра… Формально, я вторгся на его землю. Если я попаду под суд, а это лишь вопрос времени, меня будут судить по всей строгости закона. Бургомистру с Отиным развяжут руки, и они получат полномочия нападать на мои земли без объявления войны. Начнется междоусобица. Вы понимаете?
– Конечно, мой дор! Я буду с вами до конца! Я верный слуга короны и Императора! Даже если вы пойдете под суд…
Не успел рыцарь докончить свою речь, как прямо на городской дороге путь барону со свитой преградили три фигуры в алых мундирах и черных треуголках. За ними стояло десятка два мушкетеров в островерхих черных шлемах.
– Мы влипли, – прошептал рыцарь Кренг. – Инквизиция…
Высокая фигура в треуголке вынырнула из кромешной тьмы, подошла к барону и заговорила мягким, ехидным голосом:
– Так, так, так. Смотрите, кто у нас! Сам барон фон-Брюнен! Попался, смутьян. Буду краток… Может… сознаетесь сразу? Тогда умрете только вы… Будете молчать – проблемы будут не только у вас, но и у ваших подданных и всех родных. Они будут найдены и уничтожены как враги государства.
После этих слов, рыцари, не дожидаясь приказа, встали в круг и выхватили мечи, закрывая собой своего господина.
– Не стоит, Брен… Это инквизиция… Я хочу знать, дор инквизитор, в каком же таком преступлении меня обвиняют, что мною интересуется сам Круг Избранных!
– Ты еще имеешь наглость спрашивать, жалкий червь? – прошипел инквизитор. – Тебя будут судить сразу по нескольким законам троммера и приговорят не только к смерти, но и предадут анафеме, в церкви Гарры и Хиты! Тебя будет проклинать народ и после смерти! То, чего сделали вы и ваши солдаты с мирными людьми, – это преступление, какого не видывал наш народ со времен Великого Схождения!
– Вы про западную заставу под Алмааром? Что ж… Мои гвардейцы защищали мирных людей от степных варваров, нарушив границы владений. Я готов ответить перед справедливым судом… Но боже упаси, чтобы мои солдаты убивали мирных людей…
– Молчать, скотина! – проорал инквизитор, подойдя к барону вплотную. – А твою невиновность мы будем доказывать не в суде, а в застенках нашего храма. – Проговорил он, ехидно улыбнувшись. –Если не хочешь осложнений, ты сам напишешь добровольное признание на гербовой бумаге о том, что ты решил поквитаться со своим давним врагом бургомистром Георгом четвертым и напал на деревню Алмаар в его владениях, вырезав всех жителей до единого…
– Я не буду сознаваться в том, чего не совершал! – властно крикнул барон фон-Брюнен, схватившись за меч. – Я присягал законному правителю всея Империи Аматайской святейшему императору Иоану IV, являюсь его верный вассалом!
– Бросайте оружие, барон! Вас это тоже касается, – обратился инквизитор к рыцарям. – Даже не думайте сопротивляться! Ваши мечи здесь бесполезны!
Барон поднял над головой дорогой, украшенный золотым фамильным гербом меч и, спешившись, бросил на землю прямо в огромную лужу. Его примеру последовали и остальные рыцари, сняв доспехи и бросив их в ту же лужу.
– Взять их, – с ехидной улыбкой проговорил инквизитор, на этот раз в его голосе чувствовалось победное торжество.
В ту же ночь. Переправа через Синуай.
– Да, куда мы едем, черт бы вас побрал, – пробормотал конт Георг. – У меня есть связи в правительстве! Я никому не позволяю так бесцеремонно хватать меня и увозить в разгар праздника. У вас будут проблемы, старший паладин!
– Ты сама ходячая проблема. Твои угрозы ничуть не страшат меня. А едем мы, как я уже говорил, в столицу, в великий Ша-Улм!
Время неизвестно, на острове ХХХХХ
– Ххозяин… Не наказывайте меня. Я очищусь в покаянии. Наши шпионы повсюду. Проникли почти во все круги общества…
– Хм… А ты не так безнадежен, червь. Что ж, где не помогает меч, поможет кинжал. Несмотря на свою слабость, они еще слишком сильны… Попробуем действовать скрытно, подобно яду, что разрушает организм, убивая человека.
– Каковы, же наши действия, хозяин?
– Ждать. Затаиться и ждать, пока враг покажет свое слабое место. А как только это случится, ударить сразу с десяти сторон! Число наших союзников неуклонно растет… Но все же нас пока слишком мало для решительной лобовой атаки. Мне все равно, сколько погибнет моих рабов, – главное ритуал. Сообщи нашим агентам, чтоб начинали действовать.
Имперская столица. Седмицу спустя после Великого Переворота
Мост. Знаменитый Тегеротов Мост. Седмицу спустя после празднования Переворота он выглядел особенно величественно. Вдоль дороги стояли украшенные аматайские лиственницы. В небо то и дело стреляли разноцветными огнями мощные мортиры. По мосту неспешно прогуливались офицеры в парадных белоснежных кителях вместе со своими дамами.
В отличие от Кирина, прибывшего в Ша-Улм несколько дней назад, девушки никуда не торопились, заходя почти во все лавки по дороге. Денег у них тоже хватало: дед Фиалы не пожалел двух сотен золотых рен.
Воздушный дилижанс, в котором летели героини, приземлился на Мраморном пике – самой высокой точке Тегеротова моста. Первым делом дамы спустились на смотровой балкон, где все окрестности Ша-Улма были видны как на ладони.
Гуляя по мосту, девушки посетили и знаменитый Золотой бастион – единственное место на всем континенте, где обитали серые горбатые драконы – символы величия Империи. Здесь же находилась и единственная в мире кузница, где ковались сверхтяжелые доспехи для драконов, собирались бомбовозы на киосиевой тяге, обучался экипаж боевых воздушных кораблей. Не обошли вниманием и Адмиралтейский Шпиль, что располагался на самом центральном балконе моста. Здесь находилась мануфактура, производящая военные суда на киосиево-паровой тяге, верфь, где стояли эти корабли, а также военно-морская академия.
Девушки гуляли по мосту всю ночь, налево и направо тратя монеты. К рассвету, наконец, они дошли до ворот столицы.
– Извольте, уточнить цель вашего визита в Ша-Улм, уважаемые дамы, – проговорил, улыбаясь, гвардеец в начищенной до блеска кирасе. – Сколько планируете пробыть у нас? Есть, где остановиться?
– Мы к нашему знакомому и остановимся, скорее всего, в его имении. Он офицер, – проговорила Акая.
– Хм… Приезжал сюда как-то офицер один. Нервный такой, молодой. Все в канцелярию рвался, – пробормотал второй гвардеец, стоящий на балконе караульной башни.
– Как он выглядел, как звали? – с замиранием сердца спросила Фиала.
– Да разве упомнишь всех… Хе-х… Нас тут только сотня, меняться не успеваем, а желающих посетить столицу, по несколько тысяч харь в день. Ну, небритый такой он, рыжеволосый, в экипировке лучника…
– Это он! Акая это он! Добрался, любимый! Я верила, и он добрался, – чуть ли не разревелась Фиала.
– Хм… Милые дамы, ночуем на мосту или заезжаем в город? – спросил стражник.
– Простите, заезжаем в город,– сказала Фиала, вытирая слезу.
– В таком случае вот вам красные бирки, носите их, не потеряйте. Пьяные дебоши, я думаю, вы устраивать не будете. А, и еще, если поторопитесь на главную площадь, к полудню успеете на парад! Сегодня же праздник! День Воссоединения Аматая! Всего вам самого наилучшего, уважаемые дамы, приятно провести время, – сказал, улыбаясь, гвардеец.
Оказавшись в имперской столице, дамы поняли, что попали в рай. Рай для тех, у кого есть монеты, чтобы их потратить.
Первым же делом они зашли в ювелирный магазин «Бусиида». Ох! Лучше б они туда не заходили! На украшенных бархатом витринах лежали шикарные ожерелья из зеленого диония. Каждый камушек в таких украшениях был размером с хороший юргланский финик. Серьги из золота пустынных княжеств с бриллиантами и дионивыми вставками, декоративные туфли из сплава золота с дионием. На стене висела огромная картина с национальным флагом Империи. В магазине было множество того, о чем они и мечтать не могли, проживая в деревне.
Таких денег у девушек, конечно, не было, а как же хотелось скупить все-все!
– Чего изволите, уважаемые? – приятным нежным голосом спросил у девушек продавец.
– Ожерелья хотим! – проорала Акая.
– А мне кольца! Вон те! Все-все, которые есть! – перебила ее Фиала.
– И еще те туфельки! Они такие миленькие! – вновь прокричала Акая.
– У вас хватит денег на все это? – удивился продавец.
Этот вопрос сразу опустил разгоряченных дам на землю, и минуту стояла гробовая тишина.
– Ничего не надо! – крикнула Фиала, выйдя из магазина.
Акая вышла за ней, громко хлопнув дверью.
Почти все утро, дамы ходили по магазинам, прикупили себе одежды и к восходу первого Светила решили, наконец, остановиться в таверне «Шесть братьев».
По сравнению с постоялым двором Матры в княжестве Ланкастера, трактир «Шесть братьев» оказался дворцом. Полы из белого стекла Пустынных княжеств, чернокаменные колонны с дионивыми вкраплениями, дорогая лепнина на колоннах и высоких потолках. На столах, вытесанных из белого камня в юргланском стиле, стояли вазы с карликовыми пальмами из Юргла.
– Снимаем комнату или столик заказываем, достопочтенные дамы? – спросил подбежавший к ним слуга в белоснежном жакете.
– Комнату! И самую лучшую! – прокричала Акая.
– Погоди, вначале мы хотели бы узнать, не заезжал ли в ваш трактир один мужчина – офицер.
– Хм… дайте-ка вспомнить… Ах, да седмицу назад какой-то молодой человек (забудешь такого!) снял у нас люкс на третьем этаже с видом на Атахай-чигуай! А с ним еще был бард! И не абы какой, а сам Самоя Су! Пришли, сняли комнату, заказали шнапса с пивом и съехали в тот же день! Странные какие-то.
– Куда направились? – спросила Акая.
– Вроде в канцелярию собирались…
– Отлично. Акай, расплатись, пожалуйста с трактирщиком, осмотри комнату, разложи вещи, а я покуда прогуляюсь до канцелярии.
– Я еще на парад хочу успеть…
– До парада еще полдня! Мне нужно найти Кирина.
Так Акая пошла осматривать комнату, а Фиала побежала на центральную площадь.
Спустя неделю в канцелярии ничего не изменилось. В комнате все также пахло вакусом. У стен стояли стеллажи с приклеенными к ним разноцветными бирками. В центре большой приемной комнаты стоял все тот же деревянный стол, заваленный свитками, за которым все также спал один единственный служащий в синем засаленном жакете, закинув ноги на стол.
– Простите, дор… – прошептала Фиала, подойдя к служащему.
– Че надоть опять? – недовольно проворчал мужик. – Неужели неясно написано! Сегодня выходной! Мы не работаем! Проваливайте! – Проворчал он, не поднимая головы.
– Да мне бы только узнать, не заходил ли сюда на днях один офицер…
– Что?! – служащий тут же подпрыгнул на стуле, сбросив с себя остатки сна. – Не офицер… Неделю назад сюда зашел ненормальный в военной экипировке, начал психовать, крушить здесь все…
– А куда он направился?
– Не знаю и знать не желаю! Пропади они! Вся работа была парализована! Кем бы ты ему ни была, милочка, передай, что попадется мне еще – сдам властям по ложному обвинению! А сейчас пошла вон, курва, и дала мне поспать в мой выходной!
– Хам! – проорала Фиала и развернулась, собираясь выйти из канцелярии.
– Да вроде-сь в архив центральный какой-то собирались, как бы-сь… – прошепелявил один из стражников. – Этой, как ее, Алой Розы.
– Где же этот архив или канцелярия, как ее...
– Да тут недалеко-сь, высоченное здание на площади, рядом с гильдией торговцев, – снова прошепелявил стражник. – Не пропустите, сразу увидите.
Поблагодарив стражника, Фиала, словно птица, бросилась на центральную площадь, где ввысь до самых небес тянулись шпили имперского дворца. Здесь было необычайно людно. Народ вовсю готовился к празднику. За каждым углом стояли торговцы, продающие повязки и косынки с имперскими символами.
– Смотрите! Они летят! Это они! – раздались крики на площади.
Над площадью нависла тень. Еще через мгновение по небу поплыл огромный, украшенный имперским гербом воздушный боевой корабль. На его бортовых балконах стояли гвардейцы. Сразу за кораблем пронеслось звено из шести драконов в зеркальной броне. Казалось, по небу летели вовсе не драконы, а некие божественные сущности, подобные Изначальным Богам, что развеивают извечный мрак лучами Первозданного Света.
– Смотри, как дистанцию держат! Летят клином, и строй не нарушают!
– Ура! – раздалось где-то из толпы.
– Ура! Ура! Уррааа!!! – тут же подхватила толпа.
Воздушные корабли стягивались в сторону Центральной Военной площади, откуда уже доносились военные марши и тяжелые шаги солдат. Подготовка к параду была в самом разгаре.
Фиала наконец-то прорвалась через толпу к дворцу Ордена Алой Розы, вошла в него…
– Фиала? Дорогая! Как… как ты? Где сверток, что я тебе дал?!
– Дорогой! Вот так ты меня встречаешь?!! – возмутилась Фиала.
– Прости… Я боялся тебя потерять, милая… Иди ко мне, – сказал Кирин, прижимая голову девушки к груди.
– Хм… Я понимаю ваши чувства, но, может, мы все-таки покинем дворец, наконец, – раздался уже знакомый Фиале голос. – Мы здесь уже несколько дней торчим с Кириным как-никак. Ночуем в зале, едим одну траву, пропади она уже пропадом. Я, в общем-то, рад свалить уже из этого дворца правосудия. Тем более, что сюда скоро прибудет старший паладин Ордена…
– Бард Самоя? – удивилась Фиала. – А вы как…
– Да-да, я же говорил, что скоро мы встретимся, – улыбнулся бард. – Скажу больше: это далеко не последняя наша встреча. Перед тем, как я вас покину, дам вам совет: ни в коем случае не покидайте столицу ближайшие десять дней, как минимум. За вами кто-то охотится. Причем весьма влиятельный. Здесь есть, что посмотреть. А если поторопитесь, еще и на парад успеете. Я, кстати, предвидя этот момент, достал вам проходные грамоты на центральном балконе!
– А как же вы узнали…
– Неважно, друг мой, всему свое время. Придет день, и я открою карты…Но не сейчас,– улыбнулся бард и удалился.
До парада оставалась пара часов, а молодым еще предстояло пробиться сквозь толпу к трибуне, найти распорядителя, предъявить грамоты и занять место в ложе.
И вот начался парад…
Центральная Военная площадь, расположенная перед имперским дворцом, – самый центр столицы. То самое историческое место, где на заре времен, еще до создания Империи, несколько десятков солдат оборонялись от орды варваров, прибывшей из-за Безбрежных вод (нынешней реки Кахиай). Ратуша на площади была последним оплотом племени Айосов, предков нынешних коренных аматайцев. Ходят легенды, что солдат спасло тогда лишь чудо: огонь с небес, даровавший жителям нынешней Империи Длань Гарры… Но это только легенды. В анналах истории эта победа записан как моральная и технологическая победа защитников ратуши, а врагов помогла разгромить стойкость и выучка солдат.
В наши дни – это легендарное место было вымощено белым камнем. Вместо ратуши до самых небес протянул свои зеркальные шпили имперский дворец. Вокруг площади в несколько сотен метров в длину и ширину были возведены трибуны. В самом центре площади расположилась огромная хрустальная башня, откуда император со своими кронпринцами принимал парад…
Вот на площадь выехало около десятка рыцарей в золотых блестящих кирасах, с синими перьями на шлемах и имперскими гербами на доспехах. Один из рыцарей открыл забрало на шлеме и объявил:
– Его императорское превосходительство! Дважды рыцарь ордена Алмазного Креста! Правитель всея Империи Аматайской – Иоан IV!!!
На балкон хрустальной башни, что стояла в самом центре площади, под барабанную дробь вышел сам император в бархатном черном мундире с двумя огромными орденами и красной лентой на груди. На поясе правителя висела ваузия. Длинные седые волосы Иоана, собранные в сложную высокую прическу, украшал золотой гребень в виде головы дракона.
Рядом с императором стояли шестеро кронпринцев в белоснежных мундирах и кожаных красных перчатках. Двое из них держали в руках имперские штандарты, остальные, вскинув в небо руку, кричали: «О исмади вай цзен, император!».
Наконец имперский гимн затих, на площади наступила гробовая тишина, император начал говорить свою торжественную речь:
– Кронпринцы и сей-сенноны, бароны и рыцари, конты и простые жители Империи! Поздравляю вас с великим праздником – годовщиной Воссоединения нашей великой страны – Империи Аматай!!! Ровно полторы тысячи лет назад наши пращуры не только отстояли город, нынешнюю столицу, от варваров. Перейдя в решительную контратаку, мы уничтожили врага, предав огню их деревни. В этот день наша великая раса доказала всем прочим, что мы раса господ! Мы пишем историю огнем и железом! Кровью и мечом! После той великой победы все больше вождей выражали желание вступить в наш альянс и принять веру в Изначальных Богов. Мы, в свою очередь, гарантировали им защиту и всегда помогали при необходимости. Так и была рождена наша великая держава! К 2200 году от Великого Схождения был утвержден и подписан моим далеким пращуром – первым императором Тегеротом – сей исторический документ: Великая Хартия Единства. В честь этого торжественного дня объявляю седмицу праздников! Прошу вас, Артего! – обратился император к одному из своих кронпринцев.
– Парад, смирно! – медвежьим голосом проревел двухметровый бледнокожий великан в красном мундире. – Тулий имперской гвардии, рыцарь ордена Двух Дионивых Крестов, кронпринц Дмирий сын Дагрина!
Зазвучал походный военный марш имперской гвардии. Кронпринц Дмитрий пустил галопом своего рашасана и, обскакав строй солдат, прокричал:
– Поздравляю вас с днем Великого Воссоединения!
– Ура! Урра! Уррраааааа! – проорали солдаты.
Затем пришел черед торжественного марша. Во главе строя ехал Дмитрий в сверкающей золотом кирасе, надетой поверх красного кителя. На голове Дмитрия блестел начищенный кивер. За кронпринцем Дмитрием ехали два офицера-знаменосца в черных кирасах. За ними, разбитые по манипулам, шли имперские гладиньеры в ламинарных доспехах-туниках и шлемах-горшках, чеканя шаг. В руках они несли тяжелые щиты в человеческий рост и короткие мечи-гладиэйры.
Поравнявшись с хрустальной башней, Дмитрий выхватил спату из резных ножен, поднял ее высоко над головой, торжественно приветствуя государя, и прокричал:
– Когорта! Равнение налево!
Солдаты, все как один, развернули головы в сторону хрустальной башни, продолжая печатать шаг.
Вслед за гвардейцами-гладиньерами последовала знаменитая рота двухметровых великанов «Копье Иоана» – элита не только гвардии, но и всей имперской армии. Здесь были собраны лишь бывалые рубаки, в серебристых цедзуевых мундирах и черных беретах с длинными белыми перьями. Водрузив на плечи длинноствольные мушкеты с начищенными до блеска штыками, придерживая их за приклады, бойцы печатали шаг. За поясом каждый солдат нес по запасному штык-ножу. Их было немного. Но каждый солдат в этой роте прошел не один десяток боев, имел титул рыцаря и стоил целого взвода простых гарнизонных солдат и офицеров.
Император встал со своего трона и вскинул в небо правую руку. Его примеру последовали и кронпринцы, что стояли с ним рядом.
После гвардейцев наступил черед стрелков.
– Командор имперских мушкетеров, барон Александр, – проревел все тот же великан в красном мундире.
– Напле-чо! Шагом марш! – скомандовал Александр.
Зазвучал уже другой марш, по плацу зашагали императорские стрелки. Каждый боец был одет в зеленый мундир с высоким воротником и белые лосины. На головах у них были черные кивера с белыми перьями. В руках бойцы несли легкие мушкеты. Во главе строя на черном рашасане ехал барон Александр со своими знаменосцами.
– Смирно! Равнение нале-во! – скомандовал Александр.
Бойцы, все как один, повернули свои головы в сторону имперского шпиля, продолжая печатать шаг и придерживая свои начищенные до блеска мушкеты.
После стрелков прошлись три полка егерей с длинными луками и пехотинцы из отряда поддержки, вооруженные метательными дротиками и длинными мечами. Вслед за пехотой настал черед кавалерии. Рысью шли имперские кирасиры с длинными копьями верхом на боевых рашасанах и легкие стрелки-драгуны на ревеннанах, вооруженные ректангами.
Последнюю точку в параде поставил марш воздушного флота – гордость Империи. На этой части парада весь народ встал со своих мест на трибунах, вскидывая вверх руки. По небу, словно гигантские левиафаны, неспешно плыли тяжелые воздушные многофункциональные боевые корабли, стреляя в воздух из всех бортовых мортир сразу. За кораблями, соблюдая дистанцию, не нарушая строй, летели четыре звена боевых драконов в сверкающей броне. Верхом на драконах сидели специально обученные погонщики, управляющие ими. Вот одно из звеньев резко взяло вверх и, сделав мертвую петлю в воздухе, снизилось, пролетая над самыми трибунами.
Погонщики драконов показывали свой мастер-класс до позднего вечера, пока на площадях приятным розовым светом не загорелись киосиевые лампы.
Кирин с Фиалой восхищенно глядели на этот грандиозный парад. Если б не реформирование армии, лейтенант тоже шел бы в строю, если не стрелков, то хотя бы егерей.
– Эх,– вздохнул Кирин, сказав про себя, – стелют мягко, а спать будет жестко. Армия у нас, конечно, мощная, но верна ли она своему императору? Все солдаты, вся гвардия в большинстве своем – это либо так называемые баронские гвардии, давшие присягу своим баронам и контам, либо вообще наемники, что сражаются только за деньги. Есть, конечно, бывалые вояки вроде «Копья Иоана», да мало их. Практически нет. А где простые офицеры, что отдали лучшие годы своей жизни обучению и службе на дальних гарнизонах? Где бойцы с дальних рубежей, что уже не одну сотню лет, из поколения в поколение удерживают границы нашей великой державы, что присягали на верность Родине и императору? Нет здесь таких офицеров! Нет! Забыты они… Да и не нужны никому, как видно. Наш государь даже не вспомнил про них. – Уже вслух проговорил лейтенант.
– Да будет тебе, Кирин, – успокоила его Фиала. – В мире и так много несправедливости. Я так боялась тебя потерять, дорогой. – Сказала она, поцеловав лейтенанта в нос.
Западные ворота столицы. День великого парада.
Западные ворота Ша-Улма скорее больше были для военных целей, нежели для торговли. Рядом с вымощенной камнем дорогой стоял большой военный лагерь, окруженный рвами с водой и кольями. Дорога заканчивалась Западным мостом через реку Дзун, вдоль которого стояли ряды сторожевых башен. В отличие от главных ворот города, здесь не было ни лавок, ни туристов, были лишь военные, которые явно готовились к празднику. Попасть на этот мост можно было только с разрешения местного коменданта, куда и направлялся Гельдрик.
Мастер лейтенант зашел в военный лагерь, осматривая и оценивая его обороноспособность, как опытный вояка. У дороги, отмытой до блеска, стояли казармы. На плацу строй за строем ходили гвардейцы – готовились к параду. Вот прямо перед офицером прошлись два строя бойцов с излюбленной песней легионеров:
…Сожжен стеклом пустынных княжеств,
Водами Юргла напоен,
По аматайским перелескам
Шагает Третий легион…
А вот и башня коменданта, расположенная сразу за казармой.
– Какое вам дело к коменданту? – спросил Гельдрика боец у входа в башню, преградив ему проход алебардой.
– Вообще-то, я офицер…
– Виноват! – ответил солдат, тут же приняв строевую стойку.– Центурий велел не пущать к нему никого, за исключением дорожного патруля с докладом…
– Солдат! У меня к нему дело чрезвычайной важности! – уже проорал Гельдрик.
– Впусти его… Пусть пройдет, – раздался голос из окна башни.
Так, зайдя к коменданту, Гельдрик чуть не свалился прямо на пороге.
– Ка-капитан Валериан? – разинув рот, промямлил мастер-лейтенант.
– Гвардии капитан,– улыбнувшись, ответил второй офицер. – Ну давай, рассказывай, что привело тебя в столицу... Дежурный! Ша-Шанского светлого нам, да покрепче!
– Благодарю тебя за столь радушный прием, но боюсь мне сейчас не до выпивки… Совсем не до выпивки. И долго я здесь не задержусь, а привело меня вот какое дело…
Так около часу Гельдрик рассказывал коменданту о событиях, произошедших в алмаарском гарнизоне под Железным городком. Центурий внимательно слушал его, не перебивая вопросами, и наконец, когда Гельдрик закончил свой рассказ, сказал:
– Мда… Честно, на сергловщину какую-то похоже. Кочевники посреди Империи, да еще и с таким вооружением. Скажу, что мечи не всегда лучшее оружие против магии, несмотря на то, что настоящих ведарей по пальцам пересчитать можно. А что касается друга твоего, то можешь поискать его в столице, но я не думаю, что это хорошая идея. Особенно в такой праздник, когда на улице не протолкнуться. Я бы на твоем месте ехал в княжество Ланкастера, к своей жене и ребенку…
– Да я уже тоже думал об этом, но за мной должок перед старым другом.
– Ах! Понимаю, понимаю… Ладно. Пропуск я тебе выпишу, но вначале, скажи все-таки, как до такой жизни то докатился?
– В смысле?
– Мы ж с тобой вместе в академии учились, я на один курс старше был. И из крепости нас уволили, как ты помнишь, меня капитаном, тебя – мастер-лейтенантом. Только ты как носил свои три красных полукруга на мундире, так и носишь. А я вот в гвардию перевелся, – не без гордости проговорил офицер, указывая на синий квадрат с красной полоской на рукаве мундира.
– Но как…
– Воот! В гвардию надо идти, чтоб из нищеты выбраться. Там одно седмичное жалование, как пять гарнизонных декадных! Оружие там за свои средства покупать не надо, всем обеспечивает барон или имперская казна. Это уж как выйдет… Попасть туда не так просто, но есть у меня один знакомый конт. Если интересно, могу вас как-нибудь свести. А эти чудики, что в гарнизонах, да на заставах стоят, как были в грязи, так и останутся, без повышения, перспективы и скоро станут пережитком прошлого. Сам знаю. Сам таким был. Теперь вот поумнел.
– Хм… Заманчиво. Я подумаю над твоим предложением, но сейчас мне нужно в город.
– Ну, что ж, – вздохнул Валериан, сделав внушительный глоток Ша-шанского светлого. – Раз долг зовет, держи вот красную бирку, пропускную грамоту отдашь офицеру на мосту. Удачи!
Так к вечеру Гельдрик уже был в городе. Большую часть парада он, конечно же, пропустил. Имея лишь десять золотых рен в кармане, офицер решил остановиться в таверне «Шесть братьев», уже известной читателю. Так он зашел в обеденный зал, расплатился с трактирщиком и увидел…
– Акая? Не может быть! Как? Когда? Где Туг? Где Фиала?!
– Ну, здравствуй, дорогой, – улыбнулась жена. – Лучше сядь за стол, мне тебе очень многое предстоит рассказать.
– Сегодня мне, по ходу, весь день рассказывают многое, – проворчал Гельдрик. – Ну что ж, вещай.
Рассказав друг другу о недавних событиях, супруги пошли спать. Кирин с Фиалой должны были вернуться только к утру.
Южная горная дорога в Ша-Улм. Большой Синуайский мост.
Рыцарь Ганг вовсе не из знатной семьи. Его мозолистые руки, длинные нечесаные волосы с колтунами, манера общения, сутуловатая фигура говорили о том, что он выходец из крестьян. Свои рыцарские шпоры Ганг получил, пройдя через сражение в битве Малого и Большого Оина.
Кровавая междоусобица, практически переросшая в гражданскую войну, буквально разрывала страну на части в тот страшный 3680 год со дня Великого Схождения. Братья Оины вцепились друг другу в глотки за власть над маленьким островком посреди реки Улуай в нынешнем графстве Авераска. Лишь в 3690 году, тогда еще не барон, а гвардии капитан конт фон-Брюнен, уставший наблюдать, как его страну превращают в гниющую выжженную пустыню, возглавил отряд элитной гвардии и положил конец этой войне. Именно в тот роковой год маленький гвардейский отряд «Копье Иоана» был впервые применен в бою. В ходе этой кровавой бойни солдаты проявили себя настоящими героями. Среди них был и рыцарь Ганг. По окончании войны на месте побоища и был заложен первый камень крепости Брюнненгельм, а конт фон-Брюнен получил титул барона и земли от реки Улуай до самых Туманных Топей. Так на карте Империи Аматайской впервые появилось графство Авераска.
За добросовестную службу барон фон-Брюнен не раз предлагал Гангу титул конта и землю, но тот великодушно отказывался, предлагая отдать дарованные ему владения крестьянам под наделы. В свои пятьдесят он стал настоящим любимцем простого народа: был на всех крестьянских праздниках, частенько посещал трактиры для бедняков, выделял деньги на ремонт дорог и акведуков, не раз уговаривал барона снизить налоги. Рыцарский же круг, к которому был причислен Ганг, смотрел на него, как на чужого, не вхожего в их ряды. При первой же возможности они обидно подшучивали, а то и вовсе унижали его, обзывая сынком батрака.
Сейчас же Ганг держал путь в Ша-Улм, сопровождая повозку с триарием Фростом и десятью раненными солдатами с западной заставы под Алмааром. Сейчас их путь пролегал через высокогорный район – то самое место, где Синуай впадает в великую бескрайнюю реку Кахиай. Нет ничего прекраснее Великого Синуайского Водопада в дни Полуденного Орла. Миллионы тонн воды, сверкая в лучах всеведущего Светила, подобно юргланскому жемчугу, низвергаются в бездонную пропасть. Именно Синуайский мост, подвешенный над бездонной пропастью, уже десятки поколений считается святыней ведарей и их учеников. Раз в год сюда со всего Харальда стягиваются имперские маги, ведари, ворожеи и даже простые деревенские травники, чтобы зарядиться чистой природной энергией воды. Если Тегеротов мост, являясь символом силы и непоколебимости Империи, имел важное стратегическое значение и год от года постоянно укреплялся, то Синуайский мост скорее был памятником истории и символом великих Аматайских традиций.
– Дор Ганг! – раздался голос дозорного, вернувшегося с разведки. Впереди на мосту стоит экипаж какой-то, весьма знатный! Эмм… С эгидой гильдии торговцев – мечи да цепи на нем…
– Я же просил не называть меня дором! Повозка, говоришь. Мечи да цепи? Это не гильдия торговцев... Это похоже на паладинов Ордена Алой Розы. Поехали. Посмотрим, что там.
Подъехав к наскоро разбитому лагерю, Ганг слез с рашасана, подошел к седовласому высокому мужчине и спросил:
– Господин…
– Старший паладин Гронд. Вы рыцарь? Человек благородных кровей?
– Ганг. Просто Ганг. Я могу вам помочь с повозкой? Как я вижу, экипаж заехал на мост и угодил в эту дырку между досками задним колесом, – осматривая повозку, проговорил рыцарь. – Плохо дело. Колесо в щепки разворотило. Вам еще повезло, что весь экипаж в пропасть не рухнул.
– Да… развалилась, проклятая. Руки надо обломать мастеру, что этот мост ваял. Не подлежит ремонту! Традиции, понимаешь ли… Того и глядишь рухнет к серглам… Давно стоим, с рассвета. С места двинуться боимся…
– Долго, вы еще возиться будете! Остолопы! Кретины! – разразился недовольный голос из повозки. – Вы мне ответите за это!
– Лучше б вылез и помог, – проговорил один из солдат.
– Ха! Нашли идиота! Мучайтесь сами! Я не из такого рода, чтоб повозки латать. Я пропустил два праздника из-за вас! Вот освобожусь… Все плотники в моем городе будут вздернуты! – продолжал орать тот же голос.
– Могу я спросить, – корректно поинтересовался Ганг, – а кого вы изволите везти в повозке?
– А… Идиота одного. Конта Георга…
– Георга?! Георга 4? Самого бургомистра Железного городка?!!
– Его… Его паскуду. Ну так, что поможешь нам с повозкой или как?
– Конечно… Чтобы сколотить нормальное колесо, придется…
– А это, что еще за идиот! Ты делай давай, а не рассуждай, а не то и тебя прикажу вздернуть вместе с плотниками! Уроды! Твари все! Аверасковы хвосты паленые! И вы все тут трупы уже! Я жалобу на вас писать буду! – высунув голову из окна повозки, проорал прямо в лицо одному из солдат бургомистр.
– Подождите минутку, Ганг, – сказал паладин, подойдя к повозке.
– Чего?! А тебе чего от меня надо, тупой верзила! Ростом вымахал, а мозгов не нажил. Тронешь меня, будут проблемы у тебя и всех твоих родных… Уфффф…
В ту же секунду бургомистр отлетел к противоположной стене повозки, дверь оторвалась и конт выпал из нее прямо на мост под сокрушительным ударом кулака старшего паладина Гронда. После такого удара бургомистр, недосчитавшись половины зубов, еле поднялся и прошепелявил:
– Вы мне за все ответите, – и на этом замолчал, даже не пытаясь встать.
Ганг тем временем взял инструмент, толстый юргланский бамбук, невероятно гибкий и прочный, набор шпилек и скоб для мелкого ремонта и спустя несколько часов колесо было готово.
– Ого, – проговорил Гронд, – работа мастера… Где ты научился ремеслу?
– Неважно… Нужно будет эту дивную чудо-карету, – усмехнувшись, сказал рыцарь, – приподнять… Но очень осторожно.
Гронд вместе с солдатами ухватились за ступени на повозке с двух сторон, одновременно подняли ее. Навесной мост зашатался, затрещал, но все же выдержал. Ганг сноровисто снял с оси разломанное в щепки колесо и, надев новое, закрепил его при помощи шпилек. Солдаты плавно поставили повозку. Можно было впрягать рашасанов и ехать.
Так паладин Гронд и рыцарь Ганг, став друзьями, вместе взяли путь в Ша-Улм. Бургомистра посадили рядом с кучером, а в повозку сели сами, захватив бочонок Ша-Шанского светлого эля. К вечеру они уже преодолели мост и попали в город.
Набережная под Тегеротовым мостом. Окрестности Ша-Улма.
После окончания парада Фиала с Кириным вышли за ворота душного, раскаленного города, переполненного людьми, эйверами и прочим сбродом, и пошли гулять по Тегеротову мосту.
– Кирин! Смотри! Экскурсия в Адмиралтейство! Пошли сходим? – попросила Фиала.
– Ну, пойдем, – не удержался Кирин.
Зрелище стоило потраченных рен. Здесь собрались множество иностранцев. В начале экскурсии здоровенный, крепко сколоченный корабельный смотритель провел туристов на действующий военный пятипалубный линкор. Корабль «Возмездие Тегерота» использовался в бою в качестве плавучей мобильной крепости. Двести паровых турбин, киосиевое двухконтурное энергетическое ядро, цацедзаевая обшивка корабля, четыреста тяжелых боевых мортир на каждой палубе, посадочная площадка для мелких воздушных кораблей – все это делало его непотопляемым и практически неуязвимым для любого оружия. Таких линкоров в Империи было всего лишь два: «Возмездие Тегерота» и «Гнев Дьюрна».
– Разрешите спросить, дор смотритель, а сколько же экипажа вмещает в себя это творение? – поинтересовался Кирин.
– Эмм… Офицеров готовят в специальной академии, в которую мы сейчас пройдем, матросов набирают из местного населения и обучают в течение двух лет на берегу. Казармы стоят за академией. Экипаж линкора «Возмездие Тегерота» – пять тысяч человек, линкора «Гнев Дьюрна» – восемь тысяч.
После экскурсии на борт корабля матрос показал академию, казармы и верфь, в которой производятся и обслуживаются имперские суда. Каждому желающему было предложено попробовать настоящего морского фейро и питательной каши из печени вататана.
По окончании экскурсии в адмиралтейство молодые поднялись на воздушную гавань, где цвели парящие в воздухе сады. Карликовые деревья здесь, подобно диким животным, прыгали с места на место, размахивая в воздухе длинными корнями. Миллионы белых древесных пикси сбивались в стайки и то и дело взмывали в небо и снова разлетались, сверкая своими перепончатыми блестящими крыльями, подобно мириадам осколков мироздания на границе Пустоты. В этой гавани с парящими островами, созданными мастерами-заклинателями, снизу вверх текли фонтаны, не подчиняющиеся законам Харальда. Здесь каждый желающий бесплатно мог прокатиться на скоростном левиафане с запряженным в него драконом.
– Зачем ты привел меня сюда, милый? – спросила Фиала.
– Я хочу сделать тебе подарок, любимая, – ответил Кирин. – Сегодня я осуществлю твою давнюю мечту – небесный полет на левиафане.
У Фиалы лишь челюсть отвисла. Спустя мгновение она проговорила:
– Дорогой… это… это…
– Не надо слов. Это подарок на наше сегодняшнее обручение…
– Обручение? Обручение?!
– Да… Я ждал этого момента и только сегодня принял решение, – уверенным голосом проговорил офицер, достав из кармана маленькую коробочку, покрытую нифеелевым бархатом. – Открой ее!
Фиала осторожно взяла подарок, открыла коробочку и вытащила два обручальных кольца явно работы мастера из Юргла.
– Я знаю, что должен был просить благословение у твоего деда – единственного родственника, который может его дать, но обстоятельства сложились иначе.
– Я согласна, дорогой… Но полет на левиафане…
– Да! Считай это полетом нашей любви, – прервал ее Кирин. – Залезай и полетели!
Влюбленные залезли в экипаж, закрыли дверцу в левиафане. Погонщик хлестнул изумрудно-зеленого дракона стальным прутом …
Левиафан рванул ввысь, да так резко, что у Кирина с Фиалой помутнело в глазах, девушка же, в свою очередь, завизжала от страха. Но вскоре крики ужаса сменились на крики восторга. Фиала, высунув голову из окна экипажа, чуть не обронила платок. Весь Ша-Улм отсюда был виден как на ладони! Вот экипаж резко рванул вниз, пронесся над самой водной гладью Атахай-Шигуая. Сделав несколько кругов над окрестностями деревни Фу-Юнг, левиафан взял курс обратно в гавань.
Едва приземлившись, Кирин с Фиалой дружно рванули к краю моста, изрыгая из себя остатки пищи.
– Ничего, – рассмеялся погонщик. – У нас это нормально, не вы первые.
После полета молодые, обнимаясь, пошли гулять на Дионитовый берег великой бескрайней реки Атахай-Шигуай, где легкий ветерок вздымал в небо мелкий изумрудно-зеленый песок. До рассвета оставалось несколько часов, первое Светило уже начало выплывать из-за горизонта, отражаясь в водной глади. На берегу не было ни души, лишь причудливые рыбки выныривали из неведомых вод, громко плескаясь в предрассветной тишине.
– Дорогой, я так устала, но мне не охота возвращаться в город. Давай приляжем прямо тут? – спросила Фиала.
– Конечно, любимая,– ответил Кирин.
Влюбленные встречали восход первого Светила, предаваясь любовным утехам на загадочном предрассветном берегу…
Как ни прекрасны безмятежные мгновения, но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Первое Светило взошло, а с ним пришли трудности нового дня. Молодым пришлось возвращаться в душный суетливый город, где в трактире «Шесть Братьев» героев уже ждало два сюрприза: один приятный, другой – не совсем…
Наутро в трактире «Шесть Братьев»
Едва Акая с Гельдриком спустились на завтрак, к ним подбежал слуга в синем накрахмаленном камзоле с внушительным свитком вакуса, прокричав:
– Эмм… Извольте. Просили передать вам сей свиток лично в руки.
– Ничего себе,– пробормотал вслух Гельдрик, – гербовой вакус, да еще и с печатью Троумеария. Посмотрим…
«Именем закона повелеваю офицерам мастер-лейтенанту Гельдрику сыну Кратоса и лейтенанту Кирину сыну Генриха, расположившимся в трактире «Шесть Братьев», явиться в Троумеарий после полудня в день получения сего вакуса для выяснения обстоятельств на заставе под деревней Алмаар. Неявка во дворец в установленный срок без уважительной причины будет караться в соответствии с законом.
Сей документ предъявить стражнику на входе в развернутом виде.
Старший паладин Ордена Алой Розы и Троумеария Гронд
Печать»
– Доигрались! – вскрикнула Акая, уперев руки в бока. – Говорила я тебе, остолопу, сразу надо было идти во дворец, как ты приехал, не дожидаясь утра! Когтекрыл ты безголовый! Где Кирина искать будем?!
– А нас и не нужно искать, – спокойным голосом проговорил Кирин, подходя к столу в обнимку с Фиалой. – Мы и так тут. – Сказал он улыбаясь. – Ну, здравствуй, дружище. Что ж ты так поздно? Я думал, ты опередишь меня…
– Прости. Меня слегка задержали, – украдкой ответил Гельдрик. – Расскажу по дороге. Сейчас главное не это. Взгляни на вакус, тут и твое имя есть.
– Нас вызывают в Троумеарий? – спросил Кирин.
– Именно.
– Что ж… Я думаю, что на нашей стороне правда… Неважно. Идти на суд придется в любом случае.
Кирин, Гельдрик, Фиала и Акая собрались в зале и до обеда обсуждали, что следует говорить во дворце правосудия, а о чем лучше промолчать.
Полдень. Дворец Ордена Алой Розы.
Едва все четыре Светила поднялись в зенит, Кирин с Гельдриком стояли у ворот знакомого им дворца Ордена Алой Розы. Троумеарий, как выяснилось, оказался лишь небольшим залом резиденции паладинов.
– Мы здесь по делу о расследовании Алмаарской резни, – сказал Кирин, показывая грамоту стражнику.
Тот внимательно осмотрел ее и, вернув офицеру, проговорил:
– Что ж, проходите. Старший паладин Гронд вас уже ждет.
Пройдя в зал, герои увидели двух человек: высокого, уже знакомого Кирину, седовласого паладина Гронда в парадном сюртуке из черного нифеелевого бархата и какого-то рыцаря, по-дружески беседующего с этим паладином.
– А! Я вижу уже все в сборе, – проговорил Гронд, заметив Кирина с Гельдриком. – Вы пришли гораздо раньше, чем я вас ждал. Даже судья дор Аратарн еще не подъехал. Вот, что я предлагаю. Давайте, пока есть время и тут не собрался полный зал свидетелей, защитников, обвинителей и прочих, уточним кое-какие детали. Поверьте, я паладин – человек закона и не собираюсь никого обвинять, сажать или приговаривать к смерти. Выносить приговор – задача верховного совета судей. Я лишь орудие в руках сей колоссальной машины под названием правосудие. Что ж… Вынужден признать, на заставе действительно было чудовищное побоище. На месте битвы были найдены и сабли их работы и ксендовские примитивные пищали… Вопрос только, откуда они появились? Но это уже не ваша забота… Теперь это дело Ордена Алой Розы. Сам Хранитель Норин берет дело под свой контроль. Хочу вам также представить рыцаря…
– Ганга? – перебил его Гельдрик. – Мы же уже виделись…
– Виделись – это мягко сказано – улыбнувшись, пробормотал рыцарь.
– Простите, – вмешался Кирин. – А есть еще свидетели? Или это все?
– Еще конт Георг 4 – бургомистр Железного городка собственной персоной, – ответил рыцарь и…
– И инквизитор отец Гомео, – с раздражением на лице перебил его паладин. – На будущее, молодые люди и ты, Ганг. – Продолжал Гронд. – Я терпеть не могу, когда меня перебивают. Это было первый и последний раз. Так вот, перейдем к делу. Сейчас я вам задам вопросы, которые обязательно задаст судья. Постарайтесь ответить максимально честно. Скажу сразу, защищать никого не буду, но и обвинять тоже. Моя задача узнать правду, какая бы она ни была. Бойня под Алмааром – преступление против нашего народа, да и всего человечества. Раскрытие его я считаю делом чести. Лейтенант Кирин, вы видели командира нападающих? Видели, как они перенеслись, оказавшись почти в самом центре Империи? Может, какие-нибудь косвенные доказательства, свидетели, места силы? Я поверю в любую чепуху типа магии и колдовства, меня этим уже не удивить.
– Честно вам скажу, когда я прибежал на заставу, увидел лишь их армию. Мне было не до разглядывания их строя и командиров. Как командир заставы, я руководил обороной вверенного мне гарнизона, – уверенным голосом ответил лейтенант.
– Хорошо. Я, допустим, вам верю. Но…
– Старший паладин Гронд. Я вас, пожалуй, перебью, – вставил свое слово Ганг. – Со мной прибыла повозка с раненными солдатами и неким триарием Фростом – последними защитниками заставы. Они были свидетелями всего этого ужаса…
– Довольно! – резко оборвал его Гронд. – И они до сих пор не здесь?!!
– Они в лекарской палатке, в военном лагере у западных ворот города…
– А триарий Фрост? – перебил его паладин.
– Фрост цел и невредим, но, похоже, тронулся умом, бедняга. Когда мы начали задавать ему вопросы, он смотрел в стену и бормотал чего-то невразумительное, затем, когда ему пригрозили судом, его так понесло…
– И про что же его понесло? – спросил Гронд.
– Начал плести про какую-то магию, конец Мироздания, жрецов Темных богов, серглов, физудов. В лагере его положили отдельно от других бойцов, сказав, что он одержимый, связали в койке по рукам и ногам, напоили какой-то дрянью. Я бы согласился с армейскими лекарями, но сам был свидетелем этого зверства, хотя и не видел всех подробностей, как они…
– Стражник! – крикнул Гронд, подозвав одного из солдат. – Срочно беги в западный лагерь, забирай оттуда Фроста, пока из него фрукт не сделали! Будут спрашивать вакусы с печатями – покажи им мою печатку. Выполняй!
– Лейтенант Кирин,– вновь обратился верховный паладин к офицеру, – отойдем в сторонку.
Лейтенант с паладином встали рядом с окном около статуи Ферры, богини правосудия, и Гронд проговорил вполголоса:
– Хоть я и сохраняю нейтралитет, но вижу, что вы порядочный офицер, исполняющий до последнего свой долг, как и я. Я очень уважаю таких людей, как вы, и сделаю все возможное, чтоб смыть грязь с вашего мундира. Однако, – вздохнул старый паладин, – на суде будет некий субъект, с которым вынужден считаться даже судья Аратарн.
– Кто же он такой? – спросил Кирин.
– Старший инквизитор, отец Гомео. Настоящий параноик… Он способен перевернуть с ног на голову любую череду событий, причем так, как выгодно ему, и задействует при этом любые методы. А цель у него лишь одна: выслужиться перед Великим Магистром и получить, наконец-то, титул верховного инквизитора. Еще и этот бургомистр Георг, навязался на нашу голову, гнида. Начинаю жалеть, что притащил его сюда…
– Ганг! – окликнул рыцаря паладин. – А твой сюзерен тоже прибудет?
– Барон фон-Брюнен должен был прибыть еще позавчера… Но ни его, ни рыцарей, ни вестей от них…
– Плохо… Его дворянский титул мог бы очень помочь на суде. Ладно, я пойду готовиться, скоро увидимся, сказал паладин, удалившись.
Главный зал Троумеария. Начало суда.
Спустя несколько часов в зал начал подтягиваться народ и рассаживаться по местам. На высокой кафедре рядом с креслом судьи стоял старший паладин Гронд в бархатном черном сюртуке, опираясь на деревянный посох, украшенный головой дракона. По другую сторону кресла за деревянным столом, заваленным свитками вакуса, сидел поручик в белом накрахмаленном мундире с высокими плечами. По левую сторону от трибуны в центре зала стояли Гельдрик с Кириным и Гангом, по правую сторону – два дворянина в желто-синих жакетах и белых лосинах. Рядом с ними сидел на стуле какой-то неприятный тип со змеиным лицом, в черной треуголке и ярко красном, расшитом золотом кафтане.
Вот на весь дворец прозвонил колокол, заседание началось. Поручик встал из-за стола и объявил:
– Верховный судья, член Единого Совета Троумеария – кронпринц Аратарн. Представитель Ордена Алой Розы – старший паладин Гронд. Сторону обвинения представляет старший инквизитор – отец Гомео. Главные подозреваемые – офицеры Кирин и Гельдрик, а также рыцарь Ганг представляют свои интересы самостоятельно.
Затем развернул один из свитков и зачитал:
– Уважаемый Троумеарий, сим днем имеет место слушаться громкое дело – Алмаарская бойня. В ночь ровно за сутки до праздника Великого Переворота на западной заставе под Железным городком была вырезана целая деревня. Рыцарь Ганг – вассал барона фон-Брюнена, подозревается в зверском уничтожении жителей деревни, офицеры Кирин и Гельдрик в бездействии при нападении.
Слуга сел, положил свиток и начал говорить судья:
– Я предоставляю слово обвинителю – старшему церковному поручику Доринду.
Высокий худощавый старик в желто-синем мундире встал, подошел к трибуне в центре зала и, прокашлявшись, заговорил:
– Уважаемый Троумеарий. Сто восемнадцатого дня Полуденного орла на закате я держал путь в замок барона фон-Брюнена по мелкому поручению от моего господина, как вдруг, мой рашасан взбесился и начал меня сбрасывать. Я слез, осмотрелся, прислушался и услышал грохот металла и тяжелую поступь солдатских сапог. Решив удовлетворить свое любопытство, я влез на дерево, осмотрелся и увидел растянувшееся войско на марше в полной боевой экипировке. На штандартах у них было знамя барона фон-Брюнена. Поскольку армия маршировала как раз из того замка, куда я направлялся, я счел нужным устроить привал и переждать до вечера. Вечером, когда я проснулся, учуял страшный запах гари и жуткие истошные крики, которые меня собственно и разбудили. Я снова влез на дерево и осмотрелся. Над деревней, что находилась во владениях сей-сеннона Отина, поднимался черный дым и языки пламени. Большего я не разглядел. Просидев на дереве до поздней ночи, я вновь услышал поступь армейских сапог и увидел почти целое и невредимое войско, возвращающееся в замок. На этот раз они вели каких-то людей, закованных в кандалы, везли повозки – должно быть, трофеи. Все увиденное я донес моему господину. У меня все, уважаемый Троумеарий.
Со скамейки обвинителей встал второй дворянин, подошел к трибуне и сказал:
– Хочу дополнить речь моего коллеги. После той бойни господин поручил мне приехать на место побоища и разобраться, что же произошло. В одном из разрушенных домов я нашел вот это, – проговорил слуга, поднимая вверх обломанный наконечник от копья. – Этот наконечник является частью пехотного гвардейского копья! – Продолжал он, –Ни у кочевников, ни тем более у ксендов или прочих варваров, таких нет! Более того, там же были найдены ростовые щиты, несколько аркебуз, длинноствольные мушкеты со штыками – такое оружие кочевники уж точно не признают! Их удел луки, сабли и пехота с топорами и дубинами. К тому же они не имеют понятия о тактике и боевых порядках, а тут прослеживалась стратегия с отвлекающими маневрами и прочими военными премудростями, свойственными лишь имперским командирам. Все улики указывают на виновность барона фон-Брюнена, который настолько труслив и жалок, что даже не явился на суд посмотреть людям в глаза! Лично я от себя требую наказать, если не барона, то этого жалкого труса рыцаря, уничтожавшего женщин и детей! – Уже взрываясь от гнева, орал дворянин. – И куда же смотрели офицеры, так называемые командиры заставы? Позор вам! Вас следует лишить звания, земли, жалования и всех воинских наград и привилегий. Надеюсь, закон меня услышит! У меня все, уважаемый Троумеарий.
Третий субъект в треуголке, пока сидел на скамейке, молчал и ехидно улыбался, явно что-то замышляя.
Наконец заговорил паладин. Поставив рядом с креслом судьи свой посох, он тоже вышел к трибуне и сказал:
– Уважаемые коллеги, согласно закону нашей страны, я не имею права выступать в роли свидетеля. Я исполнитель – старший паладин Ордена Алой Розы! Мое дело вести расследования и исполнять приговоры суда. Но то, что я услышал сейчас, противоречит здравому смыслу. Я тоже был на месте побоища, проводя расследование. Да, там были и щиты, и мушкеты, и копья. Но оружие могли случайно обронить и солдаты, защищающие мирных жителей. Копья с заржавевшими наконечниками, которые ломаются при первом же ударе, и примитивное огнестрельное оружие, похожее на аркебузу, стреляющее стеклянными ядрами, – изобретение ксендов. Ятаганы и сети – вообще оружие кочевников. Более того! А вы не запутались в показаниях, дор поручик? От Железного городка до Брюнненгельма три седмицы пути минимум, без чета переправы! И то, если ехать без отдыха и привалов день и ночь! Нападение, насколько я знаю, началось до того момента, как войско барона двинулось к заставе. И следует добавить, что не двинулось, а вылетело на воздушных дилижансах с запряженными в них вивернами! Пожалуй, у меня все. Я лишь констатировал факты, как они есть.
– Спасибо, дор Гронд, – сказал судья. Теперь я предоставляю слово обвиняемым.
Первым говорил лейтенант Кирин.
– Уважаемый Троумеарий, – прокашлявшись начал офицер. – Хочу только сказать, что я до последнего выполнял свой долг. У моих бойцов почти не было экипировки, ровно, как и шансов на победу. Мы сдержали врага, насколько возможно, спасли часть жителей деревни, мастер лейтенант Гельдрик отправился в Железный городок за помощью, я в свою очередь взял путь в столицу. Сообщить о случившемся – мой долг, не только как офицера, но и как гражданина Империи. Офицер Гельдрик привел помощь – гвардию барона фон-Брюнена во главе с рыцарем – дором Гангом, что они вам и подтвердят.
– Разрешите вопрос! – откуда-то с дальних рядов раздался уже знакомый голос конта Георга. – Ко мне не приходили никакие офицеры или рыцари. И помощи у меня никто не просил. И вообще, какого, извините, сергла, на моей земле делала армия барона! Это моя земля, моя, и только моя! Я никогда ему не нравился, но такого… Я даже от него не ожидал. Напасть мои земли… Вырезать моих людей…
– Это не твои земли, а сей-сеннона Отина! – прервал его голос из задних рядов.
– Тихо! – прокричал судья. – Все земли принадлежат императору! А выяснения и интриги начинайте за пределами дворца правосудия! А вам, дор бургомистр, я слово не давал! Кто из свидетелей хочет выступить в защиту двух офицеров и рыцаря Ганга?
В зале наступила гробовая тишина. Кто-то перешептывался, но никто так и не вышел к трибуне.
– Что ж, раз никто…
– Подождите, – вновь заговорил паладин, – нет, я не собираюсь никого защищать или обвинять… Хочу заметить, что рыцарь Ганг даже, если он и убийца, он всего лишь передаточное звено – исполнитель. Его нанимателем, в таком случае является барон фон-Брюнен, кстати, он же и дает письменное разрешение на наказание своего вассала руками закона или же наказывает его сам. Так гласит Троммер. Без разрешения барона, наказывать чужого вассала я не имею права. Закон есть закон. Соответственно судить надо не рыцаря, а его сюзерена, которого здесь просто нет. Да и за что его судить? Барон фон-Брюнен преданный слуга Империи. Никто не видел, что это именно его войско, ибо кроме сомнительных заверений господина поручика, никаких доказательств нет. Соответственно и судить здесь можно лишь взявшееся из ниоткуда войско наемников, которое после уничтожения деревни вернулось в никуда. Я не буду даже тратить время на подобную чепуху…
– А вот тут-то вы ошибаетесь, дор Грронд, – ехидно улыбнувшись, встал, наконец, со скамьи обвинителей человек со змеиным лицом в треуголке. – У нас есть неопровержимые доказательства, что в полнейшей мере доказывают вину барона.
Инквизитор достал из кармана мантии гербовой вакус, развернул свиток и зачитал:
«…Я, барон фон-Брюнен, верный вассал императора, защитник и правитель графства Авераска, будучи в долгу у конта Георга 4 – бургомистра Железного городка в княжестве Ворла, не имею возможности отдать его. Посему я объявляю войну сей-сеннону Отину – законному правителю княжества Ворла. Только кровь спишет все долги! Война начнется на западной заставе под Деревней Алмаар.
Письмо доставить лично г-ну N. После прочтения уничтожить.
Законный защитник и правитель графства Авераска б-н фон-Брюнен
Печать барона…»
Лишь только инквизитор дочитал свиток, с размаху швырнув его на пол, прямо перед креслом судьи, зал наполнили крики негодования и злобы:
– Повесить этого труса! Убийца женщин и детей! Жалкая скотина! Трус!
Кто-то из задних рядов поднялся и швырнул в рыцаря гнилой плод куматая, кто-то, перепрыгнув через заграждение, уже направлялся к Гангу с кулаками и деревянными дубинами. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы судья не встал из-за трибуны и не проорал:
– Тихо! Тишина в зале! Стража! Навести порядок здесь.
Двое гвардейцев схватили под локти одного самого ярого бунтаря – разгоряченного мужика с деревянной дубиной, поволокли его к выходу из дворца и вышвырнули на улицу. Остальные, увидев это, сразу успокоились и вернулись на свои места.
– Ну, что! Господа присяжные, – жестикулируя руками кричал инквизитор, – этого человека вы пытались оправдать?! Этого выродка, мясника, убивающего беззащитных женщин и детей! Самый главный подонок из всех подонков сейчас перед вами! Он в этом зале! Именно он и был исполнителем, он отдавал приказы своим солдатам стрелять в беззащитных крестьян!
Инквизитор говорил больше часа, да так, что у него стояла пена у рта. Наконец, когда он отхлебнул воды из фляги и успокоился, слово вновь взял верховный исполнитель и сказал:
– Интересно, с каких это пор, инквизиция занимается расследованием преступлений, да еще и письма умудряется перехватывать. Мне казалось, что это дело Ордена Алой Розы и Троумерата. Ваше дело охотиться на ведарей с физудами, истязающих род человеческий, ну и с незаконным использованием магических предметов бороться. Разрешите мне взглянуть на это письмо?
Несколько минут, Гронд разглядывал свиток, изучал шрифт, нюхал бумагу и наконец проговорил:
– Письмо, написано явно под чьим-то давлением. Кто-то стоял над бароном и заставлял его писать весь этот бред. Судя по неровному тексту, написанному волнами, у него тряслись руки, как после хорошей попойки. Капля крови на свитке может свидетельствовать о том, что его крепко избили, причем так, что он все измазал кровью. Наконец, судя по свежему запаху пота, которым письмо просто смердит, оно было написано всего за несколько часов до суда. Скажу так. Эта липа не может являться доказательством! Прошу коллегию отклонить данную улику!
– Ваш протест принят, дор Гронд, – проговорил судья. – Но письмо будет приобщено к этому делу все равно. Теперь я хочу знать, что по этому поводу думает бургомистр Железного городка конт Георг 4.
Конт вышел к центральной трибуне и заговорил:
– Уважаемый троумеарий! Хочу заметить, что на мои земли было совершенно нападение. Не кого-то! А моего товарища – барона фон-Брюнена. Мы не были с ним в хороших отношениях, но…
– Конт Георг, – перебил его паладин Гронд, – давайте без длинных историй о ваших распрях. Просто ответьте на мой один вопрос: барон имел какой-либо долг перед вами, про который написано в письме?
– О да! И еще какой! Он проиграл мне в гвиндан половину территории своих владений и огромную золотую чашу, что у него в сундуке была, – проговорил конт, чуть улыбнувшись и опустив глаза. – Я понятия не имею, кто этот рыцарь, но хочу, чтобы барон за свои деяния понес такие убытки, что сам приполз ко мне за помощью…
– Да ты же все врешь, скотина! – перебил его рыцарь Ганг, не выдержав таких обвинений в адрес своего господина. – Какие территории?! Какая чаша?! Какой гвиндан?!
– Рыцарь Ганг! Инспекция не давала вам слово, сейчас говорит конт Георг, – перебил его судья.
– Ваша светлость, но ведь он же все врет! Не было никакого гвиндана, мой господин не играет и терпеть не может азартные игры…
А бургомистр, лишь нагло улыбнувшись рыцарю, продолжал свою речь:
– И как только этот барон узнал, что пришел черед возвращать мне должок, не выдержал и решил напасть на часть моих, простите, сей-сеннона Отина владений, наивно считая, что развязанная им междоусобица позволит списать все долги.
– Что ж ваша точка зрения ясна, спасибо…
– У меня еще не все, – не унимался конт. – Я требую компенсацию морального ущерба, нанесенного мне дором старшим паладином Грондом! По дороге в столицу он избил меня, сказав, что, если я не совру и не подыграю на суде уважаемому рыцарю Гангу, меня вздернут вместе с ним. Как видите, у меня нет половины зубов, – это его работа!
– Вы обвиняете государственное лицо в побоях, дор бургомистр? – спросил его судья. – Ваша просьба отклонена, паладины не применяют физическую силу против свидетелей, если нет на то необходимости. Итак. – Продолжал судья. – Раз никаких свидетелей больше нет…
Вдруг, дверь в зал распахнулась и четверо стражников внесли койку. На койке лежал связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту молодой парень в серой изодранной рубахе. На вид ему было лет двадцать пять.
– Кто это? – спросил судья.
– Это триарий второй ступени Фрост, что непосредственно участвовал в битве и видел все своими глазами… Развязывать не велено. Так лекари сказали. Буйный, говорят, сильно, – проговорил один из стражников.
– Так развяжите его! Пусть говорит. Стражи здесь предостаточно, – крикнул ему судья.
Солдат был развязан и спустя мгновение стоял у трибуны. Бедный парень весь дрожал и трясся, не в силах сказать ни слова. Лишь когда принесли ему воды, он, осушив до дна две фляги, перестал трястись и сумел выговорить:
– Это… это был не человек…
– Давай поподробней, юноша. Что ты конкретно видел, участвуя в сражении? – начал задавать вопросы паладин Гронд.
– Сснач-сначала людей в стальных сетях свезли на площщадь… Потом их начали уббивать, сдирать кожу, потрошить, словно водопрыгов, при-прибивать к столбам. Кого-то просто бросали в огонь, кого-то насаживали на копья… Потом началось самое ужасное. Их лидер, говорил нечеловеческим голосом, что дни нашего мира сочтены, этот ритуал только начало, Темные вновь сойдут с небес и посеют новое семя мироздания, уничтожив старое дерево на корню. Потом взяли часть людей, в том числе и нас, – парень уже почти начал рыдать, по его щекам покатились слезы, – и стали прибивать стальными скобами к столбам, вниз головой. Затем был разведен огромный костер и какой-то карлик начал читать заклинание из огромной черной книги…
– Простите, я вас перебью, – сказал паладин. – А войска барона там были?
– Дда… Они пришли и перебили всех этих… этих… монстров. Они спасли нас. Если б не они…
– О Тиана-заступница, – проговорил вполголоса Гронд на ухо судье. – Неужели правда? Я доложу об этом Хранителю и императору. Пора созывать Совет Просвященных. Мои опасения подтвердились, а Круг Избранных вместе с инквизицией утверждает, что все это вздор. Все пошло, как нельзя хуже. Нужно действовать, причем быстро.
– Итак, троумеарию достаточно доказательств с той и с другой стороны, – проговорил судья. Я удаляюсь для вынесения приговора…
За несколько часов до суда. Подземелье инквизиции. Год 3700, день неизвестен.
В крошечной камере длинной в три и шириной в четыре метра было маленькое решетчатое окно, выходящее не на улицу, а в коридор темницы. В левом дальнем углу каморки лежали нары из Ша-Ирмского конопляника, в правом находилась дырка, из которой остро разило нечистотами.
В этой камере был заперт барон фон-Брюнен с одним из своих рыцарей.
– Кренг, – проговорил барон измученным голосом, пытаясь подняться, – помоги мне встать, этот гад в сабатонах ногу мне повредил, когда пинал.
– Лежите, мой дор, силы вам еще понадобятся, – сказал рыцарь, разорвав грязную рубаху, что валялась рядом с парашей в углу.
– Сейчас я попробую зафиксировать вам ногу…
– Не стоит, Кренг, – проговорил барон, пытаясь встать. – Я не сломал ее, а только вывихнул. Лучше скажи, какой сегодня день, а может уже и год, сергл его знает. Я потерял счет времени, с момента, как нас сюда бросили.
Тут дверь в камеру распахнулась, и в проходе появилась уже до боли знакомая фигура в синей треуголке и золотой мантии с крестами.
– Ну, что, тварь, – прошипел злобный мужской голос, – пишем письмо с повинной, или твои приключения начинаются?
– Я уже говорил, – сказал барон слабым голосом, – я не буду сознаваться в том, чего не совершал.
– Ничего-с, мы и не таких ломали… Стража! Хватайте этих двоих и тащите к мясу.
Тут к барону с рыцарем подошли шесть здоровенных мужиков с дубинами, избили их и волоком потащили по земле по коридору темницы. В пыточной камере, куда их приволокли, остро разило нечистотами, на стенах висели кандалы с оторванными костями рук, горело множество факелов. Здесь было полно решеток с шипами и прочих пыточных машин. Посреди камеры стоял стол с целым арсеналом инструментов для пыток. Усадив пленников на стулья, связав металлической леской с шипами, их облили водой, чтобы те пришли в себя, и инквизитор начал свою речь:
– Итак, – проговорил он, ехидно улыбаясь, – вы, господин барон, должны написать на этом гербовом свитке вакуса признание в том, что вы напали на землю сей-сеннона Отина без причины, без объявления войны! А поскольку я сегодня выспался и нахожусь в прекрасном настроении, я облегчу вам задачу. Вы напишите письмо под мою диктовку. Видите, какой я добрый? Я облегчаю вам задачу, вам даже думать не нужно, что писать. – Проговорил сладким голоском инквизитор, пододвинув к фон-Брюнену стол с гербовой бумагой и письменными принадлежностями.
Барон с презрением взглянул на инквизитора, качнулся на стуле, и свободными ногами пнул стол так, что чернила из едкой крови авераска попали прямо на ехидно улыбающееся лицо, которое тут же исказила злоба и отвращение. К упавшему стулу со связанным дворянином тут же подбежали солдаты и начали изо всех сил пинать его ногами в тяжелых кованых сапогах.
– Отставить побои, – проговорил инквизитор. – Ты мне ответишь за это. Палач! Тащи сюда свои игрушки и приступай к работе!
Спустя мгновение барону начали пихать иголки под ногти, пытать каленым железом, выкололи глаз. После этих пыток с дворянина сорвали грязную рубашку и начали избивать металлическими прутьями с шипами. Все его раны посыпали кварцевым измельченным стеклом, чтобы они не затягивались, увеличивались и кровоточили еще сильнее.
– Достаточно! – сказал инквизитор. – Окатите его ледяной водой! Ну что, дорогой мой, будем писать или начинаем второй заход? – Спросил он, наклонившись над самым лицом дворянина.
Барон, собрав последние силы, приподнялся на стуле и плюнул прямо в глаз инквизитору кровавой слюной.
– На решетку его!
Двое стражников, силой открыли барону рот, влили в него какое-то пойло через воронку.
– Это чтобы ты боль не сразу почувствовал, – улыбнувшись сказал палач. – Но как только действие зелья начнет слабеть… Эх… Сейчас сам все увидишь.
Над угольным огромным очагом, что стоял посреди камеры, подвесили металлическую решетку, на решетку положили барона. Спустя несколько минут барон фон-Брюнен начал орать от боли нечеловеческим криком. Тогда инквизитор вновь сказал:
– Достаточно! Я думаю, эти пытки навряд ли развяжут ему рот. Посмотрим, как он ценит своих подданных – верных рыцарей. Палач! Этот рыцарь нам ни к чему. Выколи ему глаза и брось в угольную печь.
Палач достал из своего арсенала длинную тонкую иглу, подошел к рыцарю Кренгу, и, будто издеваясь, начал водить ей перед самыми его глазами.
– Нет! – собрав последние силы, проорал барон. – Умоляю, пощадите этого юношу! Убейте лучше меня, старика. Он ничего не сделал! Прошу вас!
– О!!! Смотрите-ка, кто голос подал, – проговорил инквизитор. – Быструю смерть еще заслужить нужно! Порадуй меня, я порадую тебя… Идет?
– Не смейте, мой господин! Не делайте этого! Может начаться вой….
Парень тут же осел на землю под тяжелым ударом пинка по животу.
– Хорошо, – проговорил барон. – Я напишу… Все сделаю. Но пообещайте, что убьете только меня, а мои рыцари останутся в живых!
– Посмотрим, как именно поможет твое признание в суде! Вот и отлично. Пиши…
Спустя час, который тянулся подобно вечности, письмо было написано, и инквизитор, явно чувствуя удовлетворение, проговорил:
– Можешь, когда захочешь… Возможно, теперь меня, наконец-то, ждет повышение! Сейчас я покину вас и отправлюсь в столицу, но вскоре я вернусь, и мы продолжим нашу занимательную беседу.
Главный зал Троумеария. Вынесение приговора.
– Уважаемый троумеарий! – проговорил судья. – Сейчас будет оглашен приговор.
Все, кто был в зале, встали, как это было положено в Империи во время оглашения приговоров, а судья, прокашлявшись, продолжил:
– Изучив все улики, выслушав свидетелей с обеих сторон, верховный Троумеарий постановил: рыцаря Ганга – верного выссала барона фон-Брюнена, оправдать и представить к награде за освобождение деревни от варварского набега. Кроме того, пожаловать ему титул барона, землю, замок и войско своего бывшего сюзерена. Самого же барона, несмотря на его благородные цели, изловить и приговорить к высшей мере наказания за совершение деяний, направленных на нарушение целостности Империи, а именно – разжигание междоусобицы. Всех остальных рыцарей барона оправдать. Офицеров, показавших себя как неспособных руководить обороной вверенных им застав и оставивших поле боя в самый разгар сражения, лишить званий, земель и жалования. Триарию Фросту присвоить офицерское звание и представить к высшей награде – Большому Дионивому Кресту, всех остальных выживших солдат наградить медалями с золотой веткой акавана. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Есть у кого вопросы?
– Ваша светлость! – прокричал рыцарь Ганг. – Пощадите этих молодых людей! Они исполняли свой долг и руководили обороной по мере своих сил!
– Оставление места битвы старшим офицером в разгар боя – это четвертая статья Троммера. Я не могу идти против закона, увы. Однако… Вы можете помочь им только одним способом.
– Я с радостью помогу им…
– Вам придется отказаться от рыцарского титула, передав его одному из офицеров. Ему же и перейдут замок, земли и войско барона, ибо сам правитель канул в лету. Я не думаю, что вы…
– Я согласен! Я родился, рос и всегда хотел быть фермером – выращивать когтекрылов, сальнопрыгов и прочую живность. Мне тесно в этом рыцарском круге, да и нет у меня наследника, чтобы передать ему свой титул. Посему я отдаю лейтенанту Кирину свое звание, земли, замок и войско, что полагаются мне, как первому рыцарю барона фон-Брюнена! Он действительно заслужил этого.
– Вы уверены в своем решении? Учтите, что вы можете передать все вышеперечисленное только одному человеку! Второй же офицер Гельдрик остается без всего…
– Да! Я абсолютно уверен, так как вижу в глазах этого человека благородство и справедливость. На миг я даже представил, что он мой сын! Именно таким должен быть истинный рыцарь и правитель.
– Что ж… Мои коллеги уладят кое-какие бумажные формальности, и Кирин получит титул барона со всеми привилегиями. На этом полномочия Троумерата исчерпаны…
– Ваша светлость, – поднялась фигура с задних рядов в сером походном плаще с капюшоном. – А что с бароном?
– Развязывание междоусобиц карается смертной казнью. Так было, есть и всегда будет. Закон един для всех, – ответил паладин Гронд.
– Но ведь…
– Никаких, но! Здесь я не могу даже смягчить приговор, какими благородными бы ни были его намерения.
– Ваша светлость, – вмешался инквизитор., – нам удалось задержать барона фон-Брюнена, и сейчас он находится в нашей обители, где за ним присматривают.
– Прикажите казнить его, инквизитор…
Тот с довольной улыбкой, чуть ли не вприпрыжку выскочил из зала Ордена. Фигура в сером плаще последовала за инквизитором…
По окончанию суда присяжные разошлись по домам, Гельдрик куда-то убежал, бледный, как мел. Кирин с рыцарем Гангом остались в зале для улаживания бумажных формальностей с передачей имущества.
3700 год, день неизвестен.
Эпилог первой главы.
Итак, завершилась эпоха Седьмого Змея в Великом Харальде. Началась новая эра Синего Авераска, которая была ознаменована возрождением загадочного темного культа.
Темный ритуал удалось сорвать лишь благодаря доблестным защитникам заставы под деревней Алмаар и гвардии барона фон-Брюнена. Дело, связанное с алмаарской бойней, было передано в канцелярию его императорского превосходительства. Совету Просвященных предстояло собраться и распутать клубок событий, связанных с этой темной историей.
Между тем, в самом сердце Аматайской Империи началась междоусобица, грозящая перерасти в полномасштабную гражданскую войну по всей стране. Несмотря на благородные намерения барона, сей-сеннон Отин воспринял его действия как попытку присвоить себе его земли. Масло в огонь подливал и бургомистр конт Георг 4. Кроме того, участились набеги варваров-кочевников на границах Империи.
Жена Гельдрика, Акая, узнав, что ее муж лишился всего, в том числе и средств на жизнь, ушла от него и в ночь на 14 день Водосхода сбежала из столицы вместе с рыцарем Гангом, взяв путь во владения Гормонда, деда Фиалы, чтобы забрать своего сына. По дороге к Гормонду Акая с Гангом сошлись характером и полюбили друг друга. Сам же Гельдрик окунулся в бутылку, пропил последние деньги и пошел в изодранном офицерском мундире шататься по городу в поисках работы.
Кирин с Фиалой получили огромные владения в графстве Авераска. Получив титул барона и рыцарские шпоры, офицер, теперь уже не лейтенант, а центурий второго порядка, получил также огромную кучу проблем. Развязанная бароном междоусобица продолжала набирать обороты. К Кирину уже не раз приезжали гонцы из княжества Отина с предложениями отдать часть земель или войны не избежать.
Ганг, получив землю на хуторе и женившись на Акае, построил ферму и занялся сельским хозяйством в графстве Авераска. Их маленький сынишка Туг обучался торговому ремеслу у нового отца. Дорогие рыцарские доспехи Ганга мертвым грузом валялись и ржавели в погребе с корнереем, ждали своего часа…
Конец первой главы
Глава 2 – Кайку ца-цедзу-йу
…Кайку цедзу-йу
Аками цадзе,
Шито кио-ми мидзуки уте…
Семя посажено…
Поле. Бескрайнее, подобно безбрежному Океану Вечности в пределах Великого Лона Порядка! Вокруг лишь тишина… Темнота… Если сейчас ночь, то где Зильда с Широй? Какой сегодня день, какой год, где я? Даже ветер не дует.
Вот по полю несется огромный степной саблезуб… Стоп! Какой саблезуб? Их же уже нет… Они вымерли в незапамятные времена. Может, я спятил? О Хита-заступница… И он бежит прямо ко мне…
Бжжжжж! Черное небо пронизала струя пламени, трава занялась ярким огнем. Смерч, похожий на гигантский хобот, опустился до самой земли. В начале он сорвал всю траву в округе, затем, раскаляясь до красна, в воздух стала вздыматься земля вместе с галькой и камнем. Земля разверзлась под ногами. На месте каждого разлома стали появляться Разрывы Пустоты. Трава, камни, мелкие звери засасывались в эти разломы, исчезая безвозвратно. Почему же я еще живой?!
Саблезуб, что бежал ко мне, встал на задние лапы… О боги! Это человек в шкуре зверя. Зверь-человек, добежав до меня, схватил своими лапами, обнял и прорычал прямо в ухо:
– Сохрани жизнь…
Имперские покои
– Нет!
– С Вами все в порядке, дор-государь?! – взволнованно прокричал лакей в красном камзоле. – Вы тряслись, будто больной, зараженный Красной Смертью… Может, отвара какого?
– Я в порядке, Грими, спасибо, – сонно пробормотал император Иоанн. – Возможно, мне не дает покоя услышанное вчера. Может, я слишком суеверен… Не знаю. Неспокойно у меня на душе… Сегодня собирается Совет Просвященных. Сообщи распорядителю, что я вскоре прибуду, и подготовьте мой наряд.
3700 год, 23 день Водосхода
Зал Славы. Резиденция Совета Просвященных.
Несмотря на свой преклонный возраст, император Иоан был крепким, широкоплечим стариком. Прямая спина, которую не смогли согнуть годы, глубокие голубые глаза – все указывало на благородные дворянские корни правителя. Длинные седые волосы государя были заплетены в высокую сложную прическу и украшены драгоценной дионивой диадемой. Ровная, аккуратно подстриженная бородка придавала императору еще более величественный и благородный вид.
– Итак, – начал говорить император твердым уверенным голосом, – мы собрались здесь, на этом внеплановом совете, чтобы выяснить, действительно ли пророчество начало сбываться. Эти еженедельные доносы с границ Империи, беспокойства последних декад… Я бы счел все это сказками и слухами алкашни из местных трактиров, но последнее событие с кочевниками, неизвестно как оказавшимися в центре Империи, озадачило не только меня, но и весь Совет Просвященных. Лучшие умы имперских заклинателей сейчас ломают голову над этим вопросом. Дело даже не в нападении на мой народ. До сего дня с самого рождения Империи это место считалось священным. Незримые энергетические барьеры, возведенные еще богами, доселе считались несокрушимыми и верно служили защитой и нашей стране, и нашим предкам Айосам, и тем, кто был еще до них с первых дней рождения Харальда. Перенос варваров сквозь пространство и время, сквозь незримые барьеры заставляет всерьез задуматься о многом… Или сами боги обрушили свой гнев на наши земли за грехи наши, или же Великое Лоно Мироздания дало трещину… В любом случае нам предстоит готовиться к худшему. Проклятое пророчество… Да еще и этот кошмар ночной... Как вы помните из истории древнейшего Харальда, уже частично обросшей легендами, именно 3700 лет назад было Великое Схождение. Вся цивилизация, что населяла мир, была уничтожена в одну ночь – это единственный достоверный факт, все – остальное мифы и легенды. Что же произошло во время Великого Схождения, доподлинно не знает никто. Согласно одной из легенд, ровно 3700 лет назад с небес сошли некие сущности, которых принято называть Темными. Они смогли открыть портал в иной мир, после чего и наступила гибель всего живого. Кто-то из историков пишет, что мир заполонили некие твари, уничтожившие все и вся, кто-то – про то, что нашу реальность просто разорвало меж пространственными силами. Итог один. Что скажете, уважаемые коллеги?
– Кхе-кхе, – прокашлялся сутулый старик с лысиной на голове, – если судить с точки зрения науки, то один пространственный цикл – это не что иное, как время одного оборота нашей реальности вокруг оси мироздания в пределах Лона Порядка…
– Прошу тебя, Гвин, объясни так, чтобы все поняли, что ты имеешь ввиду. Мы, в отличие от тебя, простые люди, от науки далекие, – перебил его император.
– Ну, хорошо, – продолжал Гвин. – Раз в 3700 лет, если пользоваться летоисчислением Юргла, наша реальность совершает один полный оборот вокруг оси мироздания, возвращаясь в исходную точку. Именно в этой точке реальность замедляет свое вращение. В связи с этим граница нашего мира слегка ослабевает, причем настолько, что ее можно пробить специальным заклинанием. Заклятье невероятно сложное и разрушительное, неподвластное даже целому легиону имперских заклинателей при объединении наших сил. Однако в Харальде существуют особые зоны – так называемые Нулевые точки. В общем, это места где наша реальность вплотную соприкасается с другими. Обычный человек не заметит и даже не почувствует эти зоны. Опытный маг же найдет их без особого труда. Так вот, если в этих местах провести некий ритуал, разрушив эти, так сказать, незримые колонны, параллельная реальность рухнет прямо на нашу. Подобно дому, у которого подрубили сваи.
Император застыл, как вкопанный, нервно теребя свои длинные седые волосы, украшенные диадемой и щипая аккуратно остриженную бороду.
На минуту в зале наступила гробовая тишина, которую нарушил Великий Магистр Круга Избранных – Елан II.
– Ваше превосходительство, – проговорил он, – разрешите высказать свою версию, дабы отвлечь нас от страшных теорий, что нам наговорил этот господин ученый.
– Конечно, для этого мы и собрались, – ответил император.
– Так вот, – продолжал Магистр, – любые попытки использования магии контролируются Кругом Избранных. Существует список разрешенных ритуалов и незаконных, связанных с человеческими жертвами. Любые попытки использования магии отслеживаются геликронами, что имеются в каждой провинции. Геликрон позволяет отследить любые магические деяния, за исключением примитивных шаманских ритуалов. В нашем случае никакого возмущения эфира не было. Соответственно, это либо заурядный ритуал ксендовских шаманов, либо показательная казнь наших людей.
– Спасибо за вашу версию, дор первосвященник, – проговорил император. – Однако остается вопрос: откуда у простых степных варваров такое вооружение, кто снабжает их оружием и, наконец, кто перенес их в самое сердце Империи сквозь Великие Нерушимые Барьеры, возведенные самими богами при сотворении Харальда?! Я, конечно, не сведущ в магическом ремесле, но даже я понимаю, что такое не под силу ни одному из наших придворных заклинателей. Перемещение целого войска и тем более обход барьеров под силу лишь физуду, обладающему чуть ли не божественной силой. Даже если это так, то после применения подобного заклятья, должен последовать обратный удар по колдующему, согласно закону равновесия. Ведарь или физуд, неважно… Он должен был не просто умереть… Он должен быть аннигилирован на эфирном уровне после удара такой силы. А если это так, то и бояться нам нечего.
– Ваше превосходительство, – снова заговорил Гвин, – а что, если этот некий физуд нашел способ обойти закон равновесия? Хоть это и…
– Гвин! Давай не будем строить подобных предположений, – перебил его император, – а придержимся классических законов нашего мира. Обойти закон равновесия способны лишь Изначальные Боги, что его и создали. Хранитель Норин! Какие у вас мысли?
– Ваше превосходительство, – заговорил двухметровый светловолосый великан с густыми, словно ботва корнерея бровями, – я человек правосудия и совершенно несведущий в науке. Меня больше волнует вопрос, кто снабжает их оружием и натравливает на нашу страну. Я понимаю, раньше варвары часто свершали набеги на наши границы, но делали это не с такой яростью и жестокостью, как в последние годы, и уж тем более не вырезали целые поселения. Основная тактика кочевников – бей и беги. В последнем же их нападении очень много необычного. Даже если не брать в расчет их вооружение, стоит обратить внимание на предводителя варваров. По рассказам очевидцев, он сбежал с поля боя, без труда совершив телепортацию, несмотря на ваш этот так называемый барьер. Но все же… Их командир – это всего лишь кукла-марионетка, послушно исполняющая приказы. Остается вопрос: где же хозяин-куловод?
– Что ж, полностью с вами согласен, Хранитель Норин, но, чтобы поймать кукловода, нужно схватить куклу, и, проведя пальцами по нитям, добраться до руки кукловода. Только так! Но эта самая кукла навряд ли позволит просто так схватить себя, – вздохнув сказал император.
– Мой повелитель, – продолжил Хранитель, – я предлагаю вернуться к более реальным проблемам. По поводу развязанной междоусобицы, угрожающей целостности Империи…
– Норин! Сейчас эта проблема является вторичной и волнует меня меньше всего. С этим прекрасно справятся мои вассалы. Сей-сеннон Отин и новоиспеченный барон Кирин решат эту проблему между собой самостоятельно.
– Но… Мой император, – перебил его Хранитель, – в двух провинциях растет недовольство жителей, которое охватывает и прилегающие территории. Если не пресечь это на корню и не отправить туда войска, может вспыхнуть бунт…
– Довольно, Норин! Я не позволю Империи, которую столетиями строили мои пращуры, расколоться и все держу под контролем! Если потребуется, отправлю войско! И не нужно меня учить, как править страной, – повысив голос, прокричал император. – Вернемся к первой проблеме…
– Но… Ваше превосходительство…
– Хватит! Про междоусобицу и бунты я больше слушать не желаю! Вот, что я решил. Приказываю представителям церкви Изначальных Богов с сего дня ловить и допрашивать всех ведарей, ворожей, травников! В каждом гарнизоне, казарме, в каждом патруле должно быть хотя бы по одному представителю церкви. Все заклинания должны быть отслежены и записаны в главный геликрон Гвина. Любое тайное деяние будет приравнено к государственной измене со всеми вытекающими последствиями. Даю вам срок до сорокового дня Жар-тверди! В этот день мы снова соберемся здесь…
Подземелье инквизиции.
Потеряв счет времени, едва двигаясь, барон фон-Брюнен лежал в своей камере. Никто из стражников даже не подошел залатать его раны. Дворянин лежал на конопляных нарах, истекая кровью и теряя сознание.
– Держитесь, мой дор, – проговорил рыцарь Кренг, склонившись над его телом. – Не вздумайте умирать! Вы слышите! Не вздумайте!!
– Боюсь, что этого уже не избежать. Отсюда не выбраться, – почти шепотом говорил барон. – Если все кончится благополучно, убьют только меня, причем быстро. К вам же проявят лояльность, хотя я не верю ни слову святого инквизитора. Но пообещайте мне, что как только выберетесь на свободу, пусть народ узнает, что творят слуги божие под прикрытием маски правосудия. Я служил императору тридцать пять лет и еще несколько дней, рассчитывая на достойную отставку, получив вместо этого пытки и унижения. Наша страна держится лишь на наемниках, бандитах, изобилии бесценных ресурсов и каком-то непонятном страхе перед властью. Пообещай мне, Кренг…
– Вы бредите, мой господин! У вас сильный жар! О, боги! Что они сделали с вашей ногой?!
Нога барона была оторвана, а кровоточащая культя начала гнить. Над окровавленной тряпкой, которой была прикрыта нога, уже кружили огромные мясные мухи.
– Вы ответите за это, твари! Выродки! – проорал вслух молодой парень.
Едва сдерживая слезы, он пнул ногой железную дверь камеры.
– Сначала выберись, жалкий червь! А будешь еще орать и мешать нам в гвиндан играть, получишь плетей, – прогремел пьяный голос со смехом из-за тюремной двери. – А если аасс…
Тут внезапно раздался щелчок и грохот, как будто кто-то рухнул на пол. Голос стражника мгновенно оборвался. Дверь в камеру отворилась, и, подобно серому призраку, в нее влетела фигура в старом походном плаще. Лица загадочного человека разглядеть при таком освещении было невозможно.
– Воин! Времени у меня мало, так что слушай! Сегодня инквизитор отмечает День Возвышения, солдатам я подлил в выпивку сон-травы. До утра их аркебузным выстрелом не разбудишь! Возьми этот стилет и флягу с отваром. Скоро сюда подойдет капитан стражи, спровоцируй его, убей, забери у капитана ключи. Как выберетесь из камер, дай немного отвара из фляги барону, остальное распределите между собой. Выйдите в коридор темницы, не теряя времени спускайтесь в коллектор! Пройдете по коридору направо, садитесь в паровую вагонетку для перевозки трупов и мчитесь по прямой на всех парах, попадете в городскую канализацию. Оттуда можете попасть прямо в центр городка Ша-Альм в княжестве Тосса – великий старинный город на реке Кахиай. Не попадайтесь на глаза городской страже! Барон и вы все теперь объявлены вне закона! За ваши головы объявлена награда в сто тысяч золотых рен. На свободе у вас есть два варианта: покинуть страну или прибиться к разбойникам из Черной ладони. Барон, как я вижу, совсем плох. Отвар из фляги лишь отсрочит смерть и снимет боли, но Богиня Шейла все равно настигнет его. Мне жаль.
– Но кто вы…
– Не спрашивай! Зови меня другом! Все, мне пора уходить, пока меня не заметила стража, – проговорил тот загадочный человек, так и не подняв капюшон.
Рыцарь Кренг сделал все в точности, как велел ему загадочный человек. Спровоцировав и убив капитана стражи, он забрал у него ключи от камер и освободил еще трех рыцарей. Соорудив из лат стражи самодельные носилки, они взвалили на них барона и рванули к коллектору. Вскоре рыцари отыскали паровую вагонетку, про которую говорил странник, и, запрыгнув в нее, рванули на всех парах по прямой. Вот и лестница – единственный выход из городской канализации.
– Кренг, как барона поднимать будем? – спросил один из рыцарей. – Он совсем плох, боюсь недотянет.
– Осста… осстаавьте меня, – слабым голосом прохрипел барон. – Спасайтесь сса…ссами.
– Нет, мой господин, – проговорил Кренг. – Я верен клятве, которую дал, до конца! Я вас вытащу. – Сказал Кренг, разорвав несколько подкольчужников, чтобы сплести веревку.
– Тебе нужна помощь, Кренг…
– Да. Подними барона с носилок и привяжи его к моей спине покрепче, – ответил рыцарь.
Когда все было готово, барон был привязан к спине Кренга, рыцари, обвязавшись самодельной веревкой, начали подъем наверх.
Измученные, истощенные голодом, избитые, четыре воина ползли по бесконечной, как им казалось лестнице. На спине молодого воина, что поднимался самым первым, хрипел, задыхаясь, умирающий барон с тихими мольбами бросить его. Силы, между тем, начали оставлять и самого Кренга. Руки, словно ватные, с трудом хватали перекладины, ноги не раз соскальзывали. Но рыцарь, собрав в кулак последние силы, продолжал ползти наверх. Назад дороги не было, прямо за ним ползли его верные товарищи. Умирать сейчас он просто не имел права. Оставался один путь – путь наверх.
Вот рука рыцаря поймала вместо очередной перекладины металлическую решетку – выход из канализации на городскую площадь. Сил, чтобы поднять решетчатую крышку, у юноши уже не было.
– За что?! Скажите, за что?! – заорал парень на всю канализацию, не пряча слезы. – О, всемогущая Гара! За что ты так обошлась с нашими судьбами?! Неужели это конец нашего пути?!
Вдруг решетку, кто-то открыл снаружи, могучая рука схватила рыцаря с бароном на спине, затем помогла выбраться его спутникам. Кренг потерял сознание и рухнул на землю.
Время неизвестно. Место неизвестно
– Хозяин! Хозяин!! Наш осведомитель сообщил нам об успешном завершении первой фазы!! Зверь пришел в движение. Может, пора ударить?
– Нет, червь! Еще не время, собирай силы, но пока оставайтесь в тени… Зверь хоть и ранен, но еще достаточно силен. Оповести наших людей в Империи! Ступай и жди сигнала от нашего осведомителя. Подведешь меня во второй раз…
– Я знаю… Я не подведу… Склоняюсь пред вашей волей…
Замок Брюнненгельм, 63 Водосхода
Получив в собственность целое графство, Кирин, не теряя времени, принялся за его обустройство. Первым делом он наладил линии снабжения с соседними провинциями.
Следует отдать должное новоиспеченному барону. Буквально за седмицу своего правления он полностью восстановил торговлю даже с теми вассалами императора, с которыми при прошлых владыках были чуть ли не в состоянии войны. Все богатейшие земли с усадьбами, принадлежащие рыцарям барона фон-Брюнена, были разделены на наделы и отданы крестьянам. Кирин, как опытный фермер, приказал распахать бурые земли рядом с рекой, которые считались наиболее плодородными.
Наладив экономику, новоиспеченный правитель принялся за строительство гарнизонов. При бароне фон-Брюнене единственной военной силой являлась баронская гвардия, никаких гарнизонов в его владении не было и в помине. С исчезновением барона часть солдат были вынуждены присягнуть на верность другому господину, часть подалась в наемники. Таким образом, у Кирина не набралось и двадцати человек от всей той огромной армии, что была у прошлого правителя. Закупив юргланский строительный камень, Кирин начал возводить бастионы и укрепления. Тех гвардейцев, что остались от фон-Брюнена, молодой центурий произвел в офицеры как опытных бывалых воинов. Рядовые солдаты в гарнизоны набирались из местного населения. Из-за этих рекрутских наборов армия в графстве Авераска была одной из самых больших, хорошо экипированных и обученных благодаря офицерам из старой баронской Гвардии. По своему развитию и благоустройству с графством Авераска теперь могли сравниться лишь центральная Ша-Улмская провинция, Срединное княжество и Ша-Шанская земля. Остальные были или наравне с ним, или вовсе отставали.
Шестьдесят третьего дня Водосхода молодой центурий второго порядка, как всегда, проснулся до рассвета, умылся и пошел в ближайший гарнизон заниматься своим любимым делом. Только теперь строил он уже не сержантский состав, а офицеров. Построив поротно личный состав одного из гарнизонов, Кирин провел с ними зарядку и побежал на другую заставу делать то же самое.
Бодрый и довольный, молодой барон вернулся в свой замок, где его с распростертыми объятиями ждала Фиала, лучезарно улыбаясь и прыгая от счастья. Обычно девушка всегда была рада возвращению Кирина с гарнизонов по утрам, но сегодня… Сегодня она была невероятно эмоциональна и разговорчива.
– Дорогая, – улыбнувшись, сказал Кирин, – что с тобой сегодня происходит? Ты прямо сияешь от радости.
– Милый… Даже не знаю с чего начать… Милый… в общем…
– Ну, давай, не томи, – проговорил офицер, почесывая затылок.
– Дорогой. У нас будет ребенок. Я беременна, – сказала девушка, краснея.
– Это замечательно! Дорогая! Как же я рад! – прокричал офицер, целуя ее. – Как назовем ее или его?
– Если будет девочка, назовем ее Аури, в честь богини морей и океанов. Она должна родиться, по моим подсчетам, в Жар Твердь на четвертый день. Если мальчик, назовем его Асат.
Довольные Кирин с Фиалой пошли завтракать. После завтрака Фиала удалилась в библиотеку замка, Кирин пошел в свою канцелярию, где принимал контов, графов, баронов, а также простых крестьян с их мелкими просьбами.
Не успел он сесть в кресло и раскурить трубку с дым-травой, в дверь постучали.
– Милости прошу! – прокричал офицер.
– Как я и обещал, мы вновь свиделись, – проговорил загадочный человек.
– Хмм, – пробурчал себе под нос Кирин. – Сухое скуластое лицо, длинные седые волосы, собранные в косичку… Вроде, не старый, да и молодым не назовешь. Неужели юргланец. Хотя нет… Лицо совсем не юргланское… Да и одежда… Самоя Су? – неуверенным голосом пробормотал Кирин.
– Да, это я, – проговорил, улыбнувшись, мужчина. – Я вижу, ты отлично справляешься с управлением своими землями, да не все так радужно, – вздохнул бард.
– В чем же дело? – спросил молодой барон, откинувшись на спинку своего кресла.
– Перемены… Меняется Аматай… Я чувствую это, не знаю, как, но чувствую… Неспокойно нынче в нашей стране. Но это еще цветочки…
– Продолжайте, – с интересом попросил его Кирин.
– Грядет исход! Великий исход, какого не знала держава наша! Весть о кочевниках в центре Империи разлетелась по всей стране. Люди больше не верят, что имперская армия способна защитить их. Все больше людей бросают свои наделы в Южных приграничных со степью землях и стягиваются ближе к столице. Среди этих людей появились и смутьяны, называющие себя Вестниками Бездны. Эти вообще открыто настраивают народ против самодержавия и действующей власти. Раньше люди и подумать боялись о таком! Все бы ничего, но с недавних пор они, уже никого не страшась, открыто нападают на людей по ночам, поджигают храмы, сжигают фермы. Императора же интересуют некие Темные и древние легенды, несмотря на зарождающиеся междоусобицы. Даже среди высшей знати при дворе его превосходительства ходят слухи, что наш государь поплыл рассудком…
– Простите, – перебил его Кирин, – вы сказали междоусобицы? Я не ослышался?
– Именно так! И твои земли сейчас в центре внимания! Именно барон фон-Брюнен, бывший хозяин этих земель, нанес первый и невероятно болезненный удар по своему соседу Отину, такой, что весь Север Империи содрогнулся. По крайней мере, так считает каждый третий житель. Я был на приеме уже у многих твоих соседей, у сей-сеннона Отина в том числе. Он страшно напуган и понятия не имеет, торговать с тобой или же начать войну. Масло в огонь подливает этот змей Георг 4, бургомистр Железного городка. Он пытается убедить молодого правителя прекратить торговлю с графством Авераска. Более того, он решил зайти еще дальше и уговорить остальных твоих соседей сделать то же самое… Барон Кирин,– почти шепотом проговорил Самоя, – торговля – кровяная артерия нашей державы. Если она остановится, зверь под названием Империя Аматай прекратит свое существование. – Вздохнул бард.
– И что вы мне предлагаете? – спросил Кирин.
– Быть благоразумным и оставаться человеком при любом раскладе событий. Помни, один ты никто. Собери самых верных своих друзей, вручи им рыцарские шпоры… Правь головой, а не эмоциями и яростью, как это делал бывший хозяин сих владений. Он был хорошим и справедливым правителем, уж я-то, знаю всю правду о нем. Да чего уж теперь говорить. Канул он в Лету, как и его рыцари, расплатившись своей справедливостью. Кирин… Наша многострадальная страна вынесла многое на своих могучих плечах: страшные междоусобицы, войны, голод, – но наш народ всегда почитал Хартию Единства. Если она прекратит свое существование, тогда…
– Я знаю, – прервал его Кирин. – Меня интересуют Вестники Бездны. Кто это такие, чего они хотят?
– Бунтари. В основном это бедняки, недовольные нынешней властью, которая, как они выражаются, неспособна защитить, но при этом обирает их до нитки. Круг Избранных объявил настоящую охоту за их головами. В основном это беженцы из приграничных со степью княжеств. Слухи о бойне под Алмааром разлетелись по всей Империи. Жители окраин страны, получив сильно искаженные сведения об этих событиях, бросили свои наделы и потянулись в центр, разнося слухи о том, что жизни в приграничных княжествах просто нет. Кто-то, получив наделы, продолжает тихую спокойную жизнь, кто-то, ничего не добившись, проклинает власть. Но нашлись еще и подстрекатели: люди, которые пытаются доказать остальным, что нынешним властям верить нельзя. Все бы не так страшно, но за ними, похоже, стоит некто влиятельный. Впрочем, это малая всех бед…
– А нам-то что…
– Далеко не все любят нынешнюю власть. Число недовольных растет с каждым днем. Их уже тысячи. Всех их объединяет ненависть к нынешнему императору, хотя он сам всего лишь пешка в Совете Просвященных. А главное – этим людям нечего терять…
Бард, как и обычно, оказался пророком. Буквально на следующий день на прием к барону Кирину прибыл остриженный под горшок юноша в зеленом мундире с золотой лапой чернорога на спине…
День неизвестен, время неизвестно. Западный мост столицы Ша-Улм
Пропив последние деньги, бывший мастер-лейтенант Гельдрик уже больше двух недель побирался в имперской столице в поисках работы. К умственной работе Гельдрик не привык, физическую никто не предлагал. Уехать из города он тоже не мог, ибо свою красную бирку он потерял в драке с местной алкашней.
Нос мужчины был разбит в кровь, которая уже запеклась на солнце, под глазами синяки. Небритое, грязное, заросшее бородой лицо было сплошь покрыто гнойными нарывами. Лохмотья, служившие когда-то офицерским мундиром, настолько пропитались грязью и потом, что даже мухи облетали его стороной.
Вот по площади прошел строй гвардейцев с песнями. Кирин от безнадеги и голода стоял и наблюдал за солдатами, как они маршируют, как тянут носок. Затем гвардейцы построились в две шеренги, командир, проверив их экипировку, что-то сказал им, и бойцы разошлись кто куда. Один солдат подошел к Гельдрику и швырнул ему буханку хлеба со словами: «Да утолят твой голод дары Гарры».
– Когда-то и я был офицером, – пустив слезу, прошептал Гельдрик. – Теперь же, никому я не нужен. Никому, кроме…
Что-то вдруг переклинило в голове бывшего офицера.
– Да… Никому я не нужен, кроме… себя! – уже вслух прокричал Гельдрик.
И тут он вспомнил, как впервые приехал в столицу… В синем офицерском мундире, при оружии, на рашасане. На заставе солдаты выполняли воинское приветствие, едва завидев его. Теперь же… Простой солдат швыряет ему хлеб! Бывшему офицеру! Как уличному псу, как последнему нищему!!!
– Воин! – прокричал Гельдрик. – Может, хоть у вас найдется какая-нибудь работа для меня? Я на любую работу согласен! Даже самую грязную! Лишь бы с голоду не сдохнуть!
– Я ничем не могу вам помочь, – ответил солдат. – Если нужна работа, обратитесь к капитану Сагорису или же сразу к гвардии капитану Валериану. Он в башне на мосту сидит. Но в таком виде командир навряд ли вас примет.
Так, собрав последние силы, бывший офицер поднялся и медленно заковылял по западному мосту прямо к башне, где сидел гвардии капитан Валериан.
– А ну стоять, оборванец! – проорал патрульный на ревеннане, нагнав его и врезав деревянной дубиной по спине, – мост пересечь хотим! Пьянь оборванная…
– Но, я к Валериану…
– Молчать, пьянь! Где бирка?! Где подорожная?! Где документы?!
– Простите, Валериан мой старый друг…
– Молчать! Еще слово и плетей получишь! Кто твой хозяин? Я спрашиваю последний раз! Кто твой хозяин?! – проорал солдат, хватая за волосы Гельдрика.
– Я бывший офицер! Мастер-лей… лейтенант Гельдрик…
– А-ха-ха-ха-ха-ха!!! – рассмеялся патрульный. – А я сам Великий Магистр Елан II! Ну, ты меня и потешил! Да еще и слова такие умные знаешь! Ладно. Судя по оборванному мундиру, запаху алкоголя и оригинальным шуткам, ты смахиваешь на наемного потешного. Вот уж не знал, что наш комендант не только девочек предпочитает… Уже и на мужиков переключился… Тьфу ты! Не армия, а балаган сплошной… Доставлю я тебя к нему, так и быть! Лови монету, уродец! Потешил ты меня. – Рассмеявшись, сказал воин.
Спустя несколько часов Гельдрик был доставлен в башню коменданта. Вот офицер постучал в дверь, услышав тот же, что и в прошлый раз радушный голос: «Войдите!». Дверь отворилась, и Гельдрик уже было с распростертыми объятиями собирался броситься к коменданту – своему старому другу по академии.
– Что ты себе позволяешь, оборванец! Кто пустил сюда этот скот?! Стража! – проорал комендант, вскочив со стула.
– Гвардии капитан Валериан! Помните, мы беседовали с вами…
– Я! Я никогда не беседую с юродивыми! Милостыню можете просить в другом месте…
– Да что ж вы не узнаете-то меня! – уже начал рыдать офицер. – Вы в гвардию мне вступить предлагали! Говорили, связи у вас есть… Мы в академии раньше учились! Я ж друг твой, братишка!
– Какая гвардия! Какие связи! Меньше алкоголем надо баловаться! Стража!! – у рта коменданта стояла пена, побледнев от злости и недоумения, он выпучил глаза и затрясся, как желе.
В дверь вбежали два солдата с мушкетами наперевес.
– Вышвырнуть отсюда этот мусор, пока моя комната не провоняла нечистотами! Патрульному, что притащил его сюда, дайте двадцать плетей!
– А с этим, что? – спросил гвардеец.
– Этого железным прутом исхлестать. Так, чтоб до самого мяса! Раны не вздумайте обрабатывать и тратить лекарские запасы! Потом просто вышвырните из города. Юродивых у нас самих тут хватает.
Спустя несколько часов поздней ночью под проливным дождем, с кровоточащей исполосованной спиной, Гельдрик взял путь в графство Авераска. Там обитал новоиспеченный барон Кирин, последняя надежда молодого офицера, последняя ниточка, что связывала его с жизнью.
День неизвестен. Где-то в окрестностях Ша-Альма-на-Кахиае.
– Капитан! Здесь какие-то люди из коллектора выползли… Пять человек.
– О боги! Это же… Эту морду с седой козлиной бородой я где-то видел!
– Капитан, посмотрите на объявление с городской площади. Это же…
– Не может… Не может этого быть. Барон фон-Брюнен, который пропал без вести. Ну что встали, остолопы! На носилки их всех и тащите в караулку, в лекарское крыло. Кем бы они ни были, им срочная помощь нужна!
– Есть, капитан! – ответил воин.
Спустя несколько часов Кренг пришел в сознание. Все тело болело, рука была перебинтована шелковыми бинтами, раны заботливо обмыты и обеззаражены раствором огонь-травы. На соседних койках лежали его товарищи и еще несколько каких-то мужиков. Помещение было освещено масляными лампами, на стенах висели иконы с Изначальными Богами. В воздухе летал запах спиртовых масел вперемешку с ароматными травами. Вскоре к рыцарю вернулся слух, и он услышал голоса:
– Еще бинтов! Пожиратель вас всех поглоти! Кровь из всех дыр хлещет! Прижигай!
– Да не прижигается, блин! Рана обгорает, кровь фонтаном!
Чуть подняв голову и глянув в середину комнаты, Кренг увидал тело барона и нескольких армейских лекарей в зеленых длинных платьях, стоящих над ним. Рыцарь попытался встать с кровати, но тут же рухнул обратно от пронзившей его боли в спине.
– Я бы не стала этого делать, – проговорила стоящая над ним женщина в зеленом платье. – У вас выскочил поясничный позвонок. Мы проделали сложную операцию, сделав вам цацедзаевую вставку, одно неловкое движение – и вы уже никогда не сможете ходить. Первые три дня лучше вообще с койки не вставать.
– Как… как там ос-остальные? Как барон? – слабым голосом спросил рыцарь.
– Ваши товарищи сильно истощены голодом, у одного сломаны несколько пальцев и отсутствует половина зубов, но в целом они в порядке, через пару дней будут, как новенькие. А вот ваш барон…
– Что... что с ним?
– Боюсь, дела его плохи. Обе ноги оторваны вместе с костями и уже начали гнить. Обожжена почти вся кожа на спине, раны не заживают, несмотря на все наши усилия, и гноятся так, как будто кто-то специально постарался и чем-то обмазал их, чтоб они никогда не зажили. Один глаз выколот... Мы боремся за его жизнь, делаем все, что можем, но боюсь, он не выживет, – вздохнула лекарша. – Да и крови он потерял слишком много.
– Сколько мы уже здесь? – спросил Кренг.
– Почти седмицу. Все это время вы были без сознания. Сейчас вам принесут поесть, и не вздумайте отказываться – вам силы нужны.
Несколько дней рыцари лежали в больничном крыле казармы в военном гарнизоне городка Ша-Альм. На четвертый день Кренг уже самостоятельно мог принимать пищу в гарнизонной столовой, гулять по казарме, общаться со своими товарищами и с солдатами, узнавая от них последние новости. Так, посетив трапезную, он узнал, что нападение на деревню не прошло бесследно. Люди начали массово покидать приграничные земли и потянулись в центр Империи, боясь нападения варваров. Настоящим ударом стало для него известие, что место его сюзерена занял теперь некий безродный офицер по имени Кирин.
Трое товарищей Кренга также были на ногах. После вечерних процедур и приемов лекарства рыцари собирались в казарменной комнате развлечений, где играли в гвиндан вместе с солдатами, общаясь с ними на равных. Кренг и его товарищи смогли завести себе немало друзей, однако в разговорах с ними рыцари пока воздерживались от рассказов, что же произошло на самом деле.
Состояние же барона фон-Брюнена ухудшалось с каждым днем. И вот настал тот самый день, когда старший целитель, зайдя в столовую, подозвал к себе четырех рыцарей, сказав:
– Барон фон-Брюнен отправляется на суд Изначальных Богов. Он изъявил свое последнее желание. Хочет проститься с вами.
Кренг незамедлительно пошел за целителем. Пятеро солдат, с которыми рыцарь успел завести дружбу, решили разделить его горе и тоже проводить барона в последний путь.
На шелковой настилке лежало бледное, как мел, тело бывшего правителя графства Авераска. Едва различимым движением глаз дворянин подозвал к себе Кренга. Когда тот подошел, он прошептал на ухо рыцарю:
– Я… я отхожу в безбрежный океан вечности, в объятия Гарры и Хиты. Мое время уходит. Боги распорядились так…Что ж, я не в силах им препятствовать. Я ухожу с пути и освобождаю путь на дороге жизни молодым поколениям. Кренг. – сказал барон, взяв за руку рыцаря. – Не теряй головы, что бы ни происходило. Ты никогда не будешь справедливым и милым для всех. Излишняя справедливость погубила меня. В нашем мире нет места справедливости. Не затевай мести. Она лишь застилает разум пеленой злобы и ярости, заставляя совершать необдуманные поступки. От ярости тупеешь и становишься неуправляемым. Пообещай мне лишь одно…
– Чего, мой дор?
– Пу-пусть на-народ узнает правду… но только без… без…
Голова барона упала на подстилку, глаза его остекленели, дыхание прекратилось.
Итак, не стало барона фон-Брюнена, законного правителя графства Авераска.
Солдаты, что стояли рядом, осмотрев тело дворянина, начали засыпать вопросами Кренга.
– Эм… Что же за зверь мог его так подрать? Все раны гноятся, ноги оторваны, на теле живого места нет…
– О Гарра-заступница, такое могли только порождения нижних миров совершить, – ответил другой солдат.
– Кренг! На этот раз ты не отвертишься. Колись, что с вами произошло и кто ж его так подрал?! – спросил третий солдат.
– Это был не зверь, – сжав кулаки, тихо проговорил Кренг. – Имя этому порождению нижних миров – человек… Более того, не варвар и не эйвер, а преданный слуга церкви Изначальных Богов и Круга Избранных! – Уже орал и трясся от ярости рыцарь. – Старший, а теперь уже и верховный инквизитор отец Гомео! Да! Один из тех, кого вы считаете святым и просите отпущения всех грехов и защиты от темных сил. – Уже орал на всю казарму рыцарь.
– Успокойся, успокойся, – проговорил один из солдат, положив руку на плечо юноше. – Я не считаю святыми этих выскочек, никогда не считал. Я сам-то крестьянин простой, корнерей, куматай выращиваю. Точнее, выращивал вместе с отцом, пока на службу не загребли. Так вот, как придет, бывало, к нам этот эскорт, чтоб провалиться трижды ему… Ну представитель церкви, короче, а с ним десяток солдат в придачу. Отца-инвалида моего толкнут, дверь в амбаре выломают, все посевное зерно вытащат. Как хочешь, так живи дальше. Напоследок дружно помочатся на мой амбар и уходят, довольные как молодежь после гулянки. И так из декады в декаду, из года в год.
– Да и я не в восторге от наших служителей божьих. Один из таких отцов святых и сбрил меня в армию. Я, мол, на его племянницу глаз положил, да и обесчестил девку, хотя и не было ничего такого…
– Мужики! Завязывайте парашу гнать! Не видите горе у человека, – сказал третий солдат. – Все ваши истории – ничто по сравнению с этим. Такого, пожалуй, даже варвары не творят. Ты, вот что, Кренг, пока особо не говори, кто в этом замешан, и что они сотворили. А то у нас тут…
– А чего это не говорить! Пусть знают! Пусть все знают! И этот святоша наш тоже пусть посмотрит на деяния своих хозяев. А то прислали, нам, понимаешь, одного дурика, чтобы следить, типа, за деяниями тайными и бунтарей помогать отлавливать. Офицеры в итоге с нами в казарме теперь спят, а эта гнида весь второй этаж занимает и жирует себе там, понимаешь, – возмущенно проговорил четвертый солдат.
– Согласен с Ханком. Пусть приходит и посмотрит на правосудие своих господ…
Разговор закончить им так и не удалось. Дверь отварилась, и в лечебное крыло вошли два младших и один старший офицер – центурий третьего порядка.
Солдаты тут же приняли строевую стойку, повернувшись лицом к своим командирам.
– Что за сборище, почему не на постах, воины? – спросил офицер.
– Разрешите, дор центурий, – проговорил один из бойцов, – пришли, значится, с бароном попрощаться, в последний путь человека проводить.
– Что ж, – сказал офицер, подходя к койке и снимая шлем, – да примут тебя в свои объятья Изначальные Боги, о исмади вай-цзен. У меня будут кое-какие вопросы к дорам рыцарям, а вы марш на посты!
– Дор центурий…
– Не нужно, юноша. Просто Карг. Я не дор, а старый рубака, переведенный сюда с приграничной заставы. Эх жарко там стало последнее время, каждую декаду нападения кочевников. Они нападают, терпят поражение и снова идут в атаку для ровного счета. Впрочем, давай перейдем к делу.
– Конечно, Карг, – ответил молодой рыцарь.
– Что ж, первое, что я очень хотел бы узнать, что на самом деле с вами произошло. Мой патрульный, капитан Гвен, сообщил, что подобрал вас, выползающих из канализационного люка, когда был в патруле. Что вы делали в канализации? Скрывались от кого? Бежали?
– Мы спасались из подземелья инквизиции, – коротко и четко ответил рыцарь. – Если вы мне не верите, можете взглянуть на тело барона и спросить моих товарищей…
– Ну, зачем же так. Если б я вам не верил, то сдал бы вас этому святоше – старшему церковному поручику, что расквартирован в нашем гарнизоне. Никто, кроме моих офицеров, не знает, что вы здесь. По всей стране на вас объявлена охота и назначено крупное денежное вознаграждение.
Осмотрев тело барона, офицер закашлялся, затем несколько минут ходил по комнате взад-вперед. По его походке и почесыванию бороды, было видно, что офицер явно нервничает.
– Оставьте нас, – сказал центурий двум младшим офицерам, что пришли с ним.
Как только те удалились, и за ними закрылась дверь, Карг продолжил:
– За какие грехи он заслужил подобное? Рваные раны, посыпанные кварцевым песком… Похоже на инструмент имперских инквизиторов, – прошептал офицер. – Этот песок используют, чтобы блокировать темную магию и отгонять порождения нижних миров. Однако измельченный кварц из южных пустынь настолько едкий, что разъедает даже сталь при контакте с водой. Что касается подземелий, то формально их вообще не существует. Подземелья инквизиции – миф, которым пугают непослушных детей. По крайней мере, я так и считал до сегодняшнего дня. То, что вам удалось сбежать, невероятное чудо и огромный провал служителей Круга Избранных. Вас должны были казнить при любом раскладе обстоятельств как свидетелей, лицезревших одно из таких подземелий. Теперь за вами начнется настоящая охота, ибо если эти зверства станут известны в народе… Резонанс будет иметь страшные последствия. Народ поднимется против церкви Изначальных Богов, да и всего Круга Избранных. И тогда…
– Но…
– Я понимаю. Прекрасно тебя понимаю, юноша. Сам был таким же в твои годы. Скажу так, с одной стороны, я должен сделать все возможное, чтобы предотвратить, выход этого зверства за пределы гарнизона – так говорит мой разум. Но с другой стороны, жить в постоянном страхе, лжи мне просто противно, да и надоело уже. Народу стоит знать правду. Я прекрасно знаю, что вы собираетесь сделать, ибо на вашем месте сделал бы то же самое. Как человек законопослушный, помогать я вам не стану, но препятствовать не буду. Пожалуй, это лучшее, что я могу для вас сделать…
– Но мы…
– Я не закончил. Барон будет похоронен на нашем военном погосте со всеми почестями и отпеваниями, как и положено дворянину. Вы же можете оставаться здесь сколько угодно, наш гарнизон – ваш дом. Однако если сюда за вами явится инквизиция, я не в силах буду препятствовать их воле. И если вы не сбежите, вас придется выдать.
Так четыре рыцаря, обретя свой новый дом, если казарму можно назвать домом, начали новую жизнь. Спустя декаду все солдаты и офицеры гарнизона уже были на стороне Кренга и его товарищей. Старший церковный поручик, обитавший на втором этаже казарм, пока не догадывался об этом.
3700 год. 80-й день Водосхода. Южная имперская застава. Граница со степью.
80 день Водосхода. Тот самый день в великой Империи, когда юноши, покидают родные дома, становясь имперскими солдатами. В этот день по деревням ходят вербовщики, набирая молодых людей на военную службу сроком на десять лет. Кому-то повезет, и он попадет в писари в одном из крупных городов Империи, кто-то – на службу к баронам и контам. Наименее удачливые и те, у кого нет денег, чтобы проплатить вербовщикам, осядут в гарнизонах.
Сегодня у Дори и Хори – младших офицеров с Южной заставы – непростой день. Им предстоит вдвоем обойти всю деревню, прилегающую к заставе, и отобрать молодых людей, которые на следующий день станут доблестными имперскими пограничниками.
Времена нынче пошли тяжелые. Большая часть трудоспособного населения приграничных провинций, узнав о страшной бойне под деревней Алмаар, бросила свои наделы и потянулась к центру, ближе к Ша-Улму. Таким образом, призывать на службу в окраинных княжествах было почти некого.
– Дори, – обратился один из офицеров к своему товарищу, – до заката нам приказано набрать хотя бы сотню ребят.
– Да о чем он вообще думает! Тут старики одни, ну и бабы, – ответил второй. –Вчера из нашей деревушки опять несколько повозок с людьми уехало. Бегут все отсюда – жизни, говорят, нет. Поколения тут жили, а теперь жизни нет. Страх какой-то у людей. Да и нам бежать пора. – проговорил Дори.
– А кто ж защищать-то наш народ будет, коли не мы, дураки?
– Да сергл его знает… Гиблое тут место… Болота кругом, леса непроходимые, жалование вечно задерживают. Теперь еще и нападения кочевников почти каждый день. Одно радует: декада службы здесь засчитывается за три. Короче, сколько нам набрать-то удалось?
– Пока только четверых сопляков шестнадцатилетних. Трое – сироты, один инвалид детства – немой с рождения.
Так до позднего вечера офицеры обошли все жилые дома в деревне, что не были заколочены, набрав менее двух десятков солдат. Да и из тех, кого набрали, здоровыми и более-менее крепкими были лишь человек пять от силы.
Вернувшись на заставу, офицеры, как и ожидали, получили от центурия разнос.
– Что это за дела! Я же просил привести сотню крепких парней, способных держать оружие! Что это такое?!
– Дор центурий! Мы сделали все, что смогли. Народ, как вы знаете, бежит из приграничных княжеств в центр…
– Да знаю я, сергл бы подрал вас! Знаю! И от этого мне почему-то не легче. Кто заставу оборонять будет?! Мы имперская граница! Видите эту стену, построенную еще моими прадедами, капитан? Видите?!
– Так точно…
– Так вот, это граница, за ней степь! Зловещая безжизненная степь, полная варваров. Мало того, что снабжения нет почти никакого, да еще и людей теперь не стало. Плохи наши дела, парни. Солдат! – крикнул старый центурий, подойдя к одному из новобранцев. – Хватай меч и бей меня!
Молодой светловолосый паренек с веснушками на лице принял дрожащей рукой тяжелый длинный меч.
– Ну, что! Так и будешь стоять?! Взмахни им! – вновь проорал офицер.
Парень с огромным усилием оторвал меч от земли, поднял его над головой и, потеряв равновесие, тут же рухнул на спину, выронив оружие.
– Большего я и не ждал, хех, – усмехнулся центурий. – И это наши пограничники! Воины, что подобно несокрушимым скалам, стоят на страже наших границ. Выносливые, как чернороги, яростные, как серые драконы, и величественные, как наши предки айосы! Стыд и срам!
– Но…
– Молчать! Мне теперь ясно лишь одно… В случае нападения на наши границы и прорыва обороны подкрепления ждать нам неоткуда. Единственная наша надежда на эти несокрушимые стены и бастионы, построенные нашими пращурами, и тех немногих солдат-ветеранов, что остались служить здесь, несмотря на то, что срок их службы давно истек.
Граница Ша-Улмских земель. Дата неизвестна.
– В кого же я превратился? Кем я стал! – проклиная свою судьбу, стонал Гельдрик, медленно влачась по каменистой дорожке.
Вот впереди застава – граница Ша-Улмских земель.
– Ваша подорожная, молодой человек, – обратился к Гельдрику солдат, стоящий у ворот заставы.
– Нет ни подорожной, ни еды, ни ценностей, ни денег, – пробормотал бывший офицер. – Можете арестовывать меня, мне уже терять нечего.
– Эмм… Арестовывать, значится, у меня полномочий нет. Но без подорожной грамоты… Эмм… Пройдемте к командиру заставы.
Гельдрик равнодушно зашагал за солдатом в башню. В небольшой каморке за столом, усыпанным множеством свитков, сидел пожилой офицер – капитан-центурий в черном мундире и с озадаченным лицом чего-то писал.
– Не стойте в двери, присядьте, молодой человек, – деловым голосом проговорил офицер, продолжая писать. – Ша-шанского отвара, сока из куматаи? Может, дым-травы раскурить желаете?
– Да нет, спасибо. Мне бы только через заставу как-нибудь проехать, – вздохнул Гельдрик.
– А куда, извольте, путь держите? – спросил пожилой капитан, наконец, оторвав голову от своих бумаг.
– На юго-восток, – вновь жалобно пробурчал Гельдрик, – в графство Авераска. Больше мне идти некуда.
– Вид у вас такой, как будто собаки драли. На вас, как я вижу, изодранный офицерский мундир? Вы в армии, что ли служили?
– Служил… Переслужился, походу. Забрали у меня все. Землю, жалованье. Жена бросила…
Молодой офицер изливал душу почти час. Капитан внимательно слушал его и наконец сказал:
– Мда… Печальная история. Я вас понимаю. Гарнизонная служба – не сахар. Неблагодарная у нас работа. Жалование – гроши, снабжения никакого. А конфликт какой приграничный случись или преступника упустим, так сразу мы виноваты – гарнизонные офицеры. Эх…
– Так я могу проехать? – спросил Гельдрик.
– Да куда ж вы в таком виде то? Неспокойное время нынче. Разбойников, да воришек развелось на дорогах немерено, зверья дикого. А у вас ни оружия, ни рашасана, одеты, как проходимец… Прирежут, да в канаву сбросят. Стражник!
В комнату вбежал совсем еще молоденький солдатик.
– Боец! Сообразите этому молодому человеку чего-нибудь поесть.
– Но…
– Никаких но! – возразил капитан. Сейчас вы поедите, переночуете, ибо по ночам на дорогах небезопасно. А наутро получите подорожную и отправитесь в путь.
Гельдрик, не заставив себя просить дважды, в точности выполнил то, что велел ему капитан.
Наутро же молодой офицер получил новую одежду, рашасана, еды в дорогу, ну и, конечно же, подорожную грамоту. Простившись с командиром заставы, он продолжил путь в графство Авераска.
Графство Авераска, приемная барона Кирина
Первые дни Жар-тверди. Самое прекрасное время в Харальде! Еще нет ужасной жары, как в разгар Жар-тверди. Проливные дожди Водосхода подходят к концу. Жар-твердь – время, когда все четыре Светила начинают приближаться к тверди земной, ведомые волей Гарры и Хиты. Природа оживает и просыпается. В эти дни ледяные ливни Водосхода сменяются обильными теплыми дождями, переливающимися под лучами четырех Светил тысячами цветов, словно крылья тренгов в лучах первозданного света. На рассвете землю устилает загадочный розовый туман, в котором ничего не видно в двух шагах. Первые дни Жар-Тверди – время любви и надежд. В эти дни играют свадьбы, задабривают Кивосика – бога урожая и плодородия, сжигают чучело Азмаэля.
И словно черное пятно в этом океане безмятежности, на Империю Аматай, что наслаждается миром и встречает розовые рассветы, надвигается новая буря, великая буря.
В один из таких ясных дней в приемную к Кирину прибыл герольд с гербом в виде лапы чернорога на спине.
– Прошу, присаживайтесь, дор…
– Поручик Хаген из княжества Ворла, – ответил худощавый, остриженный под горшок, парень.
– Какие известия, дор Хаген?
– У меня к вам послание от сей-сеннона Отина с печатями двух представителей благородных домов.
– Ну, давай посмотрим, – проговорил Кирин, срывая печати со свитка.
«Совет княжества Ворла во главе с сей-сенноном Отиным, законным правителем сего княжества, на своем внеочередном собрании постановил:
1. Признать графство Авераска провинцией-агрессором, мешающей ведению торговли путем разорения мирных селений и ограбления торговых караванов.
2. Новоиспеченного барона Кирина признать смутьяном, свергнувшим законного хозяина этих земель барона фон-Брюнена.
В связи с этим, совет княжества Ворла налагает запрет на ведение торговли и разрывает все союзы и договора с провинцией-агрессором.
Законный правитель княжества Ворла – сей-сеннон Отин
Печать
Первый советник при сей-сенноне – конт Георг 4
Печать».
Прочтя этот документ, Кирин молчал несколько минут, не в состоянии выговорить ни слова.
– Чего, изволите передать моему дору? – спросил поручик, прервав размышления барона.
– Передай своему господину, что он марионетка, тряпка, идиот и шестерка Георга 4! Я не собираюсь прекращать торговлю из-за амбиций какого-то кретина. Да будет тебе известно, что разрешение на торговлю выдает имперская гильдия купцов и у какого-то жалкого червя нет полномочий отменять его! Передай это слово в слово конту Георгу 4, а заодно и Отину.
– Но…
– И передай еще, что угрозы я могу терпеть сколь угодно долго, но если он попытается напасть, то получит по зубам так, что полетит до самого океана Физалы! – Уже кричал Кирин, встав со своего кресла и сжав кулаки.
Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, если бы он не был прерван резким ударом распахнувшейся двери о стену. В приемную Кирина вбежал запыхавшийся солдат, прокричав:
– Госпоже Фиале плохо! На полу лежит, вся от боли корчится!
Барон вскочил со стула, швырнул прямо в лицо поручику свиток с дерзким заявлением и, вылетев из комнаты, метнулся в верхние покои дворца. Посреди комнаты лежала Фиала, извиваясь от болей, словно раненный дракон.
– Мой барон! У нее схватки, – прокричал слуга.
– Я вижу, кретин! Что застыл?! Бегом за лекарем! А вы, что встали здесь? – обратился он к стражникам. – Тащите сюда факел, бочонок с водой, две бутылки аматайского настоя и дайте мне кинжал!
Спустя несколько минут стражники принесли все, что просил Кирин. Взяв факел и охотничий кинжал для свежевания, барон поднес его к пламени, тщательно прокалив. Открыв бутылку фейро, он заставил выпить ее свою суженную почти до дна, со словами: «Выпей, дорогая». Так и не дождавшись лекаря, Кирин методично принял роды у жены…
– Девочка! У меня родилась дочь!
На четвертый день Жар Тверди Кирин стал отцом: у него родилась дочь. Молодые родители назвали девочку Аури, как и планировали. Вопреки традициям, ребенка не стали крестить в церкви Изначальных Богов, на чем, собственно настояла Фиала.
Но радость, какой бы она ни была, никогда не бывает долгой. Вышвырнув из замка поручика вместе с его грамотой, Кирин решил, что проблемы разрешились сами собой. Торговля с княжеством Ворла прекратились, да и сергл с ней. Караваны с сего же дня начали ходить в обход недружелюбной провинции. Кроме того, большая часть караванов проходила через имперскую столицу Ша-Улм, не доезжая до земель Отина. Но ничего не проходит просто так… Проблемы у молодого барона только начались…
Через несколько дней после этих событий, к Кирину приехал тот же самый парень, но уже в сопровождении рыцарского эскорта, со знаменосцем. Поручик был одет в полный боевой доспех – нехороший знак. Вот он спешивается, достает свиток вакуса, перевязанный красной лентой, и зачитывает:
«В связи с дерзким нападением на торговый караван, с ценным грузом, предназначенным для отправки в столицу, приказываю:
1. Санкционировать применение военных сил против провинции-агрессора.
2. Правителя графства Авераска – барона Кирина объявить военным преступником.
3. Все торговые пути, проходящие в окрестностях княжества Ворла, перекрыть, все караваны с эгидой Авераска досматривать и уничтожать.
Первый претендент на трон княжества Ворла, бургомистр Железного городка – конт Георг 4.
Печать»
Произнеся речь, слуга свернул свиток, сел на своего ревеннана и, в сопровождении рыцарской свиты, уже было собирался скакать обратно, даже не выслушав Кирина. Но тут его остановил Бормонд – старший канцеляр Кирина, встав прямо на пути свиты.
– Вы не имеете права выдвигать такие обвинения! У вас нет доказательств!
Один из рыцарей лишь хлестнул слугу плетью так, что тот повалился на землю, а конвой поехал дальше.
– Оставь их, Бормонд, – проговорил Кирин. – Пусть едут. Если посмеют напасть на наши владения, мы ответим тем же.
На следующий день были зверски убиты несколько гонцов, одетые в камзолы с эгидами Авераска, разграблены десятки караванов.
На десятый день Жар-Тверди в Империи пустила свои корни междоусобица. Начало страшной кровопролитной войне было положено…
Срединный торговый тракт. За несколько дней до начала междоусобицы
Большой Срединный тракт соединял княжество Ланкастера, Ворла, сеть центральных торговых путей, ведущих в великую столицу Империи, город Ша-Улм, и еще более десятка провинций. С первых дней существования Империи он являлся основной сухопутной торговой артерией страны, соединяя Север с Югом. Дорога местами была вымощена булыжником, местами просто песчаная. Весь тракт был разделен гарнизонами, вдоль дороги стояли дозорные башни. Днем и ночью тракт патрулировался солдатами.
Несмотря на все меры безопасности, принятые законными властями для защиты путников на главной имперской дороге, тракт являлся основным местом наживы бандитов, воров и попрошаек. Черная Ладонь контролировала огромные участки этого тракта, подкупая офицеров в гарнизонах и собирая дань со всех купцов, проезжающих по их территории.
Бывший офицер Гельдрик, миновав приграничную Ша-Улмскую заставу, скакал на своем рашасане в графство Авераска. По пути ему встретились два странствующих торговца, у которых офицер купил немного еды. Разговорившись и подружившись с ними, Гельдрик продолжил путь в их компании. Оказалось, что купцы также, как и он, держали путь в графство Авераска, везли форму и провизию в один из гарнизонов замка Брюнненгельм. От них Гельдрик узнал последние новости о новоиспеченном бароне Кирине и процветании графства при новом правителе.
Несколько раз они устраивали привал в тени деревьев, разводили костры, пели песни. Казалось, остаток пути в компании новых друзей должен пройти без замечаний и происшествий. К рассвету путники планировали добраться до парома на реке Улуай, а там до графства Авераска рукой подать.
Едва лучи первого Светила развеяли ночную тьму, компания, свернув свой походный лагерь, двинулась в путь. Караван не проехал и десятка метров, как из леса вышли несколько здоровых мужиков в коричневых кожаных куртках, подпоясанных ремнями, и встали на пути.
– А ну с дороги! – прокричал погонщик.
– Это ты уйди с дороги, – спокойным голосом проговорил высокий черноусый бандит с ехидной улыбкой.
– Да кто вы вообще такие? – спросил один из купцов.
– Вопросы здесь я задаю! Ясно?! – пробасил главарь. – Что везете? Откуда едете? Куда направляетесь? Осмотреть фургон!
– Мы… мы из Ша-Улма в Железный городок путь держим. Юргланский шелковый нитянник везем, шаламей, пиво аматайское светлое. Мы готовы заплатить дань, если требуется.
Бандиты переглянулись.
– Дальше можете ничего не рассказывать…
– Берт! Берт! Посмотри сюда, – прокричал один из бандитов. – Тут оружие. Доспехов на целый взвод! Красные военные мундиры! Штандарты, плащи с эгидой графства Авераска!
– Пиво, значит, везем аматайское светлое? А ну вылезай из фургона!!!
Один темнокожий бандит с оторванным ухом схватил Гельдрика, швырнул его на землю и начал избивать ногами, что есть силы.
– Будет, Тарг! Зашибешь. Судя по одеже, он не из их компании.
– Может, прирежем, как свидетеля? – прошепелявил третий.
– Сергл с ним. Выкинь ты его уже. Но если расскажешь про то, что видел, – проговорил главарь, глядя прямо в лицо офицеру, – мы найдем тебя, где бы ты ни был. Наши люди повсюду. Железный городок наш! И весь торговый тракт скоро тоже станет нашим…
– А с этими то, что?! Берт. Берт?!
– Этих обобрать и к предкам! Фургон не трогать! Доспехи и оружие вытащить и забрать с собой, – проговорил главарь, улыбнувшись. – Когда убьете этих двоих, переоденьте их вот в это! – Прогундосил главарь, доставая из заплечного мешка униформу слуг княжества Ворла с лапой чернорога на спине. После чего бандит схватил пику, украшенную гравировкой в виде двух скрещенных секир с короной, и со всего маху вонзил в грудь одному из купцов. Второго ждала та же участь. – Хозяин щедро заплатит нам – ехидно усмехнулся главарь.
Гельдрик кое-как поднялся с земли, отряхнулся и скрылся в рассветном розовом тумане. К полудню он уже, добрался до парома, купил лодку и взял путь вверх по реке Улуай во владения барона Кирина – своего друга.
Восточная окраина графства Авераска. Хутор Ганга.
Ганг, в отличие от Гельдрика, оказался куда более лучшим отцом и хозяином. Он не напивался и не избивал свою жену. В доме был полный порядок. Бывший рыцарь оказался неплохим кузнецом и поэтому, соорудив небольшую кузницу, принимал заказы от местных крестьян, которым постоянно нужно было что-нибудь починить. Кому-то требовалось телегу подлатать, кому рессору выковать.
Маленький Туг же просто обожал нового отца. Каждое утро они вместе бегали по лесу, затем на лесной полянке Ганг учил пацана фехтованию на деревянных мечах и основам рукопашного боя. После утренних занятий они вместе ополаскивались холодной водой из колодца и шли завтракать. Акае же оставалось лишь улыбаться, наблюдая, как ее чадо играет с отчимом.
На двадцатый день Жар-Тверди Акая, как обычно проснулась, чтобы забить сальнопрыгов, народившихся за ночь, и приготовить завтрак. Взяв деревянную колотушку, не успела она войти в вольер, как услышала страшный грохот и песни со стороны реки. Не на шутку испугавшись, она разбудила мужа и ребенка.
Ганг, оседлав рашасана, рванул на холм, чтобы осмотреться.
Холм Четырех ветров – возвышенность с руинами старого заброшенного замка. Отсюда открывается вид на бескрайнюю гладь величайшей реки на всем континенте Йанг-Ченг – реки Кахиай. Это величайшее творение Изначальных Богов, одна из самых великих загадок Харальда. В дни Жар Тверди ее воды излучают загадочное синеватое свечение в лучах первого восходящего светила. Ходят слухи, что на дне реки обитает целая подводная цивилизация, некие глубинные народы – далекие предки тренгов, загадочные города которых были поглощены Большой Водой в дни Великого схождения.
Добравшись до руин, рыцарь взобрался на одну из башен и осмотрелся.
– Доигрались, – холодным голосом пробормотал рыцарь.
На горизонте бескрайней водной дали замаячили огоньки… Вскоре они начали расти, вот уже отчетливо стали слышны песни на общеимперском наречии. Едва лучи первого Светила разорвали ночную мглу, окрасив воду Кахиая в загадочный синий цвет, как огни на горизонте начали мигать с огромной скоростью… Какие-то предметы полетели в сторону Ганга…
– Ядро! Пушечное ядро, мать твою! – проорал рыцарь, едва успев отпрыгнуть в сторону.
Стальная дура угодила прямо в основание старой башни, разворотив половину кладки. Башня уцелела лишь чудом. Вот прямо над ухом Ганга прожужжало второе ядро, третье. Начался обстрел внешних укреплений владений барона Кирина.
– Из дальнобойных, гады, лупят. Тяжелые шестнадцатифутовые орудия… На юргланские не похожи, имперские пушки… Неужели пираты? Но откуда?! В этих-то водах! – с недоумением пробормотал пожилой рыцарь.
Ответ явил себя сам. Едва второе Светило окончательно развеяло ночную мглу, на горизонте отчетливо стал виден флаг. Не с юргланским Светилом и отнюдь не с пиратским ятаганом и аркебузой. Имперские! Корабли Отина из княжества Ворла! В водные владения Барона Кирина медленно входили три тяжелых корабля-бомбардира. Лапа чернорога с выпущенными когтями гордо развивалась на ветру. За тяжелыми бомбардирами, обильно выпускающими пар, плыли корабли поменьше. На палубах стояли солдаты в клетчатых зеленых беретах и начищенных до блеска кирасах, что, подобно юргланскому хрусталю, блестели в лучах Светила. На желто-синих имперских флагах красовались те же лапы чернорога с выпущенными когтями.
– Пожиратель меня раздери, – выругался вслух Ганг. – Неужели решились?!
Больше терять времени было нельзя. Как только их орудия пробьют внешние стены, они начнут высаживать десант. Спустившись с холма и добежав до хутора, рыцарь прокричал:
– Акая! Хватай ребенка, необходимые вещи, и срочно бегите в замок к Кирину! Я догоню вас позже.
– А как же…
– Ты поняла меня! Беги и предупреди барона о надвигающемся войске. На нас армада идет! Я вскоре тоже прибуду туда, – прокричал Ганг, удалившись в сторону сарая.
Ганг спустился в погреб, откинул плоды корнерея, достав из ящика, завернутые в шкуру доспехи. Рыцарь накинул кольчугу, подпоясав ее кожаным ремнем, надел стальные наплечники и, накинув кольчужный капюшон, водрузил на голову мятый, исцарапанный, видавший виды простой солдатский шлем-горшок.
– Эх... – вздохнул Ганг, пустив слезу. – Прямо, как в старые добрые времена. Не хватает только соратников, с которыми бились плечом к плечу, да и господина тоже. Один ты остался. – Сказал пожилой рыцарь, целуя зазубренный меч. – Лишь тебе я верю. Тебе и больше никому.
Взяв, наконец, себя в руки, Ганг вышел из подвала, вскочил на рашасана и, пришпорив его, собрался было отправиться в путь, как вдруг он углядел фигуру, бегущую прямо к нему. За человеком гнались несколько стражников.
Рыцарь подъехал к этой фигуре, остановил человека и…
– О боже! Какими же судьбами? Как же я рад тебя видеть! Гельдрик, скотина! Когда ты пропал в «Шести Братьях»…
– За мной гонится стража… – прохрипел офицер на последнем издыхании.
Разобравшись со стражниками и объяснив им, что Гельдрик его друг, Ганг дал ему запасного рашасана и вместе они отправились в замок барона.
В начале пути они ехали и общались, как старые друзья, но в процессе общения, когда бывший офицер узнавал все больше подробностей, их разговор становился все более напряженным.
Наконец, Гельдрик не выдержал. Он слез с рашасана, достал меч и прокричал:
– Ты нанес оскорбление мне и моей семье! Я просто обязан вызвать тебя на поединок чести!
– Я не уводил твою семью. Акая сама выбрала меня, и ты это поймешь, как прибудешь в замок. Я чист перед тобой. Твой вызов я бы с радостью принял, но не сейчас. Сейчас на нас идет огромный флот соседнего княжества и я должен сообщить об этом барону Кирину. Хочешь – можешь идти со мной. Я тебе не враг и никогда им не был. Но если вынудишь меня драться, то я убью тебя. Будь уверен.
Так Ганг пришпорил своего рашасана и помчался в замок, оставив Гельдрика позади.
Замок Кирина. Несколько часов спустя.
Спустя несколько часов пожилой рыцарь прибыл к воротам замка и позвонил в колокол. Из ворот вышел слуга в фиолетовом мундире и спросил:
– По какому изволите вопросу? Ищите убежище или еще чего желаете?
– Мне бы на прием к барону, – ответил Ганг.
– Сожалею, но господин сейчас занят. У него люди…
– Сюда прибывала женщина с ребенком? – встревоженно спросил рыцарь.
– Дайте посмотрю-с, – деловито пробормотал лакей, открывая приемную книгу. – Акая и Туг? Последние, вроде, эти были…
– Ну слава тебе, Хита-заступница…
– Фьерд! Пропусти его! – раздался голос откуда-то из верхней башни замка.
Выехав на дворцовую площадь, Ганг позволил себе пустить слезу, вспомнив былые времена. Здесь у Камня Чести более тридцати лет назад еще молодой оруженосец Ганг присягал на верность своему господину и Империи…
Все происходило на этой площади, когда вместо дворца здесь стояла еще маленькая управа, а вокруг была бедная деревенька. Тогда еще не барон, а конт фон-Брюнен, недавно получивший дворянский титул, вышел на главную площадь и поднял в небо меч – тот самый, что носил сейчас Ганг. Молодой оруженосец, подойдя к Камню Чести, ударил по нему кулаком, разбив до крови руку, согласно традиции. Конт фон-Брюнен, взяв меч за клинок, накалил рукоять в факельном огне и протянул Гангу. Будущий рыцарь встал на одно колено и, собрав волю в кулак, схватился за раскаленную рукоять. Корчась от боли, он принял оружие, а конт произнес речь:
– Как сталь закаляется огнем, как победа достается кровью, так и преданность господину достигается верой, огнем и кровью. Служи благородно и достойно, и я не забуду воздать по заслугам. Предай меня – возмездие последует незамедлительно. Меч, огнем и кровью доставшийся тебе, принадлежит Империи – помни это. Встань же с колен, о мой первый рыцарь!
Ганг поднялся с колен, поцеловал руку господина и произнес:
– Служу дому фон-Брюнена и Императору…
Из пучины воспоминаний Ганга вырвали радушные крики местных придворных, оставшихся служить при дворе, со времен старого барона. Они прекрасно помнили бакенбарды рыцаря и его старый исцарапанный шлем. Даже офицеры и старые центурии, что остались от былой баронской гвардии, выбежали на площадь и, упав на одно колено, склонили головы в знак уважения.
Кирин же, узнав о прибытии старого друга, устроил поистине королевский прием.
По окончании банкета Туга отправили играть в куматаевый сад с другими детьми, Акая пошла осматривать предоставленные ей во дворце покои, Ганг с Кириным раскурили трубки дым-травы и начали обсуждать угрозу, нависшую над всем герцогством.
– Но их флот уже здесь! Пока мы здесь курим траву и устраиваем банкеты, их пушки рушат наши укрепления и, возможно, к ночи они уже высадят десант! Что нам делать?
– Все-таки решили напасть… Без предупреждения… Без объявления войны. Ну что ж. Пусть приходят. У нас есть, чем встретить их. Меня одно беспокоит…
– Чего же?
– Манифест о не нарушении целостности имперской границы, – печально ответил Кирин. – Мы можем только обороняться. Стоит перейти в контратаку, как наверняка найдутся и союзники, желающие поддержать, как нас, так и их. Если это случится, вмещается гвардия государя-императора. Ты не хуже меня понимаешь, к чему все это приведет. К тому же нам нечем ответить. Флота у нас нет, как и тяжелых дальнобойных орудий. Остается затаиться и ждать, пока они начнут высадку… В воде мы бессильны, но на берегу мы их и накроем. К тому же вскоре у них закончится боезапас, а возведенные моими лучшими мастерами стены из белого пустынного камня не по силам даже их пушкам!
– Но это их проблемы! Не мы начали войну…
– Уже не важно, кто начал, кто закончил… Важно, что она началась. Нам лишь остается ответить на удар, и я не собираюсь сидеть, сложа руки, ждать и смотреть, как вырезают моих подданных и грабят мои земли под прикрытием какого-то мнимого ограбления каравана. Что же касается тебя, Ганг. Как насчет того, чтобы снова вручить тебе рыцарские шпоры?
– Но…
– Знаю, нужно согласие столичных властей и куча бумаг, чтобы восстановить тебя. Но… я готов похлопотать. Мне нужны такие люди.
– Не стоит, – улыбнувшись, сказал Ганг. – Сейчас не до этого. Не тот рыцарь, кто сидит на казенных харчах и имеет огромные наделы, а тот, кто поистине верен господину. Я готов платить налоги, собственноручно пахать землю, но я всегда буду рядом с тобой, твоим первым мечом.
– Что ж… Раз так, отныне ты и твоя новая семья будете жить при дворе, пользуясь рыцарскими привилегиями. Даже не спорь! За то, что ты сделал для меня в троумеарии… Я готов отдать свое баронское кресло. Ладно, вернемся к нашей войне. Скажи, как думаешь, почему они все-таки решили напасть? Я просто уверен…
Ответ прилетел, как всегда неожиданно. Дверь распахнулась, и в нее влетел солдат с криками:
– Тут какой-то умалишенный к вам ломится! Со стражей драку затеял, пытались арестовать. Говорит, что со срочным делом к барону, и что вы его знаете.
– Ну, что ж пусть войдет.
Спустя мгновение в комнату влетел измазанный грязью мужчина с черной окладистой бородой.
– Гельдрик?! – вскричал Кирин, поднявшись со своего кресла. – Ты-то какими судьбами здесь? Как же я рад тебя видеть, старый друг! Садись. Выпей с нами!
– Сей… сейчас не до этого. Они на… на марше. Огромный флот. Скоро. Наверное, к ночи они будут здесь. Я не могу быть спокоен!
– Выпей и успокойся, тебе говорят.
С ненавистью взглянув на рыцаря Ганга, Гельдрик все же успокоился, присел за противоположный конец стола и отхлебнул немного аматайского светлого.
– Итак, может, вначале расскажешь, где пропадал последние декады? – спросил Кирин. – Как дела в целом?
– Дела! Как дела?! Паршиво у меня дела! Хуже и быть не может. Ты сам был на суде и все прекрасно слышал. К этому следует добавить, что жена ушла от меня к этому проходимцу, что сидит сейчас рядом с тобой…
– Это я проходимец! – не выдержав, наконец, вскочил Ганг.
– Довольно! Будет вам! Успокойтесь оба! Сейчас и без вас конфликтов и проблем хватает. Я понимаю тебя, Гельдрик. Мне очень жаль, что у тебя все забрали. Давай ко мне на службу! Я назначу тебя командиром моей гвардии и пожалую мундир гвардии-капитана.
– Спасибо, конечно. Но… Я буду командиром гарнизона?
– Нет! Гарнизоны подчиняются мне. Ты будешь командиром гвардии. Баронской гвардии. При старом бароне эту должность занимал Ганг. Теперь же он мой первый рыцарь, пусть пока что неофициально.
– Я согласен, – без колебаний ответил Гельдрик.
– Вот и замечательно. А теперь… Давай к делу. О чем ты так судорожно хотел мне сообщить?
– Кирин! Твои люди не в чем ни виноваты…
Гельдрик рассказал барону все, что видел несколько суток назад на Срединном торговом тракте.
– Мда, – проговорил Кирин, значит ты, Ганг, был прав. – Это была подстава. Георг, пожиратель его раздери. Я уверен, что это его рук дело.
– Мужики! – встав, распрямив свою сутулую спину, наконец, не выдержал Ганг. – Довольно лясы точить! Пока мы эфир тут сотрясаем, зеленые поди десант уже высаживают, да лестницы мастерят. Мы уже полдня тут болтаем и ничего не делаем! А дело уже к закату!
– Согласен, – поддержал Кирин. – Гельдрик! Принимай командование гвардией! Стеганый дуплет и экипировку получишь у квартирмейстера. Все распоряжения я сейчас отдам. Ганг! Держись поближе ко мне. Все, парни. За работу!
Пустыня Коу. Стеклянный город ХХХХХ.
– Зачем мы здесь, господин?
– Чтобы принять союзников в наши ряды, червь. Кроме того, здесь пустим наши корни. Пополним ряды, затем закроем этот грязный городишко.
– А что остальные места?
– Наш шпион сообщил, что пока все идет по нашему замыслу. Семена раздора сеются по всей Империи нашими людьми. Скоро белая несокрушимая колонна даст трещину и тогда… Новая реальность не за горами. А пока мы можем провести разведку боем. Прощупаем, насколько остры клыки зверя под названием Империя Аматай.
– Что требуется от меня, хозяин?
– Вот тебе дионий. Другая валюта здесь все равно, что куски метала. Собери наемников, здесь их полно. Не скупись, трать столько диония, сколько нужно. Как закончишь, приходи на главную площадь. Там я начну ритуал. Времени у нас мало. Сегодня же начало будет положено. Вскоре этот мир…
– Но… Но как же тот особый предмет, про который вы говорили? Без него же все бесполезно?
– Молчать! Наверняка он в руках простого смертного… Если это так, то заполучить его не составит труда.
– Конечно… Хозяин… Будет сделано.
Княжество Тосса. Время неизвестно.
К началу Жар-Тверди молодой рыцарь Кренг со своими товарищами уже шли на поправку. Находясь в лекарской палате при гарнизоне, они продолжали разносить слухи среди солдат о деяниях служителей церкви и о беспределе, творящемся в застенках подвалов инквизиции.
Спустя несколько декад, все солдаты и офицеры гарнизона поддерживали четырех рыцарей. Информация об этих зверствах и пытках, слегка преувеличенная и обрисованная во всех красках, ежедневно низвергалась из уст Кренга, подобно жидкому пламени, вытекающему из пасти серого дракона. Вскоре эти слухи дошли и до старшего церковного поручика – священника Гамильтона.
Обычный день. Подъем, осмотр, завтрак. Сегодня рыцари планировали покинуть казарму и отправиться восвояси. Так, они спустились в столовую, как обычно, получили свои пайки и усевшись за стол вновь принялись ругать и проклинать церковь Изначальных Богов.
– Так, так, так. Чего это мы здесь столпились, – раздался ехидный голос. – Мне казалось, что армейская столовая не городской порт. Ну и что же вы замолчали? Может, я хочу к вам присоединиться? – Наглым голосом проговорил пузатый мужик с редкой седой бородкой и полу гнилыми зубами.
– Присаживайтесь, господин старший церковный поручик, – не скрывая раздражения, проговорил один из офицеров.
– Ну. И о чем же речь, господа военные. Кстати, а это кто еще такие? Не хотите познакомить со своими новыми друзьями?
– Это купец Кренг, – соврал центурий Карг. – А это его друзья Кори, Дорн и Рифт.
– Приятно познакомиться, молодые люди. Однако… Что здесь делают посторонние?
– А это уже мне решать, господин церковный поручик. Все, кто расквартирован в этом гарнизоне, в моей власти. Ваше дело контролировать магические деяния в этом районе. Ну и ведарей отлавливать.
– Как бы то ни было, я представитель Круга Избранных! Подозревать всех и вся – моя работа. Пусть эти четыре героя поднимутся ко мне на второй этаж, – проговорил церковный слуга, удалившись.
После трапезы Кренг с друзьями прошли наверх, где им предстояла беседа со старшим церковным поручиком.
В отличие от первого этажа казармы, здесь было очень светло, тепло, да и в целом гораздо уютнее, чем внизу. В комнате приятно пахло Ваолисом – ароматной травой, из которой готовился целебный отвар. На стенах висели ковры с вышитыми иконами Изначальных Богов. Комната также была настоящим кошачьим раем. Здесь было множество кошек различных пород и мастей. Они были и на диване, и на ковре, и даже в вазе с цветами.
– Прошу, прошу, господа купцы, присаживайтесь. Мои любимцы, я думаю, вас не стеснят, – пролепетал священник, почесывая редкую бороду. – Кренг, Кори, Дорн и Рифт… Я правильно понимаю?
– Да…
– Это был риторический вопрос, – улыбнувшись, сказал рыжебородый толстяк. – Всегда уважал купцов. Мелкие предприниматели – основа здоровой экономики. Тем более мы живем в такое время, когда за деньги можно купить все… Даже место в Нижних Мирах… Хех… Знаете, кто я такой? Зачем я здесь?
– Не можем знать…
– Ах, да, виноват. Я ж не представился. Меня зовут Гамильтон. Старший церковный поручик при верховном инквизиторе отце Гомео.
Кренга передернуло, когда он услышал это имя.
– В чем дело, юноша? Уже сталкивались с ним? Или слышали про такого? Впрочем, верховным он стал недавно.
– Эмм… простите. А как он стал верховным? – не выдержав, спросил один из рыцарей.
– Хммм… Ну раз вам это так интересно, то скажу только, что за активную помощь троумеарию при раскрытии дела по алмаарской бойне. А агрессор-то этот, трус барон, хех, – усмехнулся священник, – так испугался, что даже на суд не явился. Небось, в штаны наложил и сидит в замке у себя, волосы последние дергает на черепе, гнида. Ничего… Не долго ему осталось. Скоро выковырнут его оттуда, как устрицу из раковины…
Тут Кренг с побагровевшим лицом вскочил с кресла и сжал кулаки.
– Что-то случилось, юноша?
– Да так, ничего, – ответил Кренг, усаживаясь обратно в кресло.
– Что ж, – продолжил священник, лучезарно улыбаясь. – Когда-нибудь он все же найдется и предстанет перед судом, как и его рыцари-изменники. Хотел бы я лично увидеть этих тварей. Скажу одно. Когда их поймают, я лично попрошусь присутствовать на казни, чтобы в глаза посмотреть этим выродкам…
Тут уже все четыре рыцаря вскочили с дивана, но сразу сели обратно, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на священника с кулаками.
– Да, что с вами такое, господа купцы! Может, вы поддерживаете этих предателей?
– Нет, дор старший церковный поручик, – сдерживая ярость, проговорил Кренг. – Мы должны сегодня убывать. Разрешите нам идти.
– Ну уж нет! Думаете, я зря ношу свою рясу! Думаете, я зря претендую на мантию инквизитора! Вы никакие не купцы, и это я понял сразу после первых минут разговора там в столовой! Вы задержаны до выяснения ваших личностей! Стража!
В комнату вошли два солдата и центурий Карг.
– Господин старший поручик! Я не собираюсь задерживать этих людей по ложным обвинениям! Более того, вы не имеете права отдавать здесь какие-либо приказы. Можете выдвигать сколько угодно обвинений. Но право арестовывать остается за мной!
– Ненадолго, – прошипел священник. – А как только Круг Избранных прознает, что вы скрываете преступников, вас…
– Преступников, – проорал центурий, не выдержав. – Преступники это такие, как вы, которые разрывают людей на части, заставляя сознаться в том, чего они не совершали.
– Да, как ты смеешь! У тебя нет доказательств, чтобы обвинять церковь…
– Здесь я командир! Здесь я смею говорить, чего хочу и когда хочу, жалкий червяк! – проорал офицер, выхватив из-за пояса короткий широкий меч-гладиус. – И доказательств у меня масса!
Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если б в него не вмешался Кренг:
– Пусть дор Гамильтон сам взглянет на сии деяния товарищей! Это ведь возможно? А, центурий Карг?
– Возможно… По такому случаю я самолично спущусь в городской коллектор, – прогундосил офицер. – А ты, падаль. – Обратился Карг к священнику. – Пойдешь с нами.
На этом разговор со священником был закончен. Центурий с рыцарями вновь спустились на первый этаж казармы. По дороге Карг сказал:
– Друзья мои. Похоже, влипли мы все. Причем утонули в дерьме по самый пояс. Вам придется здесь задержаться еще немного. У нас есть только один выход – найти доказательства о причастности Круга к преступлениям. Причем действовать нужно быстро. Сможете найти тот подвал, где вас пытали? К городскому люку я вас проведу, но дальше я дороги не знаю.
– Там паровая вагонетка…
– Отлично. Она должна привести нас прямо туда. Идите, отдохните. Выдвигаемся на рассвете. Священник пойдет с нами. Так, что не подведите меня.
Рассвет. Рыцарь Кренг, центурий Карг с двумя младшими офицерами и священник Гамильтон покинули гарнизон до общего подъема солдат и отправились на городскую площадь.
На мостовые уже начал опускаться розовый туман, свойственный Жар-Тверди. На улицах стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом ставен на окнах под дуновением легкого ветерка, да лаем бездомных псов. Вот по брусчатой дорожке прогромыхал строй солдат, сменившихся с караулов.
Прогулявшись по узким извилистым улицам, герои наконец вышли на главную городскую площадь и пошли искать тот самый люк, у которого несколько декад назад стража подобрала Кренга с его друзьями. Днем главная городская площадь – самое оживленное место, и поэтому герои торопились, дабы не привлекать излишнего внимания.
– Вот здесь, – проговорил центурий. – Этот люк. Томас, Артего открывайте.
Спустя мгновение люк был открыт, и Карг сказал двум своим младшим подчиненным:
– Ждите здесь. А мы пойдем вниз. Я не знаю, сколько мы там пробудем. Никого к люку не подпускать.
Так трое героев спустились по лестнице и погрузились во мрак.
– Ну и что мы собираемся здесь искать? – не выдержав спросил священник.
– Заткнись, – раздраженно проговорил офицер. – Кренг дальше дело за тобой. Веди нас.
Молодой рыцарь задумался на минуту, вспоминая события, произошедшие больше декады назад. Вспомнил, как со сломанной ногой ковылял по темным, сырым коридорам. На плече тащил умирающего барона. Весь пол кишел огромными подвальными крысами. Крысы! Ну конечно.
– Нам до самого конца коридора, того, что идет вниз. Там должна быть вагонетка, – вспомнил, наконец, дорогу Кренг.
Рыцарь шел впереди, держа фонарь с масляной лампой. За ним – священник, опираясь на посох. Замыкал шествие центурий Карг.
– Далеко еще? – снова начал ныть Гамильтон. – У меня мурашки по телу от этого места.
– Испугался? – усмехнувшись, спросил офицер.
– Вот еще! Не дождетесь…
Вдруг тишину пронзил леденящий душу визг. Да такой, что даже рыцарь остановился, схватившись за кинжал, висящий на поясе.
– Боже мой, что это? Что? – прокричал священник, осев на пол и сжавшись в комок. – Пошли обратно. Сергл с ним с этим следствием.
– Встань и заткнись! – прошипел центурий, достав свой небольшой арбалет. – Это сиона.
– Кто? – спросил Кренг.
– Сиона – обитатель подвалов и городских канализаций. Питается трупами. Причем только свежими. Живыми, я думаю, тоже не побрезгует. Сионы слепые, но нюх у них… Держимся вместе. Мечи против нее бесполезны. Панцирь твари пробьют только цедзаевые арбалетные болты с разрывными наконечниками или аркебузные пули, пущенные в упор, которых у нас, понятное дело, нет.
– И как же…
– Никак, – ответил офицер. Если повезет, тварь нас не заметит. Старайтесь не шуметь.
– Мужики! Смотрите, рельсы! Нам нужно идти по ним, и мы найдем вагонетку, про которую я говорил, – прошептал Кренг, показывая на туннель с низким потолком.
В туннеле снова раздался визг, но на этот раз так громко, что у героев заложило уши. В воздухе запахло тленом так, как будто рядом лежал разлагающийся труп. С потолка посыпались камни, затем свесилась отвратительная змеиная голова с сотней желтых клыков и шестью парами зеленых глаз. В пасти тварь держала человеческую ногу. Вслед за головой с потолка спрыгнуло и само чудовище, похожее на огромную многоножку с тысячью маленьких уродливых лапок.
При виде живых людей тварь бросила недоеденную ногу, подняла уродливую башку, раскрыла холку на шее, подобно когтекрылу, и завизжала, подняв вверх передние лапы-клешни.
– Бежим! – истошно проорал центурий, машинально разряжая в тварь свой арбалет.
Герои рванули по тоннелю. Тварь бросилась за ними. Вот уже спасительная вагонетка, вот священник с Кренгом уже забрались в нее.
– Карг быстрее, – прокричал рыцарь офицеру, который продолжал палить в существо из своего арбалета. – Давай руку!
Офицер подпрыгнул, зацепился за поручень уже тронувшейся вагонетки, как вдруг…
– Ааааааа!!!
– Карг…
– Нога!! Ногу! Эта тварь держит мне ногу! Аааааааааааааааааа!!!
Кренг выхватил из-за пояса центурия короткий меч и ткнул тварь наугад так, что она взвизгнула и разжала клешни. Этого момента хватило, чтобы втащить Карга в уже набирающую ход вагонетку. На этом сиона не успокоилась, а, напротив, еще больше разозлилась. Вспарывая землю, словно морской змей океанские просторы, тварь бросилась за вагонеткой.
– Она нас преследует! – проорал Кренг.
– Вижу, – корчась от боли проговорил офицер.
– Сильно ранены?
– Пустяк. В битве с кочевниками бывало и похуже, – усмехнулся Карг, снова взводя арбалет. – Теперь она от нас не отстанет, пока не сдохнет… Или нас не сожрет. Кренг… Куда ты ее ткнул? Ты, видно, здорово разозлил ее, задел за живое.
– Похоже, я попал в один из глаз…
– Ясно, – проговорил офицер, открывая подсумок на поясе и доставая какой-то маленький прозрачный продолговатый предмет.
– Что это? Что ты задумал?
– Камень точности. Он крепится на прицел арбалета и позволяет стрелять, скажем, получше некоторых, хех, – усмехнулся Карг, глядя на священника, дрожащего в углу. – Сейчас я высунусь из вагонетки, а ты крепко держи меня за пояс. Впервые в жизни буду стрелять на ходу.
Паровая вагонетка на киосиевой тяге уже набрала бешеную скорость. Тварь, тем не менее, не отставала и преследовала героев. Карг открыл верхний люк, вылезая на крышу. Кренг поддерживая офицера за пояс, взвел арбалет, зарядил его и подал Каргу.
– Теперь держи меня крепче! У меня только один выстрел.
Волосы офицера развивались на ветру, словно имперский флаг, над самой его макушкой проносились низкие перегородки на потолке. Но рука Карга при этом твердо сжимала арбалет, глаз, словно орлиный, глядел в увеличительный камень, выискивая слабое место у твари. Вот офицер затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок…
Арбалетный болт с визгом пронесся между крышей вагонетки и низким потолком…
– Взиааааииизь!!! – раздался ни на что уже не похожий то ли визг, то ли рев, то ли вообще невесть что.
Завоняло так, как будто рядом находилось захоронение с сотней разлагающихся трупов. Болт вонзился твари точно между глаз с правой стороны уродливой головы, раздробив панцирь. Сиона, визжа и брызгая желтой жижей, нырнула под землю, перестав преследовать героев.
– Убили?! – обрадовался было Кренг.
– Нет. Но вылезет она теперь, похоже, не скоро. До поры до времени будет зализывать раны в своем логове. Не даром я взял с собой своего дружка, хех, – усмехнулся центурий, поглаживая цевье арбалета. – А ты, что думаешь об этом? Эй, Гамильтон?!
Священник сидел в дальнем углу вагонетки, тихо плакал и трясся, читая все молитвы Изначальным Богам, которые знал. Одновременно с этим умудрялся посмеиваться и пускать слюни.
– Этого еще не хватало, – проворчал офицер. – Умом, похоже, загнался. Бедняга. Ладно. Меня интересует один вопрос. Откуда эта тварь взялась в городской канализации, которую время от времени осматривают специально обученные патрули?! Сионы обитают лишь в местах массовых захоронений: в погребальных ямах, подвалах крематориев. Хотя нет. Они едят только свежие трупы, в которых кровь еще не остыла… Странно.
– Значит, кто-то убивает людей и сбрасывает трупы в подвал! – догадался Кренг.
– Именно! Я тоже об этом подумал. Но, кто? Зачем?
– Я думаю, ответ нас ждет впереди и подозреваю, что за всем этим стоит Круг Избранных, – проговорил Кренг.
– Давай не будем делать поспешных выводов, – ответил офицер.
Дальнейшая дорога была без происшествий. Офицер и рыцарь молчали. Тишина нарушалась лишь стуком вагонеточных колес, да бредом священника.
Наконец, вагонетка замедлила ход и герои оказались в узком коллекторе с десятком ржавых железных лестниц.
– Это здесь, – проговорил Кренг. – Если подняться по этим лестницам, вылезем прямо из колодцев в подземелье инквизиции.
– Ты, – проговорил офицер, схватив священника, – пойдешь впереди.
Тот лишь, улыбнулся, что-то пробормотал, но вперед все же пошел.
Оказавшись в подземелье, Карг проговорил:
– Ну и ну. Впечатляет. А где же все? Или подземелье необитаемо?
– Тихо! – прошипел Кренг, зажав рот офицеру. – Говорим только шепотом. Нашему святоше стоит завязать рот, да и глаза тоже. Будет хуже, если он совсем отупеет со страху.
– Зачем? Это ж ведь подвал инквизиции, верно? А наш святоша для них, как родной! Вот, что мы сделаем. Священник скажет, что мы имперский патруль специального назначения, учрежденный последними реформами. Мы ходим и проверяем работу слуг церкви.
– Но мы ж рискуем!
– Знаю! Да. Поэтому я перестраховался. Он проглотит эту круглую ампулу, – сказал офицер, достав маленький стеклянный шарик. Это медленно действующий яд, противоядие от которого есть лишь у меня. Так если засветит нас… Ему ж хуже. Подержи его, Кренг.
Рыцарь схватил священника, заломив ему руки назад. Тот, как ни странно, даже не сопротивлялся, продолжая смеяться и пускать слюни. Карг открыл ему рот, впихнув в рот стеклянный шарик, и заставил проглотить.
Так герои пошли по темному коридору, освещенному одним единственным факелом.
– Кто такие?! – прогремел голос.
Прямо из ниоткуда, за спиной у Кренга возникло четверо солдат в уже знакомых до боли остроконечных шлемах.
– Центурий третьего порядка Карг! Патруль специального назначения. Проверяем места содержания заключенных, а также работу служителей церкви.
– Вам нечего здесь делать! Это храм божий. Здесь пристанище паломников богини Хиосы.
– С нами представитель церкви, – проговорил офицер, глядя на священника Гамильтона. –Пожалуйста, проведи нас к настоятелю.
– Что ж, – промычал стражник, явно растерявшись. – Будь, по-вашему. Но господин Верховный инквизитор будет не рад вам.
– Еще бы, – усмехнулся про себя Кренг.
Так герои попали в главный зал. Тот самый, что намертво отпечатался в памяти рыцаря Кренга. Увиденное повергло в шок не только офицера. Даже загнавшийся умом священник смог собраться с мыслями и выдавить из себя:
– Святая Хита-заступница.
Из стен торчали огромные крюки с нанизанными на них изуродованными телами. В зале пахло кислотами, паленой кожей и тленом. Вот несколько человек положили на огромные станки с шипами. Приковав людей цепями, прямо на голову им начали лить расплавленный метал. Еще живых людей, волокли за ноги и сбрасывали в какие-то ямы.
За столом посреди комнаты сидел все тот же инквизитор в золотой мантии и синей треуголке, повторяя все тем же ангельским голоском одну и ту же фразу:
– Покайся в измене своей стране, и Боги простят тебя. Ведите следующего…
– Дор верховный инквизитор! – прокричал ворвавшийся в комнату стражник. – Дор…
– Чего тебе?! Не видишь, я занят?
– Тут какой-то специальный патруль… Или как там его…
– Что?! Какой патруль, болван! Какого сергла ты их сюда впустил… Я никого не ждал.
– Мы сами пришли, тварь!– не выдержав, проорал Кренг.
Рыцарь кинулся с кулаками на опешившего инквизитора и, сбив его с ног, приставил нож к горлу. Стражники, стоявшие рядом достали было мечи, но тут же бросили их, услышав яростный рев центурия Карга. Тот упер заряженный арбалет в грудь одному из священников.
– Даже не думайте! Всем бросить оружие! Я командир городской стражи, центурий третьего порядка, обязан сдать вас местным властям! За те зверства, что вы здесь совершили, я бы с радостью всадил в вас стрелу, дор инквизитор. Но, я нашел для вас участь похуже. Я сделаю все возможное, чтобы народ узнал о ваших тайных деяниях и о том, как церковь заботится и оберегает страну от злых сил.
Никто из солдат, так и не решился поднять руку на центурия. Один из них даже заявил:
– Так мы, эдать, как его. Не по своей воле-то тут! Уже несколько месяцев тут света божьего не видим. Этот святоша сказал, что изменниками нас объявит, коли подвал покинем. Для нас это хуже смерти… Вот и сидим тута!
– Воин! Солдат Империи! Людей убивали?!
– Пытать мы не пытаем никого. Только тюрьмы сторожим, да жратву казенную от крыс охраняем. Пытками тут святоши заправляют…
– Солдаты Империи! Бросайте оружие и убирайтесь отсюда, ближайшим выходом! Отныне вы все свободны, – проговорил центурий. – А ты, гнида, и вы! –проговорил центурий, указав на воинов в остроконечных шлемах. – Задержитесь… Ненадолго.
– Ты не имеешь…
– Теперь это место собственность города! И я все имею право здесь! Мои права устанавливает городской совет, а не ты, ничтожество!
Солдаты, не желая лишней крови, бросили мечи, поспешив убраться. Как только последний боец покинул подземелье, центурий улыбнулся и заговорил вновь, обращаясь уже к священникам:
– Итак, я как приверженец ваших Богов, желаю исполнить их волю… Вы четверо. Залезайте в эту горящую печь. Живо!!!
– Пощадите. У меня трое детей…
– Мне плевать! Вы же чисты перед Богами! Пламя вас не тронет, и вы, возможно, отчиститесь от своих грехов. А я проведу обряд экзорцизма. А ну полезли в печь!!! Я все равно пристрелю каждого из вас. Живыми вы отсюда не выйдите, – полным ненависти голосом проорал центурий. – Клянусь могилой отца и могилой отца своего отца!
Слуги церкви, дрожа от страху, медленно стали стаскивать с себя одежду, рыдая и умоляя воина о пощаде.
– Хотя, может, вы и не виновны? Может, я зря на вас так кричу? Гамильтон! – обратился Карг к тронутому умом священнику. – Развяжи оставшихся пленных… Посмотрим, что скажут они.
Священник, ополоумевший от страха и окончательно загнавшийся умом, чего-то проскулил, как бездомный пес, поднял с пола один из мечей и пополз к первому пленнику.
– Смилуйтесь! – в ужасе начал вопить развязанный мужик. – Этот в рясе заставлял сознаться меня в измене родине! Все, что я сказал, что больше не собираюсь платить подати церкви! Хватит! Почти все зерно идет в амбары нашего бургомистра, деньги, вырученные с продажи корнерея, идут в имперскую казну, почти все без остатка! А теперь еще какой-то церковный налог! Знаете, за что? За то, что мой хутор стоит в каком-то священном месте. А все священные места собственность церкви!
– Церковный налог?
– Именно! Ко мне вломились в дом эти святоши с солдатами, избили беременную жену и маленького ребенка. Все вынесли из амбара под чистую! Даже оброк нечем платить! Ну я, как грамотный человек, заявил, что жалобу накатаю в канцелярию Совета Просвященных. Тут и началось самое страшное…
– Чего именно?
– Меня за одежу схватили, дали по голове дубиной, надели мешок на голову, привязали к рашасану и поволокли куда-то. Очнулся я в какой-то общей камере. Там со мной было еще семь человек…
– Как тебя зовут? – спросил центурий.
– Томас. Томас из княжества Ворла.
– Пойдешь с нами, Томас. Нам нужна информация. А вы, – проговорил Карг, глядя на священников, – быстро в печь.
Центурий не выдержал и разрядил арбалет в одного из служителей церкви. Болт угодил ему прямо в шею. Корчась от боли, истекая кровью, парень оступился и упал прямо в огонь. Остальные, выкрикивая проклятья, последовали его примеру. Больше часа из печи раздавались истошные крики.
– А с этим что делать? – спросил Кренг, тыкая в шею ножом верховному инквизитору. – Можно я выколю ему хотя бы глаз? И сделаю, то, что он сотворил с моим господином. Я ведь обещал…
– Успокойся, сынок. Будет у тебя такая возможность. Я позабочусь об этом. Для него у меня участь похуже. Его будет судить народ, причем все произойдет так, что каждый житель Империи узнает о случившемся здесь. Мы поднимем вокруг этого дела такой шум, что сам император обратит наконец-то на нас свой взор, а эта мразь начнет сама молить о смерти. Вяжи эту падаль! Понесем его в гарнизон. А ты, – обратился офицер к обезумевшему священнику Гамильтону, – останешься здесь. Будешь казематы стеречь. Кстати, ампула, которую я тебе дал – вовсе не яд. А просто стеклянный шарик, хех.
Однако священнику было уже абсолютно все равно. Он встал на одну ногу, начал прыгать на ней и завывать, прикидываясь когтекрылом. Затем он упал на пол, стал по нему кататься и веселиться, словно молодой сальнопрыг.
– Ладно, давай выбираться отсюда, Кренг. Хватай это дерьмо в золотой мантии и пошли. Мы и так здесь задержались…
Так рыцарь Кренг, центурий Карг и спасенный ими пленник Томас побрели к ближайшему выходу из подземелья, волоча по земле связанного инквизитора.
В то же время в графстве Авераска. Центральный бастион крепости Брюнненгельм.
Последнее Светило опускалось за горизонт. На землю начал падать туман, поднялся сильный вечерний ветер, развивая флаги на несокрушимых бастионах крепости Брюннегельм. Вот зеленое небо затянуло тучами, по каменным парапетам забарабанил проливной дождь.
Несмотря на непогоду, гарнизон крепости Брюнненгельм был поднят по тревоге и уже стоял на позициях, полностью экипированный и готовый к бою. В отличие от битвы на западной заставе под деревней Алмаар, солдаты здесь были отлично оснащены, вооружены и подготовлены. Каждый знал свое место на заставе. В первых рядах стояли пустые доспехи с щитами – муляж, чтоб сбить врага с толку. Какими прочными бы ни были латы из добротной имперской стали, они не способны защитить солдат от пушечных ядер и мушкетов со специальными удлиненными нарезными стволами. За латами, расположился строй гладиньеров, прикрывшихся своими ростовыми щитами, в задних рядах стояли лично обученные Кириным егерские отряды с длинными луками. Аркебузиры и мушкетеры, чье оружие было малоэффективно в дождь, укрылись в башнях для ведения огня из специальных бойниц. Канониры уже заняли место у своих требушетов и баллист, по крепостному двору маршировали отряды гвардейцев.
Огонь с кораблей к тому времени затих. Весь берег был усеян крошеным камнем полуразрушенных внешних укреплений. Однако внутренние стены Кирин приказал положить под небольшим уклоном так, чтобы пушечные ядра не пробивали их, а рикошетили вверх.
Едва последнее орудие произвело выстрел, со стороны нападавших к берегу потянулись осадные корабли и десантные лодки – гайдуки и синуки. Вот один самый большой трехпалубный гайдук с зеленым флагом внезапно замедлил ход. Остальные корабли последовали его примеру. На мостик гайдука вышел центурий в зеленом офицерском мундире и проговорил:
– Именем императора Иоана IV, сей-сеннона Отина, законного правителя княжества Ворла, повелеваю отдать земли от замка Брюнненгельм до реки Улуай в качестве компенсации ущерба, нанесенного землям законного правителя. Конт Георг 4, решил проявить великодушие и в качестве альтернативы предложил выдать опасных военных преступников, скрывающихся в этих землях: бывшего рыцаря Ганга, мясника Алмаарской бойни, барона Кирина, присвоившего себе власть над этими землями, и отставного офицера Гельдрика, активно принимавшего участие в нападении на государственные караваны. Каков ваш ответ?
С бастионов и башен крепости раздался лишь дружный смех нескольких тысяч воинов и ответ Кирина:
– Мы полностью принимаем твои условия и согласны выйти из крепости… Перебив ваше войско и взяв вас в плен, – снова раздался дружный смех после небольшой паузы.
Тут же с одной из башен вылетела метко пущенная стрела и попала в знаменосца, что стоял на мостике рядом с центурием. Стрела, выпущенная из длинного лука, пробила навылет шею воина и, выскочив из нее, оцарапала щеку командиру. На минуту наступило зловещее затишье…
– Огонь! – проорал командующий!
Вмиг ночную тишину разорвал громовой раскат десятка легких бортовых орудий и мушкетов. От каменных бастионов, зубьев, парапетов полетели искры.
Доспехи и щиты, что прикрывали защитников в первых рядах крепости, подлетали в воздух и падали во внутренний двор, изорванные в куски.
– Всем залечь! Не вставать! – проорал Кирин. – Ждем их атаки!
Залп. Другой. Третий. Удар стали о камень… Началась высадка десанта.
– Требушеты! – проорал Кирин.
Тут же на нападающих посыпались бочки с горючим маслом чернорога, выпущенные из требушетов. Падая, бочки взрывались, поджигая землю на десятки метров вокруг. Воины, переправляющиеся на гайдуках через реку, погибали целыми манипулами, сгорая заживо. Горела даже вода, поджигая причаливающие синуки.
Ветер тем временем усилился и перешел в настоящий ураган, который рвал в клочья флаги на могучих бастионах. Ночное небо сплошь покрылось черными тучами. Страшный ливень уже не капал с небес, а просто хлестал, затапливая все вокруг. Несмотря на ливень, пламя пылающее по всему берегу не гасло, а напротив, было единственным источником света.
Первый гайдук тем временем все же причалил к берегу. Задний борт лодки откинулся, бойцы начали высадку.
– Огонь! – раздался крик из башни.
Загрохотали мортиры и аркебузы. На нападающих обрушился целый шквал пуль и шрапнели. Солдаты, все как один, рухнули в кровавую воду, подобно ботве корнерея, скошенной мощным ударом косы. Последующие причалившие синуки также расстреливались с башен прямой наводкой. Стена замка была построена так, что простреливался каждый сантиметр берега. Ни укрытий, ни даже кустов здесь не было. Число жертв среди нападающих уже пошло не на десятки, а на сотни и приближалось к тысяче.
Несмотря на шквальный огонь со стен, около сотни солдат не только смогли высадиться, но и прихватили с собой уцелевшие осадные лестницы. Выжил командир. Спрятавшись за горой трупов, весь обрызганный кровью он проорал:
– Кто из офицеров выжил?!
– Я… – вскочив, было вскрикнул здоровенный бородач, но тут же рухнул на землю с пулей в груди.
– Всем залечь! Головы не поднимать, – проорал командор. – Слушай мою команду! Всем отступать! Всем…
Вззз-бжжж … На мгновение стало светло, как днем, небо окрасилось в ярко-фиолетовый цвет, затем раздался чудовищный ни на что не похожий взрыв. Время, казалось, на миг остановилось. Затем на землю опустилась такая тьма, что не было видно даже пожарищ на поле битвы.
В тот же момент, словно в страшном кошмаре, земля треснула, начав разъезжаться. Посреди речной глади возник гигантский водоворот. Люди, обломки кораблей, куски крепостных стен – все падало и засасывалось в этот водоворот. Вода окрасилась в ярко-красный цвет.
– Кирин! Центурий Кирин!!! Что нам делать?! – проорал какой-то воин, успевший схватиться за выступ уцелевшей башни.
– Хватайся, сынок, – прокричал подоспевший рыцарь Ганг, протягивая солдату древко алебарды.
– Что за сергловщина?! – прокричал вслух спасенный воин.
– Пожиратель его знает. Ничего подобного раньше не видал на своем веку… Кирин? Дор Кирин?! Вы в порядке? – прокричал Ганг, помогая барону выбраться из-под обломков.
– Пфф… Кхе-кхе. Что за сергловщина…
– У меня тот же вопрос…
– Вопросы потом – перебил рыцаря барон, вставая и осматривая поле боя.
Тьма немного рассеялась, землетрясение прекратилось. От армии неприятеля не осталось даже трупов – почти всех засосал гигантский водоворот. Весь берег реки был изуродован теперь глубокими разломами. Те, кто успел выбраться из воды, попадали в эти разломы.
Однако и победителям было не до празднования… Почти вся южная стена крепости вместе с башнями и бастионами обвалилась, похоронив под собой защитников. Потери были колоссальными. Из многотысячной гвардии остались лишь несколько чудом спасшихся офицеров, среди которых были и барон Кирин, и рыцарь Ганг, и Гельдрик.
– М…мы победили? – дрожащим голосом промямлил Гельдрик.
– Нет… Это не победа. Это лишь начало нашего краха, – грустным голосом проговорил Кирин, после чего набрал в руку каменной крошки и развеял ее по ветру. – Да, армия наступающих разбита. Но какой ценой… Все, чего я пытался создать, рухнуло в один миг. Нет, Гельдрик. Это фиаско. Война началась, погибли тысячи граждан нашей Империи – и все это в одну ночь. Возможно, мы прогневили Изначальных Богов, и они послали нам предупреждение. Сегодняшнее сражение показало, насколько мы ничтожны и бессильны перед богами. Но это лирика… Одно мы знаем точно. Сегодня наша великая держава дала трещину, подобно этой стене. Идемте в замок. Не могу больше видеть это место. Похоронные команды уберут трупов и разгребут завалы. Скоро сюда прибудут гвардейцы самого императора. Семя войны посажено, Гельдрик.
Росток зла.
– Наш род вымирает. Наступил закат нашего мира. Это конец. Ррр…Через тысячи лет… Не дай повториться… Осколок создания… Он не должен быть уничтожен…Если это произойдет…
– Мммм… Ааа…. Ууу… Что за сергловщина? Не могу ни слова произнести!
Небо разрезала огромная воронка. Вся земля, трава, камни, увлекаемые вверх страшным смерчем, засасывались в нее. Разрывы в земной тверди увеличивались, сама же земля начинала плавиться. Даже воздух уже пылал огнем.
– Не повтори наших ошибок, ты должен сохранить…
– АААААА! – пронизал крик имперские покои.
– Мой государь!!!– проорал подбежавший к ложе лакей. – У вас судороги. О боги! Гана! Быстро сюда!
– В чем дело? – прокричала испуганная служанка, поднимая упавшего с ложа императора.
– Наш государь язык прикусил! Сколько крови!
– Мммм... ууу… ааа, – пытался что-то сказать правитель.
– Молчите, мой дор, сейчас вас осмотрит лекарь.
– Гана! Ну что с ним?!
Женщина деловито осмотрела рот государя, положила ему на язык какие-то травы и проговорила:
– Все обойдется. К вечеру к нему вернется дар речи, но ни пить ни есть ему до того времени будет нельзя…
Имперский дворец. Заседание Совета Просвященных.
– Совет! Прошу внимание! – прогундосил Хранитель Ордена Алой Розы Норин, – сегодняшнее срочное собрание пройдет без государя…
– Вздор! – возмутился Гвин. – Совет Просвященных без императора – это дружеская беседа…
– Помолчите, Гвин, – перебил его Хранитель троммера из Ордена Алой Розы, ударив по столу своим огромным кулаком. – У Иоана недуг. А отменить совет в это неспокойное время будет преступлением перед страной и народом. Хватит собачиться! Перейдем сразу к делу. Мне донесли, что эти двое, Кирин и Отин, все же вцепились друг другу в горло… Это так, Тан?
– Так точно, все верно Хранитель, – ответил паладин. –Мои тайные агенты донесли, что огромный флот Отина отплыл вверх по реке в сторону владений Кирина. По одной из версий…
– Мне плевать на версии! Это упущение нашего правителя! О чем я говорил! Факт то, что опять гибнет наш народ! Вместо того, чтоб заниматься благоустройством своих земель, этот идиот увлечен легендами о конце мироздания!
– Прошу меня простить, – слабым шепотом пробормотал Гвин. – Конец мироздания – это не бредни…
– И слушать про них больше не желаю…
– Хранитель, разрешите вас перебить, – отозвался Тан. – По поводу восстания…
– Да! – уже не сдерживая гнева орал Норин. – Недавнее восстание в княжестве Тосса. Все бы ничего, но в городе Ша-Альм произошел захват власти! Вы понимаете меня?! Коллеги! Это только начало! Помимо междоусобиц, что разрывают страну на куски, появились некие вестники Бездны!!! Только теперь это отнюдь не кучка бунтарей, а полноценная организованная армия! Их ряды пополняются с каждым днем, у них есть оружие, а теперь еще и деньги и целое княжество! Кто их снабжает, кто направляет против нас? А главное, куда смотрит наш император…
Не успел закончить свою речь Норин, как пол под ногами задрожал. Огромная люстра из красного стекла рухнула на пол, разбившись на миллионы мелких осколков, со стен посыпалась каменная крошка.
– Что это? Боги разозлились на нас? Спасайся, кто может! – раздались крики по всему дворцу.
– А ну тихо! Прекратить панику! – словно медведь проревел Хранитель, выхватив ректанг из-за пояса и выстрелив в воздух. В другую его руку инстинктивно перелетела ваузия. – Прекратить панику! Всем собраться у главного входа!
Услышав выстрел ректанга, все тут же прекратили метаться по залу и обратили взгляд на Хранителя.
– Уважаемые дворяне! Бароны, первосвященники, кронпринцы! Здесь находиться опасно. Встаем в одну колонну и организованно выходим во двор! Здесь единственный выход. Если ринемся все одновременно – передавим друг друга. Сначала выходят женщины и старики, остальные покидают зал последними. Тан!
– Да, мой Хранитель! – без капли страха в голосе отозвался паладин.
– Иди наружу, организуй вывод людей, узнай, что за сергловщина там.
Снова грохот. Еще сильнее прежнего. С потолка посыпались камни, треснули фрески на стенах.
– Гарра спаси нас! – раздался крик.
В то же мгновение обрушился каменный потолок. Люди, словно ужаленные, кинулись в проход, сбивая друг друга с ног. На выходе образовалась давка. Воздух в зале стал едким и тяжелым от каменной крошки, перемешанной с частицами юргланского стекла. Кто-то без сил падал на землю, его тут же затаптывали ногами.
Мелкие дворяне, тулии, кронпринцы, конты – вмиг превратились в дикое зверье, готовое растерзать всех и вся, лишь бы спасти свою шкуру. Вот какой-то барон зарядил свой ректанг и открыл огонь по толпе. Два туллия бросили на землю оружие и, растолкав женщин со стариками, ломанули к выходу.
Один лишь Хранитель Норин был непоколебим и холоден, как лед. Разрядив свой ректанг в барона, что стрелял в людей, он схватил за шиворот одного из генералов и проорал ему прямо в лицо, сорвав с груди аксельбант:
– Что ж ты творишь, скотина! Ты не достоин носить звание туллия и этот имперский мундир. Я позабочусь о тебе и твоей родне… Лично.
Слова, похоже, задели офицера. Помявшись, он все же поднял с пола свою ваузию и проговорил:
– Виноват, маршал Норин! Не наказывайте меня. Я обещаю…
– Ты показал свое истинное лицо. Впрочем, неважно. Если хочешь искупить свою вину – иди и наводи порядок! Помогай людям выбраться!!!
Неизвестно сколько длился весь этот кошмар. К рассвету большая часть людей была на улице. Те же, кто остался во дворцовом зале, были затоптаны и погребены под завалом.
– Члены совета! Кто из членов совета остался в живых? – вновь проорал Норин.
– Я здесь – раздался из толпы шепелявый голос, принадлежащий Гвину.
– Я тоже, сынок, – ответил Великий Магистр Елан II.
– Тан! Паладин Тан! Ко мне!
– Он мертв, Норин, – раздался печальный голос Магистра. – Хита забрала его в свои объятья…
– Всем прекратить панику! Разойтись! Совет окончен. А вы останьтесь, – обратился Норин к Магистру и Гвину. – Надо пройтись по городу, узнать, что за сергловщина тут произошла.
Только теперь, когда все разошлись, Хранитель Норин, Великий Магистр Елан II и Гвин решили осмотреть Центральную Военную площадь.
Как же она преобразилась! Хрустальные шпили дворцов, разбитые на миллиарды осколков, усыпали белый камень. От здания совета не осталось камня на камне. Полуразрушенный имперский дворец вселял уже не гордость в сердце, а скорее уныние и разочарование – символ ненадежности и хрупкости нынешнего самодержавия. Каменные трибуны вокруг площади обрушились и теперь были похожи на оскверненные древние захоронения.
Военная площадь полностью потеряла свой величественный грозный вид.
– Мда, – проговорил Елан II, – хорошо, что государь наш сейчас на лечении в своих покоях за городом.
– Что… что за сергловщина, – позволив, наконец пустить слезу, прошептал Хранитель Норин.
– Я говорил вам, дор Хранитель! Говорил! Но никто же не слушает старого Гвина! Никто не верит в высшие силы! И это лишь начало!
– Прошу тебя, Гвин, не надо…
– Пусть продолжает, – перебил Норина Великий Магистр. – Хоть я и не сведущ в науке, но это в его словах есть смысл.
– Помните мою теорию о местах силы? – продолжил Гвин. – Так вот. Я уверен, что это был некий ритуал. Но кто его проводил, в каком месте, когда и зачем, можно лишь предполагать. Хочу лишь заметить, что этот кто-то, проведя один такой ритуал, не остановится и наверняка повторит его в других местах силы. А поскольку мы ничего не знаем, то и помешать ему не можем. Остается лишь затаиться…
– И ждать, – с грустью добавил Норин. – То есть это снова повторится?
– Повторится и не раз. И с каждым разом последствия будут все сильнее.
– И сколько…
– Столько сколько потребуется. Итог всего этого – откроется портал в миры иные. Миры эти рухнут друг на друга…
– Все. Хватит Гвин. Не могу больше слушать, – перебил его Норин. – Раз ничего не можем сделать, затаимся и будем ждать. А пока… Придется заняться более земными вопросами. Недавние восстания Вестников Бездны, междоусобицы… Я отправляю имперскую гвардию, в том числе один взвод «Копья Иоана», в графство Авераска.
– Но такие решения может принимать лишь император, да и то в согласии с советом! – хором заявили Гвин с Магистром.
– Императора здесь нет! А пока его нет, мне плевать на мнение совета! Бремя правления я полностью возлагаю на себя, Орден Алой Розы и своих паладинов! Совет Просвященных – это пережиток прошлого! Стране нужен единый правитель…
– С чего это вдруг? – яростно проорал сохранявший до этого невозмутимость и спокойствие Великий Магистр Елан II.
И тут глава Круга Избранных показал, наконец, свое истинное лицо, сбросив маску спокойствия и безразличия.
– Я – правая рука императора! У меня своя собственная армия… Да что там! Почти все регулярная армия подчиняется мне! А что у тебя?! Жалкий десяток воинов?
Великий Магистр сбросил свою серую мантию с капюшоном, сорвал с себя золоченую верхнюю робу, выхватил гладиэйру и, словно кошка, подлетел к Хранителю, сделав двойное сальто и выпад, достойный мастера-фехтовальщика знаменитой Ша-Ирмской школы меча. Такой прыти не ожидал от него даже слегка опешивший Норин. Тот едва успел выхватить ваузию из-за пояса и принять первый удар.
Стоит признать, Елан был не просто искусным фехтовальщиком, а истинным мастером меча, каких было мало во всей Империи. Несмотря на свои преклонные годы, он, словно дикий степной веуз, делал кувырки и увороты и прочие приемы, оказываясь за спиной Хранителя. Тот едва успевал парировать его чудовищной силы атаки. Сделав ловкий выпад с мечом, глава Круга Избранных нанес страшной силы удар по клинку ваузии Норина. Удар был такой силы, что Хранитель едва устоял на ногах. Добротная имперская сталь зазвенела жалобным, словно младенческим, стоном. Тонкая шпага переломилась у самого основания, превратившись в короткий кинжал.
Отбросив бесполезный клинок, Хранитель сплюнул кровью, бормоча про себя проклятья. Ловко отпрянув назад по-змеиному, он извернулся, подпрыгнул, выхватил ректанг и выпалил наугад, попав прямо в ухо нападающему. Магистр упал на землю и, зажав отстреленное ухо, проорал:
– Будь ты проклят Норин…
– Таким, как ты нет места в моей Новой Империи! Убирайся из страны, жалкий червь! – проорал Хранитель.
– Ха! Я! Из страны! И уйду! Но со мной уйдут и все мои люди, и вся моя армия! Ты еще пожалеешь об этом дне, Хранитель! Моли бога, чтоб император оказался жив!
Так, при помощи слуг Магистр Елан II сел на своего рашасана и умчался в юго-восточном направлении. Больше о нем никто не слышал…
За несколько седмиц до описанных выше событий. Городок Ша-Альм
Городок Ша-Альм на Кахиае – самая северная точка империи. Ша-Альм по праву является самым древним. Все акведуки, разводные мосты со сложными механизмами, шлюзы, судоходные каналы, системы водозабора – все это не было построено людьми. Городок Ша-Альм был возведен на руинах древнего города исчезнувшей без следа цивилизации Тренгов. После Великого схождения от самого города остались лишь канализации и чудесные механизмы, так до конца и не изученные человеком.
Именно это место, находящееся в дельте реки Кахиай, и стало колыбелью человечества после Великого Схождения. Легенда гласит, что Огонь с небес пал на землю, из него и вышли люди первые… Но это совсем другая история. Именно отсюда и начался Большой Исход.
Следует отметить, что спустя 1000 лет со времени появления первого человека это место существенно преобразилось. В незапамятные дни, еще задолго до создания Империи, некий вождь Немерот из племени Айосов заложил здесь первый город-крепость из красного камня для защиты своего народа от варваров из-за Большой Воды (нынешней реки Кахиай). Тогда-то и были обнаружены руины древнего города Тренгов.
Сегодня Ша-Альм – не только крупнейший центр всей торговли Севера, уступающий разве что Железному городку. Сегодня Ша-Альм – важнейший стратегический аванпост на Границе с сегунатом Юргла. Словно крылья, город раскинул свои многокилометровые мосты, на которых располагались улицы и целые микрорайоны. Центром города была, конечно же, знаменитая Красная Крепость, возведенная вождем Немеротом. Если Железный городок был торговой столицей Империи, то Ша-Альм – исторической. Сюда стекались люди не только со всего Аматая. В эту культурную столицу тянулись даже туристы из сегуната Юргла.
Загадочный розовый туман уже начал стелиться по грязным каменным мостовым города. Где-то вдалеке раздалось завывание когтекрылов, предвещая конец дня. Вот какой-то мальчишка в оборванных портках со свитками вакуса в руках пронесся по дороге, громко выкрикивая:
– Свежие новости! Смерть извергам-инквизиторам!!!
Местные миндюжники по-прежнему валялись на дорогах, в канавах, на лавках, еще не успев отойти после дневной попойки. Иными словами, в городке Ша-Альм в княжестве Тосса закончился обычный, ничего не предвещающий день. Город жил своей повседневной жизнью… Весь? Не совсем…
За последние несколько декад после пленения инквизитора казарма городской стражи превратилось в так называемый оплот истины. Застава стала центром пропаганды против бесчеловечных деяний церкви Изначальных Богов. Рыцарь Кренг, офицер Карг и спасенный ими пленник Томас вновь открыли комнату скриптория на втором этаже казарм. Ежедневно в этой комнате со слов Томаса и Кренга на листах вакуса описывались бесчеловечные поступки инквизиции, рисовались гравюры подземелий, после чего листовки расклеивались и разносились по всему городу, дабы донести до народа правду.
Некоторые люди смеялись, проходя мимо внушающих ужас гравюр с изуродованными телами и деяниями слуг божьих, кто-то просто молился Изначальным Богам и проходил мимо. Но нашлись и те, кто яростно ненавидел инквизицию, как и Круг Избранных в целом. Большинство этих людей были так называемые Вестники Бездны. Отчаявшиеся бедные люди, у которых Круг Избранных отобрал все и вся, заставив их скитаться и воровать. Среди них были и мелкие купцы, деятельность которых пресекала власть, не давая развиваться их бизнесу. Эти самолично являлись в казарму, желая присоединиться к противникам церкви.
К концу Жар-Тверди город разделился на две половины. Часть жителей, уже ни от кого не скрываясь, заявляла о своем отречении от церкви Изначальных Богов, другая часть считала их богохульниками и презирала. В конце концов, дело дошло и до правителя города – бургомистра конта Дара.
– Все на площадь! Все на городскую площадь! – раздалось со всех сторон.
Громко прозвонил набатный колокол на здании ратуши.
– Ну, что, Карг, – усмехнувшись промолвил рыцарь. – Вот и до власти достучались, походу. Как и хотели.
– Не хороший знак… Арестуют нас всех. Гарнизон еще расформируют…
– Ну уж нет! Не просто ж так мы клятву давали отомстить этим мразям. Где там наш святоша… Помнишь, мы решили, что его народ судить будет? Вот и настал час его, так сказать, славы.
– Это все хорошо, но некоторые люди все же поддерживают церковь…
– Ерунда! Пусть орут, что хотят, но если вздумают напасть…
– Эмм… Будем сражаться? Они же, как-никак, мирные жители Империи…
– Плевать! Все, кто поддерживает этих тварей, для меня не люди! Я лично готов нести ответственность перед законом, но завершу начатое! С тобой или без тебя! Мы будем убивать, пока не падет последний фанатик.
– Месть, агитация… Все это попахивает гражданской войной. В твоих словах сила, юноша. Я, честно сказать, тоже не доволен нынешней властью. Пожалуй, я пойду за тобой…
– Вот и славно. Сколько в гарнизоне оружия?
– Оружия-то здесь прилично… Можно снарядить целую армию. Да только большинство из них не знают, с какой стороны за меч браться.
– Это и не понадобится. Пусть возьмут факелы и масло. А городские стражники пойдут впереди. Будут расталкивать народ…
– А что же инквизитор? – спросил Карг.
– Да, ты прав. Действуем так. Ты, я и несколько стражников выйдем на место собрания на площади с этой мразью. На глазах у всех заставим его сознаться в том, что он с людьми творил… Затем, как я подам знак…
– Я понял. Чего ж мы ждем?
– Не спеши. Рифт! Рифт! – позвал своего рыцаря-товарища Кренг. – Мы тут с Каргом посовещались и решили…
– Навести порядок в этом грязном городишке, пропитанным страхом перед Кругом, – закончил Рифт.
– Именно, Рифт! Не только здесь… Хватит молчать! Хватит терпеть этих выродков! Эту продажную власть, коррумпированных бюрократов. Огонь, который мы разожжем здесь, сегодня охватит все княжество, а затем и всю Империю! Ты самый разумный и самый честный из вас троих. Будешь моей правой рукой.
– Я с радостью отдам жизнь за наше дело. Скажи только, что нужно делать?
– Наши осведомители донесли, что император Иоан со всем семейством прибыл в свои загородные владения в Ша-Ирмском княжестве. Император самоотстранился от власти по причине страшной болезни. Страной управляет сейчас временное правительство во главе с Хранителем Норином. Бери верных людей, оружие и постарайся взять живьем Иоана. Пленение государя подорвет веру народа в непобедимость нынешних властей.
Так Рифт с несколькими сотнями бойцов взял путь в сторону Ша-Ирма, а Кренг, Карг и десяток стражников со связанным инквизитором неспешно двинулись на площадь…
На площади перед Красной Крепостью уже собралась огромная толпа народа. Подобные массовые собрания в тихом и мирном городке Ша-Альм случались лишь в случае больших праздников и гуляний. Но на этот раз все было совсем иначе… Сегодняшнее событие не сулило ничего хорошего. В центре городской площади расположился огромный эшафот. У виселиц стояли десятка два человек с черными мешками на головах – приговоренные. Над Красной Крепостью уже кружила стая падальщиков, предвкушая знатный пир.
Вот на площадь вышел сам бургомистр городка – конт Дар, еле волоча свое массивное обрюзгшее тело, поднялся на трибуну, почесав лысину, надел на голову берет с синим пером и развернул внушительного вида свиток вакуса. Вслед за контом на ту же трибуну вскарабкался худощавый длинноногий служка в желтой засаленной рясе, остриженный под горшок. Конт Дар, не долго думая, протянул свиток служке, а сам, рухнув на лавку, схватил кружку фейро и, сладко зевнув, принялся осушать ее до дна, закусывая напиток солидным куском вяленного сальнопрыга.
Слуга, развернув свиток, прокашлялся и принялся читать:
«Сии люди, стоящие перед вами у виселиц – враги церкви и императора! Они еретики, фанатики, стремящиеся пошатнуть основы не только нашей державы, но и Великой Церкви Изначальных Богов! Посему приговариваю их к смертной казни через повешенье…».
Не успел слуга закончить свою речь, как из толпы раздались недовольные крики:
– И, как же они хотят пошатнуть основы нашей державы? Причем здесь церковь?!
– Тише! – прокричал слуга. – Эти изменники отказались платить церковный налог! Более того, один из них убил сборщика церковной подати! За это все эти люди будут казнены немедленно!
Тут в слугу полетела стеклянная бутылка. Ловко увернувшись, тот крикнул стражу. Несколько солдат с деревянными дубинами двинулись было усмирять разгневанную толпу. Тут все и началось…
Западная стена, отделявшая городскую площадь от жилых кварталов, рухнула, охваченная пламенем. На площадь ринулись воины в доспехах городской стражи, вооруженные факелами, гладиэйрами и даже мушкетами.
Раздался выстрел ректанга, а вслед за ним выкрики:
– Аматайская революция началась! Свободу от церковного гнета! Долой тиранию Круга Избранных! Смерть императору Иоану!
Из вооруженной толпы вышел бывший рыцарь Кренг в полном боевом доспехе. Его длинные черные, словно смола, волосы развивались на ветру, факельное пламя отражалось в прищуренных, полных ненависти и жаждой мести глазах воина, придавая им зловещий рыжий оттенок, кираса блестела в ночной тьме, отражая свет Зильды и Ширы. Сейчас Кренг был похож на Арраса – бога войны и разрушения. В одной руке рыцарь держал заряженный ректанг, в другой – волнистый длинный меч, похожий на язык дракона.
Толпа, что стояла вокруг трибуны, тут же ожила и ринулась в сторону эшафота.
– Вперед! – скомандовал Кренг. – Свободу врагам императора и церкви! Бургомистра живьем брать!!!
Несколько солдат, что охраняли конта Дара, тут же бросили свое оружие, схватили бургомистра и поволокли в сторону виселиц. Кренг с товарищами, взобравшись на трибуну, тем временем освобождал пленных из петель.
Спустя несколько минут, бургомистр связанный, подгоняемый пинками своего же слуги, поднимался на эшафот. Вслед за ним несколько воинов волокли захваченного инквизитора, отца Гомео.
– Итак!– начал Кренг, взойдя на трибуну. – Вы явились на суд! Уважаемые жители этого славного и мирного городка Ша-Альм! Кого вы судите?! За что судите этих людей? Ответьте мне?
По толпе прокатилась волна недоумения и негодования.
– Они отказались платить церковный налог! – вдруг раздался голос из толпы.
– Налог? Церковный налог? За что?! С каких это пор церковь вообще собирает налоги? На каком основании? Сущность церкви – отпускать грехи и помогать немощным! Сбор налогов – дело имперских сборщиков и военных вербовщиков в случае войны. Но уж никак не церкви! Люди! Неужели вам нравится пополнять карманы очередного зажравшегося бюрократа, как вот этот вот?! – указал Кренг на инквизитора.
– Но они же служат богам… – раздался неуверенный голос из толпы.
– Богам? Богам?! Вставай, мразь, – пнул инквизитора Кренг, уперев ему в спину дуло ректанга. – Расскажи, как ты служишь богам. Скажешь – отправишься к ним быстро, нет – эти люди проделают с тобой то, что ты сделал с бароном. – Шепотом проговорил Кренг.
Инквизитор, весь трясясь, как личинка нифееля на ветру, только и смог жалобно простонать:
– Я… пытал. Убивал… Убил барона…фон…фон-Брюнена…
– Вы слышали? Вы все слышали! Это правда! Барон фон-Брюнен, зачисленный в списки предателей родины, вовсе не пропал без вести! Он пал от руки служителей божьих, коим вы дань платите! Вы платите налоги за пытки! За унижения! Посмотрите на плакаты, расклеенные по всему городу! Узрите, что творят слуги божьи! Сколько такое можно терпеть? Смерть служителям божьим! Смерть!
– Смерть! – вдруг раздалось из толпы. – Смерть! Смерть! Смерть!! – Через мгновение подхватили, окутанные яростью тысячи сердец.
Тут же разъяренная толпа ринулась на площадь в сторону городской Красной Крепости. О судьбе инквизитора и бургомистра здесь лучше промолчать. Люди, почувствовав свободу, подобно пробудившемуся от многовекового сна дракону, свершили самосуд над этими несчастными, растерзав их в куски.
Спустя несколько минут ратуша, словно факел, пылала огнем. Жена конта Дара с тремя детьми вместе с прислугой, пытаясь спастись, начали было перелезать через ограду. Участь этих несчастных была предрешена в то же мгновение. Несколько здоровенных мужиков, хватая выживших, оглушали их деревянными дубинами и бросали через ограду обратно в огонь, не оставляя шансов на спасение никому.
Расправившись с бургомистром и его семьей, толпа не успокоилась. Обозленный, переполненный яростью народ двинулся в центр, в богатый район города, где мирно спали ничего не подозревающие горожане среднего класса. Дальше начался настоящий кошмар…
В тавернах, трактирах, храмах, усадьбах заколачивались все входы и выходы, здания поджигались вместе с людьми. Некоторые дома брали в окружение, выносили оттуда все имущество. Мужчин и детей убивали, женщин насиловали. Находились и те, кто готов был примкнуть к бунтарям, таких было большинство. В основном люди делали это из страха.
К утру следующего дня от города не осталось камня на камне. Весь центр превратился в пепелище. Не тронутыми остались лишь ремесленные районы, Красная Крепость и гарнизоны городской стражи, примкнувшей к движению Кренга.
Под утро Кренг, вернувшись на городскую площадь, вновь поднялся на трибуну. Рядом с ним стоял центурий Карг.
– Жители города Ша-Альм! – начал рыцарь. – Отныне вы все свободны с первого вздоха! Ни Круг Избранных, ни император нам больше не страшны! Пусть правитель присылает сюда хоть все свои легионы! Пусть присылает гвардию! Число наших сторонников будет только расти! Сегодня нас сотни, завтра будут тысячи! Мы раздавим войска императора! Мы сомнем их! Город Ша-Альм – это только начало! Скоро мы подомнем под себя все княжество Тосса! Скоро сам император поймет, что мы – враг, с которым стоит считаться! И этого врага сделал он сам! Мы – оплот силы! Вы больше не Вестники Бездны! Пора выйти из тени и показать лицо! Имя нам – государство Имаран, названное в честь великого бога Войны! Имаран! – Проорал Кренг, вскинув в небо руку. –С этого часа я нарекаю себя когиарием!
– Имаран, Имаран, Имаран!! – хором проревела толпа.
В тот же день над городом был поднят новый, неведомый доселе флаг с шестиглавой змеей на красном фоне.
Южная имперская граница. День неизвестен.
– Мой господин! Все готово к вторжению. Наемники, имперские офицеры-предатели, кочевники… Все встают под наши знамена! Местное население, недовольное властью, готово подержать нас…
– Нет! Все, что мы можем сделать, – провести разведку боем…
– Но они же все…
– Мне плевать, сколько рабов и наемников погибнет. По окончании ритуала мне никто не будет нужен. Даже ты, червь… Нужно подготовить врата к приходу нашего повелителя!
– Наши агенты уже близки к успеху. Нам нужен предмет силы. Это главное. Без него все бессмысленно. Ритуал почти завершился, барьер между мирами ослабевает, но тем не менее время заканчивается…
– Молчать, червь!! Не напоминай про время! Пока оно работает против нас! Дни моего пребывания в этом жалком мирке сочтены…
Загородные имперские покои. Время неизвестно.
В то время, как в имперской столице кипели политические страсти, Иоанн, император всея Империи Аматайской, коротал дни и ночи в своем в загородном имении в Ша-Ирмском княжестве.
Когда-то могучий воин, коренной аматаец, самодержец, перед которым трепетали не только подданные, но и другие владыки, раскинув руки лежал на шелковом нифеелевом матрасе. В изголовье кровати из красного юргланского бамбука стоял табурет, уставленный кучей пузырьков с отварами и снадобьями. Не в силах выговорить ни слова, он лишь пускал слюни, издавал страшные замогильные стоны и время от времени терял сознание.
– Мой повелитель! Что с вами происходит?! – в ужасе металась верная прислуга Гана.
– Сохрани жизнь, – простонал император, после чего вновь потерял сознание…
Все та же степь… Какая степь?! Нет уже никакой степи… Маленький пятачок земли. Вокруг лишь тьма и пустота. Нет больше ни ветра, ни пламени, ни разрывов – все поглотила тьма. Это конец… Конец всего сущего…
– Это не конец! Это лишь начало… Новое начало новой реальности, – раздался тысячеголосый крик со всех сторон. – Мир, в котором вы живете – лишь иллюзия. Узри же реальность. Пустота – есть вечность. Мы положили начало вашей реальности, мы же станем и ее концом…
– Сопротивляйся! – раздался другой голос, подобный первому. – Сохрани жизнь. Мой мир полностью поглощен. Не повторите моих ошибок! Сохрани кость мироздания! Это все, что осталось от моего мира. Если она будет уничтожена…
Кхххх…Аааааааааа!!!! – нечеловеческий крик пронизал имперские покои.
– Срочно вставайте, мой повелитель! На поместье напали! – прокричал лакей.
К императору вернулся, похоже, не только дар речи, но и разум.
– Что?! Кто напал? Что произошло?! И где я, наконец! Я должен быть в резиденции Совета Просвященных во дворце!
– Нет больше ни Совета, ни дворца… Вы были без сознания. Несли бессвязный бред. Долго рассказывать. Собирайтесь, на поместье напали какие-то люди в зеленых масках. У них есть огнестрельное оружие…
В подтверждение словам лакея раздался пушечный выстрел и грохот разнесенных в щепки ворот.
– А как же мои дочери! Мои девочки?!
– Все хорошо, они в подвале, мой повелитель… О боги! Дом горит! Они подожгли дом. Пытаются выкурить нас!
Тут же в дверь ворвался хранитель имперских покоев. За ним влетел измазанный грязью командир личной охраны императора. В руках он держал зазубренный обоюдоострый топор, по древко покрытый кровью.
– Мой повелитель! – четко, без страха в голосе проговорил командир. – Дела плохи! Дверь в поместье снесена. Половина слуг и часть стражников сдалась мятежникам. Гвардейцы, еще верные вам, держат оборону, но они истощены. Вам пора присоединяться к вашим дочерям и уходить в подземелье или вас захватят в плен.
– А как же ты, Кант? – спросил император.
– Старый мир рушится, владыка… Скоро вы все поймете, – вздохнул седовласый усатый великан. – А мое место в старом мире. Любой, кто ворвется в этот Зал Славы, поплатится сполна. Я давал клятву! Сегодня я исполню ее! Моя верная секира нанесет сегодня такие раны врагу, что последующие поколения еще долго будут слагать легенды о нас! Мы – личная гвардия императора! Мы не знаем страха! Мы – сами воплощение ужаса!
Выкрикнув эти слова, Кант, словно разъяренный дикий вепрь, вскочил на мраморный стол, что стоял перед самой дверью, заряжая в прыжке свой ректанг.
– Бегите отсюда! – проорал повелителю с лакеем черноусый гигант!
Государь, не сказав больше ни слова, поспешил присоединиться к своим дочерям.
Едва те скрылись в напольном люке, дверь в главном зале рухнула на пол и в комнату влетел здоровенный чернокожий холденмарский эйвер, размахивая шипастой дубиной.
Так и не успев понять, куда он попал, эйвер тут же рухнул на пол с пулей в виске.
– Ну, мрази, идите к папочке! – проорал усатый гигант, отбросил ректанг и схватил свою ужасающего вида огромную секиру в человеческий рост.
Издав ужасающий рев, подобный реву сотни чернорогов, черноусый великан бросился на врага, размахивая своим топором-чудовищем налево и направо, словно циркач огненным фонариком. Стражники-предатели тут же бросили оружие и в ужасе бежали из комнаты. Вокруг воина уже лежали десятки изрубленных в куски тел вперемешку с латами, щитами и оружием. Дворцовые стражники и слуги бросали оружие и убегали, кто-то просто стоял в стороне, не решаясь напасть на капитана. Вот аркебузная пуля попала в ногу командиру гвардии, пробив навылет стальной сабатон. Капитан, взревев от ярости, с простреленной ногой бросился прямо на стрелка, разрубив его пополам от черепа до паха вместе с аркебузой.
Число убитых, между тем приближалось к сотне. Однако силы командира гвардии тоже были не бесконечны, да и простреленная нога стремительно отнимала силы.
– Аааааа! – яростно заревел капитан. Копье с ржавым наконечником угодило ему прямо в плечо и, обломившись, застряло в нем.
Вот еще одна аркебузная пуля попала в грудь Канту. Наконец, силы оставили командира. Упав на одно колено, офицер, опираясь на секиру, достал из-за пояса остатки горючей киосиевой смеси для ректанга и рассмеялся, что есть сил. Нападающие в ужасе отскочили от него, так и не решаясь добить.
– Что?! Страшно, выродки! Предатели! Я отправлюсь на праведный суд Изначальных Богов, вы же сгниете в своем дерьме здесь! Прямо в этой комнате. Среди падали, что здесь лежит!!! А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
– Сдавайтесь, дор Кант! – еле слышным голосом пробормотал солдат за спиной командира. – Лучше сдайтесь, они выполнят свои обещания и пощадят вас!
– Ни хрена! – собрав последние силы проревел Кант.
К капитану подошел воин в добротной имперской броне. Не кто-то! А Аматаец! Причем рыцарь, человек благородных кровей! С эгидой графства Авераска старого образца на груди – двумя скрещенными секирами и трехзубой короной.
– А-ха-ха-ха-ха-ха! Так вот оно что! – пробормотал, усмехнувшись Кант. – Прихвостни предателя фон-Брюнена, восставшие из мертвых, готовые вновь вернуться к ним. Ты падаль – падалью и станешь. Этому предателю мне плюнуть в лицо все же не удалось. Что ж. Заберу хотя бы часть его. За императора!!
Собрав в кулак последние силы, командир гвардии швырнул в ближайший факел мешочек горючей смеси… Столы, стены, пол, даже сам воздух охватила волна зеленого пламени. Людей, камни, железо – все пожирал огонь, обращая в прах. Энергия пылающего киосия не знает ни преград, ни пощады. Такое пламя потушить невозможно, пока весь камень сам не выгорит. Последний солдат превратился в пепел и, наконец, наступила гробовая тишина…
Главный холл поместья. Несколько часов спустя…
– Шарл! Кто мог сделать это! Даже трупов не осталось… Лишь пепел. А это что? О боги! Гербовой перстень Рифта! Дора Рифта больше нет… Они Рифта убили! Когиарий Кренг теперь в ярости будет… Наши все полегли, штурмуя это гребанное поместье. Что теперь-то делать?! Даже стены полностью сгорели! Рифта потеряли, ни Иоана, ни его трупа, так и не нашли… Прекрасно! Есть, что когиарию доложить!
– Кто бы это ни был, он заплатит… Ищите императора. Спустите псов. Обыщите каждый сантиметр земли! Найдите эту падаль!
– Шарл! Шарл! Смотрии! Здесь какой-то люк!
– Отойдите все! Шрапнель мне. Быстро!
Воин в серой униформе положил на люк маленький металлический кубик, похожий на детскую игрушку, отошел на несколько шагов, достал свой ректанг, взвел курок и, скомандовав всем отойти, выстрелил точно в кубик.
Прогремел взрыв, крышка разлетелась в щепки, а вместе с ней обвалилась и уцелевшая после горючей смеси часть стен. Когда рассеялся дым, оставшиеся бойцы вместе с Шарлом спустились в подвал.
– Крики, дор! Я слышу какие-то крики, – прошептал один из солдат.
Так воины забрели в одну из комнат и увидели…
– Пощады! Не стреляйте! – раздался женский голос.
Перед Шарлом на грязном подвальном полу лежала женщина… Не какая-то! А жена самого государя-императора. Словно самка когтекрыла, раскинув руки, она прикрывала девочек – своих дочерей. Государь император же, собрав все силы, поднялся с земли, встал на ноги, пытаясь из последних сил вести себя как благородный дворянин, и твердо проговорил:
– Что ж, если вам нужен я, можете убить меня, – твердым проговорил государь, гордо распрямив свои широкие плечи. – Но не трогайте мою семью.
– А-ха-ха-ха-ха, – то ли со злобой, то ли с ненавистью, то ли с ухмылкой рассмеялся воин. – Как долго ждал я этого момента. На колени, мразь. – Проговорил Шарл, взводя курок ректанга. – Так быстро ты не умрешь. Ты будешь страдать, как страдали мы, простой народ, находясь под твоим гнетом. Наконец-то мы поднимемся с колен! Мы откроем людям глаза!
– Дор! Берем его! И уходим. Нам приказано…
– Молчать! Хорошие у тебя дочки… Да и жена ничего так… Всегда мечтал взять дворяшечку… А грудки-то какие пышненькие, – проговорил воин, потянувшись к жене императора.
– Дор Шарл! – нервно пробормотал один из солдат. – Рифт явно не одобрил бы это…
– Молчать! – яростно проревел Шарлю, со всей силы ударив солдата прикладом мушкета в висок.
Воин упал. Изо рта у него потекла кровь.
– Есть еще желающие присоединиться к нему? – с той же злобой в голосе проревел командир отряда.
Иоан, не став стоять на месте, выхватил из-за пояса ваузию и, ловко взмахнув ей, оцарапал Шарлу щеку.
– Ах…Тварь. Ну, ты мне ответишь!
Тут император бросился с ваузией на очередного солдата, но силы были явно не равны. Получив прикладом мушкета по затылку, государь, словно мешок корнерея, осел на землю.
– А с ними что, дор? – испуганно проговорил один из воинов.
– Они ваши! Развлекайтесь с ними… Потом отправьте к предкам, хех…
– Но они же еще дети…
– Ты слышал приказ, собака! Хочешь к своему другу присоединиться?! Выполнять! – проорал Шарл, расстегивая мундир и снимая штаны.
Остальные воины последовали его примеру.
Еще около часа в подвале раздавались истошные крики. Солдаты получали удовольствие, отыгрываясь за все причиненные им страдания и беды, в которых винили государя-императора.
Наконец, удовлетворившись, Шарл приказал:
– К стенке их всех!
Тут же раздались крики мольбы:
– Не убивайте детишек. Пощадите хоть их… Им же только по 17 лет! Лучше возьмите еще раз меня…
Шарл лишь усмехнулся, скомандовав:
– Товьсь! Цельсь! Огоонь!
Подвал наполнился раскатом мушкетных выстрелов, после чего наступила гробовая тишина.
На грязном подвальном полу, лежала бледная, как мел, императрица в разорванном окровавленном платье. Рядом с ней – ее девять дочерей. Великая династия Тегеротов Аматайских прервалась.
Владения Кирина. Западная граница графства Авераска.
Рассвет. Большая Авераскова долина. Начало Увядания – время обильных ливней. Утренний розовый туман, свойственный Жар-Тверди, полностью утрачивает свой загадочный оттенок, превращаясь в удушающую непроглядную пелену… Кругом тишина, ни птичьего щебета, ни ветра…
Шарк, шарк, шарк! Бум, бум, бум! Едва уловимые ухом грохоты наполнили долину в то утро. Грохоты становились все громче, пока наконец не перешли в лязг железа и шаги солдат в тяжелых имперских сапогах.
Разрывая утреннюю тишину, словно серый дракон свою добычу, по долине шла имперская пехота в серебристых мундирах. Мундиры, береты, даже сапоги воинов излучали ярко-голубое сияние, поглощая свет лучей восходящего Светила. Цедзуевые мундиры! Экипировка элитной гвардии «Копье Иоана»! Двухметровые великаны были подобны божествам, высшим сущностям, созданным богами в первые дни мироздания! Во главе ехал сам Хранитель Норин, возложивший на себя обязанности главы временного правительства.
За строем элитной гвардии тянулся рыцарский эскорт – все кронпринцы и дворяне из высших чинов в блестящих золотых латах, украшенных дионивыми вставками. Так, за метром метр, гвардия домаршировала до западной стены замка Брюнненгельм – единственной стены, что не обвалилась после землетрясения.
– На месте… Стой! – скомандовал Норин.
Гвардия остановилась.
– Именем императора! Требую законного владыку этих земель! Я глава временного правительства державы Аматайской Хранитель Ордена Алой Розы Норин!
Заслышав это имя, увидев гвардейцев отряда «Копье Иоана», стражники без колебаний отворили ворота. Хранитель спешился и снял шлем. Его примеру последовали остальные рыцари. Так маршал с рыцарским эскортом вошел во внешний двор владений новоиспеченного барона Кирина.
Как же изменилось это место после последних событий… Некогда здесь находились могучие бастионы, возведенные новым хозяином этих земель. По двору маршировала баронская гвардия: несколько раз в сутки шла смена караула. На специально оборудованных площадках стояли требушеты, мортиры и прочие оборонительные машины…
Сейчас все лежало в руинах. Лишь западная стена чудом оказалась не тронутой, да и та дала трещину. На улицах не было ни души. Лишь дикие голодные псы, едва завидев Норина, бросались наутек. По дороге к замку ему не встретилось ни одного патруля!
Вот навстречу эскорту вышел сам хозяин этих земель – барон Кирин. Рядом с ним стояли его верные друзья: первый рыцарь Ганг и командир гвардии Гельдрик.
Вид у Кирина был такой, как будто его пытали в южных пустынных лагерях рабов. Глаза впали. Лицо покрыла небрежная щетина. Растрепанные рыжие сальные волосы развивались на ветру. Кожа бледная, как белое пустынное стекло.
– Для меня большая честь принять вас, мой дор, – преклонив колено, проговорил барон Кирин. – Чем я обязан такой честью? Изволите изложить волю государя-императора, Хранитель?
– Встань, юноша, – с печалью в голосе проговорил Норин. – Нет больше императора. Да и Хранителя нет… Как и Ордена Алой Розы.
– Я полагаю… Я… Я должен поехать с вами в столицу? – слегка опешив пробормотал Кирин.
– И столицы больше нет… И Совета Просвященных… И земли у тебя больше нет, барон… Старый мир рушится, мальчик. Империя трещит по швам. В эти нелегкие времена я несу волю моего народа. Я здесь за тем, чтоб сообщить… В общем, эта земля больше не принадлежит тебе…
– То есть… Как? – едва не проглотив язык простонал Кирин.
– Нет и не будет больше ни баронов, ни княжеств, ни контов… Отныне все земли принадлежат Империи Нового Порядка. Все бароны и дворяне со своими гвардиями – отныне регулярная имперская армия. Все мелкие землевладельцы также лишаются своей земли и имений. Земля передается под наделы крестьянам. Отныне они все свободны от феодального гнета! Простой народ отныне будет наделен свободой слова и полной свободой действий. В разумных рамках, разумеется. Новой Империей отныне правит Великий Троумеарий и Орден Паладинов.
– Значит теперь…
– Теперь это место – новая столица моей Новой Империи. Твои деяния были замечены на самых вершинах власти… Ты, пожалуй, будешь моим Первым Паладином.
– Но…
– Помни! Императору не отказывают, юноша. Можешь считать меня новым правителем! И первое, что я сделаю – успокою этих бунтарей, Вестников Бездны, как они себя называют. Но сначала… Давайте выпьем. Мы проделали долгий путь.
– Конечно, дор, – пролепетал Кирин.
Несмотря на непростое время, сегодняшнее угощение в имении барона Кирина было вполне достойным высшей имперской знати.
Здесь не было ни заграничных менестрелей, ни изысканных заморских деликатесов, как в былые времена. Да и дворяне, похоже, подтянули ремни, предпочитая Юргланским винам простое Ша-Шанское светлое пиво. Просто, но со вкусом были накрыты длинные столы. Фиала, жена Кирина, лично приложила руку к приготовлению некоторых блюд. На столах были и солонина из чернорога, и жаренные когтекрылы, и маринованные водопрыги в кислом куматаевом соусе.
– Дворяне и рыцари, конты и бароны, – встав, наконец, из-за стола проговорил Кирин. – Сегодня мой дом стал домом высокопочтенного и всеуважаемого дора Норина, бывшего Хранителя Ордена Алой Розы. Нынче же этот великий человек взвалил на себя бремя правления нашей великой державой в столь непростые времена…
Тут же в огромном зале поднялся шум и гам. Кто-то выкрикивал проклятья в адрес Норина, кто-то наоборот восхвалял его деяния.
– Тихо! – встав из-за стола своим командным голосом рявкнул рыцарь Ганг. – Пусть Хранитель поднимется и скажет свою речь раз уж мы все собрались здесь.
Норин, осушив солидный кубок пива, поднялся и твердым голосом начал речь:
– Господа. Доры и простые люди. Нашей стране выпало нелегкое испытание в эти темные для нас времена. Последние годы наша страна буквально разрывалась на части междоусобицами и братоубийственными войнами. Простой народ уже открыто заявляет о своей ненависти к имперской власти. Люди начали поднимать мятежи и восстания. Император просто закрывает на все глаза, считая, что со всем беспределом разберутся его подданные! Нет больше нашего правителя, канул он в Лету. Пропал. Никто не знает, где он, когда исчез, что вообще произошло. Так больше жить нельзя! Отныне я, хватая узды правления сей великой державой, отменяю все дворянские титулы! Рыцари, бароны, конты и прочие мелкие землевладельцы отныне – регулярная имперская армия. В любой момент я могу призвать вас в случае войны! Кто откажется подчиниться этому правилу, будет выслан из империи в Восточные Гиблые Земли! Земля отдается под наделы крестьянам. Любой желающий, в том числе и дворянин, может теперь взять землю в аренду. Есть у кого какие вопросы, господа?
– А что же с нашими крепостями, со всем добром, что нажили мои предки за годы службы императору? – раздалось из толпы.
– Вас никто не будет выселять из ваших замков, крепостей и тому прочее. Но все, что находится там, теперь собственность имперской казны. Ваша личная гвардия вам больше не подчиняется. Теперь это регулярная имперская армия!
Разговор длился от рассвета и до поздней ночи. Наконец, когда гвардейцы заодно с дворянами пьяные завалились спать, расположившись прямо на столах, Кирин единственный, кто почти ничего не пил и не ел, ссутулившись, медленно поплелся в свои покои. По дороге его встретила Фиала с Акаей и Тугом. На руках Фиала качала маленькую Аури.
– Хита-заступница… Кирин, – вздохнула Фиала, пуская слезу. – Что же теперь с нами будет? Ты слышал речь Норина. Император мертв. Теперь нам никто не поможет…
– А вот тут вы ошибаетесь, госпожа, – раздался до боли знакомый голос из темноты.
На лестницу, освещенную факелами, вышла фигура в сером походном плаще.
– Мама, кто это?! – прокричал было Туг.
– Туг! Быстро в постель! – тут же оборвала его Акая.
Мальчик, привыкший, что мама шутить и повторять не любит, поспешил удалиться в свою комнату.
– Итак, доры и дорьи, вот мы и снова встретились, – загадочно проговорил мужчина, откинув, наконец, капюшон.
– Самоя! Самоя Су! – прокричал Кирин. – Когда же ты успел…
– Не спрашивай, мой друг, времени мало. Я предвидел этот момент. Пришло время делать выбор. Остаться здесь на службе захватившего власть Хранителя и погибнуть вместе с семьей или незамедлительно отправиться в путь…
– Подожди! Норин не захватил власть. Она перешла к нему по праву после гибели императора и его семьи, ввиду отсутствия других наследников…
– Бред! Рашасановый бред! Император жив… Он один знает всю правду. И сейчас он находится в княжестве Тосса, в городе Ша-Альм, захваченном интервентами. Норин наверняка знает об этом, но блокирует правду на всех уровнях.
– Вот оно, что… Знает правду?! Но…
– Нет! Он должен выжить! Даже самый убогий и глупый человек может оказаться мудрецом и спасти не только свой народ, но и весь мир… Кирин! – бард схватил офицера за руку. – Грядет тьма… Развал империи, междоусобицы, смены власти, грядущая война – это лишь детские игры… Я пронзил ткань времени и увидел лишь крах. Конец. Конец всего и вся. Наш государь – потомок великого Тегерота – человека, в чьих жилах течет кровь Истинных Перворожденных. Лишь он сможет поведать тебе правду. Он должен выжить, Кирин! Оставь семью здесь. Здесь они будут в безопасности. Сам же не теряй времени и собирайся в путь. Отправляйся за темно, пока все спят… Твой род корнями переплетен с императорской династией Тегеротов.
– Снова расстаемся?! Я не переживу этого…
– Все будет хорошо, дорогая, – успокоил Фиалу Кирин. – Обещаю вернуться на следующей седмице. Вот, возьми этот сверток с тиафаном. Сохрани его, как в прошлый раз…
– Нет! Не вздумай! – впервые прокричал Самоя.
До этого момента бард говорил спокойно и размеренно, хоть про войну, хоть про конец света.
– За этим предметом идет охота. Храни его, как зеницу ока. Это самое ценное, что у нас есть… Точно не могу сказать, как он тебе поможет. На все вопросы тебе даст ответ император. Пусть я никогда не принимаю ничью сторону, ни в одной войне… На этот раз, пожалуй, буду твоим проводником по дороге в Ша-Альм. Как только дойдем до городских ворот, я тебя покину. Помни! Ша-Альм – это логово врага. Там ты не найдешь друзей, держи ухо востро! Если выкрасть императора не получится, то выслушай, что он тебе скажет… Бесценные знания не должны пропасть или попасть в лапы врагу…
– Но…
– Никаких но! Тиафан практически погас… Это значит, что магические барьеры, возведенные последним Хранителем Порядка Старого Мира до Великого Схождения, теряют силу…
– Чушь! Барьеры возвели Изначальные Боги…
– Нет, мой мальчик. Нет. Ты многого не знаешь, я же повидал такое, о чем не знает ни один ведарь нашей эпохи.
– Да кто ж ты вообще такой! Откуда ты все это взял?! – уже не выдержал Кирин.
– Бард, – улыбнулся Самоя. – Путешественник, хранитель тайных знаний. Отправляемся в Ша-Альм… Там найдешь ответы практически на все вопросы.
Так под покровом беспроглядной Аматайской ночи первых дней Увядания Кирин с бардом Самоей погрузились на борт «Бесстрашного» – легкого имперского фрегата, взяв курс вверх по реке Кахиай в княжество Тосса. Дома его дожидались Фиала с маленькой дочкой Аури.
Эпилог второй главы.
Кирин, желая знать всю правду, вместе с бардом Самоей направляется в Ша-Альм в княжестве Тосса спасать императора. Решившись на этот отчаянный поступок, молодой лейтенант многого еще не знает. Не знает он, что Ша-Альм полностью оккупирован интервентами – новой властью, что именует себя «Государством Имаран». Не знает, что через полгода полностью распадется страна, за которую он сражался, проливая кровь. Наконец, офицер не знает самого главного, что только возложенная на его плечи миссия способна предотвратить ужасную катастрофу, по сравнению с которой все войны и раздоры – всего лишь детские шалости неразумных людей.
Между тем, гражданская война, развязанная рыцарем Кренгом, продолжает набирать обороты, и уже к концу 3701 года под флагом новоиспеченного государства Имаран окажется уже все княжество Тосса, а вскоре и весь Юго-Восток Аматайской Империи. Беглые крестьяне с имперских границ, простые люди, недовольные властью временного правительства Хранителя Норина, встают под знамя Кренга.
Неспокойно, впрочем, как и всегда, на южной имперской границе. Только на этот раз варвары, ведомые волей Темных, готовили масштабное, хорошо спланированное вторжение в Империю. На границе уже стояли войска, готовые в любой момент напасть на заставу.
Ша-Улм, разрушенный до основания ужасным землетрясением, потерял статус имперской столицы. Центром Империи Нового Порядка, как назвал ее новоиспеченный владыка Хранитель Норин, стали владения бывшего барона фон-Брюнена, нынешнего барона Кирина.
Срединный торговый тракт, соединявший Север и Юг империи в долине Ша-Шан, полностью захватила Черная Ладонь. Если раньше бандиты грабили под видом сбора пошлины, соблюдая рамки приличия, то теперь все гарнизоны, караваны, купцы полностью подчинялись бандитам. Торговля между Севером и Югом Империи прекратилась, как остановилась и торговля Новой Империи с соседними государствами, такими как сегунат Юргла и Альянс Пустынных княжеств. Экономика страны практически полностью была парализована.
Великий Магистр Елан II бежал из Аматая в сегунат Юргла вместе со своими Верховными инквизиторами, прихватив большую часть казны и несколько имперских легионов. С позволения сегуната, Магистр со своей свитой основал новую державу – Империю Праведного Огня – и поклялся в один прекрасный день стереть с карты Харальда скверну Аматайскую.
Словно паук, затаившийся в тени, правитель империи Дейнора, прознав о слабости некогда могучей и считавшейся непобедимой державы, начал неспешно снаряжать армию, готовясь к дальнему морскому походу.
Впрочем, войны, что вот-вот сотрясут мир – это лишь капля в море. Приближается нечто более ужасное, способное сотрясти основы всего сущего. Служители Темных начинают воплощать в жизнь свой давний план по призыву Сущности Падшего-во-плоти.
Однако и в вечной пелене мрака бывают просветы. Туг, сын Акаи, подрос и окреп. Благодаря своему новому отцу, рыцарю Гангу, он, несмотря на свой юный возраст, уверенно держал меч, умел постоять за себя. Аури, пока еще совсем маленькая дочка Кирина с Фиалой, также росла не по дням, а по часам.
Империя Аматай, а вместе с ней и весь мир, готовы прийти в движение и измениться…
Конец второй главы
Циаса-цедзу (Приложения)
Ю-дзайн цедзу (сотворение всего сущего)
Творец и Единство
В начале была лишь пустота. Не существовало ни времени, ни материи, ни пространства. Но в бескрайней пустоте произошло чудо – возникла Искра – аномальная точка материи. Эта точка стала разрастаться до огромных размеров и наконец, взорвалась. Из осколков материи стали образовываться новые Искры, которые также разрастались и взрывались, образуя новые реальности – миры.
Взрыв каждой искры сопровождался выбросом огромного количества энергии и образованием особой светлой материи, не входящей ни в один из вновь родившихся миров. Реальности рождались, светлая материя копилась, собираясь в сгустки и обретая разум. Из этой разумной материи и был рожден Великий Творец – Всеотец.
Из миллиардов вновь рожденных миров выбрал Творец сотню, которую в Единство связал. Все миры в Единстве вращались вокруг единой Великой Оси Порядка. Вращаясь вокруг нее, миры не могут расшириться и взорваться. Ось притягивает эти реальности, связывая их в единую сферу. И пока существует эта ось – Единство Неделимое существовать будет…
Но как бы ни был всемогущ Творец, не мог он за всеми мирами сразу уследить. И создал он из светлой материи, из которой сам состоял, помощников верных – Богов Изначальных. И каждому богу отдал по миру одному. Но одного творец не углядел. Светлая материя, будучи оторванная от хозяина, способна делиться и распространяться с огромной скоростью, рождая все новых и новых богов. А смысл жизни каждого из них – творение и опека одного из миров. Лишенный возможности творить, бог рассеивается в пустоте. А упорядоченных миров, связанных в Великую сферу, в которых можно было создавать реальность, всего сотня. Имея лишь единую цель – творение, боги начинают силой друг у друга отнимать миры. Так началась Великая Война Богов.
Войны богов
Не желая быть рассеянными в пустоте, вновь родившиеся боги, которых в дальнейшем буду называть Падшими, начинают войну с Изначальными, теми, которым творец даровал упорядоченные миры.
Но как уничтожить бога, состоящего из чистой энергии? Единственный способ сделать это – аннигиляция материи, из которой он состоит. Тем временем уже многие Изначальные Боги начали активно творить реальность в дарованных им мирах. Падшие, имея примитивный разум и будучи обозленными на своих собратьев, стали уничтожать миры. Изначальные Боги не остались в долгу и, защищая свои реальности, начали аннигилировать Темных богов. Творец не мог в это время следить за своими созданиями, ибо был в странствиях по пустоте.
Умирая, бог взрывается, уничтожая часть материи, превращая ее в антиматерию, которая, подобно кислоте, способна разъедать границы миров. Так в пределах Единства начали образовываться разрывы реальности. Эти разрывы появились почти в каждом из миров и были подобны надкусам на яблоке. Мир, будучи разорванным, не может существовать сам по себе. Здесь возможны три варианта. Первый: мир с разрывом реальности погибает вместе со всеми его обитателями, рассеиваясь в пустоте. Второй: он срастается с другим миром, в котором тоже есть разрыв. Так возникают параллельные миры. И последний: самый сложный вариант, между двумя или более мирами образуется коридор – канал, по которому обитатели одного мира могут свободно перемещаться в другой и наоборот.
Антиматерия, что образуется при гибели бога, способна собираться в сгустки и обретать разум, порождая тем самым антибогов – Азмаалов, смысл жизни которых, – разрушение всего сущего. Несмотря на рождение таких монстров, Изначальные Боги и Падшие продолжали войну между собой, порождая все больше и больше антиматерии. Некоторым богам, уничтожив своих собратьев, удавалось захватить сразу по нескольку сросшихся миров. Заключались союзы между богами: так, некоторые реальности имели сразу по нескольку хозяев.
Сила антиматерии тем временем все крепла, Азмаалы набирали силу и уже начинали свою разрушительную деятельность в Единстве. Возможно, их поход закончился бы полным уничтожением всех миров, включая Великую Ось Порядка. Но в это время из своих странствий по пустоте вернулся Творец-Всеотец. Увидев, что натворили боги, Всеотец начал наводить порядок…
Первое, что он сделал – это воздвиг из смеси Изначального света со светлой материей Нерушимый барьер Единый. Теперь вновь родившиеся боги, рожденные в Хаосе, не могли больше проникать в пределы Единства. Тех же Падших, что остались, он изгнал из Великого Лона, объявив их слугами Хаоса и врагами всего сущего. Но как бы ни был всемогущ творец, не в силах он был выследить и изгнать всех Падших, что продолжали терроризировать Единство, несмотря на приближающуюся войну с Азмаалами.
Так собрал он своих Богов Изначальных, тех, что не были рассеянны в пустоте, и выступил против Азмаалов. А антибоги тем временем набирали силу и уже начали сливаться воедино, образуя Великого Пожирателя – Антитворца. Такого врага победить не под силу даже Всеотцу со всеми своими богами вместе взятыми. Его можно лишь изгнать за пределы Упорядоченного, победив всех Падших слуг.
Была великая война между богами и Азмаалами. Богам вместе с Творцом удалось одержать безоговорочную победу и изгнать Пожирателя в Хаос за пределы Единства. Тех антибогов, что сдались, Всеотец заточил в Нижние Миры на границе с Хаосом, заключив их сущности в тела мерзких созданий – серглов. Он запечатал эти миры так, что ни одна сущность не сможет вырваться из них без посторонней помощи. Лишь одного Творец не учел, что остались еще Падшие в Великой сфере, озлобленные на своих собратьев и желающие гибели всему сущему. Эти боги, подобно паразитам, наносили урон мирам и вредили Богам Изначальным, поддерживая в себе энергию для существования.
Пусть некоторые реальности срослись или были соединены коридорами, Творец нашел выход из этой ситуации. Он выделил Центральные миры, находящиеся ближе всех к Великой Оси Порядка, и закрепил за ними самых первых и самых преданных своих Изначальных Богов. Средние миры – самые многочисленные из всех – находились между Нижними Мирами и Центральными, управлялись всеми остальными богами. И наконец, Нижние Миры, что находились у самой границы Хаоса – пристанище серглов, отвратительных демонов, ненавидящих все живое. Они находились под опекой семи богов-стражей, что питали энергией Печать Нижних миров и Барьер нерушимый.
И сказал Всеотец, что отныне, по этим законам будет существовать Единство Великое. Тем же, кто нарушит сей закон, будут в Нижних Мирах заперты или в Хаос изгнаны за пределы Лона Порядка Великого. И касается это не только богов, но и всех обитателей, со всех реальностей сущих. Такие слова сказал творец и создал меня – Призрачный Извечный Свет, чтобы следить за всеми мирами, а также богами, в чьих руках эти миры. Не имея ни физической формы, ни материи, я мог находиться сразу во многих местах одновременно и докладывать все творцу, где бы он ни был в пределах Лона Порядка Великого.
Никто не знает, когда творец покинул Единство и отправился в новое странствие по пустоте. Именно тогда все бремя правления легло на меня – на Призрачный Извечный Свет, правую руку Творца…
О Средних Мирах
Средние миры, находящиеся между Центральными и Нижними, являются самыми многочисленными в Единстве Великом. Именно там находится наибольшее число параллельных миров, образованных в результате срастания двух и более реальностей. Некоторые из этих миров коридорами-каналами соединены с Верхними. Открыть коридор в Нижние миры под силу только Падшим, паразитирующим в Великой Сфере.
Но не только боги способны открывать врата и путешествовать между мирами. Среди обитателей Средних реальностей есть избранные – физуды. Еще не боги, но уже и не люди. Они способны доносить до простых смертных волю богов, как Падших, так и Изначальных. Их мало, но они есть в каждой реальности. Невозможно классифицировать всех физудов Средних миров, ибо каждый из них несет веру в бога своего мира. Но можно выделить три основных класса божьих избранников: хранители извечного света, служители падших, прислужники Хаоса.
Первые из них избранны Изначальными Богами. Их миссия – искоренение зла и борьба с прислужниками Хаоса и Падших. Ко второму классу относятся сущности, несущие волю Падших. Везде, где они появляются, царит хаос и разрушение. Однако какими бы ни были они могучими, в отличие от хранителей света, эти создания не были никак связанны с Темными богами. Да, они приносили им жертвы, прекрасно знали законы магии своего мира, умели управлять потоками времени и всеми способами пытались навредить своему миру, неся лишь разорение. Этот путь избирали как опытные маги-сектанты, так и бывшие хранители извечного света, разочарованные в своей вере и вставшие на путь тьмы. Иными словами, темные служители, за редким исключением, это маги-самоучки, идеально освоившие свое ремесло и ненавидящие все сущее. Последние – прислужники Хаоса, те, кого стоит бояться больше всего. В отличие от служителей Падших, они способны слышать зов Хаоса. Это самые опасные маги во всем Единстве. Их очень мало, но они способны перемещаться между реальностями, общаться с Нижними Мирами и нести волю серглов. Демоны-серглы не могут вырваться из своей тюрьмы и проникнуть в какой-либо из миров. Они используют своих адептов – физудов, одержимых Хаосом. Более того, эти маги способны общаться с Пожирателем за пределами Нерушимого барьера. О том, как они пробивают канал в Хаос и Нижние миры, доподлинно не знаю даже я, Призрачный Извечный свет….
Харальд Изначальный (0–3700 гг.) от Дня Великого схождения
Империя Аматай (0–3700 гг) от дня Великого Схождения
Летописи Харальда. Книга первая. Пламя прошлого
© Copyright: Евгений Юфкин, 2017
Свидетельство о публикации №217081400983
Свидетельство о публикации №217081400983
Рецензии