Музыка, пение, птица и человек
Он не изучал теорию музыки.
Он не выполнял специальных вокальных упражнений.
Он не тренировался, не репетировал.
Он не страдает болезненным самолюбием: «Как я спел?! Успех или провал?!»
Ему безразлично: успех или провал.
Его переполняет чувство – и это чувство просто, без подготовки, без напряжения, легко и свободно изливается звуками.
Неужели то, что доступно маленькой птичке, должно быть недоступно человеку?
Неужели невозможно просто выразить звуками переполняющее чувство?
Неужели для этого необходимо годы учиться и готовиться?
Но через годы учёбы и подготовки этого, сегодняшнего чувства уже не будет…
Птицы учат своих птенцов летать.
Но птицы не учат птенцов петь.
Потому что этому невозможно и не нужно учить.
Это идёт изнутри.
Мне возразят, что голосовой механизм птицы отличается от человеческого.
Но наши ближайшие родственники обезьяны очень выразительно поют по утрам – гимн новому солнцу.
Как дико, что люди выражают чувства словами.
Слова – самый неподходящий инструмент для выражения чувств, они создавались совсем не для этого.
Было бы естественно, если бы люди носили с собой музыкальный инструмент (скажем, флейту) – и играли бы на нём свои чувства друг другу.
С другой стороны, у нас есть природный инструмент – голос.
Всегда можно напеть, намурлыкать, намычать, насвистеть переполняющее чувство…
Кто сказал, что это плохая музыка?
Теория музыки… Странное словосочетание.
Музыка – это чувство.
Теория чувства? Разве может быть чёткая, строгая, одна для всех теория чувства?
Чёткая, строгая – нет.
Одна для всех – тоже нет: у разных людей разные чувства.
Но всё-таки можно заметить какие-то связи: те или иные звуки и сочетания звуков рождают у меня те или иные чувства.
Раз эти связи существуют, они могут быть глубже, чем кажется.
Раз существуют гармоничные сочетания звуков (аккорды) – могут существовать и «сверх-аккорды»: самые гармоничные последовательности звуков, аккордов…
Один «сверх-аккорд» может разрастись в целую мелодию – самую гармоничную из семейства мелодий…
Когда я слушаю оперу – я слышу натужный мужской рёв и истошный женский писк – мне кажется, что такими неестественными звуками живые человеческие чувства не выражаются.
Сидящие в зале изломанные эстеты млеют от восторга: «Как он взял эту ноту!!»
Но если пение в целом ненастоящее, неживое – какая разница, как и какую ноту он взял?
Эти люди видят всё кроме главного: видят технические тонкости, но не видят чувства.
Есть оно или нет, настоящее или поддельное, сильное или вялое – для них это не так уж важно.
Внешнее для них важнее нутра.
Благозвучие и напевность, которых они непреклонно требуют – не главное, а иногда просто лишнее.
Например, в песне Бутусова «Я хочу быть с тобой» благозвучие и напевность звучали бы дико и даже глумливо.
Церковные песнопения, как правило, строгие и простые, не очень напевные – почти что речитатив.
Эстетам хочется напомадить Венеру Милосскую – «украсить» простое живое чувство ненужной мишурой, сделать его гладким, слащавым, прилизанным…
Садовник, кромсающий ножницами живое дерево чтобы придать ему "правильную" форму - такой же эстет.
Форма диктуется содержанием - то есть чувством; поэтому не может быть универсальных правил для формы.
Слушая певца, я должен верить, что он поёт просто от избытка чувств: что он не готовился, не репетировал, что он не знает нот и голосового аппарата; что его переполняет чувство – и это чувство без напряжения, легко и свободно изливается звуками.
То же относится и к балету – много неестественных движений, которыми ни одно живое существо не выражает своё внутреннее состояние.
Посмотрите на движения играющих котят – вот где настоящая радость в чистом виде.
Посмотрите на «летающих» индийских обезьян – вот полнота жизни.
Вот у кого нужно учиться естественности.
Что это - звук?
Колебание воздуха?
Как обнимает душу?
Воздух
колышет
Кутает
емлет
Возносит
На воздух
Небо
Парит и кружит
Свидетельство о публикации №217081501122