нечто невразумительное из дневника

Несколько дней назад, засыпая, я увидел ясную картину того, что представляет собой искусство. Увидел мысль об искусстве, увидел развенчание искусства, увидел понимание искусства. Боюсь, что для изложения этой мысли, для передачи всей её полноты и выпуклости надо написать целый трактат. Но мысль эта так важна для меня, что постараюсь записать её хоть как-нибудь, хотя в сжатом виде она покажется банальной и плоской.
Искусство не есть что-то особенное. Все занимаются им ежедневно, но некоторые почему-то считают себя избранными и называют себя художниками. Я тоже называл себя так. Это, конечно, гордыня и ничего больше. Искусством занимаются все: дети, взрослые, старики, умные, глупые, вдумчивые и поверхностные. В искусстве нет и не может быть критериев качества. Есть только критерии мастерства. Один рисует гладкую линию, выводит её тонко, без поправок, и весь его рисунок кажется хрупким и прозрачным. Другой не умеет так рисовать и чертит на бумаге грубыми штрихами, размазывает их пальцами, бумага выглядит чумазой, но результат получается выразительный. Первое и второе нельзя сравнивать. И таких различий не счесть. Есть всевозможные школы, каждая бьётся за право называться истинной, но ни одна не есть истинная. То же самое — в боевых искусствах, в карате и кунг-фу, там сотни школ и каждая считает себя лучшей и самой правильной. Так всюду.
Дети рисуют и танцуют. Они получают удовольствие от того, что делают. И до тех пор, пока им не вобьют в голову, что они занимаются искусством, они просто получают удовольствие. Когда надоедает, они перестают рисовать, перестают лепить, перестают танцевать. Это ведь порыв души. Не все они будут стремиться к совершенству, но улучшать свой стиль будут всегда, пока не оставят своего увлечения. Совершенствование — это лишь дело времени, это закономерный процесс обретения навыков.
Лишь те люди называют своё увлечение искусством, которые придают ему значимость, ставят его на некий пьедестал, с течением времени превращают это в профессию и мечтают занять на этом пути выдающееся место. Но это не значит, что они занимаются чем-то существенным, значительным, важным для человечества. Зато они много говорят о важности своего дела. Есть великие музыкальные произведения, картины и книги, о которых большинство людей даже не слышали, потому что без этого можно жить. Произведение искусства — ничто. Сожгите книгу или картину, и человечество не заметит этого. Война разрушила крупнейшие библиотеки, но ничего не изменилось. Краски жизни, запахи, вкусы, любовь, ненависть, еда, сон, здоровье, болезни — вот настоящая жизнь, которой надо уметь наслаждаться. Можно обойтись без книгопечатания. 
Все вокруг рассказывают что-то друг другу, все развлекают друг друга историями. По сути, все вокруг немного писатели, сочинители, но не называют себя этим словом. Ничто из рассказываемого людьми не является абсолютной правдой, всё приобретает особый ракурс, новые тона и цвета. Любой разговор — это соприкосновение (или столкновение) разных авторов. Но сочиняют все. Все занимаются украшательством своего дома. Все занимаются кулинарией. Кто-то лучше, кто-то хуже. Но не все называют себя дизайнерами, художниками, поварами, ораторами, музыкантами. Искусство повсюду, потому что его в действительности не существует вовсе. Некоторые превращаются в мастеров с большой буквы, некоторые — в ремесленников, но их произведения меня не трогают, не волнуют, несмотря на точность форм и умелость руки. А некоторые люди кричат, потому что не могут терпеть;  они не умеют рисовать, не обладают красивым голосом, не умеют много другого, но они хотят излить свои чувства, и вот они-то рождают то, что пробивает меня насквозь.
Искусство есть, но его нет, раз не существует правил и раз постоянно появляются новые виды, новые технологии, новые материалы. Никакая школа не имеет права претендовать на истину. Всё вокруг испорчено школами, вывесками, наставниками и специалистами. Всё испорчено амбициями.
Очень много красивых слов сказано об искусстве, написано несчётное множество книг о художниках, писателях, актёрах, режиссёрах. «Искусство — вызов смерти», разве не восхитительно сказано? О чём ещё можно так сказать, не сказав при этом ничего?
Но главное — это всего лишь потребность отдельно взятого человека претворять свои «сны» в действительность. Создавать — для меня значит освободиться от чего-то, что распирает изнутри. Я привык говорить, что я делюсь с другими, веду диалог с помощью моих книг, но на самом деле никто не поддерживает со мной этот диалог, это лишь моё желание поговорить, но не чьё-то ещё. А вот делиться я делюсь, все вокруг делятся друг с другом тем, что с ними случилось, и тем, что не случилось. Людям свойственно делиться мыслями и чувствами. Все выходят на сцены и играют роль: в гостях, на работе, в семье, всюду, ежеминутно. Некоторые доводят своё умение до совершенства, так и не став профессиональными актёрами и даже не стремясь быть ими. 
«Знаем ли мы по-настоящему, кто мы есть? Может статься, выходишь на сцену, чтобы утратить себя. Но возможно, что, вопреки бытующему представлению, там себя и обретаешь. Разве превращение в Других не помогает осознать себя самого? Играть на сцене — значит изгонять злых духов нашего персонажа. Позволено ли мне выразиться так: я играю на сцене, чтобы не играть в комедии жизни?» (Жан Луи Барро).
Я тоже изгоняю из себя «злых духов», когда пишу. Во мне много персонажей, много всякого надо изгнать, освободиться от бремени их пороков. Это для себя. Это истинное. Когда оглядываюсь на других, жду чьей-то реакции, я изменяю себе. Подлинное искусство состоит в освобождении, а освобождение может быть только для себя.
В последние дни, когда мысль об искусстве предстала предо мной во всей своей полноте, я всюду вижу подтверждения ей. Вчера в телепередаче, где обсуждались сны, психотерапевт сказал про литературу, что она, по сути своей, является сновидением писателя, она выполняет ту же функцию, что и сон. Несомненно, так оно и есть. И все виды искусства — тоже сон, выбросы из глубин человеческой души, из подсознания. Какое удовлетворение порой я испытываю, закончив писать что-то! Словами не выразить. Облегчение, свобода, блаженство.
Ничего нового, всё давно мне известно, но я будто бы протёр стекло, прояснил изображение. Искусство есть форма жизни, не одна из областей человеческой деятельности, а форма человеческой жизни вообще, форма взаимодействия человеческого сообщества. Освободившись от этой формы, человек становится Буддой.
В сущности, искусство можно назвать разновидностью религии. Все вокруг во что-то верят, самые слабовольные присоединяются к общепринятым религиозным взглядам, это как членство в партии — строгие правила, догмы. Бунтари предпочитают то, что принято называть искусством, потому что там есть возможность «самовыражения». Но на самом деле все вокруг занимаются искусством и все имеют свою собственную религию.
Если бы человек мог честно сказать, какую цель он преследует, «делая искусство», было бы проще жить. Ложь мешает всем нам. Нечестность перед самими собой. Неумение быть честными.