Очередные анекдоты

В колхозе миллионере шла третий день свадьба. А происходило это в середине двадцатого века - в начале пятидесятых годов, ещё при последних годах жизни Сталина-Джугашвили. «Гулянка» была всеобщей - ходили с гармошками, гитарами и балалайками из дома в дом. А «гулянка» была всеобщей, потому что кроме свадьбы, ещё была и пасха, - но об этом, конечно же, никто вслух не говорил. Не говорили вслух, потому что вся страна тогда строила всемирный коммунизм - хотя и в одной только стране. Итак, одна из многочисленных компаний приближалась к дому, где была та злосчастная свадьба. А злосчастная, потому что в доме была гробовая тишина, а на завалинке сидел весь искалеченный молодой мужичёк и дико хохотал. У мужичка были оторваны оба уха, вместе с ноздрями вырван нос и выбит один глаз, и при этом всём, он ещё и дико хохотал. Парни и девки в недоумении остановились. Один из парней удивлённо спросил:
- Ты что урод хохочешь? С ума от боли сошёл!?
Да, не… - сквозь хохот ответил мужичёк и продолжил - у Ваньки-то свадьба, а у меня в кармане его…, х…ух…, ха-ха…, х…ух…, ха-ха-ха-ха-ха, ух…
Но тут из молчащего дома вышел молодой парень с перекошенным от боли бледным лицом с большой противотанковой гранатой, подошёл к оторопевшим парням и девкам и к хохочущему мужичку и бросил гранату себе и им под ноги. От взрыва все взлетели в воздух - и дом, кстати, тоже, там, в подвале взорвалась от детонации противотанковая мина. Вот так окончилась эта злосчастная свадьба. Почти так же, как в Одессе, где раньше проживал Васька Штыб и Зойка с женихом идиотом! Об этом, кстати, есть песня, и даже кинофильм: «Свадьба». В этом кинофильме - в конце его, жених от злости и ревности распарывает перину и выбрасывает в окно пух. Пух летит, как снег и садится на плечи прогнанному со свадьбы капитану. Мать-то жениха думала, что он генерал. А капитан, пьяный, продолжал, идя и покачиваясь, командовать: «…бом-брам стеньги ставить…, фок и грот спускать…». Может быть, капитан говорил и не совсем так, но это не столь важно - рассказ-то о свадьбе и пасхе.

И ещё один анекдот. Опять-таки идёт свадьба в той же Одессе, гости пьют и гуляют, в общем-то, веселятся от души. Вдруг вбегает расстроенный брат невесты и трагическим голосом кричит, заламывая руки, и никому ни будь, а самому себе:
- Гости! У нас непоправимое несчастье! Такого ещё небывало ни на одной свадьбе в Одессе! Нашу непорочную и драгоценную невесту представьте себе - изнасиловали!
Гости сидят как оплёванные. Уйти нельзя хозяева обидятся. Да и водка ещё не допита - не оставлять же её неизвестно кому. В общем-то, на невесту плевать - не первую насилуют. А вот водку оставлять никак нельзя - кишочки потом болеть будут! Опять вбегает тот же, но уже сияющий братец:
- Гости! Пейте и веселитесь! Он извинился!

И последний, слегка преобразованный анекдот с некоторым дополнением. После смерти главы семья, наступившей, по-видимому, от излишнего и назойливого участия в семье близкого друга жены, а потому и «друга» покойного. Они-то своей «лаской» и назойливым участием, и спровадили его на тот свет! Но это так к слову сказано. Так вот, после похорон и поминок «друг» уже вдовы, вдруг воспылал неодолимой страстной любовью к своей возлюбленной, вернее не любовью, а просто страстным желанием, и заявил:
- Пойми меня! Я не знаю, что со мной происходит, но я воспылал непреодолимым желанием…
- Вдова его перебила на полуслове. Да я слышала об этом. Это, по-видимому, глубоко сидящий в подсознании атавизм. И связан он с тем, что некоторые насекомые, живущие в нашей климатической зоне, съедают самцов после первого и последнего для них, самцов, оплодотворения самок. Не пропадать же протоплазме бездарно. Но я не насекомое и поэтому «скрепя сердце» согласна, но только, как положено после похорон - медленно и печально.
После этих слов печальный и слегка пьяный, тоже теперь уже «вдовец» - ушёл и удавился!
Всё почти так, как в произведениях писателя Мопассана.


4 апреля 2017 года.