Судьба мужчины. Часть вторая

Часть первая: http://www.proza.ru/2017/08/13/64

«Мы сами себе выбираем и песни и судьбы»
Булат Окуджава

Девушка, выходя замуж за молодого человека, может мечтать о чём угодно.
Например о том, что они проживут вместе счастливо до ста лет и умрут в один день, но она раньше, а он – позже.
Но вот она рожает первого ребёнка.
Затем – второго.
Через пять лет – третьего.
И вот их свадьбе уже девять лет!
Могла ли она на самом деле предполагать, что их брак будет настолько продолжительным и счастливым?
Могла ли мечтать о девяти счастливо прожитых совместно годах?

Мой дедушка впервые увидел мою бабушку в Киеве, на Крещатике, в 1918-ом году.
И потерял голову.
Три года!
Три долгих года он кружился вокруг неё, аки ястреб вкруг добычи.
Три года она отвергала его ухаживания.
Но он был упорен, настойчив и настырен!
И в 1921-ом году она сдалась.
Они расписались!
В ррррр-эволюционном загсе.
А в 1922-ом году ровно девяносто пять лет тому назад, именно 15-го августа 1922-го года у них родилась дочурка: ВераНика.
Но такого имени в наличии не имелось и потому дочурку назвали Вероникой. А между собою звали просто – Рона!
Роночка!
Этой девочке предстояла тяжелейшая жизнь и ранняя смерть в возрасте сорока лет.
Она родилась с врождённым пороком сердца.
И потому несколько лет они не решались заводить второго ребёночка.
Прошло долгих пять лет, и только тогда, когда миновали три (три – прописью) ареста дедушки, Ольга Александровна – так звали мою бабушку – решилась на «вторую ходку».
В ферале 1928-го года, в самом его начале, аккурат второго числа и родилась моя мама.
Родилась здоровая!
А спустя ещё два с половиной года появился на свет точнёхонько пятого ноября третий ребёнок в этой удивительно счастливой семье – Михаил.
Михаил – это имя покровителя Киева.
И получилось так, что именно в Киеве родились все три ребёночка в семье.
О чём она – бабушка - думала тогда?
О чём мечтала?
Что грезилось ей – одной из четырёх сестёр, рождённых в Белой Церкви?
Могла ли она предполагать, что однажды появится на свет такой заголовок в одной из книг на этой многострадальной земле:

«Киев придётся оставить»?

С момента их первого знакомства прошло уже 15 лет!
Пятнадцать!!
Из них в браке они прожили счастливо 12!!
Двенадцать счастливых лет!
Счастливейших!!!

Однажды на уроке литературы не то в школе, не то уже в техникуме – за давностью лет уж и не упомню – я прочитал о Фёдоре Михайловиче Достоевском, вернувшемся из ссылки и обретшем семью:

«Судьба подарила им только десять лет …»

Не помню ничего более.
Но этот текст меня тогда просто поразил!
«Только десять лет…»!
С ума сойти!!

Ненавижу иные книжки.
Одна начиналась так:

«Они встретились…
Прошло три года…»

Я не смог читать дальше!

Для меня три года – фантастически долгий срок.
Подумать страшно: три года!!!
Это целая жизнь!
Три года!!!
Это же сколько всего может случиться!
Это же невероятно много!
Это невыразимо долго!
Вот идёт операция.
На счету каждая секундочка!
Любой миг может оказаться последним!
Любой миг!
А тут – три года!!
А девять лет?
Это же почти половина поколения!
Это же почти Вселенная!
В 1934-ом году дед забирает всю семью с собой на Урал!
Они едут на Всесоюзную стройку!
На Магнитку!
А это – Челябинская область.
И спустя пару лет вся семья перебирается в столицу Урала – Свердловск.
И селится в самом центре его в стариннейшем – первых лет городской застройки – купеческом домике на высоком берегу речки Исети.
Дед работает техническим редактором в «Уральском рабочем», параллельно собкором газеты «Труд» и сотрудничает с десятком уральских газет и журналов.
А ещё пишет рассказы, повести, детективы.
И всё это активно публикуется!
Он – журналист с тридцатилетним стажем!
Когда он познакомился с бабушкой ему было уже тридцать два!
В двадцать четыре он уже был корректором в одном подразделении с неким Сергеем Есениным в знаменитой типографии Сытина в Москве!
И вот теперь ему всего-навсего пятьдесят!
У него трое детишек и замечательная супруга.
И он только-только выиграл Всесоюзный литературный конкурс.
Его рассказ обошел по качеству произведения знаменитейших советских писателей, многие из которых станут классиками ещё при жизни.
На свои гонорары он организует Новогодние Ёлки всему Большому Двору в центре Свердловска.
Ему пятьдесят!
Ей тридцать восемь!
Только-только отпраздновали новый одна тысяча девятьсот тридцать восьмой год.
На Урале они счастливо прожили уже три долгих года!
Младшенькому семь лет!
Средней – девять!
Старшей – пятнадцать!
Восемнадцать лет назад он впервые увидел её!!!
Представляете?
Восемнадцать лет!
И что плохого может случиться, когда семья так дружна?
Когда он так надёжен?
Когда впереди…

27 –го января ночью в дверь их двухкомнатного обиталища громко и настойчиво постучали.
Ночной арест.
Обыск.
Его уводят.
Не дав попрощаться.
Не разрешая переброситься даже парой слов.
Этот ночной арест и ночной обыск старшая дочь будет видеть во сне каждую ночь на протяжении четверти века.
И ровно через двадцать пять лет она навсегда закроет глаза полные слёз и жаждой жизни.
Это случится 18-го января 1963-его года.

Девушка может мечтать о чём угодно.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

Я родился 16-го декабря 1952-го года в тех местах, где, судя по ряду источников навсегда смежило очи триста восемьдесят тысяч мужчин.

Триста восемьдесят тысяч мужчин – это немного, если судить в масштабах нашей отечественной истории.

Вот Наполеон сумел укоротить жизни десяти миллионов французов!

Или около того.
В России полегло более полумиллиона его Великой Армии.

Гитлер положил своих в одной только России почти столько, сколько Наполеон всего.

Но Наполеон потратил на это великое дело пятнадцать лет своей драгоценной жизни.
А Гитлер «уложился» в шесть лет.

Так что триста восемьдесят тысяч на одном урановом руднике – это немного.
Но ведь за этим стоят судьбы как минимум трехсот восьмидесяти тысяч женщин!!

И каждая на что-то надеялась!
И чего-то ждала!

А дела то вершились уже ПОСЛЕ самой страшной войны во всей истории человечества!

Стране был нужен этот самый уран.

Любой ценой!

А уж за ценой мы никогда и не стояли.

Я знаю, о чём мечтала моя Рона.
Она мечтала вновь увидеть Киев!
Вновь пройти по его цветущим улицам, по его фантастически красивым паркам и скверам.
Вновь выйти к Сенному рынку, в трехстах метрах от которого они подрастали.
Вновь послушать звоны колоколен Софии Киевской.
Вновь пройтись по Крещатику, где давным-давно мама встретила папу.
Папу – самого лучшего папу на свете!
Вся её жизнь была одним непрерывным воспоминанием о папе.
 Младшая сестра приехала с Колымы, куда она отправилась в поисках папы, не одна, а с малышом на руках.
И вот с этим самым малышом Рона непрерывно вспоминала папу, воспроизводила свои игры с папой.
А этим малышом был я.

В 1938-ом году бабушка осталась одна в чужом городе с тремя детьми на руках, из которых старшая дочь была тяжело больна.
Только не подумайте, что бабушке явился астролог и рассказал ей её дальнейшую судьбу.
На пятый день к бабушке пришёл нарочный с извещением о выселении.
О том, где находится её муж и что его ожидает ей никто и ничего не сообщил.
Ни тогда, ни потом.
Спустя восемнадцать лет к ним придёт официальное извещение о том, что 13-го ноября 1941 года муж умер от эмболии сосудов головного мозга.
Это официальное сообщение будет наглой беспрецедентно лживой бесчеловечной дезинформацией.
В 1991-ом году откроется: дед был расстрелян без суда и следствия выстрелом из нагана в затылок по решению «тройки» 13-го мая 1938-го года и тело его было зарыто в общей яме с другими расстрелянными в этот же день мужчинами.
Бабушка ждала деда до самой своей смерти, наступившей осенью 1968-го года в Свердловске.
После ареста деда она никогда и никому не верила, и не верила никаким слухам о его вероятной гибели.
Она его строго и верно ждала.
Тридцать лет.
Тридцать!
И Рона его ждала двадцать пять лет.
И Михаил его ждал сорок два года.
Моя мама кровью написала клятву найти его прямо на странице рассказа «Капля крови» в единственной изданной при жизни деда книге его очерков и рассказов.
И пошла за ним в заключение.
И даже получив уже надежнейшее свидетельство о том, что его уже пятьдесят три года нету в живых, мама не верила!
И продолжала ждать.
До самой смерти в 2004-ом году.
Она ждала его  шестьдесят шесть лет!!!
Две трети века.
До самой своей смерти.

Любовь – это когда мужа и отца ждут, что бы ни случилось.
До самой смерти.

Любовь – это когда не верят никому и ничему.
Когда просто ждут.

Любовь – это не слова о высокой и чистой любви.
Любовь – это не набор красивых фраз.
Любовь – это не постоянное требование писем, ответов, подтверждений.
Любовь не нуждается ни в каких доказательствах.
Ни в одном.
Ни при каких обстоятельствах.
Если требуются «доказательства» и «подтверждения» - это не любовь!
Если требуются письма, свидания, ежедневное появление дома – это не любовь.
Любви не требуется ничего.
Муж – это не «мужик», и не «мужчина».
Муж – это всё твоё в тебе самой.
Судьба мужчины – это воля Провидения.
У мужчины есть своё Предназначение, и словами оно не описывается.
У каждого оно своё.
И из этих предназначений складывается пазл цивилизации.
Одному предназначено рассчитать трассу до Луны и сгинуть под Вязьмой.
Другому предназначено едва не погибнув от рук супостата стать первым вырвавшимся за пределы Земного Притяжения.
Мужчина в жизни Женщины – это Перст её Судьбы.
Рожая от него детей она связывает себя с ним навсегда.
И нет никакой возможности оборвать эту связь.
Делай всё что угодно.
Но взгляни на своё дитя и ты увидишь ЕГО глаза, услышишь стук ЕГО сердца.
И в нём, в теле твоего ребёнка течёт ЕГО кровь.
Это неустранимо.
Не рассекаемо.
Страшные репрессии были задолго до Нового Времени.
Но история Проскрипций в Древнем Риме знает лишь несколько десятков случаев, когда жёны приносили диктатору отрубленные головы своих мужей.
Абсолютное большинство Женщин хранили верность своим мужьям до самой смерти.
Мужчина сходясь с Женщиной как правило прекрасно понимает, что он не вечен.
Что его путь – Путь смертельного риска.
Что счастье семейной жизни может быть прервано в любое мгновение.
Но основа жизни на Земле – продолжение Рода.

Дербенёв прав:
«Этот мир придуман не нами»

Мне повезло в самом начале жизни.
Я вырос среди великих Женщин, которые верно любили своего Мужчину до самой смерти.
Без переписки.
Без какой-бы то ни было информации о нём.
Не зная надёжно и точно НИЧЕГО.
Не получая от него ни копейки помощи и защиты.

И уходя в свой последний бой всё что я могу – это просто Верить, что и мои любимые будут любить меня вопреки всему и вся.

Именно об этом и спел Виктор Цой:
« И когда я обернусь на пороге, я скажду одно лишь слово: Верь!»