18. Дневники. Клуб юных моряков, 1972 г. Горьковск

(Продолжение. Начало см. на авторской странице)

26 ИЮНЯ 1972 г. ГОРЬКОВСКИЙ ПОХОД (ПРОДОЛЖЕНИЕ ДНЯ)

ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕРВЫХ ДНЯХ И ПЕРВЫХ КОМАНДИРАХ

Мы сидели на баке и беседовали, но тут раздался сигнал на построение. Это наш тральщик отходил от причала города Горького. Итак, мы отправились в обратный путь – на Кострому.
Наши мальчишки пошли на вахту в рубку, а мы с Верой  спустились в кубрик – дневалить.
- Эх, Вера, - сказала я. – Стояла ты когда-нибудь на вахте в рубке?
- Стояла, - ответила она. – Один раз на сигнальной вахте. Помнишь, когда мы на «Кузьме Минине» ходили  и пионеров возили.
- Один раз мало, - посетовала я. – Не повезло тебе. А вот в мою самую первую практику мы с Галей Трудовой каждый день заступали на сигнальную вахту и даже за штурвал! Стоишь, бывало, поворачиваешь штурвал по команде капитана и чувствуешь, что весь корабль, вся эта громадная махина, послушна малейшему движению твоей руки. Так здорово! Волга серебрится, идут навстречу разные суда, а ты стоишь на самом верху – в ходовой рубке, за штурвалом, и видишь всё и всех. Пионеры, которые носятся по кораблю,  иногда с завистью поглядывают на тебя, им бы тоже хотелось в рубку, но не положено. На отмашке стоять тоже здорово! Докладываешь, бывало, капитану: «Лево десять танкер с нефтегрузом первого класса». Через несколько минут слышишь приказ: «Маши лево!». Открываешь окно и отмахиваешь восьмёрочку большим белым флагом – показываешь, каким бортом будем расходиться. С другого корабля машут в ответ. А капитан время от времени посматривает в свой большой чёрный бинокль и говорит: «Добро».  Старшины у нас тогда были вообще замечательные – Костя Тихонов и Миша Малахов!
- Про Мишку ты мне даже и не говори! – воскликнула Вера. – Я его лучше тебя знаю, потому что сидела с ним в школе за одной партой. Знаешь, как он у меня один раз сочинение сдувал? Я пишу, что занимаюсь в Клубе юных моряков, а он слово в слово всё у меня из тетрадки переписывает. Пишу, что мы изучаем устройство шлюпки и корабля, правила плавания по внутренним водным путям… Смотрю, Мишка тоже выводит:  «Мы там изучаем…». Так и списал всё сочинение. Я его стала ругать: ведь  учительнице не понравится, что у нас всё одинаково. А он только смеётся и говорит: «Но мы же в одном Клубе-то занимаемся и одни науки проходим».
- Ну ладно, пусть списал, - заметила я. – Но всё равно Мишка был отличным старшиной!
- Будь по-твоему, - согласилась Вера.
На том разговор и закончился.

«ДАЙТЕ СТАРШИНЕ ПООБЕДАТЬ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ!»

Камбузные притащили в кубрик обед, и народ с удовольствием уселся за стол. Суп начал разливать по мискам Олежка Лебедев – вполне справедливый товарищ. Борщ мы ели с удовольствием, он был весьма вкусный – с мясом! Вся третья вахта и некоторые завсегдатаи из соседнего кубрика чинно обедали. Не хватало только неугомонного главстаршины, который, как всегда, хлопотал где-то наверху. Вдруг Валера показался в люке, быстро спустился по трапу, окинул взглядом кубрик и увидел, что для него за столом места нет. Тогда он грозно рыкнул на Саню-фотографа:
- А ты, интересно, что тут делаешь? Твоё место во втором кубрике или хотя бы на рундуке! Живо уступи место командиру! Дайте старшине хоть разок пообедать по-человечески!
Саню из-за стола как ветром сдуло, а Валера с удовольствием уселся на освободившееся место.
- Вот! – удовлетворённо произнёс он. - Теперь полный комфорт! А то взяли моду: то подушку уведут, то весь стол займут и места старшине не оставят…
- Ладно уж, успокойся, - прервала его Оля.
- А ты, Мазаева, не встревай, – накинулся на неё Валера. – Думаешь, тебя старшиной вахты назначили, так можно жить припеваючи? Сама забралась в уютный уголок и сидишь там как фон-барон. А я за камбузом слежу и за вахтами, к тому же «шишки» всё время ворчат, им ведь не угодишь.
«Шишками» мы называли некоего начальника, его жёнушку, деток и родственников. Все они ехали с нами, чтобы поразвлечься и погулять по Горькому. Мы их, естественно, терпеть не могли, потому что они очень важничали, строили из себя господ и вообще развели на военном корабле «дворянское гнездо». 
- На «шишек» надо меньше обращать внимания, - веско сказала Оля Мазаева. – У нас капитан есть!
И все с этим согласились.

После обеда Верочка предложила всем девчонкам пойти на ют и попеть там песен. Уселись мы на длинную белую лавку, повернулись лицом к воде и начали дружно петь хорошие песни.
Дул ветер, двигатели шумели так, что было едва слышно наши голоса, а за кормой пенились волны – белые и весёлые. Они расходились в разные стороны, и рыбачьи лодки мягко покачивались на них. Сами же рыбаки, наверное, поглядывали на четырёх девчонок в белых форменках, сидящих на юте маленького военного корабля и распевающих песни. А мы старались вовсю да ещё смотрели на проплывающие мимо берега и на солнечные блики, играющие на воде. Солнце клонилось к закату, было так красиво!
Владимир Николаевич стоял на мостике и слушал наши песни. Они ему, кажется, очень нравились.
Но тут к нам стал приближаться красивый голубой «дворец» -  шлюзы. Наш тральщик встал около какой-то самоходки, но её злой кэп вдруг заорал в рупор, чтобы мы к ним не швартовались. Владимиру Николаевичу не понравилось такое обращение, и он приказал всем юнгам идти в кают-компанию, чтобы не мешать при шлюзовании. Ясно, что мы тут же приникли к иллюминаторам. Вода в шлюз накачивалась быстро, поэтому тральщик и другие суда постепенно поднимались всё выше и выше. Интересно было!
Недалеко от меня стоял Юрка Салтыков, и я сразу вспомнила, как ему досталось от «шишек», когда мы проходили шлюзы в первый раз. Но об этом – чуть позже…

(Продолжение см. на авторской странице)