Вечерний Киев

Три дня по моему приезду погода держалась жаркая, днем – зной и духота, зато по вечерам  с набережной в окна лилась свежесть и прохлада, аромат цветущих каштанов и соловьиное пение. Внизу на бульваре неспешно гуляли люди, гул голосов доносился допоздна … Все три теплые вечера я использовала по максимуму: в первый отмахала 5-6 км с детьми вдоль набережной, во второй мы ужинали в Лесной Буче после дня, насыщенного прогулками и тренировками, а в третий вечер  я встретилась-таки наяву со своей интернетовской подругой.
От дома на Оболонской набережной до метро «Минская» - минут 15 ходьбы. Там и договорились встретиться. Переписываемся с 2009 г., познакомились на христианском сайте. Планируя вояж в Киев, сообщила Людмиле – такое у нее имя – о своем приезде. Она написала, что рада и предложила себя в качестве экскурсовода по Киеву и окрестностям (по профессии она инженер, как и я, закончила Харьковский авиационный институт в советское время, работала по специальности до развала СССР и промышленности, сейчас преподает английский частным образом, а в свое время прошла курсы и подрабатывала экскурсоводом, ведь в Киеве всегда был наплыв туристов и эта профессия была очень востребована).
В третий день своего пребывания объявила детям, что самостоятельно иду вечером  смотреть Киев. Ну, они люди современных взглядов на воспитание родителей, к тому же я достигла-таки совершеннолетия, а посему оторвалась от присмотра. Через Инет, а потом по телефону координировались с подругой, знакомой дорогой добралась я до пр. Героев Сталинграда, нырнула в подземный переход, а дальше бульварами, через аллеи цветущих каштанов, сирени, акаций вышла к широкому красивому проспекту маршала Тимошенко, утопающему в роскоши раскидистых каштанов, пышных зарослей кустарников, стройных пирамидальных тополей  в форме гигантской свечки и по проспекту, прямому и раздольному, дошагала до условного места встречи - MacDonald у входа в метро,.
В пестрой толпе молодежи я различила по описанию высокую крупную черноволосую женщину в легких брючках и футболке, спортивных тапочках – ведь мы собирались прошагать за вечер пешком немало километров, и Людмила заботливо предупредила, прося меня не очень утруждать ножки при дневных экскурсиях по городу, приберечь силы для нашей вечерней прогулки, а кроме того, взять с собой ветровку, несмотря на очень жаркий день – в метро очень холодно.
Так и оказалось. Сильные сквозняки на входе, на эскалаторе, на перроне, да и в самих поездах – как и обычно в метро. Я вдруг ужаснулась – не ездила на метро лет двадцать! Проехали станций восемь, разговаривать не получалось – шумно, шатает, народу  много. Людмила знаками показала, где надо выходить. И вот, представьте себе, вываливается толпа из метро и тут же в несколько раз большее  скопление людей – очередь на фуникулер, подъем на высокий берег Днепра. Даже коренной киевлянке пришлось удивиться ее протяженности.  Пришлось пополнить ряды (или толпу?) очереди. Совсем забыли, что в эти дни в Киеве проходил финал Интервидения, город был переполнен туристами и гостями. Подруга моя объясняла и наглядно показывала устройство рельсового подъемника, рассказывала о крутизне и красоте предстоящего пути наверх, о блестящей стальной петле посередине маршрута, где разъезжаются встречные локомотивы. Еще стоя в очереди внизу, я сфотографировала эту развязку, как и весь крутой подъем. А уже в сам подъемник набились так, что впору было вспомнить тесноту автобусов советского времени – невозможно  пошевелить рукой, не то что фотокамеру достать.
Вот и конец пути наверх, Владимирская горка. Вытряхнулись на свободу, расправились  от тесноты и зажатости. Людские массы, выходя из транспорта, обретают свободу передвижения и ручейками растекаются туда-сюда, во все стороны; публика нарядная, неторопливая, празднично-отдыхающая. На высоком берегу -  буйство каштанового цветения; стройные, могучие,  в густой  щедрой зелени листвы деревья усыпаны крупными белыми гроздьями, иногда с нежными оттенками розового или  желтого, формой напоминающей виноградную, но необычно смотрящую острием вверх; утопающий в ярких цветах на клумбах и разноцветно-разношерстных скоплениях гуляющей публики небольшой бульвар, живой звук фортепиано, стоящего прямо на асфальте среди цветов;  дальше слева - смотровая площадка над Днепром, величаво текущим как на дне  пропасти  далеко внизу.
Первоначальной целью Людмилы был показать мне жемчужину Киева – Андреевскую церковь. Мы двинулись прямо от массивных старинных дверей фуникулера, я с интересом и восхищением разглядывала все вокруг –  цветущие каштаны, людей всех возрастов и характеров, праздничную сутолоку, столики с сувенирами, лотки с мороженым,   полдюжины отрешенных, со вкусом одетых немолодых и средних лет дам, полукольцом окруживших играющего прямо на тротуаре худенького мальчика-пианиста. Справа вот нашего пути высился большой холм, обойдя который мы увидели Андреевскую церковь в лесах реставрации. Подруга, как профессиональный экскурсовод, рассказывала про холм с подземными ключами. Древняя легенда гласит о том, что именно на месте, где почти через полторы тысячи лет будет построен этот величественный храм, апостол Андрей Первозванный во время своего путешествия из Корсуня по Днепру в первом веке нашей эры водрузил Крест и сказал, что здесь пребывает благодать Божья и будет возведен прекрасный город. Уже после основания Киева и Крещения Руси на этом месте были построены храмы, которые были преимущественно деревянными, неоднократно бывали разрушены и построены вновь. Поэтому императрица Елизавета Петровна повелела на месте Андреевского бастиона Киевской крепости в 1749 году было заложить основание каменного храма. Проект этого собора был создан придворным архитектором Растрелли, но руководство строительством было возложено на  местного военного архитектора Ивана Мичурина, которому пришлось «привязывать» этот храм к сложному рельефу местности и геологическим условиям киевского Подола. Старинные мастера проложили в недрах холма дренажную систему водоотвода.  В 19 веке, во время  реставрации, старинный дренаж разрушили, применив новые инженерные решения,  с тех пор крутой холм, подножие, на котором стоит храм, стало размывать.
 По причине очередной реставрации в храм попасть не удалось, просто поглазели, пофотали, прошлись вниз к Подолу. Это  один из самых старых районов Киева. Древняя брусчатка мостовой – уложенные веером округлые камни, блестящие, отполированные человеческими подошвами за века -   круто уходит вниз вдоль высокой стены подножия храма, образованной вертикально срезанным холмом. Вдоль узкой пешеходной улочки, кишащей туристами, расположились торговцы сувенирами, картинами, здесь же сидят, как когда-то на Арбате,  художники в ожидании заказа на моментальные портреты. Разные по высоте и стилю, старые и старинные дома и домики стоят тесно,  впритык, камень стен и камень мостовой, нет места газонам и аллеям. Улочка, вымощенная  гранитом, продолжает спускаться, резко забирая влево, низкое вечернее солнце сверкает в отполированных веками гладких камнях. Дошли до Айвенго – дома с башенкой, развернулись и мимо Андреевской церкви по Десятинной улице возвратились к Днепру. Улица  расширилась, приобрела более привычный вид – асфальт, автомобили, два ряда пышных цветущих каштанов образуют большую аллею, отделяя проезжую часть от тротуаров; аккуратные красивые здания с эркерами, изящными балкончиками  и окнами благородных пропорций примерно полувековой или больше постройки. Улица заканчивается зеленым бульваром, ухоженные ряды деревьев и кустарников,  вечернее благоухание   цветущей персидской сирени, чудесной еще и количеством  лепестков в цветке. Махровое восьмилепестковое двухслойное великолепие! Беспроигрышное счастье.
Аллея закончилась взгорком с круглой большой террасой – смотровой площадкой. А чуть внизу, на спуске среди пышной зелени, открылась знаменитая статуя самого Св. Владимира над Днепром. 
Уже вернувшись домой, в родной зауральский город, покопалась в Интернете и вытащила основные справочные сведения о сем историческом месте.
«Парк «Владимирская горка». До установки памятника территория была занята виноградниками Михайловского златоверхого монастыря. Однако многочисленные разливы Днепра вызвали сильные оседания почв под виноградниками и спровоцировали серию оползней грунта на Владимирский спуск. Это вызвало негодование местных властей, так как в одевание Владимирского спуска в камень было вложено много денег. И чтобы такого не повторилось, склон было решено укрепить путём основания там парка. Парк был назван «Владимирской горкой», так как по преданию именно здесь когда-то князь Владимир Святославич крестил киевлян.
С целью недопущения оползней, которые угрожали Александровскому спуску, в 1840 году были проведены работы по укреплению и благоустройству будущей Владимирской горки (получившей такое название позже[1] — уже после открытия памятника, и в его честь — а ранее больше известной как Михайловская, или Александровская[2]). Ввиду особой значимости местности, которая традиционно связывается c Крещением Руси в 988 году, предусматривалось увековечивание этого действия путём построения часовни или беседки на только что обустроенной нижней террасе.
Но уже в 1843 году ректор Императорской Академии художеств, русский скульптор Василий Демут-Малиновский подал на высочайшее рассмотрение первый «Проект на сооружение в городе Киеве на высшей крутости угла Александровской горы, над самым тем местом, где совершилось крещение русского народа — памятника Св. Равноапостольному Князю Владимиру».
Император Николай Первый одобрил эту инициативу. Между тем, перспектива строительства памятника не была одобрена киевским митрополитом Филаретом (ставить фигуру идола наибольшему борцу с идолопоклонством считалось церковью кощунственным. Был найден компромисс — в форме утверждения в июле 1853 года пролоббированного митрополитом проекта строительства Владимирского собора. 28 сентября (10 октября нов ст.) 1853 года[3] памятник был торжественно открыт.
Над созданием памятника работали такие скульпторы и архитекторы, как Пётр Клодт (статуя Владимира), Александр Тон (пьедестал) и Василий Демут-Малиновский (барельефы).
В конце XIX века Владимирская горка была превращена в парк в его современном виде. Сергей Ромишовский, руководитель Киевской городской садовой комиссии, писал, что это место, облюбованное киевлянами, обустроено по типу швейцарских гор с многочисленными шоссейными дорожками, кирпичными резервуарами и спусками, объединяющими между собой площадки и террасы[4].
Уже тогда городские власти стремились несколько «оживить» достаточно хмурый памятник. В частности, некоторое время поверхность постамента красили белой краской. Пытались оборудовать подсвечивание газовыми горелками.
В 1895 году на средства мецената и киевского предпринимателя Семёна Могилевцева было организовано электрическое подсвечивание креста. Писатель Михаил Булгаков в романе «Белая гвардия» писал:
Но лучше всего сверкал электрический белый крест в руках громаднейшего Владимира на Владимирской горке, и был он виден далеко, и часто летом, в черной мгле, в путаных заводях и изгибах старика-реки, из ивняка, лодки видели его и находили по его свету водяной путь в Город, к его пристаням. Зимой крест сиял в черной гуще небес и холодно и спокойно царил над темными пологими далями московского берега, от которого были перекинуты два громадных моста. Один цепной, тяжкий, Николаевский, ведущий в слободку на том берегу, другой — высоченный, стреловидный, по которому прибегали поезда оттуда, где очень, очень далеко сидела, раскинув свою пеструю шапку, таинственная Москва» (Из Википедии).
Вот уже более чем полтора столетия Владимирская горка в Киеве является самым умиротворенным и чарующим местом. Это чудесный парк, зеленый и нешумный, в котором так приятно провести несколько часов выходного дня. И сегодня, и в минувшие дни, киевляне и приезжие приходили и приходят сюда для отдыха и услады души.
В 19 столетии Владимирская горка была известна как Михайловская гора, поскольку именно на этой возвышенности расположился Михайловский Златоверхий храм. Когда появилась угроза оползней, склон укрепили, создав на нем дорожки, кирпичные спуски, площадки и террасы. Вдоль красиво высаженных деревьев и кустарников, беседок и скамеек прогуливались киевляне, останавливаясь, чтобы полюбоваться панорамой, фонтаном или же посетить чайный павильон.


Как во времена наших прабабушек, так и сегодня – атмосфера парка располагает к спокойному времяпровождению. И недаром так актуально звучат слова Булгакова о том, что нет места краше, чем знаменитая Владимирская горка»
Мы решили не спускаться вниз, к статуе Св.Владимира с верхней террасы Владимирской горки, ведь еще предстояло много пройти, а ноги уже подустали. Повернули в сторону от Днепра по плавно поднимающейся улице, и через малое время оказались в самом сердце Киева. Шли кварталами, образуемыми замысловатыми узкими улочками и переулками, поворачивая направо и налево,  камень старинных домов и камень мостовой, чисто и красиво, яркие цветы в вазонах вдоль тротуаров, ароматная петуния свисает из  кашпо на оконных решетках первых этажей.  Наконец, вышли на  на Майдан Незалежности, ставший таким знаменитым в последние годы истории. Глазам предстало грандиозное, многотысячное скопление народа на небольшой площади. Людмила пыталась показать мне от Почтамта, пока мы еще не влились в плотную толпу, где к  Майдану выходит Крещатик, а где - не менее знаменитая Институтская улица. Я пожирала глазами эти легендарные места, где совсем еще недавно шумели нешуточные страсти, молодежь стояла за свою свободу и демократию, не различая национальностей – украинцы, русские, евреи, молдаване приходили после работы и дежурили ночами; поднимался вонючий дым, горели горы автомобильных покрышек, добровольцы сутками несли дежурство, для них стояли  палатки с бесплатными бутербродами и продовольствием от сочувствующих бизнесменов, а в финале случилось что-то необъяснимое, как всегда, никто не понял, а что тут не понять-то теперь нам? Паны дерутся, у холопов чубы трещат. Все печально и предсказуемо было до примитива, и стремление народа Украины мирно решить внутренние вопросы превратилось в затяжное противостояние между соседними государствами - родными сестрами. Теперь на месте, имя которого превратилось в яблоко раздора,  волновалось безбрежное праздничное, нарядное, беспечное людское море.  Моя подруга, опытный экскурсовод, проинструктировала о необходимой безопасности. Во-первых, сумочку держать не сзади на ремешке и не сбоку, а прямо перед собой. Во-вторых, держаться друг за друга и ни в коем случае не расцепляться – сразу ототрут и потеряемся, особенно я. Воскресный вечер в центре Киева во время Евровидения – яблоку некуда упасть. Группы и компании, люди-статуи, музыканты и танцовщики. Маскарадные костюмы, невообразимые наряды,  брейк-данс на брусчатке. Не протолкнуться буквально. Протискиваемся с трудом, изо всех сил держась друг за друга. Наконец Людмила протащила меня через людскую гущу, мы пробились в проход между домами и очутились на узкой улочке, заставленной машинами, в довольно тихом   дворике, буквально в пяти минутах ходьбы от Майдана. Подруга во что бы то ни стало хотела  угостить меня украинским борщом и  уверенно вела в кафе «Здоровеньки булы», не для богатых туристов, полупустое, но работающее. Выбрав столик у стеклянной фасадной стены, мы ужинали теплым борщом и котлетами по-киевски, а я с удовольствием рассматривала уголок вечернего, какого-то домашнего,  нетуристского Киева  в самом центре его.
Возвращались домой на метро, поезда приходили переполненными, втиснуться в вагон удалось только с большим трудом и не с первого раза. Ледяные сквозняки врывались в открытые окна вагонов, счастливая сияющая гомонящая молодежь возвращалась с гуляний очень легко, если вообще одетая; а мы с Людмилой похвалили себя, что мы захватили ветровки. От станции «Минская» до Оболони по ночному городу пешком – минут 20. На Киев уже спустилась темная южная ночь, только крупные белые гроздья цветущих каштанов матово мерцали в густой темной листве огромных пышных деревьев, нависающих над аллеями. Людмила проводила меня до самого подъезда, хотя я и сопротивлялась, но она рассказала в назидание по дороге жутковатую историю, случившуюся с ней в аналогичных обстоятельствах и благополучно для нее закончившуюся. Я хоть и давно не маленькая девочка, но впечатлительна, как ребенок, а посему только ахала и поддакивала. Но все закончилось счастливо и для меня, улыбчивая консьержка уже хорошо меня знала и приветливо, с мягким украинскими говором впустила в подъезд, я поднялась на свой этаж, набрала по телефону (чтоб не будить малыша звонком в квартиру – вдруг уже спит?) номер Сережи и сказала в трубку: «Впусти меня домой!»
А вот дальше уже не мое. И не про Киев. Но привожу здесь не только потому, что к месту и по теме, что точнее не скажешь. Это выстрадано не за годы после развала СССР, а за период, время нагнетания ненависти к другим национальностям. Я помню свое детство и юность, пронизанные атмосферой дружбы и добра, в семьях и школах нас учили быть честными, справедливыми и человеколюбивыми, учили отличать добро от зла, включая собственные мозги.
«Я навсегда запомнила тот июнь, и густое ночное небо над Адлером, и шумные его улочки, и дни, когда мы все были вместе и ни одному нормальному человеку не было дела до того, грузин ты, русский, еврей, украинец или армянин, и казалось, что так будет всегда и этой дружбе нет конца и края.
    Я ни к чему не призываю.
    Я прошу вас остановиться на минуту и вспомнить, как это прекрасно — просто дружить.
    Вот так должно быть сейчас. И завтра. И послезавтра. Всегда» (Н.Абгарян, «Манюня»)
А это выдержки из «Морального кодекса строителя коммунизма»: 
……………..
- гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку, друг, товарищ и брат; 
- дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни;
………………. 
И кто бросит в меня камень в знак того, что эти ценности были ложными и стали недействительными после развала СССР?  Пусть обратятся тогда к вечным ценностям – 10 библейским заповедям.