Американские могилы

История с осквернением могил жителей Американской колонии и перенос их захоронений на протестантское кладбище

(Текст большой, но постараюсь перевести)

"За стенами Иерусалима вдоль западного склона Сиона лежало кладбище, принадлежавшее американским миссионерам, и гордонистам разрешили хоронить на нем своих покойников. Многие из их приверженцев покоились там, начиная с маленького Жака Гарнье, юнги с большого парохода «Л'Юнивер», умершего одним из первых, и кончая самим Эдуардом Гордоном, который погиб от лихорадки вскоре после своего приезда из Америки.
Кладбище было очень простое и бедное. Оно представляло собой квадрат земли, со всех сторон окруженный, как крепость, высокими толстыми стенами. Там не было ни деревца, ни травинки, и люди позаботились только о том, чтобы вывезти мусор и камни и разровнять землю. На могилах лежали плоские известковые плиты, возле некоторых из них стояли зеленые скамьи.
В восточном углу кладбища, где стена заслоняла прекрасный вид на Мертвое море и сверкающую золотом Моавийскую гору, приютились могилы шведов. Здесь лежало уже много шведских переселенцев, словно Господь Бог счел, что они уже достаточно сделали для Него, покинув свою родину, и позволил им войти в рай, не требуя дальнейших жертв.
Тут покоился и кузнец Биргер Ларсон, и маленький Эрик Льюнг Бьорна, и Гунхильда, и Бритта Ингмарсон, умершая вскоре после дня сбора цветов. Покоились тут и Пер Гуннарсон и Мерта Эскильсон, которые еще в Америке примкнули к общине Хелльгума. Смерть сняла богатый урожай, и колонисты с тревогой и беспокойством думали о том, как много места они уже заняли на и без того маленьком кладбище.
Тимс Хальвор Хальворсон тоже потерял близкого человека — младшего из своих детей, малютку-девочку трех лет. Он любил ее больше всех других, да и она особенно была похожа на него. Хальвору казалось, что он никого никогда не любил так, как эту девочку. Когда она умерла, он ни на минуту не переставал думать о ней, чем бы ни занимался.
Если бы она умерла в Далекарлии и лежала в родной земле, он, вероятно, смог бы пересилить свою тоску, но теперь ему казалось, что его девочка должна себя чувствовать одинокой и всеми покинутой на этом чужом кладбище. По ночам ему чудилось, как она, дрожа и плача, сидит на своей маленькой могилке и жалуется, что боится темноты и всего, что вокруг.
Однажды после полудня Хальвор спустился в Иосафатову долину и нарвал большой букет красных анемонов, самых крупных и ярких, какие только мог найти, чтобы положить их на могилу девочки.
Гуляя по зеленой долине, он разговаривал сам с собой:
— Ах, если бы я похоронил мою милую малютку здесь, на воле, под зеленым холмиком, чтобы ее не окружали эти ужасные стены!
Он ненавидел высокие стены, окружающие кладбище, и, каждый раз, когда он думал о своем умершем ребенке, Хальвору казалось, что он запер свою дочь в темном, холодном доме и бросил там без всякого присмотра. Ему казалось, что он слышит ее жалобы: «Мне так холодно и страшно! Мне так холодно и страшно!»
Хальвор свернул на тропинку, ведущую в гору, и, обогнув стену кругом, направился к Сиону. Кладбище лежало к западу от Сионских ворот, немного ниже большого армянского сада.
Мысли Хальвора были всецело заняты его девочкой. Он шел, не поднимая головы, по хорошо знакомой дороге. Вдруг ему показалось, что вокруг что-то переменилось. Он поднял голову и неподалеку от дороги увидел нескольких человек, ломавших какую-то стену. Он остановился и стал смотреть на них. Какая же здесь стояла стена? Это было какое-то здание или просто ограда? Неподалеку должно быть кладбище, или он пошел не в ту сторону?
Прошло несколько минут, прежде чем он осмотрелся и понял, в чем дело. Рабочие разрушали именно кладбищенскую стену.
Хальвор старался убедить себя, что они ломают стену, чтобы расширить кладбище или обнести его железной решеткой, и подумал, что, когда стену снесут, на кладбище будет не так холодно и сыро. Но, несмотря на эти мысли, он испытывал такое беспокойство, что бросился бежать. «Только бы они не тронули могилу! — думал он. — Ведь моя дочурка лежит у самой стены. Только бы они не потревожили ее!»
Задыхаясь от волнения, он перелез через обломки стены, пробираясь на кладбище. Наконец он подошел так близко, что мог видеть все, что происходит. В эту минуту он почувствовал, что с его сердцем творится что-то странное. Оно вдруг перестало биться, потом быстро стукнуло раза два и опять остановилось, совсем как сломанный часовой механизм.
Хальвор опустился на камень и сердце его забилось так сильно, словно хотело разорваться. Постепенно оно успокоилось и забилось по-прежнему, только с каким-то трудом и напряжением. «Ах, я все еще живу, — тихо произнес он. — И буду жить».
Он собрался с духом и опять взглянул на кладбище. Все могилы стояли разрытые, и гробы исчезли. На земле валялись черепа и кости, вероятно, они выпали из сгнивших гробов. Надгробные плиты были свалены в углу в одну кучу.
— Боже мой, что они сделали с покойниками! — воскликнул Хальвор.
Он подошел к работникам и спросил их по-шведски:
— Что вы сделали с маленькой Гретой?
Мысли его пугались, и он не вполне сознавал, что говорит. Потом он заметил, что заговорил на родном языке, вытер испарину и постарался успокоиться.
«Ведь я не ребенок, а пожилой, рассудительный мужчина, — говорил он себе. — На родине вся деревня относилась ко мне с уважением, так что мне нечего теряться и смущаться».
Он совершенно оправился и спокойно спросил по-английски рабочих, не знают ли они, зачем разрушают кладбище?
Хотя рабочие и были туземцами, но один из них знал немного по-английски.
Он рассказал Хальвору, что американцы продали кладбище немцам, которые собираются построить здесь больницу. Поэтому все гробы вынимали из земли.
Хальвор помолчал, раздумывая над услышанным. Так на этом месте хотят выстроить больницу! Как странно, что из всех незанятых мест, раскинутых вокруг, они выбрали именно это. А что, если одной темной ночью выброшенные мертвецы придут, позвонят в колокол и потребуют пристанища? «Мы тоже хотим иметь здесь приют», — скажут они. Они будут стоять длинной вереницей: и Биргер Ларсон, и маленький Эрик, и Гунхильда, а позади всех — его малютка.
Хальвор боролся со слезами, стараясь всем своим видом показать, будто это вовсе его не касается. Он сделал равнодушное лицо и, выставив вперед одну ногу, небрежно размахивал своим букетом красных анемонов.
— А что же вы сделали с покойниками? — спросил он.
— Американцы пришли и разобрали свои гробы, — отвечал рабочий. — Всем, у кого здесь были покойники, было дано знать, чтобы они пришли взять их.
Рабочий вдруг остановился и спросил глядя на Хальвора:
— Ты, наверное, из того большого дома у Дамасских ворот? Оттуда никто не приходил за гробами.
— Нам ничего не сказали, — ответил Хальвор.
Он продолжал размахивать цветами, лицо его окаменело, но он всеми силами старался не показать чужим людям, какие муки переживает".
Сельма Лагерлеф "Иерусалим"

В качестве предисловия хотелось бы сказать, что первой миссией появившейся в Иерусалиме были не представители Лондонского общества по распространению христианства среди евреев, а американцы. Поскольку, во многом задачи и потенциальная аудитория в обоих случаях совпадали, между миссиями произошел конфликт и они поделили между собой поле деятельности. Американцы были активны в Сирии и Ливане. Англичане в Палестине. Поэтому, американские миссионеры и колонисты у нас представлены очень скупо. Т.е. было 3 попытки со стороны американцев основать поселения в Палестине в 19-ом веке : 1) поселение Маунт оф хоуп во главе с Хлориндой Майнер подверглось нападению местных арабских жителей. Итог печален; 2) Американская колония в Яффо. Такие типично марктвеновские герои. Он упомянул их в своей книге "Простаки за границей". Вера в то, что уж им то , американцам покорившим Новый Свет с их умением работать никакие трудности и преграды на Святой Земле не страшны. Через год полный крах всех надежд . Измученные, больные, обнищавшие люди покидают землю Палестины. 3) Единственная история успеха-Американская колония в Иерусалиме. Правда, основана она была намного позже в 80-е годы 19 века. В ту пору в Иерусалиме проживало уже много европейцев, много евреев из Европы. Существовали хоть какие-то предприятия, дороги и.т.д.
Но, речь не об этом. Все американские группы, которые пытались обосноваться здесь, это маргинальные группы, не мейнстрим. Это то, что я хотела сказать.
 
Теперь начну переводить :

" Первые пресвиерианские миссионеры, появившиеся в Иерусалиме, приобрели участок, на котором возникло Американское кладбище "на вершине Сионской горы за пределами городских стен". У меня имеется перевод документа на приобретение участка земли датированный 1251 г. хиджары, т.е. маем 1838 г.
До того, как был приобретен участок на Сионской горе, несколько американских миссионеров скончавшихся в Иерусалиме были похоронены тайно у подножия Масличной горы. Приобретение участка на Сионской горе связанно, очевидно, с эпидемией 1838 г., когда на жителей города распространялся карантин и никто не имел права въезжать в Иерусалим или покидать его.
В 1841 г. в Иерусалиме появляется организация, оказавшая впоследствии большое влияние на жизнь в городе-Англо-Прусский епископат. При содействии Лондонского общества по распространению христианства среди евреев была основана церковь Мессии возле Яфских ворот, которая служила одновременно и резиденцией епископа. В то время сложно было получить разрешение на строительство от турецкого правительства. Поэтому, церковь была частью Британского консульства, что облегчило получение такого разрешения. Протестантское кладбище на Сионской горе служило одновременно и англичанам и немцам. В Старом городе открылась больница предназначенная для евреев. Возглавлял ее доктор Макгаон. Позже появилась немецкая больница, которая принадлежала сестрам диаконисам. Возникли школы, сиротские приюты, другие учреждения. В них можно было получить образование в области сельского хозяйства и ремесел. Эти учреждения основывались как английскими, так и немецкими миссионерами. Отец моего мужа Фердинанд Вестер прибыл в город в рамках одной из таких миссий. Между представителями различных миссий были соперничество и разногласия. Тогда было решено, что американским миссионерам лучше покинуть Иерусалим и сосредоточится на работе в Ливане и Сирии.
После того, как пресвитерианская миссия прекратила свою деятельность на Святой Земле, ключи от американского кладбища, окруженного стеной, на Сионской горе были переданы американскому консулу. На протяжении ряда лет десять членов Американской колонии нашли свое упокоение на этом кладбище наряду с другими американцами.

В 1897 г. ,перед приездом немецкого императора Вильгельма 2 в Иерусалим, распространились слухи о продаже участка, на котором было расположено Американское кладбище. Мы не придали этому должного значения, т.к. все было окутано завесой тайны. Так продолжалось до следующего года, до приезда императора. Земельный надел был подарен Вильгельму 2 его другом турецким султаном Абдулхамидом. Францисканцы, которые лишились своих владений на Сионской горе в 1561 г., пытались получить права на владение Дормиционом, на углу которого располагалось американское кладбище. Они готовы были предложить пресвитерианцам довольно таки высокую сумму за маленькую кладбищенскую территорию, при условии, что она будет полностью отчищена от могил. Это было очень соблазнительное предложение, особенно с учетом того, что организация постоянно страдала от нехватки денег.

После того, как Муристан был передан лютеранам, ни у кого не оставалось никаких сомнений, что Дормицион достанется католикам. Несмотря на то, что францисканские монахи приобрели территорию американского кладбища, Дормицион был отдан бенедиктинским монахам, которые отстроили на этом участке современную церковь. В верхней части этой постройки располагалась впоследствии одна из позиций израильской армии.
Когда мы услышали, что американское кладбище возможно будет продано, мы не возражали. Пресвитерианцы больше не пользовались этим кладбищем, следовательно у них было полное право продать его. У нас не было никаких прав на эту территорию за исключением разрешения, которое мы получали от консула, если нам нужно было кого-то похоронить.
Мы выбрали подходящее место для нашего собственного кладбища и начали вести переговоры о приобретении скромного участка, который в дальнейшем должен был служить нашим нуждам. Наша просьба о покупке обращенная к турецким властям должна была пройти через Американское консульство. Согласно турецкому законодательству, кладбища находятся в ведении религиозных организаций, для того чтобы эту территорию было не так просто продать. Из-за этого ограничения было ясно, что наше дело решится не скоро.
С учетом того, что наше прошение о приобретении кладбищенского участка было заверено в американском консульстве, 10 февраля 1897 г. нам пришло официальное подтверждение оттуда, в котором они подтверждают получение прошения от нас и добавляют следующее: "Позвольте заметить, что вам довольно таки трудно будет получить разрешение на использование предложенного вами участка земли в качестве кладбища. Покупки подобного рода должны осуществляться через министерство юстиции Османской империи".
После этого консул господин Валас попросил представителя Американской колонии господина Роди обратиться с этим делом в Константинополь и он действительно так и поступил.
Во время их встречи господин Валас заметил, что продажа Американского кладбища обсуждается сейчас пресвитерианским советом, но должно пройти какое-то время, прежде чем они примут окончательное решение. Господин Валас спросил, будут ли заинтересованны члены американской колонии, в случае продажи, в переносе захоронений в другое место. Доктор Роди ответил ему, что конечно же мы будем заинтересованны в этом, но поскольку у нас еще нет собственного кладбища, мы бы хотели, чтобы нас заранее известили о продаже.
Господин Роди занимался в это время подготовкой своей поездки в США, чтобы представлять нас в Вашингтоне. Отношения между Американской колонией и консульством постоянно ухудшались. Нами было подано несколько прошений, с просьбами расследовать злодеяния двух консулов по отношению к нашей общине. Но, оба раза им удавалось уйти от ответственности. На этот раз мы решили "идти до конца". Поскольку, мы столь долгое время подвергались непрекращающимся преследованиям в ходе которых осуждался как образ жизни в Американской колонии, так и сами жители, это объясняет ту атмосферу, которая подтолкнула этих людей с искаженным мышлением к обвинению нас в моральном разложении. Вместе с тем следует принять во внимание, что вражда была в основном на теологической почве, т.к. в те годы излишнее религиозное рвение приводило к преследованию людей отколовшихся от основного течения.
Через некоторое время после того, как мои родители переехали в Иерусалим, отец сказал матери, что он хотел бы жить по словам Матфея 19, 12 "
ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного". Другим жителям колонии об этом решении не было сказано ни слова.
В конце мать поговорила об этом с госпожой Витинг, и она призналась, что они тоже решили пойти этим путем.
Это было личное решение. Было в нем что-то благородное и жертвенное. Оно не касалось никого более, кроме тех, кто выбрал этот образ жизни. Никто не намеревался навязывать половое воздержание всей группе в качестве церковного закона. Каким то образом известие об этом просочилось наружу, было неправильно истолковано и служило в качестве дополнительного обвинения нас.
После смерти моего отца нападки на нас со стороны американского консула Селы Мериля стали более агрессивными. Он обвинил нас в запрещении института брака. В то время в колонии еще не было молодых, которые были бы кандидатами на вступление в брак и тем самым могли опровергнуть это новое обвинение. Мама ходила к Селе Марилю и пыталась объяснить ему, как на самом деле обстоят дела. Она сказала, что считает, что после того как он узнал, что обвинение было ложным, как верующий христианин он должен покаяться. "Почему ты не выходишь замуж"? спросил он грубо. Мама ответила, что она все еще чувствует близость нашего отца. В следующий раз Мариль обвинил нас в том, что мы спиритуалисты, поддерживающие контакты с мертвыми.
Мы решили с помощью закона положить конец постоянным нападкам против американской колонии со стороны двух консулов. Мы знали, что судебные инстанции в Иерусалиме не предпримут ничего против наших преследователей, т.к. в то время американские граждане подчинялись решениям суда осуществляемым американским консульством. Таким образом, наш открытый враг становился нашим судьей.
Мистер Роди отбыл в Америку 8 марта 1897 г., для того, чтобы представить это дело в Гос. департаменте США в Вашингтоне. Его снабдили письмами, написанными уважаемыми американскими гражданами, принадлежавшими к различным политическим кругам. Через 10 дней после его отъезда один из старейших членов Американской колонии господин Матсон отошел в мир иной. Мы пошли в Американское консульство для того, чтобы получить ключи от кладбища как мы уже неоднократно поступали в прошлом.
К нашему огорчению Вальс ответил нам резко, что кладбище продано, останки десятка членов американской колонии, включая останки моего отца, тети Меги и капитана Сильвестра перенесены в другое место.
Позже нам стало известно, что перед приездом императора участок спешно продали. Выяснилось, что пресвитерианская делегация прислала своего представителя из Сидона в Иерусалим, который позаботился о переноске останков под присмотром консула.
Смерть Матсона открыла нам то, что замышлялось против нас. Мы теперь столкнулись с очень серьезной проблемой: где нам похоронить мистера Матсона. Церемонии захоронения здесь, как обычно, осуществляются без промедления. Греческий патриарх Дамиан пришел к нам на помощь и разрешил воспользоваться Греческим православным кладбищем.
Только спустя четыре месяца нам удалось обнаружить, где похоронены члены Американской колонии. Консул Валас направил нас к представителю пресвитерианской делегации. Последний подчеркнул, что он обладает полным правом на продажу кладбищенской территории (мы это право никогда не оспаривали) и отослал нас обратно к мистеру Вальсу. Мы протестовали против того, как был осуществлен перенос: тайно, без того, чтобы поставить нас в известность. Более того, мы хотели знать, где находятся останки, чтобы мы смогли перезахоронить их как подобает на нашем кладбище.
Господин Роди в этот момент находился в США. Он изложил наши претензии гос.департаменту. Он так-же встретился с членами пресвитерианского совета, но нам все еще не удалось выяснить, куда были перенесены захоронения. В конце концов мы обратились к властям Великобритании.
Выяснилось, что останки были "временно" сброшены в огромную яму, которую вырыли на Британском кладбище, на Сионской горе. Задержка в получении этой информации произошла из-за продолжительной переписки с американским и британским консулами, а так-же англиканским епископом, который был ответственным за кладбище. Госпожа Сильвестр писала лорду Сольсбери, государственному секретарю по иностранным делам (Великобритании ?), об осквернении могилы ее покойного мужа: "Это было сделано без моего ведома и разрешения при участии американского консула в Иерусалиме Эдвина Вальса, который отказался передать мне какую-либо информацию о местонахождении останков. Он игнорировал мои личные обращения, а так-же официальные просьбы Джона Диксона, британского консула в Иерусалиме". Она так-же требовала вернуть останки мистера Дрейка и его отец в Англии присоединился к ее просьбе. Усилия британского консула по разрешению этого вопроса удостоились ответа со стороны мистера Вальса, который утверждал, что американское консульство непричастно к переносу останков с Американского кладбища к месту их временного погребения на Британском кладбище.
Британский консул откликнулся на просьбу лорда Сольсбери и сообщил номер гроба в котором находились останки капитана Сильвестра. После этого тон переписки изменился.Епископ Блей, англиканский епископ Иерусалима, дал письменное указание ответственному за кладбище отправить письмо госпоже Сильвестр с предложением забрать остатки своего покойного мужа, которые будут выданы либо ей, либо ее представителю, если ей удастся идентифицировать гроб (или ящик, как они его назвали в письме). Когда в конце-концов было получено письменное разрешение раскопать яму, у госпожи Сильвестр было чувство, что с учетом тех интриг и отговорок с которыми ей пришлось столкнутся, ей стоит лично присутствовать при проведении работ. Даже если перед ее глазами предстанет ужасающая картина.
Вместе с госпожой Сильвестр в этот же день на кладбище находились ответственный за кладбище господин Хенсон, переводчик британского консульства, кавас британского консульства и несколько членов Американской колонии. В руках госпожи Сильвестр находился план американского кладбища с месторасположением могил. Могила капитана Сильвестра была помечена на нем 13 номером. До того, как мы раскопали яму, никто из жителей Американской колонии не представлял себе в каком состоянии находятся останки. Рабочие, которые участвовали в переносе, рассказали нам, что кости останков отделялись друг от друга для того, чтобы их легче было затолкать в ящики, но мы отказывались верить в правдивость этих слов.
Правда, в самом неприглядном виде, открылась нам после того, как яма была раскопана. 15 ящиков должны были включать в себя содержимое 25 могил американского кладбища. Ящики были набросаны в яму как попало. Часть лежала на боку, часть располагалась вертикально. Останки людей находились не в гробах, а в ящиках для пересылки. Самые большие из них были длиной 70 см., шириной 40 см. и высотой 40 см. Большинство же ящиков были еще меньших размеров: длиной примерно 35 см., шириной и высотой 23 см. Ящика номер 13 мы не обнаружили вообще. Не возможно было разобраться, где находятся тела членов Американской колонии, а где других американцев. На одном из ящиков были написаны две цифры 3 и 4, т.е. он включал в себя, очевидно, содержимое двух могил.
Один из ящиков был открыт. Кости там были отделены друг от друга, что подтверждало слова арабских рабочих в которые мы прежде отказывались верить. В этом ящике находились останки не одного тела. Среди них госпожа Голд и Джейкоб обнаружили ужасную вещь. Они опознали тело отца и в точности этой идентификации можно было не сомневаться, т.к. они увидели челюсть, на которой не хватало передних зубов. Эти зубы отец потерял во время детской травмы.
Уже ничего нельзя было сделать. Ящики вернули на место и засыпали землей".

Берта Спаффорд "Наш Иерусалим"