Лавандовые поля

Небо было высоким и знойно-лазоревым, каким оно бывает на море.  Белоснежная пена облаков легчайшим кружевом цеплялась за вершины гор, таких обманчиво близких, казалось, несколько шагов - и вот они, горы. Но сейчас её интересовали не горы. Шолпан нетерпеливо оглянулась,  легко взбежала на ближайший пригорок и радостно вскрикнула: перед ней, сколько хватит взгляда, простирались  поля всех оттенков фиолетового и сиреневого. Она зажмурилась и  шумно втянула в себя густой, терпкий аромат. Лаванда! Как же Шолпан мечтала увидеть эти цветущие лавандовые поля! Давно-давно, ещё в детстве, она пообещала себе, что когда вырастет, обязательно поедет в во Францию, в Прованс, чтобы увидеть это цветущее фиолетовое чудо.  И вот она здесь!  Голова кружилась от восторга и насыщенного благоухания. Сейчас-сейчас. Шолпан спустится с пригорка, прикоснётся к цветущим кустам, осторожно возьмёт в руки нежные соцветья...
- Да проснись ты уже! Мы подъезжаем, нам выходить пора! 
Шолпан открыла глаза. Душно, темно, тесно. Надоевший перестук колёс по рельсам. Остро пахло копчёной рыбой, которой вдоволь затарились скучающие пассажиры их вагона на станции Сарышаган.  Ну да, в их краях балхашская рыба - редкость, как же упустить такую возможность? Рыба-то вкусная, но этот запах... Она сморщилась страдальчески. Что-то снилось опять. Что-то такое высокое, лёгкое...
- Летала опять во сне? - иронично произнёс Дамир. - Поднимайся, а? Помнишь, что мы две минуты здесь всего стоим?

На перроне было ветрено, Шолпан моментально озябла. Почему-то на их станции все поезда останавливались всего на две минуты и приходили ночью. А ещё нужно до посёлка топать три километра. Никто их не встречает. Некому встречать.  Вот почему, спрашивается? Почему всё так несправедливо в жизни устроено? Почему они должны жить в этом Богом забытом месте, где степь да степь кругом?  Зимой бураны и морозы под сорок градусов, летом жара невыносимая. И ветра бешеные в любое время года. Жила себе и знать не знала ничего про этот посёлок. И сто лет бы ещё не знала. Нечего ныть и жаловаться. Сама себе выбрала такую участь. Но разве Шолпан выбирала? Разве не было уже всё решено за неё? Нет, не выбирала она. Другого пути у неё не  было и быть не могло с той минуты, как увидела она эту ссутуленную спину и коротко стриженный затылок. Дамир... Даже сейчас внутри заныло от боли узнавания: моё, единственное, родное на все времена...  Эх, жизнь!..

Нога угодила в лужу. Шолпан взвизгнула от неожиданности, отскочила в сторону и, конечно, тут  же оказалась в другой луже. Уже двумя ногами. Оглянувшись, Дамир увидел, что она неподвижно стоит в луже, понуро опустив голову. Он чертыхнулся. Началось...  Надо же было этой луже ей под ноги попасться!  Как же он ненавидел эти её приступы. Сколько времени теперь ждать, когда она придёт в себя? Пять минут или час?  - это никогда не угадаешь. Что за жизнь  у него сволочная! Бросить бы сейчас эти неподъёмные сумки, вернуться на станцию и уехать отсюда, куда глаза глядят на первом попавшемся товарняке! Откуда только взялась тогда на его пути эта несчастная парочка на мотоцикле! Экспертиза установила, что авария произошла по причине невнимательности всех участников дорожного движения.  Но вот Дамир выжил. И Шолпан выжила. А парню тому не повезло. А ведь восемнадцать всего ему было...  И Шолпан было восемнадцать. Трудно поверить в то, как всё тогда сложилось. И если бы ему рассказали эту историю, он ни за что не поверил бы. И если бы  в книге прочёл, то всё равно не поверил бы. Такое невозможно придумать, такое только в жизни бывает, и то очень редко.  А вот с ним случилось. Ведь Шолпан была девушкой того погибшего парнишки, собиралась ждать его из  армии. Но в армию парнишка не попал, погиб в день своих проводов.

Дамир и видел её один раз мельком на суде, где выяснилось, что она была девушкой погибшего парня. А ещё он тогда узнал, что в этой аварии у Шолпан случился выкидыш, и теперь она уже никогда не сможет иметь детей...  На восемь лет его осудили. И это ещё мало. Могли и пятнадцать дать. ДТП со смертельным исходом. Некому было за него просить и хлопотать. Дамир вырос в Алма-Атинском детском доме №1 и родителей своих не помнил вообще. После детдома была ему прямая дорога в ПТУ. Попутно закончил водительские курсы при ДОСААФ  и устроился шоферить в одну небольшую организацию. Не то чтобы Дамир об этом мечтал, но условия были неплохие: крути себе баранку и ни о чём не думай. Опять же рабочее общежитие, что в его положении немаловажно. И всё складывалось неплохо, пока не возник перед ним на ночной трассе этот мотоцикл...   После суда отправили Дамира в этот северный посёлок.  РГУ «Учреждение АП-162/10» Комитета УИС МВД РК - так теперь звучал его адрес...  В тот год выдалась особенно холодная зима, она даже плакал от бессилия и обиды по ночам. Собачьи были морозы. Ветрище, вьюги, сугробы до крыш. После солнечной и приветливой Алма-Аты это место показалось Дамиру воплощённым адом. Он удивлялся, что кто-то может здесь жить по доброй воле.  Когда его вдруг вызвали в кабинет начальника колонии  и сообщили, что дают трёхдневный отпуск для свидания с невестой, Дамир  так и остался стоять с раскрытым ртом. Невеста?!! Что ещё за невеста? Откуда? Какая-то девушка приехала и назвалась его невестой? Но кто она? Зачем это сделала? И меньше всего, конечно, Дамир ожидал увидеть эту странную девчонку. Шолпан. Это была она. Долго не мог вспомнить, при каких обстоятельствах они в виделись, а когда понял, кто перед ним, то решил, что на почве страданий девчонка слегка двинулась умом.

А Шолпан оказалась упрямой. Приезжала к нему опять и опять. И Дамир не заметил, как привык к ней, привязался и уже не мог вспомнить, что когда-то было по-другому. Поэтому, когда начальство предложило ему официально оформить их  отношения и выйти на вольное поселение, Дамир даже обрадовался. А Шолпан, казалось, ничего другого и не ждала. Родня, друзья, прочее окружение - никто не смог понять её странного поступка. Выйти замуж за того, кто фактически убил твоего любимого человека и сделал тебя саму инвалидом на всю жизнь? Да как такое возможно?  Никто её не понял. И сам Дамир не мог её понять. Тёплый южный город, родительская забота и домашний уют, престижный факультет одного из лучших университетов республики, друзья и беззаботная молодость - вот чего Шолпан добровольно себя лишила, приехав  за ним в эту суровую глухомань.  Дамир не мог этого понять, не мог поверить, что всё  это Шолпан сделала ради того, чтобы просто быть рядом с ним. Иногда Дамир начинал ненавидеть её за это, становился грубым и желчным и гнал её от себя. Но не было на свете таких сил, которые могли бы заставить Шолпан  покинуть своего Дамира. Она не пыталась никому ничего объяснять. Разве такое можно объяснить? Маленький домик на краю посёлка, который они снимали, стал её домом и убежищем.  Потихоньку шли годы, Шолпан привыкала и обживалась.  Устроилась на работу в местное почтовое отделение. Научилась топить печь и  готовить на ней еду.  Стала вязать тёплые шерстяные носки и закатывать на зиму варенье из местных кислых ранеток. Появилась у Шолпан тёплая дублёнка, не новая, но прочная и удобная. Появились соседи и знакомые. А главное,  каждый вечер, когда она слышала скрип калитки и бросалась греть остывший чайник, внутри появлялось твёрдое ощущение правильности и закономерности происходящего: вот он пришёл, её мужчина, а значит, это её место, её время. А уж как и почему так сложилось, это одному Всевышнему ведомо.   И всё бы хорошо, если бы не эта странная особенность вдруг застыть, окаменеть в самый неожиданный момент, пугая окружающих своей неподвижностью. Врачи пожимали плечами, но диагноза её странной болезни установить так и не смогли. Последствия аварии  и пережитого стресса. Что-то изменилось у неё в мозгу, в голове. А голова, как известно, предмет тёмный и исследованию не подлежит...

Когда закончился срок, почти ничего в их жизни не изменилось. По молчаливому согласию они остались жить в этом посёлке. А куда им было ехать? Кто их ждёт? А здесь у Шолпан уже была работа, коллектив, да и его в посёлке ценили за умелые руки, обязательно найдётся работа и для него. А что до его судимости, то здесь этим никого не удивишь. Раз в год они ездили в отпуск, обязательно в Алма-Ату. Снимали домик в Компотном районе. Навещали её родителей, но ночевать не оставались никогда.  Поднимались по канатной дороге на Медео. Гуляли в Панфиловском парке. Ели шашлыки где-нибудь на Зелёном базаре. Подолгу сидели в сквере у фонтана возле Академии наук и, если удавалось взять билеты, то ходили на какой-нибудь концерт во Дворце имени Ленина. А потом отпуск заканчивался, и они возвращались в свой посёлок. Дамир не раз спрашивал у Шолпан, куда бы она хотела поехать в следующем году. Может быть, на Чёрное море? В профкоме можно взять путёвки. Или махнуть в Юрмалу? А что? Самолётом до Москвы, а там на поезде. Люди же ездят, чем они хуже? Она молча качала головой: в Алма-Ату. Но Дамир помнил о её странной мечте. Франция. Прованс. Лавандовые поля. Франция - подумать только!  Это же всё равно что на Марс. Зачем мечтать, если знаешь, что это никогда не сбудется? Однажды проснувшись, Дамир услышал, как Шолпан беспомощно плачет на кухне.  Едва удалось тогда успокоить её. Из бессвязных её слов и всхлипов Дамир понял, что снились ей эти самые лавандовые поля, что втайне мечтает  она там оказаться, потому и поступила когда-то на иняз, чтобы изучать французский язык. Поступить-то поступила, но где тот французский теперь? А мечта осталась, оказывается... Увидеть фиолетово-сиреневое цветение, вдохнуть запах цветущих лавандовых полей...

  Дамир вдруг вспомнил о маленьком сюрпризе, который приготовил для Шолпан и хотел подарить в день её рождения. Но, видать, придётся сейчас. Дамир порылся во внутреннем кармане куртки и  достал оттуда маленький мешочек, набитый сухой травой. Потом он подошёл к застывшей  Шолпан, взяв за плечи, осторожно вытянул её из лужи, вложил ей в руку этот мешочек и поднёс руку с зажатым в ней мешочком к  самому лицу. Шолпан резко отдёрнула голову и, широко раскрыв глаза, уставилась на него:
- Что это?
Мешочек с сухими соцветиями отлетел куда-то в темноту.
- Это же лаванда, - растерялся Дамир. - Я не хотел тебя напугать.
- Лаванда? - непонимающе переспросила Шолпан. - Откуда?
- Это один знакомый привёз из Крыма, - торопливо  объяснял Дамир. - Жене привёз, ну, сувенир. Их в одежду кладут, эти мешочки с лавандой, или в бельё. Я и выпросил у него. Хотел тебя порадовать...
Шолпан порывисто шагнула вперёд и обхватила Дамира руками. Он почувствовал, как её трясёт крупной дрожью, и прижал Шолпан к себе, чтобы хоть немного согреть и успокоить. И вдруг его накрыло такой небывалой нежностью к этой странной девушке, так неправильно возникшей в его одинокой и незадачливой жизни, что он заговорил, сбиваясь и путаясь:
- Мы  поедем, мы туда поедем, я тебе обещаю! Во Францию, туда, где этой лаванды видимо-невидимо! Вот слово даю, обязательно поедем, - уговаривал он то ли себя, то ли притихшую девушку, покрывая её лицо горячими поцелуями.
Шолпан слабо улыбалась в темноте. Ноги её промокли до щиколоток , холод пробирал до самой макушки. Пронёсся поезд, стуча и лязгая в темноте, и счастливым  перестуком отзывалось её сердце...

... Шолпан проснулась и села в кровати. Сон не отпускал, стоял перед ней живой и яркий. Сердце стучало у неё в груди, как тогда, больше двадцати лет назад и, казалось, что вокруг пахнет полынью, как пахло в ту счастливую промозглую ночь на далёкой забытой станции...  За окном уже светало. Она тихо поднялась и, осторожно, чтобы не разбудить Дамира, вышла на крыльцо.  На горизонте виднелись горы, уже занимался рассвет.  Вокруг, сколько хватит взгляда, простирались  поля всех оттенков фиолетового и сиреневого. В Провансе начался сезон цветения лаванды. Сколько лет уже живёт она во Франции, но так и не может привыкнуть к этому фиолетовому великолепию. И как начинается сезон цветения, так начинают  её мучить  странные сны о той степной станции, о далёком посёлке, о том времени, когда  были они так несчастны и так счастливы...  Она всхлипнула. На крыльцо неслышно вышел Дамир, обнял и притянул её к себе:
- Ну, чего ты опять? Ну хочешь, поедем в Италию? Или в Грецию? Сейчас поспокойнее стало, можно Марка оставить за главного, он справится.   Я смогу выкроить недельку и слетать с тобой. Куда ты хотела бы поехать?
- В Казахстан, - плача, произнесла она, и уткнулась ему в грудь. - Дамир, пожалуйста, давай поедем в Казахстан...
- Соскучилась по Алма-Ате? - нежно улыбнулся он и поправил самого себя, - сейчас надо говорить Алматы.
-Нет, Дамир, нет! - горячо заговорила она. - Я хочу поехать туда, в наш посёлок!  Может быть, и домик наш ещё цел, давай его купим! А если домика нет, то наверно тополя остались, и сирень, и яблоня... Давай купим эту землю и построим там маленький домик! Пожалуйста, я тебя прошу, поедем туда! Иначе я умру от тоски!
- Купить старую развалюху, которую ты терпеть не могла, что за фантазия? - засмеялся Дамир, но заглянув в её горящие тоской  глаза, осёкся:
- Ну, хорошо-хорошо, поедем, только  успокойся. Всё равно мне нужно по делам в Астану. Правда, встреча запланирована через два месяца, но , может быть, мне удастся договориться.
- Правда? Ты не обманываешь? Мы поедем туда? - с надеждой спрашивала Шолпан.
- Правда, - ласково ответил он. - Вот прямо завтра и полетим,  -  и Дамир твёрдо добавил,  - я тебе обещаю.
Шолпан взвизгнула от радости и бросилась ему на шею. Дамир улыбался, разглаживая седеющие завитки на её висках и украдкой смахивал непрошеные слёзы...

Мощный внедорожник серебристого цвета  свернул с дороги и остановился где-то в бескрайней степи, недалеко от железнодорожной  станции. Из машины вышла невысокая худенькая женщина  в серых  джинсах и свободной белой рубашке. Она присела на корточки, сорвала пыльную веточку полыни, растёрла её пальцами и поднесла руку к лицу.  Дамир обернулся на счастливый вздох жены  и нежно улыбнулся:
- Ну, довольна? - грубовато спросил он. - Затащила меня в эту глухомань, даже шофёра не разрешила взять! Еду сам за рулём, как пацан.  Солидно ли главе корпорации?
Шолпан  молчала и   смотрела куда-то под ноги. Он насторожился. Неужели опять приступ? Дамир быстро обошёл машину и понял, что смотрит она на маленькую лужицу, оставшуюся после ночного дождя. Шолпан  задумчиво подняла ногу в итальянской босоножке и,  чуть помедлив, опустила её в лужу. Затем она подняла блестящие счастьем глаза на Дамира и сказала:
- Знаешь, я столько лет хочу тебе признаться, но всё никак не решаюсь... Я терпеть не могу запах лаванды!




Автор картины "Лавандовые поля" Юлия Шерстюк