Знакомство с зимним севером

Анатолий Головачёв

На второй день приезда в Пахачи мама вручила мне документы для школы и со словами: «Не маленький, сам оформишься в школу» -выпроводила меня из дома. Выйдя на улицу, я с любопытством стал осматривать местность, как приговорённый на пожизненное заключение. Прямо напротив нашего дома, метрах в тридцати, находилась контора рыбкоопа, слева между конторой и рекой стояли длинные широкие склады для хранения товаров. Справа была голая тундра, пересечённая автомобильной колеёй в разных направлениях. За ней высилась водонапорная башня, полностью оббитая досками. Направившись к водонапорной башне, я вышел на пересечение трёх дорог. Справа в ста метрах виднелись дома. Почему - то с одной стороны дома были новые, сероватые, а с другой какие-то чёрные, как бы закопанные в землю. Слева просматривался посёлок, можно сказать, городского типа. Были видны даже двухэтажные дома. Выбрав дорогу к посёлку городского типа,я зашагал в школу оформляться. Дома стояли аккуратно в один ряд. Возле домов находились маленькие огородики, огороженные рыболовецкой сеткой. В центре посёлка был один магазин, клуб и волейбольная площадка, где по выходным резвилась местная молодёжь. Кроме домов, были бараки. Ближе к морю были тоже чёрные дома, а вдоль побережья стояли солдатские палатки. Метров десять в длину и пять в ширину. Потом я вам объясню назначение этих палаток. Школа находилась в одном из бараков. В одной половине барака была школа, а в другом проживали учителя. Потом мне объяснили, что посёлок поделён как бы надвое: посёлок рыбкоопа и посёлок рыбокомбината. Но клуб и магазин были для всех одинаковы, и только северные надбавки разнились. А чёрные дома достались по наследству от прежних рыбаков.

Постройка была простая. Выкапывалось углубление в земле, закапывались брёвна, оббивались досками, между досками насыпалась земля (верхний слой тундры) утрамбовывалась, снаружи штукатурилось или оббивали толем. Домик выходил тёплым и непродуваемым, а углубление не давало проникать холодному воздуху на пол.

Вот теперь я хочу написать о тех военных палатках. 1964 год. Сельдевая путина. Огромные засольные цеха. В цехах огромные брезентовые чаны. К причалу подходит рыболовецкое судно, для выкачивания сельди в трюм заливается вода. Огромный насос выкачивает сельдь на деревянные лотки, через щели вода льётся на пол. Люди толкают сельдь швабрами, да, швабрами, но одно отличие: высота толкаемой доски равна высоте лотка. Тут же шлангами подаётся тузлук (рассол). Готовая сельдь подаётся в длинный лоток, где стоят люди и раскладывают ее по ящикам и бочкам. Рабочие одеты в резиновые сапоги и резиновые брюки как бы с передником ярко - желтого цвета. Верхняя одежда состоит из фуфайки. С самого начала работ от судна и до упаковщика люди работают в воде по 12 часов.

В палатке размещались две бригады. Одна работает в день, другая в ночь. Сушилок не было. Теперь представьте себе: после работы ты приходишь в палатку, где стоит буржуйка из бочки. Нужно нарубить дров, растопить, развесить мокрое не только от работы, но и от пота бельё, и с вами ещё девять человек. Вам нужно

отдохнуть и утром снова на смену. А утром ночная смена придёт в эту палатку на отдых. Ну, как тебе, читатель, длинный рубль Севера? Отдав документы директору школы, я пошел домой. С утра небо было покрыто серой пеленой, посёлок будто уснул. Автомобилей было мало, и это во мне вызывало какую-то озабоченность. После шумного интенсивного движения материка посёлок казался вялым. Придя домой, я стал помогать маме распаковывать вещи. Завтра в школу. И как всегда, опоздал на урок. Посадили меня к новенькому, как и я. В классе нас было человек пятнадцать. На первый взгляд самой красивой была Ольга, да и остальные девчонки вызывали симпатию. Мальчик, приехавший с материка (это я) выглядел среди своих сверстников маминым сынком с молоком на губах.

Ровесники выглядели более старшими, более опытными в разговорах и поведении, как бы полувзрослые. Первым, кто пригласил меня в гости домой, был Валера Малов. Он жил в чёрном доме. Что меня удивило, так это четыре мешка сушеной мойвы (по северному «уёк»). Второе - это отношение брата к сестре. Зайдя домой, он поинтересовался, поела ли сестра, заставил её делать уроки, а сам начал мыть посуду. И я вспомнил себя. Мама распределила нам с сестрой обязанность мыть посуду. Когда приходила моя очередь мыть посуду, я просил Аллу помыть за меня, пообещав, что завтра я помою за неё. И обманывал каждый раз. Это происходило очень часто, эта детская обида запомнилась сестре на всю жизнь. АЛЛОЧКА, СЕСТРЁНКА, ПРОСТИ МЕНЯ МАЛОГО ГЛУПОГО, Я НЕ ВЕДАЛ ЧТО ДЕЛАЛ!!!!!! Этот случай я описал, чтобы читатель понял, что Север формирует не только характер, но и взаимоотношения между людьми и родственниками. Потихоньку я вошел в компанию более опытных сверстников. В этой компании кто-то уже начал покуривать, разговоры были повзрослей: о рыбалке, охоте, о красоте девочек и учителей. Некоторые уже начали ходить на танцы, знакомясь с девочками постарше. Ребята в четырнадцать - пятнадцать лет, "шатаясь","спотыкаясь", входили самостоятельно во взрослую жизнь. Развлечение было для всех возрастов одинаковое: кино, бильярд, волейбол и футбол. Не было деления в развлечениях на возраст. В сентябре погода готовилась к холодам. Утренний запах йода стал исчезать, отдавало холодом. Чаек становилось меньше. В тундре дикие утки начали собираться в маленькие стаи. Перелёт диких уток, гусей стал интенсивней. Местные жители после работы выезжали на лодках в протоки на вечерний перелёт дичи. Иногда высоко над посёлком пролетали многочисленные стаи диких уток и гусей. Это дикие птицы покидали Чукотку, говорили коренные жители. Это означало, что к нам скоро придут морозы. Незаметно для людей в одночасье исчезла вся пернатая дичь с тундры. И вот в один из дней выйдя на улицу, ты удивляешься незнакомой тишине. К монотонному шуму моря ты привык, но здесь тишина какая-то неестественная, и ты понимаешь, что не слышно чаек. Это напоминает материк, затишье перед дождём. Воздух уже ощущался с запахом снега. Лужи покрылись тоненьким льдом. На второй день выйдя на улицу, ты

поражаешься изменениям природы. Воздух стал морозным, верхушки сопок покрыты снегом, а лужи покрыты толстым льдом. Веселье для детей.

Через несколько дней выпадает снег. Год на год не приходится, иногда снег идёт сутки, иногда двое-трое суток. И вот снегопад заканчивается. Первая мысль - на улицу, но дверь засыпана снегом. Лопата всегда стоит в коридоре. И начинается северная зарядка: надо очистить снег с крыльца, проложить в снегу дорожку к общей дороге. И так после каждого снегопада. А некоторые дома засыпает снег до самой крыши. Но и тут человек приспосабливается. В снегу прорывается тоннель до того места, где толщина снега около метра, делаются ступеньки. И вся эта траншея высотой возле двери метра три и до ступенек накрывается брезентом, придавленным камнями, брёвнами. А возле ступенек ставится высокий шест. И вот, в пургу, находишь шест, приподнимаешь кусок брезента - и ты в снежном коридоре.

Зима начинается с сентября и до конца мая. Выпавший снег не вызывал ликование у учеников, не виделось той радости, которая была у ребят с Украины. На переменках иногда баловались в снежки, но большинство старались поймать девчонок и натереть их щёки снегом или же насыпать снег за шею. Продавцы магазинов откапывали двери магазинов, расчищали дорожки для посетителей. В гараже, где я после школы начал работать, водители разогревали машина.

Я немного опишу, как заводил свой ЗИЛ-157. Открываешь капот машины, двигателя не видно - всё забито снегом. Хорошо, есть котёл, который производит пар. Берёшь палку, наматываешь на неё тряпку, смачиваешь соляркой, делаешь факел и лезешь под машину. В любую погоду: пурга, позёмка или тишина, в любой мороз, но до тридцати градусов - машина должна работать. Факел под картером, шланг с паром держишь в горловине радиатора. Через полчаса двигатель нагрет до восьмидесяти градусов. Проводка электрики вся мокрая. Берёшь солярку и поливаешь проводку - и...машина завелась, и только тогда заливаешь воду. И вот после тяжелого трудового дня, в пургу, ты, закрывшись воротником полушубка, добираешься домой. В комнате прохладно. Раздевшись, ты приносишь дрова и растапливаешь печь. Сев на маленький стульчик возле печки, слушая воющую песнь пурги, ты смотришь на языки пламени. Комната наполняется теплом, и вместе с теплом уходит усталость.

Вот так я знакомился с зимним Севером. Никакая погода не влияла на учёбу в школе, работу магазинов и работу рыбозавода.Только мороз за тридцать отменял учёбу, работу рыбокомбината, но не магазинов. Суровая тяжелая морозная природа Севера превращала нас, простых людей, в единое целое. Как пальцы на руке, сжатые в кулак. Поэтому, мы, покинувшие Север, тоскуем по тем годам, по «сжатому кулаку». Спасибо Северу за то что, меня, маминого сыночка, воспитала, закалила своей суровой природой, спасибо тем людям, которые окружали меня. И спасибо корякам, которые научили меня понимать природу, любить природу и пользоваться