История моих заграничных путешествий

1.  Мое неудачное путешествие в Швецию

Началось все в приснопамятном 1967 году.  Тогда я, будучи студентом Ленинградского университета, страдающим тяжелой аллергией на все комсомольское, советское и коммунистическое, надумал слегка попутешествовать.  А именно, пересечь границу в районе Выборга, убежать как можно резвее от КСП (не от клуба самодеятельной песни и не от контрольно-спасательного пункта, а от контрольно-следовой полосы) в глубь Финляндии и двигаться ночами в сторону Швеции, а днем спать в укрытиях типа стогов.  Почему так - потому что между погранцами СССР и Финляндии существовала договоренность о взаимной выдаче перебежчиков.  Нашим ребятам - сплошной кайф, ловить и выдавать было некого (это какому ж чухонцу вздумается тайно перебегать в Россию!), ну а чухонским пограничникам, ясно дело, приходилось трудиться в поте лица.

Но со мной случился парадокс.  Изловили меня именно наши погранцы километрах эдак в пятнадцати-двадцати от КСП.  Поначалу нас было двое: я и Илья Локшин (негласное погоняло - Сруль Клизман), студент соседнего (математико-механического) факультета.  Но еще в Выборге, за сорок километров от предполагаемой точки пересечения границы, Сруль почесал свою математическую репу и заявил, что к подобному путешествию он не готов.  Попрощались, и дальше я двинулся один. 

Экипировка моя была скромной: маленький рюкзачок, одноместная палаточка, корзинка якобы для грибов, отвлекающий набор рыболовных крючков и блесен (который из отвлекающего, при удачном стечении обстоятельств,  мог бы превратиться в весьма функциональный), пачка сигарет "Аврора", спички.  Денег - три рубля на якобы обратную дорогу до Питера.  (Малое количество денег потом мне впиндюрят как главное отягчающее обстоятельство - мол, ни у кого из перебежчиков не находят много денег). 

Пересечь КСП я замышлял ночью, как это традиционно делалось в ту пору большинством беглецов.  Поэтому спать лег рано. 

Просыпаюсь вечером от робкого такого возгласа: "Товарищ, пожалуйста, проснитесь..."  Смотрю - стоит солдатик, смертельно перепуганный, как практикант-стоматолог, которому предстоит выдрать у пациента первый в жизни зуб.  Но в руках у практиканта подрагивает совсем не игрушечный калаш, и я далеко не уверен, что его затвор зафиксирован предохранителем.  - "Пожалуйста, пройдемте...  тут недалеко..."

Сгребаю палатку в кучу, запихиваю в рюкзак и следую за конвоиром, который со страху усрался и забыл, что ему надо идти сзади.

Приходим на КПП.  Там - "Усрал" (простите, ошыбся - "Урал"), кузов которого набит вооруженными ребятами.  Меня сажают в этот кузов и везут в Выборг, в местное управление КГБ.

Там меня шмонают и обнаруживают: несколько грибочков в корзиночке, одноместную палаточку, рыболовные принадлежности, подмокшую пачку сигарет и равным образом подмокшие спички.  Денег в моих карманах - только три рубля.  Ну - невинный грибник, заблудившийся в погранзоне.

Бил меня майор, фамилии которого я так и не узнал, но рожу хорошо запомнил.  Выбил два зуба, сломал ребро, на пару месяцев отключил левый глаз.  Друг у меня был такой - Юра Кропотов, боксер-тяжеловес, кандидат в мастера спорта.  Несколько раз ездили в Выборг с кастетами, чтобы отследить, выловить сукина сына и вломить достойно, но так и не поймали.


2.  Мое несостоявшееся путешествие во Францию

Шел знаменательный 1973 год.  Именно в ту пору Союз нерушимый утверждал в качестве самой передовой авиационной техники самолет ТУ-144, противопоставляя его прогнившему буржуазному французскому Конкорду.  Но в июне 1973 года случился досадный облом: самолет ТУ-144 ляпнулся на показательном полете в Ле-Бурже.

Стараниями международной комиссии выявилась не главная, но весьма вероятная причина катастрофы: хладноломкость. Не стоило нашему самолету залетать столь высоко - в стратосфере переохладился и у земли, обмороженный, ляпнулся. Самолет не был приспособлен к посещению высот порядка тринадцать тыщ и выше.  Он там просто разваливался на кусочки.  Хладноломкости способствовало, как утверждали авторитетные источники, наличие повышенных концентраций натрия в авиационном алюминии.  А вот с Конкордом ничего подобного не случалось, ибо содержание натрия в прогнившем теле Конкорда тщательно контролировалось специалистами французской фирмы Алюминиум Пешине.

В ту пору я был непосредственным аналитиком натрия в алюминии - измерял его концентрацию с чувствительностью и точностью, превышающей мировые стандарты.  Этой проблемой занимался также профессор Соломон Борисович Шаевич, замечательный человек, начальник ЦЗЛ Иркутской промышленной лаборатории, герой Отечественной войны.  Жалко, что не могу отвлечься от темы и подробно описать личность этого великолепного человека - героя, специалиста, поэта, интеллектуала. Дай Бог ему здоровья, если он еще жив.

Что вышло: во Францию полетели не мы с Шаевичем, а директор ВАМИ (Всесоюзного алюминиево-магниевого института, где я работал) товарищ Трушев, зам. директора по хозяйственной части товарищ Арефов (http://www.proza.ru/2016/06/08/436) и начальник аналитического отдела товарищ Мауритс.  Привезли из-за бугра уйму дефицитных шмоток.  Дело провалилось, промышленный выпуск ТУ-144 был свернут.



3.  Мое состоявшееся путешествие в Финляндию

В ту пору состоял я в должности "начальник ЦЗЛ" - центральной заводской лаборатории.  Вызывают меня на оперативку и объявляют: поедешь к убогим чухонцам на предмет покупки нового оборудования.

Как-то очень быстро оформили мне паспорт - синий, в отличие от красного туристического.  Удивило меня, что паспорт оформили а) без факта предварительного посещения соц. стран (типа Болгарии, Польши) и б) с учетом моей отрицательной практики заграничных путешествий (см. выше). 

Заполняю огромную анкету с пунктами:

- Не вести с представителями фирмы никаких разговоров, кроме производственных.
- Разговоры вести только на русском языке (без учета того, что тамошний чухонец может и не понимать по-русски).
- Длительность разговоров не должна превышать пять минут.
- Содержание разговоров должно быть подробно записано на русском языке и передано в аналитическую службу КГБ.

КАРОЧЕ, прибываем на пункт таможенного досмотра.  В автобусе духота, зашторенные окна и двери открывать запрещено.  На каждого участника -  два-три облаченных в гражданскую форму кегебешника.  Стояли на пункте таможенного досмотра шесть часов.

Едем в направлении финсккого города Эспоо, где наличествует запланированная
для нашего посещения финсккая выставкка.  Окна автобуса зашторены - не высовываться, и не дай Бог кому высунуть в щелку категорически запрещенный фотоаппарат.  Удивляет гладкость дороги, отсутствие характерных для Союза рытвин, трещин и ям.

Эспоо.  Всех нас цепочкой выводят в зал как баранов на заклание.  За каждым участником один, а то и два кегебешника.  За мною следовали два рыла.  Выставка уже в разгаре, мало того - близится к закрытию.

Поговорил по-русски с представителем фирмы (к счастью, он знал русский язык - эмигрант-карел).  Договорились о купле-продаже.  Бартер так называемый: мы им, буржуям - переплавленный алюминий, а они нам аппаратуру для экспресс-анализа алюминиевой шихты.  В частности, так называемый "Квантотест" - портативный спектральный приборчик, выдающий на-гора химический состав материала, поступающего на переплавку.

В спешке заполняю бумаги, ибо звучит кегебешный сигнал - отбытие через десять минут.  Поразила мелькнувшая цена заказанного прибора: $999.99.  Девятьсот девяносто девять долларов девяносто девять центов.  Добавили бы копейку!!!!

Оставил буржуйским купцам свои координаты для дальнейшей связи: адрес предприятия, Козлову Леониду Павловичу (в дательном падеже, как принято на нашей исторической родине).  И повалил из этой Чухонии поток писем с первоначальными словами: "Dear M-r Kozlovu!..."  (Уважаемый господин Козлову!..  Кретины эти буржуи, ни хера про их больше не скажешь).

Директор завода выпал в осадок, увидев цену 999.99.  Да и после этого его приходилось приводить в чувство, когда в рекламных проспектах финнов он обнаруживал то 99.99, то 9999.99.  Со временем выяснилось, что у капиталистов это мода такая - вычитать копейку из круглой суммы, якобы для привлечения покупателя низкой ценой.

Синий заграничный паспорт как быстро мне выдали, так быстро же и отобрали - больше я этой книжки не видел.


4.  Мое несостоявшееся путешествие в Пешавар

Шел, помню, 1984 год.  Пишу заявление в военкомат: "Обуреваемый патриотическими чуйствами и горящий острым желанием помочь братскому угнетенному народу Афганистана, прошу направить меня в состав ограниченного контингента войск, действующего на том самом театре военных действий".  Может быть, я не слишком точно воспроизвожу сей давний текст, но смысл его был именно таков.

Аналогичное прошение написал Эдик Оганесян, подобно мне имеющий разряд кандидата в мастера спорта по альпинизму.  Ой, простите - в ту пору я имел лишь скромный первый разряд.  Но разница в спортивной квалификации не помешала нашему общему с Эдиком желанию удрать с боевой позиции, пересечь горы и сдаться талибам в пакистанском городе Пешавар.

Перед отправкой в действующие войска надо было пройти месячный тренировочный сбор в ТуркВО (Туркестанский военный округ - Прим. авт.).  Что касается Эдика, он этот сбор успешно прошел, удрал с боевой позиции в Афганистане и теперь счастливо сидит в кругу родственников-армян в Париже, пьет чай, а то и чего покрепче.  Что касается меня, прям-таки на перроне Московского вокзала меня отловила бригада питерских НКВД-шников и заявила: тебе, как бывшему перебежчику через финскую границу, дорога за рубеж заказана.

Даже в сборах не поучаствовал.



5.  Мое состоявшееся путешествие в США

Мой бывший зять, еврей, звать Евгений Закусило, прихватив дочку моей супруги в качестве собственной жены, пролетел как фанера над Парижем мимо исторического Израиля и обосновался в Чикаго.  А шел в ту пору 1991 год.  И подали мы с женой петицию на посещение заграничных родственников.  Поскольку неделей назад закончился ГКЧП-шный путч, погибающим КГБ-шникам было не до нас, и мы успешно прилетели в эту Америку.

А в этой Америке мне сильно помогла фотография в "Чикаго-Трибьюн" - я, валяющийся на асфальте и избиваемый ментами за участие в несанкционированном митинге ДС ("Демократического союза", если кто помнит).  На медосмотре выявилась у меня травмированная почка.  Оперировали, сделали вывод: я - тяжелая кровавая жертва советского тоталитарного режима.  Через месяц после операции я получил гринкарту, через два месяца - жена.

И вот я уже 26 лет живу в этой Америке.