Турция. Вернуть Константинополь грекам!

    

                Итак, с лучшей подругой благополучно, мягко приземлились. Да здравствует Анталия! Думали навсегда «завязали» с обидчицей Турцией, а оказалось на два года. Она всё же, не смотря на своих приставучих мужиков, во многих смыслах превосходит европейские и прочие курорты. Где ещё, например, можно купить столько замечательных подделок «под фирмУ»? Побайкотировали, повыпендривались, да и хватит: рыбе, – где глубже, туристу, –  где подешевле. Какое нам дело до их «варварского вождя из города абрикосов» с усами-щёточками в 5 сантиметров, символизирующими чего-то там? Как бы нас не стращали, не повергали в дикий ужас политической обстановкой, а чёрная полоса позади. На фоне печального,  2015-го, продажа турпутёвок увеличилась в пять раз. Цены и турецкая лира падают. Самое время закупать эти самые сумочки от Шанель, Хермес, Гуес и Луи Виттон! А мужчин  продавцов, говорят, приструнили; теперь не суются в кабину помочь даме втиснуть грудь в платье на два размера меньше.

                Без всяких дорожных приключений прибыли в Анталию-Сиде. Даже позабавились в автобусе по дороге из аэропорта. Правильная немецкая парочка (ни дать-ни взять "артисты"), неизменно держащаяся за ручки уже лет так пятьдесят, не взирая на красоты слева и справа, «пережёвывала» свои вчерашние, очень важные события. Супруга скрипучим голосом вспоминала:
— ШАТЦ(сокровище), как хорошо, что я прокипятила кухонные полотенца  в стиралке. Исчезнут все запахи.
— Я-я, (да-да) ШЕТЦХЕН /уменш.-ласкательное от Шатц/, – отвечал ей супруг с полузакрытыми глазами.
— А  после того, как ушли внуки, пепельницы на балконе  я не мочила водой, а смахнула всё в унитаз  щёточкой. Мытьё не убивает запах, а наоборот. Экелихе гэрух, фюхтерлих…(тошнотворный запах, ужас).
— Я-я.
— Шатц, лучше бы мы пригласили внуков в МакДоналдс, обошлось бы дешевле, а главное – не нанесли бы столько грязи в дом и на балкон.

                Утро прекрасное: небо в синей дымке  без единого облачка и спокойная бирюза вечно-тёплого моря. Ступни нежно ласкает белый песочек. Приземляемся на  знакомом пляже. Всё без изменений. Гигантский дворец Александра Македонского, воздвигнутый  древними греками, – на месте,  а также стена, сооруженная в пятом веке до нашей эры,  высотой в пять метров и шириной  столько же. На ней примостился птичкой ресторан «Аташ», легко запомнить: звучит, как «атас!». Шеф, с львиной гривой сзади и блестящей лысиной спереди, экзотично расположился сверху  в качестве наблюдателя и метателя ножей, вилок, тарелок. Пра-пра-бабушка стена облеплена  серо-зелёными ящерицами, загорающими на солнышке вертикально по отношению к нам, лежащим метрах в пяти от них. По выступам, не взирая на пресмыкающихся, карабкаются то вниз, то вверх трое худощавых, шустреньких работников, обслуживающих  и ресторанную, и пляжную клиентуру. Альпинисты-циркачи! Глазу приятно: шеф бросает тарелку сверху, официант ловит внизу.

                Вокруг нас калейдоскоп  разных народов, импровизированный интернациональный спектакль со множеством героев! Первым тишину нарушает скуластый, с глубоко запавшими глазами цвета темной ягоды-оливки, ИБРАГИМ – местный пляжный работник и зазывальщик в ресторан по совместительству:
— О-о-о! Маленький Москва!  Гутэн  моргэн, леди вумэн! Аллес гут? Давай, давай! Сорри, – приветствует он отдыхающих, как старый знакомый на всех европейских языках.
— Ты ши кюр, – отвечает кто-то из наших по турецки.
«Ясно-Солнышко» всем улыбается. Настроеньице – позавидуешь! Со своими делами он  управился, теперь рисует огромное сердце, пронзённое стрелой с помощью тонкой струйки воды из лейки. Идёт наша русская, Ибрагим – за ней:
— Девушька, Натащька! Посмотри. О-о-о! Куда? Ножька, ножька…

                А народ всё прибывает и прибывает. На соседний лежак бросает плетёную корзинку и пёстрый халат пышнотелая дама. Колоритная вторая героиня представления на пляжной местности. Оказывается, одесситка СОФЬЯ АБРАМОВНА, отдыхающая пенсионерка. Сходу делится рекомендациями после вчерашней экскурсии:
— Женщины! Не вздумайте садиться на верблюда! Верблюд побежит, вы будете кричать. И только после того, как пообещаете 50 долларов поводырю, верблюд остановится. В крайнем случае, садитесь на ишака за одно евро. А в турецкой бане просите массажистку: все до единого массажисты-мужчины предлагают интим.

                По песку у берега волочится босой, в ярких шортах  до колен, длинновязый продавец восточных сладостей, с виду –  ТУРОК, с огромным деревянным подносом на голове, надрывается на чистом русском:
— Братаны, привет! Купи пахлава! Купи халва!
— Спасибо, фигура не позволяет, – отсылает его прочь подруга.
По его следам медленно тащится то ли до черна загоревший, то ли от природы тёмный, как чёрный шоколад, с зубами белее унитаза, АФРИКАНЕЦ  в шляпе-самбреро, обвешанный металлическими сувенирами, тоже босиком и по пояс голышом. Обращается, судя по треугольному чубу, к хохлу:
— Привет, чувак! Купи башню.
Тот молчит.
— Не хочешь? Почему? По качану? 
— Да у меня и без тебя башню сносит…
Пляжной публике, ну, о-о-чень приятно!

                А тем временем, на горизонте возникает следующий персонаж. Ярко выраженная брюнеточка. Вся кругленькая, с усиками.  АНЯ-АРМЯНОЧКА – уборщица наших бунгало. Собирается принимать солнечные ванны. Одесситка сразу к ней с претензиями на грязное постельное бельё и неряшливую уборку.
— Я убирала, – оправдывается Аня,  моргая пять раз подряд длинными, загнутыми к бровям ресницами. Че-е-естное слово! Пыль постоянно! Я же не могу выключить ветер или запрэтить ему дуть.
Но Софья Абрамовна не удовлетворена ответом:
— А  простыни и полотенца тебе трудно поменять?
— Я полотенца и простыни меняю только, когда мне скажут и в их присутствии. В комнаты я стесняюсь заходить; там  интим.
— Чи-и-иво? Сказочница...
— Чистая правда! Знаете, я однажды под простынёй… Там такое видела, такое видела! Не могу сказать. Извините за нескромность, член!
— Как??? Ампутированный?
— Нет. Электрический. Который, знаете, прыгает, прыгает… Не знаете? Вы, женщины из Германии, не знаете?
— Вибратор, что-ли?
— Наверное. Я, знаете, так испугалась, так испугалась. У меня дома муж, рост два мэтра. Не думала, что меня можно испугать. С тех пор в комнаты не вхожу.

                Солнышко стало припекать ещё жарче; Ибрагим раскрывает огромные зонты, поглядывая сверху на лежащих длинноногих  пергидрольных блондинок в одинаковых бикини,  спрашивает:
— Окэй, Натащька?
— Окей, свободен, проходи дальше, – отсылают его ЛИЗА и СВЕТЛАНА,  подружки из Ташкента.
Загорают головами к нашим пяткам, перешёптываются:
— За мной сначала дед-турок ухаживал, а потом его внук. Поняли, у кого шансов больше.
— А я к своему не пойду на свиданку, что-то он жадный…
— Да он не понял, он же турок.
— Ну если он это не понимает, то он, вообще, дурак плюс турок.
— Турок турку рознь! Значит он кишлачный…

                Детвору не вытащить из воды: барахтаются, брызгаются, пищат, визжат. ТАМАРА и КОЛЯ, супруги из Верхне-Ениссейска, лёд и пламень, она – белоснежно-сахарная в панаме, он – загорелый, обуглившийся с козырьком. Громко дискутируют по поводу единственного чада:
— Папочка, следи за своей непослушной ныряльщицей, чтоб не утонула.
Коля любуется дочкой:
— Ой! Моё, моё, моё!
— Ну это же плохо!
— Ну моё же! Моё! – похлопывает себя по груди восторженный папа.

                Мы с подругой – РУССКИЕ ТУРИСТКИ, живём в Германии, тоже идём купаться в море. Доплываем до самых буйков, делаем передышку, удерживаясь за канат, и тут же знакомимся с ЛИЛИЕЙ – русско-немецко-турецким экскурсоводом. Зимой живёт в Гамбурге, летом – в Анталии, раньше жила в казахстанских степях. Агитирует  сразу на три экскурсии, обильно потчуя весёлыми байками о своих туристах: "Голландцы для нас  золотое дно. В мае делают очень много туров. Особенно, любят «джип-сафари» и сауну. Сижу с голландкой, парюсь в турецкой бане «Хамам». Ждём, когда нас помассируют, помоют. Рядом стоит голландец, огромный, как медведь. Маленький турок-массёр подпрыгивает, обливает его водой. Мы обхохатываемся! А он подпрыгивает, а он подпрыгивает. Устал он, качается, бедный, чуть не падает. Потом голландец с претензией к шефу: «Зачем ты мне полперсоны дал?»

                Вместе с Лилией приплыли к берегу, сели на горячий песок, ноги – в мокрую, нежную кашицу. Согласны приобрести у неё билеты на три однодневных поездки. С большой скидкой, естественно. Универсальный экскурсовод в награду «угощает» следующей историей:
— Однажды закупили пива автобусного…
— Эт, что за сорт?
— Самое дешёвое. По оптовой закупке. Накачались, как следует. Вечером развезли немецких туристов по отелям. Едем домой. Слышим, откуда-то храп доносится. Видим на заднем сиденье пожилая женщина. Разбудить не можем. Привезли в отель, идём к мужу, спрашиваем: «Ваша жена дома?» Отвечает: «Сейчас посмотрю в спальне… А, вообще-то, её портмоне здесь, зачем она мне?»
— Ха-ха-ха! – смеются напару. Я равнодушна, говорю:
— Заезженный немецкий юмор. 

И вдруг, за спиной – скрипучий голос:
— Шатц, хаст ду хойтэ гэзеен...
— Ба-а-атюшки свет, – всплёскивает руками подруга, – знакомые всё лица! До чего ж соскучились. Сейчас эта Шатц начнёт опять про грязные полотенца и пепельницы рассказывать.
— Ви биттэ, Шетцхен?(Что, пожалуйста, сокровище?) – переспрашивает супруг.
— Хаст ду гэзеен, ви руссэн фрэссен? (Ты видел сегодня, как жрут русские)? Нагребли полные тарелки, потом  полулёжа поковыряли вилками и больше половины не съели.  Фюхтерлих! Фюхтерлих! (Ужас!)
— Я-я, (да-да).
— Всё на наших валят. Ненавидят  русский дух, как Бабка-Ёжка, – занервничала  подруга.
— А теперь по новой моде им везде мерещится «кремлёвская рука», – добавляю я.

                Общительная Лилия, в надежде сагитировать семейную парочку на турпоездку, обращается к ним непосредственно:
— Шёнэн, гутэн Мо-о-орген! (С красивым добрым утром!) А что, Мальорка ушла под воду? Почему вы не там? Эрдогана не боитесь?
— Ман муз Эрдоган унд Трамп ин айнэн Зак штэкэн унд мит Кнюппэль драуф хауэн! Ман триффт иммэр дэн рихтигэн! Данн Константинополь – цурюк цум Грихэн!(Эрдогана и Трампа пора в один мешок и – палкой! Каждый удар будет точен. А потом вернуть Константинополь грекам!)
— С Константинополем вряд ли получится; 500 лет прошло, – засомневалась экскурсовод Лилия.
— Так Путин поможет, – наконец–то, по делу высказалась Шетцхен.

На фото: акварель автора "У берегов Венеции". 50Х60см.