Первая молитва

Иллюстрации Татьяны Ткаченко

Ещё когда Алексей Петрович был ребёнком, учитель обществознания спросил: «Если совесть и закон противоречат друг другу, то что вы выберете? Поступите по совести или по закону?». И ребята стили рассуждать, даже заспорили. Алексей отстаивал закон. Совесть – дело личное, а закон един для всех. Не поступишь по закону – накажет государство. А по совести? Только сам себя.

Он считал, что решил для себя этот вопрос. Но в этот раз ему пришлось снова задуматься над вопросом учителя. И вот почему.

Когда ребята собирались в Петербург на экскурсию по Александро-Невской лавре, учителю позвонил Сашин папа. «Так, мол, и так, - говорит, - Даша сильно болеет, в больницу на операцию  надо ехать. Сашка расстроена, волнуется очень. Возьмите её с собой, пусть хоть немного развеется!». Педагог лишь пожал плечами: «Конечно, пусть приходит».

Он поначалу несколько недолюбливал Сашу. Точнее, он догадывался, что она, категоричная и резкая, порой грубая и жестокая в суждениях, на самом деле добрая.  Но никак не мог окончательно убедиться в этом. Теперь же он видел её совсем другой. 

Сашу буквально трясло от волнения. Она представляла, что четырёхлетнюю Дашу в больнице сначала усыпят, потом разрежут... Страшно было. А вдруг сестрёнка умрёт, не выдержав наркоза? Такое же бывает! А вдруг не вылечится? Тоже ведь не всегда лечение даёт эффект… Саша боялась потерять Дашу - самого родного и близкого человека. А смерть ей казалась невероятно близкой.

И так хотелось всю эту боль высказать, излить кому-то душу, попросить о помощи. Но Саша всю дорогу молчала. Не привыкла быть слабой и раскисать. Конечно, если бы хоть кто-то СПРОСИЛ, она бы всё рассказала. Но никто, кроме учителя, на состояние ребёнка и внимания не обратил.

В лавре было очень интересно, но Саше было не до экскурсии. И когда экскурсовод закончила, а Алексей Петрович дал всем несколько минут, чтобы помолиться или более подробно рассмотреть храм, малышка спросила его:
- А как Богу молиться?

Алексей Петрович задумался. С одной стороны, он знал, что в школе запрещена пропаганда религии. С другой – был учителем. И когда эта беззащитная девочка, за которую ОН ЛИЧНО отвечал, спросила его, как НАСТАВНИКА, когда смотрела на него снизу вверх, поделившись самым сокровенным и важным, ожидая от него совета; когда он увидел эти серые, полные мольбы и боли, глаза, - он должен был сделать выбор. Но выбор непростой. Что для него важнее – ЧЕЛОВЕК, стоящий перед ним или бездушная бумажка – закон? Если бы Сашины родители не были атеистами, если бы перед ними не было татарок Адели и Азалии, ходивших в мечеть, он бы точно преступил закон. А так… Можно было не только перессориться с родителями, но и работу потерять.

Но он сделал выбор: ЧЕЛОВЕК. Потому, что он – УЧИТЕЛЬ.

Учитель засомневался, и потому очень сдержанно и сухо, но вместе с тем душевно сказал:
- Перед иконами есть молитвы, они написаны на листах рядом. Почитай их. Самое главное, просить о том, что очень важно. О хорошем. И верить.

В этой натужной сухости было волнение и искреннее желание помочь воспитаннице. Саша это если разумом не поняла, то на каком-то другом уровне ощутила. И хотя учитель отошёл от неё,  девочка чувствовала, что он рядом, что не бросил её одну, а лишь отошёл, чтобы не мешать.

Мимо проходил батюшка - человек в красивом, вышитом золотом одеянии с каким-то узорами, чёрном халате и большим золотым крестом на груди. Саша видела таких около церкви, что стояла рядом со школой.

- Простите, Вы работаете тут? - робко спросила она.

Батюшка обернулся к ней, светло улыбнувшись:
- Ну да. Точнее, служу.
- Тогда Вы точно знаете, как молиться! Научите меня, пожалуйста! Я никогда в церкви не была, но знаю, что моей сестре Бог поможет, если Его попросить. А как просить - не знаю…

Она говорила сбивчиво, будто задыхаясь. Сердце так колотилось, что с каждым ударом содрогалось, всё её тельце, клокоча при вздохах. Батюшка же искренне улыбался ей. Не натужно и сладко, а слегка, по-отечески. С теплотой. Он выслушал всё, потом спросил имя, сложил Сашины руки лодочкой и перекрестил девочку, благословив. А потом расспросил обо всём, что было с Дашей. Он оказался совсем не страшным, хоть и был в чёрном. Саша немного успокоилась.
- Ты одна?
- Нет, я с учителем и ребятами.

Саша обернулась и стала искать Алексея Петровича глазами у выхода. Он стоял около иконы, на которой был изображён молодой человек с коробочкой и ложкой в руках. Рядом было написано: «Святой Пантелеймон». Учитель увидел её призывный взгляд и подошёл к батюшке, обмолвился с ним парой фраз, после чего священник снова обратился к Саше:
- Теперь ты молись, и мы все помолимся за сестру твою, Александра. Всё хорошо будет, Бог поможет. Знаешь про Александра Невского?
- Да, Алексей Петрович нам вчера про него много говорил, даже фильм показал.
- Вот и славно. Он Россию спас с Божьей помощью, и тебе поможет. Главное - молись искренне, от всей души. А потом перекрестись и поклонись, лобиком приложись к крышке.

Батюшка проводил её к красивому серебряному сундуку, что стоял в углу храма, потом положил руки на аккуратненькую девичью головку, посмотрел вдаль, что-то прошептал и тихонько отошёл. На душе стало тепло. Теперь казалось, что все, кто был вокруг, куда-то исчезли, а святой Александр беседовал лично с Сашей. Она встала на колени перед ракой с мощами святого, прижалась к ней лбом и начала всем сердцем, всем своим разумом просить, шепча: "Господи! Спаси и вылечи Дашу!".

И пусть Александра не знала, как молиться, пусть крестилась неумело, робко, но столько в этих словах было искренности, силы и любви, что все в храме будто замерли.

Собор был наполнен мягким светом от пасмурного Петербургского зимнего неба и множества свечей. Он отражался от золота стен, стёкол киотов, преломлялся в каплях горячего талого воска, лампадках, глазах прихожан, слезинках на длинных русых Сашиных ресницах. Казалось, что молящаяся светилась сама.

В эту минуту она не думала ни о чём, кроме здоровья сестры. А Алексей Петрович всё ещё сомневался в правильности своего поступка. Священник же шёпотом успокаивал его:
- Разве можем мы противиться её желанию молиться? Видите, она совершенно искренне переживает.
- Знаю, отче, знаю. Но правила есть правила. Родители её против могут быть.
- А что родители? Вы дали всем возможность. Вон, кто-то рассматривает иконы, кто-то ставит свечки. Не волнуйтесь. Вижу, что вы переживаете за неё больше, чем за себя. Бог поможет. А родители... Что родители, они поймут. Скажите как есть. Вы ничего не нарушили, и поступили по совести.

Учитель видел, как молитва важна для Саши, он просил Бога помочь ей. Это было важнее всего. На душе становилось легче, но сомнения продолжали терзать душу.
К мощам подошла татарка Адель с мамой и сестрой Азалией. Они, хоть и были мусульманами, тоже почтили память князя. Алексей Петрович удивился такому повороту событий и упрочился в своём решении. Теперь педагог понимал, ЧТО скажет родителям.

Время истекало. Трогать Сашу не хотелось. Ещё минутка, ещё секунда - может, Бог услышит её, пригреет, поможет.

И помог. Следующим вечером, когда Александру должен был забрать отец, в дверях школы Алексей Петрович увидел Сашиных маму и Дашу. Он был немало удивлён, и тут же спросил:
- А что случилось? Вы же должны быть в больнице?
- Врач сказал, что операция не нужна. Пусть анализы ещё не в норме, но мы идём на поправку.

Даша улыбнулась. Саша выскочила из класса и обняла их обеих. Девочка мгновенно переменилась: всё напряжение спало, лицо засияло улыбкой. Точно такой же, как у Даши. И на одном дыхании она выпалила:
- Мама, это Бог помог!

Мать переменилась в лице. В Бога женщина не верила, но Даша действительно чудом избежала сложной операции.  Она спросила Алексей Петровича, что произошло в храме. Учитель так и ответил, как научил священник. И добавил, что никто не может лезть в душу человека. Даже родители.

Женщина одобрительно смотрела на него. Он теперь был точно уверен, что поступил правильно. По совести. По закону.