Мне это... Не интересно!

Иллюстрации Татьяны Ткаченко

К отчётному концерту дети готовились уже три недели. Девочки из танцевального кружка подготовили несколько номеров в разных стилях, школьная певица Даша выучила новую песню, а гитаристы сами придумали мини-концерт.

Юля была среди них. Она хорошо играла на гитаре, и очень хотела выступить. Так хотела, что променяла бы всё на это: и занятие по танцам в доме творчества, и интересный фильм, который по традиции смотрели ребята все группой в пятницу.

Однако, в день перед концертом мама пришла за ней и сразу получила несколько замечаний от очень пожилого охранника Юрия Сергеевича. В сущности, по мелочи: приводить собаку в школу — дело опасное, запрещено. Но её это сильно разозлило, и когда Юля с Алексеем Петровичем заговорили о завтрашнем концерте, она грубо ответила:
- Мне это не интересно.

"Ну раз маме не интересно, значит зачем ей обо всём рассказывать? Значит, все родители на концерте будут, а её нет", - размышляла Юля.

Ей было больно и горько осознавать то, что мелкое замечание оказалось важнее концерта, к которому дочка готовилась так долго, в который вкладывала душу.

От мамы она не ждала помощи. Пара сотен рублей да часок сна интереснее дочкиного концерта. "Ну и наплевать. Если папа не поможет — донесу сама», — подумала про себя и ещё с вечера приготовила гитару, подножку и ноты.

Вечером мать спросила, зачем ей гитара. Ответ был сух и жёсток:
- Тебе же не интересно.
- Что ты, мне более, чем интересно, - натужно улыбаясь и пытаясь оправдаться, продолжила мать.

Но дочка не хотела ничего говорить. Фраза «Мне это не интересно» пульсировала в её голове. Юля просто отхлёбывала чай понемножку, обречённо глядя в пустоту, не обращая никакого внимания на попытки что-то у неё выспросить. Ей бы хотелось, чтобы мама поговорила с ней, но не таким надменным, натужным, неискренним тоном, а добрым, тёплым, нежным. Как папа в те редкие минуты, когда не пьян. Как Евгения Петровна. Как Алексей Петрович.

- Тебе всё сказали в школе, - сухо ответила Юля наконец, - я петь буду. До трёх часов. Ясно?

Она допила чай и прошла в отцовскую комнату договариваться с папой о помощи. Он был трезв, а значит добр. И он не отказал.

Утром Юля сама собралась в школу, папа - на работу. Мама только просыпалась. Даже не помогла. Отец же проводил дочку до школы, помог принести гитару, поцеловал в щёку, пожелал удачи.

И второклассница осталась одна. Она держала в правой руке гитару, которая была чуть ниже её самой, в левой - большую тяжёлую подставку под ногу, а за спиной - ранец с книгами. В душе до последнего теплилась надежда, что мама, сидевшая в тот день дома, придёт на концерт. Но ей же не интересно.

Учительница о выступлении знала, и когда увидела Юлю, стоящую в вестибюле, обвешанную с ног до головы огромными сумками, помогла её раздеться. Однако, весь день девочка думала об одном: на концерт придут все родители, и только её маме не интересно. И только её мама в это время, скорее всего, будет отдыхать дома. Но надежда теплилась.

Концерт начинался. Родители собрались в зале. Учителя пришли с классами. Всем было весело, и только Юле — горько, обидно, больно. Они тихо завидовала тем, чьи родители пришли. На глаза наворачивались слёзы. И только увидев Алексея Петровича она немного воспряла духом. Он чинно ходил по залу, отмечая в своей папочке всех пришедших ребят перед обедом. Когда дело дошло до Юли, он участливо и по-доброму спросил:

— Ты когда выступаешь?
- В конце. Это если мама не заберёт. Она про концерт так и не выяснила. Ей же не интересно...
— Тогда иди выступай спокойно. Мама подождёт. Я договорюсь с ней. Знаешь, мне лично очень интересно, как ты играешь на гитаре.

Юля обняла его, а учитель вытер её слёзы и мягко положил руки на плечи. Он не забыл сказанное вчера. Ему было также горько слышать от родителей своих ребят такое. Ему было мерзко даже думать об этих словах. Ему было на самом деле интересно, как выступит Юля.

А выступила она блестяще. Песню пела сложную — «Кукушку» Цоя. И зал рукоплескал. Это было лестно и очень приятно. Лицо артистки засияло от радости.

А в вестибюле Юлю уже ждала мать. Женщина была очень рассержена: она с дочкой опаздывала на платное занятие по танцам. Двести рублей стоило.

Юля, увидев её, со всеми попрощалась и молча принялась одеваться. Лицо её стало безразличным и почти неподвижным, несмотря на то, что мать сильно ругалась, буквально трясла её.

И только когда дочь также молча вернулась в класс за вещами, мать села на скамейку и с такой болью и обидой накинулась на охранника:

- Куда она пошла? Вы куда смотрите! Я деньги теряю!!!

В проёме двери мать увидела совершенно другую дочку. Её лицо было не каменным, а живым, человеческим. Юля улыбнулась учителям, обняла нескольких ребят и нарочно медленно отправилась в вестибюль. Алексей Петрович проводил её добрым отеческим взглядом. Ему очень хотелось высказать матери всё, но хватило только взгляда женщины, полного самолюбия, укоризны и стыда. Она всё-таки чувствовала, что в чём-то провинилась перед Юлей, перед учителем, перед собой. Чувствовала, но не понимала, в чём.

А Юрий Сергеевич спокойно и притворно равнодушно ответил на материнский крик:

— Ты не деньги потеряла, а дочь.
Женщина вылетела за дверь, волоча за собой ребёнка.