Обострение

Глаза широко впиваются в белый потолок, тело сжато. Дыхание такое, словно только, что выныриваешь из тёмной воды.
Крошечные значки ищут что-то, а в руках сигареты, бежишь вне комнаты, замечаешь звезды, под ногами асфальт, ступени из плитки, открываешь дверь в три поворота, тихо выходишь, всё обычно, но не внутри. Тебя отделили от ощущения чего-то по истине живого. Адекватного.
Сны, в которых словно случается прилив бескрайнего моря, а твои ноги словно на камне, а на горизонте стрелы грозы доводят.
Ты агрессор, в чьем мозгу приход. Твоё моральное тело в слезах бьется в кровати, вцепившись в плед, простынь, как в человека, который так дорог, но он уходит. Ибо всё не взаимно.
Физическое сплевывает сигаретный вкус в раковину, опустив руки под струю холодной воды, главное - чувствовать что-то, кроме злости . Мокрыми ладонями умываешь лицо, с широко открытыми глазами и поднимаешь голову.
Орёшь от удивления.
В зеркале не ты, а озлобленный человек, с немного похожим лицом, но его выдают чужие глаза. Они не твои. Не могут принадлежать тебе. Бежишь из ванной, закрываешь двери, надеясь оставить безумца там. Что он не пойдет следом, не сядет на край кровати.
В голове мысленно подсчитываешь таблетки, обстоятельства, после таблеток. Как же учёба? Как же мама и умение делать вид, что всё в порядке? Играть перед друзьями, ибо не стоит открывать рот о том, что съехал с катушек, как с квартиры.
Голод сжигает желудок, подходить к холодильнику ЗАПРЕЩАЕТСЯ. Вдруг, ты уже знаешь, что может случиться. Железный ком окутал горло. Моральный ошейник для любителей выплевывать комки еды в умывальник, не в состоянии даже пить, всё выливается назад. Можно прощаться с обедами перед парами, паника о том, что люди взглядом рентгеновского аппарата проводят по твоему телу и видят, как куски выпечки спускаются в желудок. Тебя тошнит, как пса, которого травили крысиным ядом. Ты жалок от злости. Худое, слабое тельце готово убить всех мудаков у бара, но добивает себя об стенки кухни, белый холодильник до выбитых костяшек. Зимние кроссовки на босые ноги и беги, главное - не держать себя в этой квартире, только в субботу позли в ванную, но откинься от давления. Белые таблетки, несуществование, ступор, тупость, смех, во время перекуров, словно ты выжил с ума, да, это так. Только никто ничего еще не узнал. Ибо они не видят этих других глаз, потому что слепы. Наступало утро, день, который был чужим, в за ним приближался медленно момент капельниц, уколов и зеленых палат. Прощайте.