Уральские приколы

                «Уральские приколы»

                От автора

    Уважаемый читатель! Автор настоящих зарисовок не литератор, а опытный инженер. У него так сложилась жизнь, что за много лет своей учебы и трудовой деятельности он побывал в командировках во многих уголках бывшего Советского Союза, причем многие из них были разные и по продолжительности, и по
значимости.  Автору зарисовок удавалось смотреть на многие события и обстоятельства в командировках творчески, оптимистично и с юмором, даже на не всегда благоприятные условия пребывания в командировках  материально, по условиям быта и по погодным условиям.
    Именно выдержанный характер автора зарисовок, его оптимистический подход к происходящим событиям в командировках определил его желание описать разные смешные  истории, которые с ним случались в командировках, и поделиться ими с читателями, имеющими чувство юмора, творческий характер и просто любящими читать литературу такого типа. Хочу отметить ещё одно обстоятельство. Мои зарисовки охватывают большой период времени около 30 лет с 1961 по 1991 годы. В этот период времени такая большая страна как Советский Союз была уникальна в своем духовном и техническом развитии. А, если учесть её многонациональный колорит, то настоящие зарисовки интересны именно своим содержанием, отражающим документальное описание событий в оригинальном ключе повествования: типа путевых заметок с юмористическим уклоном изложения происшедших событий. 
    Поэтому читатель должен сразу настроиться на чтение зарисовок в расслабленном состоянии, читать их, не спеша во время отдыха и с достаточным запасом свободного времени. При таких условиях чтения, как кажется автору зарисовок, они читателю должны понравиться и тогда будет достигнута главная цель их написания автором:
• зарисовки в наше далеко не простое  время  доставят удовольствие читателю и поднимут ему на-строение для поиска пути поддержания своего благосостояния;
• зарисовки явно будут стимулировать у читателя возможности снятия стресса и депрессивного со-стояния, а это его состояние улучшит психическое состояние читателя и, соответственно, улучшит его здоровье.
Командировка на Урал.
 
    Мне 17 лет. Лето 1961 года. Я уже не  школьник, передо мной стоит вопрос, куда идти учиться? Я «Хрущевец», то есть, чтобы поступить в ВУЗ  нужно иметь 2-х летний стаж работы на производстве. Родной брат Володя  после окончания горного института работает на Урале в Пермской области в СКБ Александровского завода горного машиностроения. На этом заводе имеется вечернее отделение Пермского политехнического института. Моя судьба решена: братом и родителями принято «соломоново решение» отправить меня на Урал и там мне работать на заводе и учиться вечером, то есть, не терять время и совмещать процесс: работать и учиться. Итак, моя первая командировка на Урал состоялась в сентябре 1961 года. Я поехал к брату через Москву в город Александровск Пермской области жить у него в семье и работать на заводе,а вечером учиться. До этого я из Днепропетровска никуда не выезжал, ездил  только в пионерские лагеря, да и то под контролем родителей, то есть, был типичным маменькиным сынком. А тут такая самостоятельная поездка, да еще так далеко, почти за 2000 км от родного дома и в далеко не стабильное время в стране! События произошли действительно не ординарные для людей:
• произошло изменение масштаба цен 1:10;
• сотрудников МВД оснастили дубинками;
• женщин на горных предприятиях «вывели на поверхность», то есть  им было запрещено работать под землей;
• начался дефицит многих продуктов питания: хлеба, круп, мясомолочных изделий и других продуктов;   
      Итак, несмотря на эти обстоятельства, я благополучно прибыл в Москву взял плацкартный билет на поезд «Москва-Пекин», который проходил через Пермь и город Александровск (станция «Копи»), пришел на вокзал и сел в вагон поезда на указанное в билете место. Время в пути до Александровска составляло около 1,5 суток езды поездом.   

                Яблоки в дорогу.

    Натура у меня такая: я люблю все делать с заделом, то есть «з гаком» и продуманно. Я сел в поезд заблаговременно за 30 минут до отправления. Место у меня нижнее, ехать более 1,5 суток, сижу и читаю га-зету. Я спокоен, все – О'кей,  ведь я еду к родному брату! Вагон постепенно наполняется пассажирами. Со-став купе таков: надо мной место пока пустое, напротив майор с супругой, на боковых местах – студент-китаец и курсант пограничного училища. За пять минут до отправления поезда ко мне подсаживается новый пассажир примерно моего возраста, высокого роста и могучего телосложения без чемодана и с большой авоськой, в которой находилось примерно около 10 кг яблок.
    Поезд тронулся, проводник забрала билеты, выдала постель, пассажиры потихоньку начинают знакомиться друг с другом. Обычно в таких условиях сразу хочется чего-то поесть. Все начали доставать свои съестные припасы и их раскладывать для еды.Молодой «тяжеловес» сидел молча и ничего в этом направлении не делал. Майор выставил на столик «пол-литра» и спросил «тяжеловеса»: «А Вы почтеннейший, почему такой пассивный и ничего не достаете? Расскажите нам, Куда путь держите с авоськой, да еще и без чемодана? Может, Вы скоро выходите после Москвы?»
    Да, наблюдательность и квалификация военного сразу поставила все на свои места. «Тяжеловес» сразу назвал себя Андреем, то есть, практически со всеми в купе познакомился и рассказал следующее. «Еду я, господа пассажиры, во Владивосток, но у меня в дорогу кроме яблок ничего и нет! Мне выставить на стол больше практически нечего». В купе наступила мертвая тишина. Майор снова задал вопрос. «Андрей, а откуда ты едешь». «Из Ленинграда, у меня остались деньги только на железнодорожный билет до Владивостока, ехать около 10-ти суток, думаю, что продержусь на яблоках». После полученной информации все члены купе уставились на Андрея с явным недоумением от услышанного. Итак, майор стал как бы связным между нами и Андреем. «А что же с Вами случилось, с таким интересным и привлекательным юношей?» Думаю, что ответ Андрея в наше время достоин книги рекордов Гиннеса по краткости и высокой информативности. Андрей, после некоторой паузы глубоко вздохнув, сказал следующее: «Я ехал в Ленинград поступать в ВУЗ, но до приемной комиссии ВУЗа так и не дошел, а все имеющиеся у меня  деньги пропил и потратил на рестораны и ленинградских дам. А что меня ждет дома во Владивостоке, я не знаю, ведь мой папа известный в стране адмирал флота!». Майор открыл бутылку водки и её разлил присутствующим, а его супруга чисто по-женски очень душевно сказала: «Та будет тебе об этом горевать! Молодой ты ещё! Покушай с нами и отдохни в поезде после ресторанов и дам. Мы тебя в обиду не дадим, что-нибудь придумаем!».
     Так что сидим мы в купе, разговариваем, кушаем и выпиваем. Тут мне в голову приходит следующая мысль: почему бы ни пойти нам по вагонам поезда и не собрать такому покорителю женских сердец материальную помощь у пассажиров вагонов, кто сколько даст. А вдруг мы и насобираем ему что-то хоть на один обед в день в вагоне-ресторане поезда? Мою мысль все поддержали, но вопрос перед всеми встал в одном: как это преподнести пассажирам с учетом славянского менталитета у большинства пассажиров, то есть, какими аргументами и историями разжалобить народ и уговорить их поделиться содержимым своих кошельков?
     Жена майора высказала следующее. Пассажиров нужно не разжалобить, а как можно больше рассмешить случившейся у Андрея историей, тогда все с улыбкой раскошелятся. Тут в разговор вмешался китайский студент и предложил свое участие в мероприятиях по добыванию средств существования для Андрея. Он сказал: «Я могу идти по вагонам с фуражкой и петь громко песню «Москва-Пекин, идут, идут вперед народы! ……Сталин и Мао слушают нас, слушают нас!». А лучше, если мы пойдем втроем и петь эту песню будем вместе. У меня рост примерно 1,5 метра, у Андрея при-мерно рост 1,9 метра, а у Вас Леонид, наверно рост 1,7 метра. Ну, разве это будет не смешно для зрителей при нашем выступлении? А национальный колорит певцов: китаец, хохол и кацап! Да поют еще такую
интернациональную песню! Можно репертуар расширить, предлагайте песни, мы их выучим и начнем собирать средства Андрею, ведь уже скоро все будут укладываться спать, и мы потеряем заработок».
    Совет нашего купе быстро утвердил для исполнения украинскую песню: «Думы мои, думы мои, лыхо ж мени из Вамы», над русской песней долго не думали, почти единогласно решили петь популярную в народе песню из кинофильма «Карнавальная ночь»: «И улыбка без сомненья вдруг коснется ваших …».
    Итак, дорогой читатель, представьте себе зрительно состав исполнителей внешне: китаец с фуражкой майора впереди всех, ростом ; 1,5 м в спортивных брюках и майке, за ним хохол, то есть я, ростом ; 1,7 м в китайских брюках и рубашке и затем сам пострадавший ростом ; 1,9 м в выходных брюках и тельняшке. Китаец с небольшим акцентом произнес пассажирам в центре нашего вагона следующее: «Товалыщи пассажира, помогытэ славному жытелу Владывосток-город, доехат до его! Он едэт с Ленинград и у него нэт дэнэг доехать домой. И снима получылась болшая бэда! Нехоршый много женщин у Ленинград ево обокрал и дал в дорога толко сетку яблока!  Саамы понымай, ну как из такой пыща доедэшь домой, а! Мы, ево соседы по купе дадым маленкый концерта для Вас, а Вы хто как душа скажет положыте у фуражку майора дэньги, и хто сколко можэт».
     В вагоне наступила пауза, потом из его конца с верхней полки, соседствующей с туалетом, пассажирка задала вопрос: «Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах такого симпатичного парня обокрали ленинградские женщины и, что это за женщины? Я вообще-то сама преподаватель. Мне не совсем понятна эта история с молодым человеком, ни в моральном, ни в материальном плане». В середине вагона раздался мажорный голос: «Ну что тут выяснять! Давай концерт! Мы как раз разлили, так выпьем за парня из Владивостока и, чтобы он добрался благополучно домой! А ленинградок парень забудь! В России полно славных женщин, все у тебя еще наладится!» Раздался звон граненых стаканов. Итак, Андрей стал в центре, я и китаец по бокам и мы начали петь первую песню из программы выступления «Сталин и Мао слушают нас». Спели с энтузиазмом, неплохо, затем я один спел «Думы мои, думы мои лыхо ж мени из Вамы», а песню из кинофильма «Карнавальная ночь» мы пели уже втроем. Китаец начал движение вдоль вагона с фуражкой. Народ зашевелился, и в фуражку посыпались монеты разного достоинства и не только монеты, бумажные деньги также. Пассажиры смеялись и были настроены к нам доброжелательно.
     Мы подвели материальный итог выступления: в фуражке была сумма порядка 50 рублей, что гарантировало Андрею 2-х разовое питание в вагоне ресторане поезда на следующий день. Но пассажиры нашего вагона этим не ограничились: начались приглашения Андрея к столу с разных мест вагона, и не только его, а и нас участников концерта. Мы скромно вели себя и старались не перегнуть с застольем (выпивкой), так как нам на завтра нужно было с утра начать выступать в других вагонах поезда, чтобы набрать Андрею нужную сумму.
     В составе поезда было кроме плацкартных вагонов много купейных вагонов и мягких вагонов, нам предстояло решить грамотно один вопрос: в каких же вагонах выступать, чтобы получить максимальную выручку от концерта для Андрея. Мнения в нашем купе разделились. Дело в том, что в те времена в таком фирменном поезде, как «Москва-Пекин»  вообще отсутствовали в большом количестве общие вагоны, а с учетом менталитета нашего народа, наш успех  с выступлением мог быть только в этих вагонах. Да еще был один не благоприятный момент: из выступающих в концерте исполнителей я на второе утро уже сходил с дистанции, так как прибывал к месту назначения в город Александровск. То есть,на следующий день мы максимально должны были выступить с концертами в других вагонах поезда и заработать Андрею на еду. Китаец предложил нам выступать с утра в первой половине дня, чтобы петь под завтрак пассажиров, и лучше
выступать в плацкартных вагонах, там пассажиры беднее, но душевнее. И его предсказания подтвердились полностью. Должен отметить, что почти во всех вагонах, где мы выступали, многие женщины интересовались более подробной информацией о похождениях Андрея в моральном и материальном плане, причем в тактичной форме, а мужчины больше приглашали к столу, как пострадавшего и старались давать ему различные нравоучения пропорционально своему возрасту и опыту контактов с дамами. Итак, нужную сумму для Андрея мы заработали к 3-м часам дня, причем в плацкартных вагонах 60%, в купейных 30% и в мягких вагонах только 10 %. Вот такая получилась статистика и интересная дорожная история в моей жизни. 
               
                Русская деревня

      Как я описывал раньше, моя жизнь вошла в нормальный ритм: я жил у родного брата и работал токарем на Александровском заводе горного машиностроения, а вечером учился в филиале Пермского политехнического института. Подошло лето, июль месяц, и меня как молодого специалиста завод направил в русскую деревню, то есть в колхоз по общим понятиям, но на самом деле это было далеко не так. В отличие от украинских колхозов с большим количеством домов и натуральным хозяйством (в виде наделов земли под огороды, сады и постройки для ведения животноводства), русский колхоз напоминал больше хуторские хозяйства на 3-4 двора, расположенные в лесу с минимальными по площади огородами и с большими поля-нами в лесу для заготовки травы под сено. Многие колхозы еще занимались заготовкой леса, пчеловодством и сбором лесных грибов. Должен я отметить, что очень большой процент населения в то время в северо-восточной части Пермской области были староверы, и, именно они накладывали свой определенный отпечаток на повседневную жизнь населения этого района области. От завода нас направили около 30-ти чело-век: это слесаря, токаря, стропольщики, уборщицы стружки и, конечно, партийцы: работники ОТК или ПРБ.
     Нас всех разместили по деревенским домам на сеновалах под крышей домов. Под нами обычно находились корова или козы, таким образом, режим дня у нас был всегда  «бойцовский»: подъем (то есть, просыпание) от затюкав хозяйки при дойке коровы или козы, и отход ко сну после трудового дня, а скорее от ежедневного усиленного выпивкой ужина в час ночи.
     Большое впечатление на нас произвели староверы. Внешне их мужчины напоминали Льва Толстого, у всех бороды, длинные светлые льняные рубашки, одетые поверх шаровар и подпоясанные просто веревками вместо ремней и у всех открытые дружелюбные лица. Как у нас говорят  «море спокойствия». Семьи у староверов многодетные, около 10-12 детей в каждой семье и материально семьи бедные, трудодень в те времена с учетом изменения масштаба цен составлял все-го 20-30 копеек. Вот почему в их больших избах из бревен почти не было мебели, в комнатах стояли столы и скамьи, а на стенах висели плакаты «даешь урожай!». Самой богатой в колхозе считалась семья, у которой был приемник на батарейках с короткими волнами и велосипед. Врачей в этих колхозах не хватало, и жители держались в основном на традиционных лечениях народной медицины.
     Должен отметить, что среди староверов было много мастеровых людей, пьяниц и алкашей, по нашим понятиям, среди них практически не было. Имена у них были для нашего уха необычные, например: Афанасий, Евстафий, Еремей, Евлампий у мужчин, и Ефросинья, Акулина, Прасковья, Аграфена у женщин. Например, когда мы заходили в дома попросить напиться, нас окружали дети мал мала меньше. Они молча смотрели на нас, слушали разговоры взрослых, но не было с их стороны никаких эмоций, их лица ничего не выражали. У староверов была интересная черта так сказать дружелюбия к пришедшему гостю. Если Вы просили просто напиться, то Вам воды не предлагали, Вам предлагали прохладный напиток зеленного цвета, приятного вкуса, который действительно хорошо утолял жажду и хранился он в небольших деревянных емкостях из березовой коры. Я, к сожалению, не помню, из чего он делался, но точно помню, что из каких-то трав. Что интересно: водку они почти не употребляли, а варили брагу, причем в больших количествах на русской печи, и этот напиток нам всем очень нравился как по вкусу, так и по действию: голова соображает, а ноги ватные после принятия браги на уровне 2-х стаканов. К советской власти они относились с почтением, Например, когда мы, работая в колхозе, и оторванные от реальной жизни без радио и газет, зашли к одному из староверов и попросили послушать приемник, то он нам разрешил послушать. Но когда мы, послушав последние известия, переключили приемник на коротких волнах на иностранные станции, чтобы послушать джаз, то хозяин спокойно сказал: «слушать только Москву!».
      Но в колхозе жизнь без юморных историй не бывает,  и одну из них я постараюсь подробно изложить уважаемому читателю. Что значит такое явление для разбросанных в лесу хуторских хозяйствах, как приезд 30-ти молодых, да еще холостых молодых людей и дам? Это практически каждый вечер застолье и другие праздничные  мероприятия! А тут у местного кузнеца жена пошла рожать в родильный дом в город, и он остался один. А по информации местных трактористов у него были большие запасы водки, а где он их держал, деревенские ребята и не знали, а выпить им всем уж очень хотелось. Командой из трактористов и наших любителей спиртного было принято «соломоново» решение: одеть мужика под бабу, бабу подставить под кузнеца, а когда он её пригласит к себе в дом и начнет угощать за столом, высмотреть, откуда он достаёт водку и потом её приобщить себе на общий стол для торжеств. На эту роль выбрали худощавого стропальщика Вовку, с металлическими зубами, как тогда называли – фиксами. Женщины им помогли, Вовке подставили материалы под груди, надели косынку, женское платье с умеренным декольте. В общем, для кавалера после энной рюмки получилась барышня хоть куда. Вовка сел на скамейку возле избы, его усилили еще две пышные барышни. И спектакль начался с большими надеждами на намечаемый результат. Трактористы пошли готовить кузнеца к предстоящей «залыцянке», они естественно взяли с собой остатки водки и угостили ею кузнеца. Должен отметить, что кузнецу было лет 30, он был атлетического сложения и по рассказам трактористов до женитьбы хорошо гулял по бабам, то есть, они четко не верили в его верность молодой жене и верили в успех намеченного
мероприятия по изъятию его запасов водки. Итак, Вовка сидел на скамейке и улыбался металлической улыбкой, прохожие жители хутора, взглянув на него, чувствительно сплевывали на землю с изречением: «ну и рожа у этой девки!». Итак, кузнец и его единомышленники по спиртному подошли к дому и кузнец сел рядом с Вовкой, положив свою руку на его плечо. У кузнеца было неполное среднее образование в 8 классов, и его речь очень очаровала Вовку, и он принял предложение кузнеца посетить его апартаменты. Парочка встала и медленно двинулась к дому кузнеца, расположенному на окраине хутора. За парочкой двинулись все присутствовавшие, и затем все намертво прилипли к окнам. Парочка зашла в дом, стол с помощью трактористов был заблаговременно подготовлен. Кузнец усадил Вовку рядом с собой, обнял и с улыбкой произнес: «Чего изволите, беленькой или винца?». И тут Вовка сделал первую глупость, сказав, что хочет беленькую. Кузнец налил ему четверть стакана. Вовка сделал вторую глупость, сказав кузницу, чтобы он долил до пол стакана. Кузнец призадумался, затем чокнулся с Вовкой и начал медленно пить полный стакан водки, внимательно посматривая на Вовку. И тут Вовка сделал третью глупость, он стоя, залпом сразу выпил полстакана водки, глубоко выдохнул воздух и взял в рот луковицу. Тут кузнец с воплем: «Ах ты, сволочь городская, надуть меня решил?», схватил Вовку руками за груди, и тут на стол вывалилась вся их декорация. Над Вовкой моментально навис громадный кулак, в комнату вскочили трактористы, они впятером повалили кузнеца на пол и связали веревками. Вовка удрал, а трактористы из загашника кузнеца вытащили 5 бутылок водки и удрали продолжать веселье на лоне природы. Финал этой истории был такой. Кузнец 10 дней охотился за Вовкой, а мы его прятали, он считал, что 5 бутылок водки унес именно он. У него и мысли не было, что это могли сделать трактористы. Трактористы в свою очередь в разговорах с кузнецом очень ему сочувствовали, и намекали на застолье у него дома, пока отсутствует жена.
       Конец всей этой истории наступил тогда, когда домой, наконец, вернулась молодая жена с девочкой на руках. Затем весь хутор с работниками завода во дворе кузнеца отпраздновали рождение ребенка. А Вовка с кузнецом  выпили «на брудершафт» по стакану браги, и все присутствующие на праздновании ещё очень долго смеялись над содеянным Вовкой и трактористами. Ко всему вышеизложенному хочу добавить еще следующее. Несмотря на короткое лето на Урале и специализацию сельскохозяйственных работ в основном в заготовке сена, мои напарники не пропускали любой возможности выпить! Так, например, мы поставили 40-ка литровый молочный бидон браги на русской печи. Брага созревала до нормального состояния около 10-ти дней. Все это время её охраняла на печи одна из наших работниц, которую мы обрабатывали на поле, так как были случаи воровства браги в прошлом у других приезжих городских тружеников. Но когда брага созревала для употребления, откуда не возьмись, появлялись: председатель колхоза, главный бухгалтер, главный агроном и другое начальство, все дружно пили, шутили, смеялись и на следующий день целый день спали. А то, что стояли несобранные в поле  вовремя  рожь и клевер никого это не колыхало. Вот, что я и увидел в реальной жизни в свои неполные 19 лет: отсутствие в колхозе дисциплины, пьянство многих работников, отсутствие профессиональной подготовки его работников. Но нас всех окрыляло в них одно: они нам искренне были рады  и очень сожалели, когда мы покидали колхоз. 
            
                Общежитие

Прошло 1,5 года моей трудовой жизни на Урале: днем токарь, вечером студент филиала на Александровском машзаводе Пермского политехнического института. После 3-х вечерних семестров по «хрущевской» программе мы переводились на 2-й семестр очного отделения института. Из 20 человек работников завода на стационар в Пермь уехали учиться 11 человек, в их числе и я. Такая пассивность диктовалась материальной причиной: заработок у 9 человек слесарей-сборщиков был 180-200 рублей (у меня, как у сдельщика токаря, заработок был 100 рублей), стипендия на стационаре в институте в то время была 17 руб. 50 коп. Кстати шахтер и сталевар для сравнения тогда получали 450-500 рублей, до изменения масштаба цен  1:10 сталевар и шахтер получали по 10000 рублей, а станочники и слесаря 2000 рублей. То есть, зарплата сталеваров и шахтеров была в 5 раз выше зарплаты квалифицированных токарей и  слесарей,  вот почему многие ребята не решились перейти на стационар института, а я решился это сделать.
      Поселили нас в 3-х комнатах общежития института на окраине Перми на массиве «Балатово» в начале «женского» крыла на 6-м этаже. В «мужском» крыле  в тот момент свободных комнат не было. Должен от-метить, что этот факт был  и положителен, и в какой то мере отрицателен. Я среди  одногруппников был салагой (не служил ещё в армии), типа старший куда пошлют: за хлебом, за сахаром или маслом к соседкам. Учеба в институте в основном была до 13 часов дня, затем я делал «уроки» до 17 часов и возвращался в общежитие. Многие лабораторные и курсовые работы  я делал за себя и, как говорят, за того парня. Многие мои сокурсники в силу нашего месторасположения в общежитии вместо учебы занимались ухаживаниями за сокурсницами и не только за ними. Ведь в «женское» крыло довольно легко было, проводить любимых дам, тем более в наши комнаты. Таким образом, я не всегда мог попасть в свою комнату после 18-00 вечера. Часто комнаты были заняты по «согласованному расписанию», причем это расписание составлялось заблаговременно за 2-3 дня до встречи с «любимой» девушкой. Я приходил на 6-й этаж и заходил в гости к соседкам попить чаю или просто поболтать. Девушки приезжали на учебу на 5 лет, поэтому комнаты у них были очень ухоженные, радовавшие глаз вошедшего гостя. Чистота, окна с занавесками, на столе скатерть, всегда есть продукты. А у нас: дым, окна настежь, кровати не застелены, на столе часто лежали остатки еды, бутылки из под водки и пива, и это при стипендии 17 рублей 50 копеек. Продукты мы любили брать в долг или на обмен по следующей схеме: в то время, таких как сейчас кульков, не было, в ходу бы-ли сетки, так называемые «авоськи» на 5 или 12 кг. Мы на веревке спускали авоську вниз, и тут же начиналась конкуренция среди девушек по оказанию нам продовольственной помощи. Под нами жили девушки-химики, на четвертом этаже геологи, на третьем экономисты, так что, проколов у нас по добыче еды не было. Но! Бывали случаи, когда при подъеме загруженной авоськи кто-то тихо и быстро на одном из этажей в окне  перерезал длинную веревку. И она, под общий смех из открытых окон, падала вниз и, Ваш покорный слуга, автор рассказа, в качестве салаги шел вниз и собирал все упавшее содержимое снова в авоську и все это нес на 6-й этаж. Лифтов в то время ещё не было.
      Именно тот факт, что мы жили в женском крыле общежития, и спровоцировал одного из моих сокурсников подшутить над другим, причем, на мой взгляд, не очень умно, но смешно и необычно для окружающих. Как-то, идя по коридору «женского» крыла общежития, сокурсник Виктор нашел фотографию плачущего ребенка, мальчика 4-5 месяцев. Он зашел в свою комнату обсудил свою идею подшутить над своим соседом Ваней с другим однокурсником Сергеем. Затем они зашли к нашим соседкам, и одна из них Антонина  написала страдальческое письмо о Ванином сыне, о его долге признать ребенка и жениться на ней. Ребята просчитали, с какой именно из заводских дам в Александровске он «гулял»,  мог случиться такой казус, как беременность, во времени и написали её Александровский обратный адрес на конверте письма. Под общий смех дело было сделано, об этой проделке знали только 3 человека, и эта история довольно быстро раскрутилась. Её авторы и не предполагали, чем она закончиться на «студенческом безобидном» уровне.
      Ваня, получив письмо, около 5 дней после занятий вечером молча смотрел на фотографию и вздыхал. Перестал выпивать, как говорят, ушел в себя и старался ни с кем не общаться. На седьмой  день поделился с нами своей новостью, что у него уже есть сын!
     Виктор и его коллеги по афере потирали от удовольствия руки, ведь Ваня вошел в роль отца на 100%, значит, мы попали в «десятку»! Так они считали. Когда Ваня нам показывал фотографию плачущего ребенка, то каждый из нас считал своим долгом сказать следующее: «посмотри, ведь у него твои глаза», или «посмотри, ведь он копия ты, рот и щеки как у тебя!». Прошло еще 10 дней, мы уже начали понимать, что Ваня после последнего зачета собирается ехать в Александровск и усыновлять мальчика. Мы все его, конечно, поздравляли с отцовством, особенно многие девушки из «женского» крыла общежития. Но финал этой истории был довольно скоротечен. Двери в наших комнатах открывались вовнутрь комнаты.
     Как-то лежу я на своей койке и читаю газету. Вдруг резким  ударом открывается дверь и в комнату на пол падает Виктор с разбитым носом, а за ним его напарник по афере Сергей с выбитым зубом. Мне тогда не была понятна причина происшедшего, почему такая получилась драка с побоями? Потом все поняли, что про-изошло. Думаю, что просто ребята со своей аферой переиграли и не учли особенности характера Вани, его порядочности и, возможно, у него к этой девушке были серьёзные чувства, когда они встречались на заводе. А Ванин мощный удар Виктору в нос и Сергею в зубы это был его выхлоп большой  возрастной обиды: за что они так подло над ним посмеялись? В дальнейшем до нашей практики на шахте в августе месяце они между собой  не разговаривали, атмосфера в комнате у них была еще долго натянутая. Вот так закончилась  эта история. В глазах девушек нашего крыла общежития акции Вани, как настоящего парня, резко возросли и его с удовольствием приглашали в женские комнаты поболтать и, естественно, покушать, а может быть и выпить чего-то! 
     Но, несмотря на такие приключения, студенческая жизнь кипела, как в
учебном плане, так и на досуге, юмора у нас хватало во многих её мероприятиях. Например, после занятий «мальчики» из нашей группы (все после армии) любили проделывать следующее. Главный учебный корпус института располагался на центральной площади города, площадь в продольной части была пешеходной. «Мальчики» становились в начале площади, а когда на неё ступала яркая современная девушка, то они все один за другим за ней пристраивались сзади и шли с ней в ногу. Картина была зрительно смешной и оригинальной потому, что они выстраивались ещё по росту с нарастанием высоты в конец процессии. На них все прохожие начинали обращать внимание, а девушка принимала это за внимание к своей внешности и нарядам. Так что на некоторое  время все были удовлетворены. Но реакция девушек в конце прогулки по площади была разная, конечно,на 80 % был смех, но на остальные 20% были и слезы, и ругань. В этом случае «мальчики» были джентльменами: они «пострадавших дам» угощали  заранее припасенными
конфетами или покупали им мороженное на их выбор. Такие мероприятия «мальчики» любили устраивать под выходные дни.
        Во время студенческого досуга у нас часто практиковались походы на танцы в центральный сад города. В Перми в то время, почему-то все парки без фруктовых деревьев назывались садами. Весь город располагался на правом берегу реки Кама, на левом берегу была деревня, моста к ней не было, просто ходил па-ром. При посещении танцев у нас было две задачи: хорошо потанцевать и стараться быстро освободиться, чтобы не провожать дам домой поздно вечером или уже ночью. В центральной части города ближе к Каме вообще не было жилого сектора, стояли только административные здания. Так вот на танцах с одним из моих сокурсников было следующее приключение. В нашей группе были два брата Пыркины: старший Валентин и младший Валерий. По национальности они были чуваши, а чуваши это одно из колен болгар, пришедших в эти края в далеком прошлом. Парни были внешне красивые воспитанные, что благоприятно сказывалось на их популярности у дам. Так вот пошли мы группой на танцы, танцевали, танцевали и по второй заповеди спокойно без своих дам по танцам, покинули танцплощадку и до 12-00 вернулись в общежитие. А Валерий там застрял с одной из дам с танцплощадки. Мы по очереди в течение ночи ходили в низ открывали дверь нашего крыла, но Валера не появлялся. Появился он в общежитии под 6 часов утра и поведал нам следующую историю. Вышел он с дамой из сада и предложил  проводить её домой. Она с радостью согласилась, и он воодушевился надеждами на перспективы более близких с ней контактов. «А где же Вы живете?» - спросил Валера. Она молча показала вниз проспекта в сторону Камы. Они, обнявшись молча, двинулись в этом направлении, но Валера в Перми жил всего 1,5 месяца и плохо знал город. Чем больше он приближался к Каме, тем тревожнее у него становилось на душе: где же она все-таки живет? Кругом были только административные здания. Наконец, они вышли на городскую набережную к Каме. «Так, где же Вы живете?» - спросил Валера. «Вот там» - сказала дама, указав на левый берег реки. Валера остолбенел, но вежливо спросил: «А как же туда можно добраться?». Дама голосом прокурора ответила: «Мы сюда пришли вовремя, сейчас в 12-00 подадут паром, и мы на нем переплывем реку, а там мне до дома всего полчаса ходьбы». У Валеры настроение явно упало от неопределенности своего положения: а как ему нужно будет обратно добираться? В душе он надеялся на гостеприимство дамы. Паром подали, и славная пара благополучно переплыла реку, а потом по неосвещенным улицам деревни в потемках подошли к дому девушки. За калиткой громко залаяла крупная собака. Девушка нервно освободилась от руки Валерия, юркнула за калитку и, ничего не сказав ему на прощанье, скрылась за дверью дома. И Валера остался один в 1 час ночи в деревне с явным шоком от происшедшего и полного незнания, что делать дальше. В дальнейшем события происходили так: он добрел до берега реки и бродил вдоль берега до 4-х часов утра, потом его пожалел один рыбак и перевез на правый берег реки, в пять утра уже начали ходить трамваи, и он добрался до общежития. После этого случая Валера перестал ходить на танцы и вел себя с девушками ещё долгое время очень робко и неуверенно, несмотря на свои великолепные внешние данные. Но приключения у братьев Пыркиных продолжились в совсем другом ключе. Дело в том, что заканчивался наш первый очный семестр в институте и с учетом нашего общего славянского менталитета – «авось пронесет», мы  забыли стать на учет в районный военкомат. Об этом нам напомнили с запозданием деканат и военная кафедра института. Должен отметить, что время было для нас не совсем благоприятное для посещения этого славного заведения. Во-первых, только прошел весенний призыв в армию с явным недобором призывников, так как набирались призывники, родившиеся в военные годы с малой рождаемостью, а студентов в военкоматах просто ненавидели, так как всех их считали дезертирами, несмотря на наличие во многих институтах военных кафедр. Итак, дорогой читатель, представьте себе, в военкомат является сразу взвод молодых ребят призывного возраста (1940 - 1944 гг.), и все практически косят из армии, как студенты.
      Мы все заходим в приемную военкома, представляемся секретарше, сдаем ей документы и ждем вызова к военкому. Сидим около 2-х часов, наконец, нас всех вместе приглашает военком. Все ребята были старше меня на 2-3 года, большинство из них армию отслужили, не служили в армии братья Пыркины, соответственно, старший 1940 и младший 1942 года рождения и я, как раз 1944 призывного года в армию. Военком начал просматривать документы, тут его лицо побагровело, он встал и зычно гаркнул: «Кто из Вас Пыркины Валентин и Валерий, встать!». Братья медленно поднялись. «Почему не в армии?» - злобно прокричал военком. Братья жалобным голосом почти проблеяли: «Имеем отсрочку, в шахте прибило» и сели.
       Венком с покрасневшим от ярости лицом и, сверля их злобным взглядом, с надрывом им прокричал: «Мало Вас прибило, дезертиры! Я еще с Вами разберусь, Вы мне ещё ответите, как и где Вас поприбивало в шахте». У нас наступила немая сцена, но фраза военкома «мало прибило» всех развеселила и братьев тоже. Смеяться в этих условиях, конечно, было нельзя, все начали вдруг синхронно кашлять, и военком это понял, сел молча и замял наш прием командой: «все свободны».
       В дальнейшем нас спокойно поставили на учет, а  от описанного выше инцидента  впоследствии долго хохотали офицеры кафедры, а братья Пыркины  стали на этой кафедре популярными личностями. Итак, завершалась наша первая очная сессия, результаты её для некоторых однокурсников были неутешительными. Сокурсники из-за излишних увлечений дамами, а не учебой, получив на экзаменах по три двойки, вылетели с института и уехали обратно на завод пополнять ряды рабочего класса, а оставшиеся 7 человек перешли на 2-й курс института. В дальнейшем нас в июле ожидали хозработы на благо института, а в августе практика на одной из шахт Кизиловского угольного бассейна в должностях горнорабочих очистных забоев. Это был 1963 год, год в котором назревали события знаменитого 1964 года – снятия с должности  первого секретаря КПСС
Н. С. Хрущева. Мы эту обстановку очень почувствовали на практике во время работы на шахте № 12 в городе Кизил Пермской  области, как морально, так и материально. Необычность нашего положения усугублялась еще тем, что на шахте работали одни татары, а мы были абсолютно не подготовлены к жизни в этих условиях, так как не знали их образа жизни.
 
                Практика на шахте

     Четыре человека из нашей группы, в том числе и я, были деканатом распределены на практику в город Кизил Пермской области на шахту № 12. Мы прибыли на шахту, зашли в приемную главного инженера и попросили секретаря доложить ему о нас. Главный инженер через полчаса пригласил нас в свой кабинет. Кабинет был громадный, главный инженер сидел в его конце за небольшим столом и имел вид пигмея, вдоль стен кабинета стояли стулья, а на полу лежал громадный яркий ковер, на стенах висели плакаты с производственными показателями работы шахты, за спиной главного инженера портрет Н.С. Хрущева.
    Из дальнего угла кабинета раздался зычный хриплый голос с приглашением подойти ближе. Мы стояли ошарашенные  величиной и богатством кабинета, всего увиденного и не знали, как подойти к главному инженеру шахты: прямо по ковру или по периметру кабинета вдоль стен. Главный инженер, увидев нашу
нерешительность, встал и гаркнул: «Что молокососы и маменькины сынки! Такого еще не видели, а? Что Вы такие не совсем решительные?  А ещё в шахту приехали работать на практику! У горнорабочих очистного забоя, кем Вы у нас будете работать, у нас на шахте один девиз, взяв в руки лопату: «Бери побольше угля или породы и кидай её подальше! Зарубите на носу это правило, я его лично буду контролировать и как сказал Н. С. Хрущев, я Вам покажу еще кузькину мать, будете у меня пахать, как положено, чтобы осознали досконально шахтерское бытиё в нашей замечательной пролетарской стране! Вам всё ясно, а?».
    Мы неуклюже и невпопад ответили: «Да». Главный инженер продолжал нравоучение: «Чтоб Вам практика манной небесной не казалась, я Вас вместе не поселю, а подселю в шахтерское общежитие в разные комнаты и на разные этажи». Так это и случилось!
    Мы были полностью разобщены не только жильем, но и во времени, так как всех 4-х поставили в разные смены. В то время шахта работала круглосуточно без выходных по 4 смены, 6 часов каждая. В последнее воскресенье августа праздновался «День шахтера» и к этому дню, естественно, брались повышенные
социалистические обязательства, и мы их весомую нагрузку прилично в дальнейшем почувствовали на себе. Работа была тяжелая и однообразная на забутовке лав породой после выемки угля при помощи подачи пустой породы в выработанные лавы системой качающихся рештаков массой около 80 кг, которые приходилось перемонтировать и устанавливать всегда вручную с универсальной механизацией труда: «Лучше лома, нет приема». Единственным преимуществом для нас было то, что в отличие от, например, Донецкого угольного бассейна с тонкими угольными пластами, Кизиловский угольный бассейн имел толстые угольные пласты с тонкой прослойкой породы. Так что мы ходили по лаве во весь рост, так как толщина пласта составляла около 2-х или 2,5 метров. Единственно, что для нас было мало комфортным в работе, это постоянные ЦУ от десятника (мастера, бригадира), который принимал работу шахтеров по забутовке (закладке) выработанного от угля пространства, и заставлял студентов вручную эти пространства плотно укладывать и забивать породой: «камушками» примерно весом в 10-20 кг. Работать приходилось полностью по 6 часов, 2 часа занимало время прихода на работу: спуск в шахту, переодевание, планерка и доставка подземным электропоездом к месту работы, такое же время было ухода с работы. То есть, 10-11 часов в сутки у нас занимала работа, сон 7-8 часов и свободное время 5-7 часов. Конечно, для нас это были новые условия жизни, их необычность была в главном: тяжелая работа и абсолютно новый для всех нас быт. Ниже я это опишу подробнее. Нас расселили в общежитии, как я писал выше, каждого к шахтерам в комнаты по 4
человека в каждой. Быт у нас был следующий, приведу свой пример жизни на практике.
     Я первый попал в ночную смену, отработал и пришел в общежитие отсыпаться. Открыл дверь и вошел в комнату. В комнате было накурено, за столом сидели три шахтера и выпивали. На столе стояли недопитые бутылки водки, вина и пива, валялись различные остатки еды, от которых доносился соответствующий запах. Увидев меня, шахтеры ожили и пригласили подойти к столу. «А, будущий моз.... , сказали они!», налили полный граненый стакан водки, заставили его взять в руку и предложили залпом выпить! Так произошло моё первое знакомство с этим «целебным» напитком, да и с такой «уважительной» дозировкой. Я как артист в кино нюхнул корочку хлеба, подошел к кровати, рухнул на неё и отключился, накрывшись простыней. Проспал я часов шесть, огляделся, картина была такой же.
     Один из моих соседей проповедовал такой образ жизни: две недели пьет с друзьями, потом влезает в долги и идет работать, чтобы долги отдать, вот и всё, очень простая арифметика, других потребностей я у него не замечал. Безусловно, я с ним впоследствии не пил, но подбрасывать спиртное приходилось, как соседу по комнате и представителю славной Украины. Должен отметить, что не начальство, а, именно, шахтеры нас приняли в свои коллективы тепло, часто прикрывали от чрезмерного «внимания» руководителей разного уровня. Для нас единственной аксиомой в своем поведении под землей было их строгое правило: во время обеда не ходить. Боже упаси, когда шахтеры раскрывают свои «тормозки» (еду) и садятся на земле кушать, встать и поднять пыль! Но шахтерский мат и юмор особый, имеет свой непревзойденный колорит и смекалку.  Шахтеры всех 4-х смен последовательно смена за сменой решили проверить всех студентов на одинаковую шутку. Попался на неё только Валерий Пыркин. Шахтеры разложили «тормозки» и предложили Валере взять сумку с инструментом, и, указав в верхнем направлении,  сходить за энергией. Валера, как попка, взял сумку весом примерно в 30 кг полез в гезенк (вертикальная выработка с лестничным спуском высотой в 150 м) и начал подниматься на верхний откаточный штрек (это горизонтальная выработка по которой ходит электротранспорт, доставлявший нас ежедневно к месту работы), вылез на него и только тогда призадумался: за какой его энергией послали и куда? Конечно, когда он вернулся в лаву, его встретил неподдельный душевный хохот. Досуга на практике у нас практически не было, так как мы жили практически в изолированном от внешнего мира пространстве: общежитие-столовая-шахта и наоборот.
     Такой жизни способствовала окружающая обстановка того времени. Во дворец культуры идти было опасно. Соотношение полов в небольшом шахтерском городке было 1:5, то есть на одну женщину приходилось пять мужчин, постоянные на улице драки, поножовщина. Все это произошло из-за того, что, во-первых, по указанию Н. С. Хрущева женщинам запретили работать под землей, а рабочие им места не подготовили, и произошел естественный отток женщин. Во вторых, милицию оснастили дубинками, и в таких неординарных условиях дубинки можно было часто применять в деле, другое дело всегда ли справедливо? В-третьих, у шахтеров в сравнении с масштабом цен значительно упала зарплата в сравнении с рабочими других специальностей. А кого в то время осуждали за это, не партию, а интеллигенцию: министров, руководство предприятий и, естественно, инженерные службы, а тут ещё и студенты появились на шахте, будущие «нахлебники»
трудового народа! Это мы чувствовали на себе всю практику и также еще то факт, что мы инородки, то есть не татары. Никто нас не оскорблял, не унижал, но и никто не приглашал к себе в гости и не стремился к какому-то общению. Что я хорошо помню, на улице весь день играла и  мешала спать гармошка с однообразной музыкой в «бемольном» исполнении, а в магазинах было много сортов конской колбасы, кстати, довольно вкусной. Благодаря многочисленному татарскому окружению мы познали уникальную информацию о правильности забоя лошадей перед разделкой мяса. Конина для обработки должна быть чистой, а что это значит? Это значит, что убой лошадей по татарской технологии был особый. Строился круговой частокол величиной примерно в четверть футбольного поля, и он обносился  высоким забором. Внутри частокола у забора строилась площадка высотой, удобной для прыжка наездника в седло лошади. Лошадь загоняли в частокол и гоняли по кругу очень долго, пока она не покрывалась потом. В случае, когда лошадь, выбегав много времени, покрывалась струями пота, её мясо считалось чистым. Наездник взбирался на площадку, прыгал в седло скачущей лошади, которая уже была практически обессилена, ударял ее, нагнувшись, длинным ножом в сердце и заваливал её на землю. Вот и всё, такая была технология получения чистого по мусульманским законам мяса.
      И оно действительно было вкусное, мы его наелись вдоволь. Хочу отметить еще один нюанс обыденной жизни шахтеров – это получение заработной платы в кассе шахты. На шахте было рядом два окошечка. В одном из них получали зарплату все нормальные работники, а у пьяниц и прогульщиков зарплату получали их жены, то есть, против этого окошечка всегда стояла женская очередь. Над самим окошечком висела яркая красочная вывеска: «Эй, прогульщик и лентяй, ну-ка деньги получай!». Деньги эти всегда жены получали со смехом и шутками на людях, а в душе, естественно, страдали от существующей безысходности своего положения. Практика у нас уже заканчивалась, и настроение у нас поднималось оттого, что нас материально не обидели и собирались заплатить за то, что заработали аж по 200 рублей, для нас это были неслыханно большие деньги. Мои сокурсники приняли соломоново решение, все мы сбросились на прощальный ужин с шахтерами в праздничный «День шахтера», а мне, как порядочному и еще не умеющему достойно выпивать, купили билет в мягком вагоне до Перми и доверили все заработанные деньги. В поезде, когда я ехал в Пермь, соседом у меня был генерал МВД, так что я спокойно доехал и дождался ребят в общежитии, и мы в сентябре поехали по домам на каникулы, кто в Чувашию, кто в Башкирию,  а я на Украину.

                Прощай Урал, или возвращение домой

       Я взял прямой плацкартный билет до Днепропетровска через Москву. В Москве купил гостинцев и игрушек моему племяннику, еду в дорогу и пару белых батонов московской выпечки, сел в поезд и выехал домой. В поезде я обратил внимание на своих соседей, да и не только на них, а на весь вагон и состав в целом. Весь состав и наш вагон были набиты хлебом и крупами в больших объемах, то есть, все эти продукты  пассажиры везли мешками.
      Мне в дороге стало не по себе: у меня всего было два белых батона. Но я уже ничем не мог исправить создавшееся положение, так как по пути следования поезда этих продуктов нигде не было, всё везли из Москвы. Дома  меня встретила мать с печальными глазами, и удивленно спросила, почему я так мало привез хлеба. Я чувствовал себя очень неловко. Через неделю в отпуск приехал брат с женой, и семейный совет нашей семьи принялся решать вопрос как жить дальше. Дело в том, что и на Урале жизнь была не сахар. Брат часто бывал в командировках в Москве и Ленинграде, поэтому его командировки баловали семью тушенкой, мне также иногда перепадало от брата тушенкой или деньгами, добавка по 15 рублей раз в два месяца. Но в стране положение с продуктами ухудшалось, крупы начали выдавать по предприятиям, в магазинах нехватка продуктов и бешеные очереди. В таких условиях жить одному в общежитии и на одну стипендию было не реально. Мать правда присылала мне посылки в основном с печеными пирогами или пирожками, ведь холодильников тогда в общежитии не было. Её посылка была нам на один, два вечера. Нас выручали девочки соседки и местные пермские аборигены запасами картошки из близлежащих к Перми огородов, так как мы часто варили себе картофельные супы, но в магазинах тогда еще мелькала колбаска и хлеб, а тут такое резкое ухудшение обстановки в стране.
      Поэтому актуальным для меня встал вопрос моего перевода в Днепропетровский горный институт, а для брата возвращение навсегда домой, к тому времени он отработал в СКБ Александровского машзавода главным конструктором проекта более 5 лет и уже не был молодым специалистом.Вопрос моего перевода на учебу в горный институт решил мой брат благодаря своим производственным связям по заводу с кафедрой рудничного транспорта института. В то время ученые института имели большое внедрение своих разработок в горной промышленности по ленточным конвейерам, а их изготовителем как раз был Александровский завод горного машиностроения. Таким образом, я перевелся на учебу в Днепропетровский горный институт на механико-машиностроительный факультет и продолжал свою учебу уже дома. Брат с женой вернулись домой, и построили себе кооперативную квартиру, работу они себе нашли и неплохо устроились: брат на электровозостроительном заводе, жена на комбайновом заводе.
В заключение этой главы моего повествования я хотел бы отметить одно. Воспоминания о жизни на Урале у меня вызывали и вызывают всегда положительные эмоции. Никаких отрицательных для меня случаев в повседневной жизни и учебе там у меня не было. На Урале очень работящий и порядочный народ, правда, более пьющий, чем на Украине, но зато не такой «хитро сделанный». Я бы так сказал, как когда-то у купцов: у всех культивировалось слово купца – пообещал, выполнил в срок, без подписей и печатей. Это было тогда, когда  в 80-е годы всем нам Н.С. Хрущев обещал приход коммунизма. Думаю, что и сегодня в Перми мало, что изменилось в плане менталитета уральцев. В 2004 году в Днепропетровск по линии торгово-промышленной палаты приезжала целая делегация специалистов Пермских предприятий. Я с ними встречался и получил большое удовольствие от общения с ними и информации об этом городе труженике и его предприятиях высокого технического уровня. 
P. S.  Позже судьба меня ещё забросила на Магнитогорский металлургический комбинат. Командировка у нас не совсем ладилась, пришли мы с комбината, лежим грустные на кроватях в номере и дремлем, и тут сквозь сон по радио начинается для поднятия нашего тонуса передача о любви и дружбе. Дикторы передачи рассказывают слушателям об итогах социологического опроса женщин южного Урала по следующему вопросу. Мужчин разбили на три категории: журналист, спортсмен и огородник. Женщин опросили: какого из этих мужчин они бы предпочли для замужества? Данные опроса были довольно интересны: 10% опрошенных женщин захотели спортсмена, 20% опрошенных захотели огородника, а 70% опрошенных все-таки захотели журналиста, то есть, интеллектуального человека.
Я по Украине много бывал на разных предприятиях и тоже опрашивал знакомых женщин по этому же вопросу, картина на Украине совсем другая. Украинки предпочли отдать свое сердце: 40% огороднику, 5% спортсмену и 55% журналисту.  В дополнение к изложенным данным могу отметить, что этот вопрос был очень интересен многим моим знакомым по работе в Грузии и Эстонии и данные, приведенные моими знакомыми этих республик также интересны. Для женщин Грузии эти категории оценки мужчин вообще не подходят, для женщин Эстонии категория спортсмена вообще отпадает, а остальные указанные категории имеют примерно по 50%.
Вот такой  необычной информацией, дорогой читатель, я и заканчиваю своё повествование. 
Контакт читателя с автором рассказа - E-Mail: leonid2004@i.ua