Красная Луна

Признаюсь, я сам начал эту историю. Я не должен был выходить из дома в ту ночь. И тогда бы я точно не прожил свою жизнь так. Но обо всем по порядку.
Мое имя Джереми Майерс, я был пятым сыном приходского священника, и всю свою недолгую на тот момент жизнь я прожил в маленькой ирландской деревеньке, где мой отец служил в местной церкви. Он был весьма суровым и сдержанным человеком, а мать - не чета ему - очень мечтательной и суеверной. Она верила в фейри и баньши и всегда оставляла подношения для маленького народца. И именно от нее я знал множество легенд и преданий. Одно из них касалось Красной Луны в Лугнасад. В этот шабаш, начинающий колдовскую осень, двери между мирами открываются. Но при Красной Луне у обычного человека появляется больше возможностей, ведь это особое августовское полнолуние, когда Луна на четверть часа приобретает красный оттенок и дарует возможность встретить фейри и исполнить своё самое заветное желание.
Боясь за наши жизни, мать никогда не выпускала нас из дома в эти особые ночи. А в тот год, когда мне минуло шестнадцать, и в аккурат на Лугнасад пришлась Красная Луна, я под покровом темноты сбежал из-под крыла матери, чтобы самому проверить правдивость легенд.
Накануне мы с отцом сильно поругались. Он грозился оставить меня без моей доли наследства, если я все-таки поеду в Дублин учиться к знаменитому на всю Ирландию художнику, а ещё добавил, что даже денег на дорогу мне не даст, так что добираться я буду пешим ходом.
У меня оставался только этот шанс - просить помощи у иных сил, чтобы отец стал благосклоннее к моему выбору.
Луна ещё не собиралась краснеть, когда я выбрался из окна своей с братьями комнаты и направился в лес. За ним лежало огромное ржаное поле, а ещё дальше - луга, куда я и держал путь. На лугах было множество холмов, и один из них был, по преданию, местом входа в Нижний мир.
До полуночи было ещё достаточно времени, так что я спокойно шел через лес и дышал свежим ночным воздухом. От луны и ярких августовских звёзд было почти светло. Кругом царила тишина, только ухали совы и подавали голос ночные птицы. Я нёс в кармане узелок с подношением для фейри и фляжкой с бренди - мама всегда говорила, что они любят злоупотреблять спиртным. Я надеялся, что дома не заметят пропажи.
Ни души я не встретил на своём пути. А вот луна поднималась все выше на небосклоне и уже розовела прямо на глазах.
Наконец, я вышел на луга. В низкой ароматной траве бегали кролики, из-под моих ног пару раз взлетали мелкие птицы. Я держал курс к холму.
У его подножия уже лежали остатки подношений - видимо, кто-то приходил сюда до меня. Я опустился на колени и, достав из кармана все нужное, разложил на поросшем травой холме угощение. Луна уже почти покраснела, и я присел в ожидании, перекатывая в руках травинку.
То ли я задремал, то ли все произошло слишком быстро, чтобы я успел заметить, но вот ещё мгновение - и луна уже алеет на небосклоне, а передо мной стоит высокая девушка в одеянии, которое треплет из ниоткуда взявшийся ветер. Она глубоко вдохнула ночной воздух, поначалу не замечая меня, и потянулась, словно только что проснувшийся человек. Девушка сделала шаг с холма и только тут наткнулась на меня и мои дары.
- Ого! - воскликнула она. - Человек! Да ещё с подарками!
Наклонившись, незнакомка подобрала фляжку, принюхалась к содержимому и огорчённо вздохнула.
- Опять бренди. Терпеть не могу бренди.
- Но моя мать утверждала, что ваш народ любит алкоголь, - я решился подать голос.
Высокая девушка рассмеялась и ответила:
- Может, кто из наших и любит, но не я.
- А кто вы?
Она ещё громче засмеялась и покачала головой.
- Пришел на этот холм и даже не знает, с кем разговаривает. Мальчик, - она внезапно очень низко наклонилась ко мне, и я заметил, как нечеловечески сияют ее глаза, - Я - эльфийская принцесса, и я уж точно не буду пить какой-то дурацкий человеческий бренди.
- Тогда, может быть, вам придутся по духу другие мои дары? - рискнул сказать я.
Незнакомка подобрала с земли узелок со свежим караваем и крынкой со сливками.
- О! А вот это мне нравится, - фейри махом выпила все сливки и присела на холм, чтобы сполна насладиться хлебом.
- Так что ты хочешь в обмен? Ты ведь не просто так сюда пришел, мальчик?
Я кивнул. Она склонила рыжеволосую голову, показывая, что слушает меня, и я рассказал ей свою историю.
Девушка покачала головой, словно укоряя меня, и сказала:
- Мелко просишь. Хочешь славы? Хочешь стать величайшим художником? Хочешь, сделаю так, что тебе даже не придется ни у кого учиться?
- Нет, миледи, мне просто нужно согласие отца.
- Ты понимаешь, что теряешь? Такой шанс человеку выпадает раз в жизни. Когда ты ещё попадешь сюда в Лугнасад на Кровавую Луну?
Я напрягся.
- Мы называем ее Красной Луной.
- Это не меняет сути. Ты принес дары, но мне нужен ещё один дар - капля твоей крови, отданная добровольно. И поторопись - луна скоро станет обычной, а у меня ещё есть дела на эту ночь. Так что, это твое окончательное желание?
Я не колебался ни секунды. Я отдал каплю своей крови эльфийской принцессе и произнес вслух своё желание. Она улыбнулась и, сказав, что сделку обычно скрепляют, поцеловала меня. Вкус у ее губ был медовый, словно бы я целовал цветок, с которого ещё не собрали нектар. А когда я открыл глаза, рядом со мной уже никого не было, а луна приобрела свой обычный оттенок.
На следующий день отец вызвал меня к себе на разговор. Он разрешил мне ехать в Дублин и дал своё благословение. Я с лёгким сердцем отправился в путь и нанялся в ученики к мастеру.
Годы спустя я, уже немолодой человек, известный по всей Европе художник, сидел в своей мастерской напротив недописанного портрета дочери одного короля. Девушка была хороша собой, золотоволоса, но я никак не мог придать ее чертам на портрете той самой изюминки, что отличала ее в жизни. Тон ее волос напоминал мне ту самую незнакомку с холмов из моей далёкой юности. Я пил бренди и смотрел то на портрет, то в окно. Стояла августовская ночь, мои домочадцы давно спали, а я все размышлял над тем, как же мне повезло в жизни с исполнением моего желания. Полная луна зависла над крышей, и я вспомнил, что сегодня снова, как и годы назад, Красная Луна. Жаль, что я теперь живу слишком далеко от родных полей и холмов, а то бы снова прогулялся, как в юности, до самого большого из них и - как знать, - может быть, снова бы повстречал ту прекрасную фейри.
Дверь скрипнула от внезапного сквозняка. Я обернулся, но никого не увидел. Зато, когда я повернулся обратно, около недописанной картины стояла нисколько не изменившаяся за прошедшие годы эльфийская принцесса. Она улыбалась.
- А я уж думала, что ты давно забыл обо мне, как о каком-то сне.
- Что вы, миледи, разве вас можно забыть?
- Вот скажи мне, ты бы сейчас попросил о чем-то другом? Как помню, твоё желание было очень скромное и простое.
Я подумал и покачал головой. Девушка рассмеялась и подошла ближе, становясь так, чтобы видеть картину.
- Хороша, но ей чего-то не хватает, - прокомментировала она ее через пару минут. - Жизни нет в глазах, что ли. Но все равно, это одна из твоих лучших картин.
- Благодарю вас, миледи.
- Знаешь, художник, я ведь не просто так пришла. Да ты и сам догадываешься, наверное.
Я вздохнул. И правда, сердце мое в последние месяцы совсем сдавало.
- Не расстраивайся. Я выторговала у отца для тебя почетное право присоединиться к моей свите - не таким, как сейчас, а тем, каким ты был в шестнадцать - юным, красивым и полным сил. Но это тебе решать, можешь спокойно дожить свои годы и почить в мире.
- Почему вы так добры ко мне? - я действительно был удивлен. И снова мне пришла в голову мысль, что, не сбеги я той ночью из дома тайком, я бы не был сейчас здесь и не говорил с этой прекрасной леди. О чем я совершенно не жалел.
- Я редко встречаю людей, которые приходят на холмы и не просят славы, богатства или власти. Те, чьи желания просты и искренни, получают от меня шанс жить вечно без забот. Ну так что, останешься дописывать свою последнюю картину или пойдем танцевать при луне?
Она протянула мне тонкую белую ладонь, и я, недолго думая, подал ей руку. И фейри с холмов увела меня прочь от моей последней картины и старой жизни.
В конце концов, когда тебе второй раз в жизни выпадает бесценный шанс, грех отказываться. Так ещё моя матушка говорила.