Крапива
(Д. Вэнс)
Мамаше с ребёнком уступил долговязый подросток. Она плюхнулась на сиденье и протянула деньги кондукторше:
– До Плодовки.
– Пять лет ему есть?
– Три с половиной, – буркнула мамаша и принялась устраивать чадо поудобнее. Само чадо не принимало в этом никакого участия, ручки-ножки у него болтались как у тряпичной куклы, и даже голова то и дело откидывалась. Свалилась кепка.
Рядом стоящая женщина с лицом домашней утки подняла её и жалостливо спросила:
– Больной, что ли?
Мамочка забрала кепку молча.
– Экология, – сама себе ответила утка. – А на Плодовке делать нечего. Стеша уже не лечит. Она сама болеет.
– Слушайте, хватит уже, – возмутилась мамаша. – Вас никто не спрашивает.
В гудящей автобусной тишине запиликал чей-то телефон, что-то глубоко классическое.
– Да неправда, что Стеша не лечит, – перебила кондукторша классика. – Лечит ещё как. Ей дочка помогает. Только дочка послабее будет.
– И вас никто не спрашивает, – огрызнулась мамочка и на неё.
– На Ключах выходящие есть? – спросила кондукторша профессионально противным голосом. И нормальным добавила: – А ты, мамочка, не нервничай. Люди-то ни при чём. А Стеша вылечит, ты верь. Будешь верить – вылечит... И не будешь – тоже вылечит, – сказала она, досчитав мелочь.
***
– Я не поняла, бабушка... Что, что мне надо сделать?
– Окропи... – прохрипела старуха. Она не вставала, из горла торчали прозрачные трубки.
Марина стояла в растерянности – Славку, что ли, окропить? Чем?
Его бы и не помешало чем-нибудь окропить. Пока они ожидали очереди в душных тёмных сенцах, он вспотел, дышал жаром и хорошо бы не затемпературил.
Дочка знахарки, поджав губы, занималась какими-то своими делами, что-то перекладывала, вытирала, встряхивала. Марина заметила, что она хромает и про себя удивилась – как же? Если от всего лечат...
– Я не поняла, – повторила Марина уже для неё. – Не поняла, что значит «окропи»...
– Я тем более, – отрезала дочка. – Вот вы ходите, ходите... – всё-таки остановилась она, бросив тряпку. – Сдохнуть спокойно не даёте.
– Так мне только совет...
– Всем только совет. – Дочка задрала одеяло на старухе. Опухшие старухины ноги были сбиты в кровь.
– Это болезнь?
– Болезнь вот, – ткнула дочка в трубки. – А это всё вы...
***
– Стеш, а Стеш. Тебе не надоело? – Зеленоглазый эльф был настроен насмешливо. – Тебе бы к земле привыкать, а ты, чисто бабочка, всё по магическим кругам!
– Давно уже... не была... – Старухе мешала одышка.
– Ну правильно. Ты же, чуть что, к оранжевым! Но, согласись, если случай сложный...
– Славик зовут... – Стеша сипела как сифон и, со своими трубками, торчащими из горла в обе стороны, была похожа не на бабочку, а на какого-то сумасшедшего краба.
Эльф сжалился, махнул зелёной тонкой свежей резвой лапкой, и Стешу подхватило невидимое зелёное прохладное тёплое кресло.
– Славик... Это Вячеслав? Да не важно... – Эльф задумался и растаял. Раздумался, стаял и сказал:
– Я часов этих ваших как не понимал, так и не понимаю. Час, два, сто. Но долго ты пилила, долго. Я всегда говорил: пешком ходить вредно! Дорога становится дробной и долгой. Слишком долгой...
Старуха пробормотала что-то согласное.
– Славика можно этим побрызгать... – эльф пощёлкал пальцами, вспоминая, – ливом. Или нет, что у вас там... да крапивой просто. Так, чуть-чуть. Так и скажи им там: окрапивь! – хихикнул эльф. – И не приходи ты больше. Долгая это дорога, слышала меня? – Зелёные глаза эльфа сверкнули бирюзовым вопросом и замерцали фисташковыми огоньками убеждения.
***
– Не окропи... а окрапивь... Крапивой побрызгай...
Дочка, сообразив, протянула банку с темно-зелёной жидкостью, но Марина продолжала стоять, прижимая Славика.
– Ну что ты стоишь-то? Бери. Отвар это. Мать его пьёт, когда кровью харкает.
– И он поможет?
– Кому? Ему – да.
Дочке не хотелось смотреть, как брызгают Славика, и она вышла. Всё всем всегда помогает, кроме.
(20 – 21 июля 2017)
Свидетельство о публикации №217081700315