Даль светлая глава 4

предыдущая глава: http://www.proza.ru/2014/11/02/808

***
Какое замечательное изобретение советской бюрократии – трудовая книжка.
Особенно для пенсионеров, надумавших осчастливить человечество своими мемуарами.

Даже если дневников по жизни не вёл, все этапы большого пути здесь как на ладони.
Хронология соблюдена, поощрения и наказания зафиксированы, занимаемая должность обозначена, причины ухода - прихода - как на ладони.

Тут в явном преимуществе оказываются те, кого раньше называли «летунами».
Такому человеку есть что вспомнить. Если получится, можно и рассказать...
 
А вот тех, кто на одном (даже самом тёплом и мягком) месте провёл лучшие годы жизни, я не только не понимаю, но и жалею.
Даже представить не могу, чтобы я пришла в школу и всю жизнь проработала в одном коллективе.
Наверное, ушла бы на пенсию с устоявшимся запахом нафталина в душе.

Но у меня, у счастью, всё было иначе.
Первый год - поиск своего места в коллективе.
Следующий - приобретение "мастерства".
Ещё год, чтобы приобретённым поделиться (не жалко), а дальше - новые горизонты...
Это при лучшем раскладе.
Но бывало, что и оглядеться не успевала.
Вот как с Суровской школой получилось.
 
Неполный месяц  работы - а воспоминания остались самые яркие.
Любовь первая, пусть и недолгая, в памяти оставит яркий след.
(Как строчка из песни получилась, честное слово, случайно).

Так вот, в школе Суровской я уже не работала, а до самых октябрьских праздников проживала в посёлке.

Никто меня оттуда не гнал.
Ольге и Елене даже нравилось это «слияние города и деревни» в одном конкретном учительском доме.

Приходилось по вечерам приобщать коллег к цивилизации с помощью случаев из школьной жизни.

Уж сколько у них своих было в запасе!
А всё равно интересно послушать новичка, попавшего в другую школу.

Ученики, конечно, отличались.
Были и такие, у которых родители не раз побывали за рубежом.
И вопрос: «А вы были в Англии?» они задавали со смыслом.
Для таких у молодого специалиста был готов ответ: «Пока мы изучаем теорию. Практика – впереди! Поедем вместе!»
«Правда?» – кричали с места самые активные.
«Я в это верю!» - отвечала твёрдо и убедительно.

В новой школе, построенной два года назад, оснащение было на должном уровне.
Никаких самодельных карточек писать не было нужды.
 
Грамматические и лексические таблицы, проигрыватель и наборы пластинок для всех классов библиотекарь выдала в первый рабочий день.
Получить свой кабинет с новой мебелью — мечта каждого учителя.
Исполнилась она помимо моей воли.
Проработав всего год, одна из двух «англичанок» в начале октября ушла в декрет, освободив половину учащихся от трёх уроков в неделю.

Это было полной неожиданностью для руководства школы.
Ученики, кстати, не бунтовали. Возмущались их родители.
Так что мой приход был наполовину желанным.


 ****
Прожила я в Суровке до первого снега.
Он выпал в конце октября.
 
Поскольку теперь я принадлежала двум трудовым коллективам: одному по месту работы, а другому по месту жительства, то и обратились ко мне незадолго до праздника два председателя профсоюза.

Приказ-просьба в обоих случаях звучал примерно одинаково: надо выступить с каким-нибудь номером художественной самодеятельности.

А вот отношение к празднованию в этих коллективах было совершенно разным.
В городской Челнинской школе мероприятие проводилось в столовой сразу после уроков, где на столах стояли тарелочки с пирожными, яблоками, конфетами,  купленными на профсоюзные деньги, и чай - подарок от столовских.
Приглашённых со стороны не было. Только курирующее начальство, приехавшее без приглашения.
Председатель профкома выступила с речью, потом директор, потом представитель Гороно, потом только пошли номера малохудожественной самодеятельности, среди которых моя "цыганочка с выходом" была где-то в середине списка.

Отплясав обещанное, и вызвав шквал оваций, я (как заправская примадонна) поспешила на другой концерт.
При этом даже чая не попив, так боялась опоздать на рейсовый автобус.
И всё-таки опоздала.
Следующий пришёл через час.
 
Суровские собирались тоже в школе и с мужьями, большая часть которых были сварщики, монтажники и строители.

Отличался и стол, который накрывали по-серьёзному: салаты принёс каждый свой, картошку с мясом готовила повар, соленья достали из семейных запасов, а во главе праздничного убранства красовались бутылки с водкой.

На вино решили деньги не тратить.

Подходя к дому, я услышала звуки громкой музыки, доносившиеся из школы.
Праздник уже набрал обороты.
Переодевшись в костюм, и захватив диск с песнями Николая Сличенко, направилась к школе, на крыльце которой уже стояли разгорячённые мужья моих коллег – представители славного рабочего класса.

Мужчины вышли покурить.
Увидев «цыганку», они оживились.
Сигареты побросали прямо на единственную клумбу с увядающими бархатцами.

- Заходи, заходи, красавица! Погадай, погадай-ка нам!
Кто-то уже щедрой рукой наливал водку в стакан.
- Цыганочке – штрафной!
Игла звукоснимателя другой рукой, небрежной, с царапающим визгом была сброшена с пластинки, остановив танцующих.
Несколько голосов поддержало призыв: "Штрафной!"
 
Тут я встретилась глазами с Еленой,одиноко сидевшей в углу.
Передав ей пластинку, я указала на песню.

- Поставишь после того, как махну тебе.
Сама же вышла на середину, отведя руку с водкой.
- Погоди, бриллиантовый, дай слово важное скажу! Угощенье заслужить надо! – махнула подолом длинной юбки, проверила узел платка на бёдрах и продолжила уже серьёзным голосом без цыганских ноток стихотворение А. Вознесенского.

- Погадай! Возьми меня за руку!
А взяла – не надо гадать.
Всё равно – престол или каторга!
Ты – одна моя благодать.
Бог с тобой. Ты создание Бога.
И хотя Он давно не со мной,
Нарисована мне дорога
На ладони твоей золотой.
Ты одна на роду мне написана.
Но читать - подождём.
А отклонится линия жизни –
Я её подправлю ножом! *

И тут я подмигиваю Елене, она ставит пластинку, и под цыганское надрывное пение театра «Ромен» и его главного солиста выхожу в круг.

Разгорячённые спиртным люди очень отзывчивы именно на эти мотивы – это общеизвестно.
Те, кто ещё не перебрал, были "подправлены" последней строчкой лирического номера, как упомянутым "ножом".
 
В результате – народ пошёл в пляс, образовав малый цыганский табор.
Самый дотошный "цыган" протискивался сквозь толпу со стаканом, расплёскивая содержимое.
И хотя стакан был уже неполный, вид его пугал, а желание произвести впечатление дразнило.

Вот тут я и совершила не первую (к сожалению, и не последнюю) в своей жизни глупость.
Танец закончился. Угощавший со стаканом стоит рядом.
 - Хорошо плясал, бриллиантовый! За такое и выпить не грех.
Беру из его рук стакан и при установившейся тишине, задержав дыхание, выпиваю содержимое.

Вижу, как Ольга зажала рот рукой.
Кто-то подходит с закуской.
Но тут «цыганку» понесло.

- После первой не закусываю! – успеваю я сказать очень бодро.
Народ стал кричать:
- Пляши ещё!
И я, подняв подбородок, и выпрямив спину, поправляя на ходу платок, походкой «свободной от бедра» вышла опять в круг.

А дальше – провал в памяти!

Ольга говорит, что я ещё что-то плясала, но уже не так уверенно, «нагадала» кому-то новую квартиру и дальнюю дорогу.
 
Проснулась я в своей постели в наряде всё той же цыганки.
Вкусовые ощущения передавать не буду.
Знающие меня поймут, а незнающие пусть завидуют по причине отсутствия опыта.
Головокружение усиливалось с каждым резким движением.
Все признаки алкогольного отравления были в наличие.
Всё воскресенье провела в постели.
В понедельник на остановке двое незнакомых в робе поздоровались со мной снисходительно улыбаясь, а один даже подмигнул.
Вот тогда я и поняла, что пора уезжать из Суровки.

  (продолжение http://www.proza.ru/2018/10/30/253 )