сказка Манна небесная

                МАННА  НЕБЕСНАЯ
На  крутом  холму,  в  знатном  хвойном  бору,  расположилось  большое  село;  избы  расписные  светлы  и  высоки,  храм  с  колокольней  виден  далеко,  огороды  в  линеечку  посажены,  будто  расческой  под  рядок  вспашены,  дерева  в  бору  высоки  и  стройны,  избы  и  хатки  во  все  стороны  видны. 
Только  случилась  одна  беда,  царь  решил  жениться,  хоть   борода  бела.  Он  назначил  селу  большой  урок-  привезти  девок,  чтобы  жениться  в  срок.  То  царю  один  хитрый  книгочей  предсказал  женитьбу  на  красавице  простых  кровей,  дескать ,  ума  у  ее  в  достатке,  с  красотой  и  статью  все  в  порядке.  Будет,  мол ,  царица  хоть  куда,  вот  и  пришла  в  село  лихая  беда.
Собрались  старейшины  на  боярский  двор,  привезли  девок  с  разных  хат  и  сел.  Стали  девок  рассматривать  и  вопросами  пугать,  в  царски  хоромы  нужна  особая  стать!
А  девки  стесняются,  скромно  улыбаются,  глазками  стреляют,  кто  истину   узнает?  Старейшины  на  попятки,  как  их,  девок  узнать,  разгадать  девичьи  загадки,  знать,  не  обойтись  без  прозорливой  бабки.
Есть  такая  старуха  среди  сельчан,  уважают  ее,  часто  кличут  на  чай.  Где  спор  рассудить,  где  кого  помирить,  сказки  детям  рассказать,  бредет  старая  Марфа  вечерок  в  гостях  скоротать,  не  сидеть  же  скучно  в  дому,  хлебать  кислы  щи  и  думать  думу  одну!  Солдатска  вдова  она  много  годов,  вот  и  нет  в  доме  гомона,  шума  детских  шагов.  Кроме  кошки  -мурлыки  и  беззубой  собаки,  старость  вместе  с  Марфой  бродит  в  доме  однако!
Вот  и  кликнули  бабку  на  всеобчий  собор:  погляди -ка  ты  девок,  разреши  обчий  спор!  Коль  не  будет  невесты  на  большой  царский  двор,  так  не  будет  села,  пожгут  кажный  двор!  Мужиков  и  робят,  всех  побреют  в  солдаты,  стариков  и  детей  погонят  из  хаты,  а  мудрейших  старейшен  под  солдатски  тычки  посекут  батогами  и  побьют  в  кулачки.
Вот  бабка  Марфа  и  погляди,  разве  ж   мы  тебе  не  односельчане,  или  не  земляки?  Без  тебя  порушится  село  и  все  наши  семьи  заодно!
Недолго  Марфа  маковку  чесала,  и  чего  ж  тут  думать,  дел  и  так  немало!  Увела  девок  в  свою  избу,  чтоб  разглядеть  их  одна  за  одну.  Истопила  баньку  с  медком,  попарила  кажную,  поглядела  глазком.  Вот  и  нет  двоих,  у  кажной  беда,  у  той  ноги  кривы,  энта  больно  худа.  Остались  красавицы  со  всех  сторон,  да  что  толку  в  красоте,  ум  царский  нужон! 
Налила  всем  чарку  душистой  настойки,  у  девок  ум  гибкий,  язык  больно  долгий.  Болтают  красотки,  одна  лишь  молчит,  зря  слово  не  скажет,  с  улыбкой  сидит.  И  снова  две  девки  ушли  со  двора,  одной  -кривы  зубы,  другая-дурна!  Отправила  Марфа  девушек  в  сад,  чтоб  яблок  снесли,  сколь  кажный  богат.  И  кажная  тащит  по  силе  и  стати,  в  подоле,  в  загрудках,  в  корзине,  в  мешке,  а  кто  на  телеге,  никто  налегке!  И  снова  девица  бродила  одна,  на  множество  яблонь  смотрела  она.  И  выбрала  яблочко  в  три  цвета  окраса,  и  с  запахом  дивным  и  с  вкусом прекрасным,  не  кислым  не  сладким,  а  сочным  и  хрумким,  такое  пойдет  и  к   заморским   закускам,  и  к  утке  печеной,  в  карамели  вареной,  и  просто,  как  фрукт,  не  заморский,  а  свойный!
Отправила  Марфа  тех  девок,  с  плодами,  что  перед  всеми  трясли  подолами,  казали  всем  ноги  свои  и  белье,  по  царским  покоям  не  пойдут,  все  одно! 
Вот вечер  за  дверью,  пора  посиделкам,  и  девичьим  сказкам,  и  песням  припевкам,  вязанью,  и  вышивке  тоже  пора.  Какие  сливались  в  ту  песнь  голоса,  и  песня  звучала,  а  в  песне  тоска!  И  Марфу  невольно  пробила  слеза,  как  мужа  милого  свово  проводила,  вот  так  и  осталась  бездетна,    уныла,  и  мудрость,  и  слабость,  и  бабья  тоска,  по  жизни  идут,  лишь  прольется  слеза!  Поплакали  вместе  и  спать  улеглись,  куда ж  подеешься,  такова  она  жисть!
На  утро  умение  кажной  глядели,  чья  вышивка  глаже,  рисунок  дивнее.  И  вроде  все  гладко,  и  вышивка  ярка,  но  просто,  и  скромно,  не  для  царских  подарков!  И  только  у  тихой  и  скромной  Наталки,  не  вышивка-песня,  в  узорах  рубашка!
Всех  девушек  Марфа  домой  провожала,  сама  неторопко  на  собор  побежала,  что  мол  по  всей  стати,  уму  и  повадкам,  есть  дева  такая,  без  недостатков!  Сама  высока  и  лицом  белоснежна,  и  зубки  рядком,  улыбается  нежно,  фигура  и  кожа  без  лишних  изьянов,  умна  и  душевна-  не  хватает  сафьянов,  колец  и одежи,  и  дамских  всех  штучек,  а  все  остальные,  толпа  недоучек!
Старейшины  глянули-  дева  краса  и  дивного  волоса  темна коса,  и  талия  тонка,  и  царска  осанка,  спасет  все  село,  все  пройдет  шито-гладко!
Царю-то  не  можется  и  злобствует  дурно,  то  в  тереме  душно,  то  в  тереме  людно,  и  танцы  не  стройны,  и  дудки  плаксивы,  и  нет  никого,  кто  нашел  бы  управу,  а  можа  пригрел  бы  его  царски  мощи,  и  было  б  все  ладно,  и  было  б  все  можно!
По  дурости  царской  решил  поглумиться,  несите  мне  «манну»  хочу  подкрепиться!  Не  кашу,  «Небесную  МАННУ»  извольте,  а  коль  не  снесете  в  кандалы  попадете!
Помчались  гонцы  и  по  селам  с  известьем: Царь  требует  «манну»  из  поднебесья. И  Марфа  с  Натальей  к  Царю  поспешила,  морщинки  свои  плотной  тканью  прикрыла,  Наталье  оставила  только  глаза,  такие  грех  прятать,  спрячешь  едва ль!  Уж   как  засияли,  и  как  заблестели,  как  омут  волшебный  в  ресницы  надели,  и  Марфа  с  ней  рядом  под  странною  тряпкой,  никто  и  не  видит,  что  старая  бабка!
Пред  царские  очи  предстали  две  феи  и  павы  волшебные,  будто  газели,
плывут  по  паркету,  а  рук  не  видать,  глаза  лишь  одной  продолжают  блистать. Склонили  колени,  как  будто  царицы,  не  простолюдинки,  из  под  ног  половицы.  Велели  внести  многогранный  сосуд,  царю  объявили,  что  «МАННУ»  несут.  Царю  не  до  «Манны»,  утонул  в  бездне  глаз: Ну  что  принесли,  покажи  тот  же  час!,  а  сам  и  не  смотрит,  что  ему  подают,  он  выбранной  деве  оказал  бы   приют!  А  Марфа  не  дремлет,  зорки  умны  очи,  всему  свое  время,  и  утру  и  ночи!
И  Марфа  с  поклоном  к  царю  подошла,  Наталья  налитый  сосуд  подала.
-ты,  царь,  не  спеши  наш  сосуд  открывать,  то  «Манна  Небесная»  под  именем  МАТЬ.  Что  жизнью  извечною  нас  наполняет?  Чем  из  младенцев  в  мужчин  превращает?  Нам  каплю  за  каплей  свою  жизнь  отдает,  а  если  прижмешься,  печаль  вмиг  уйдет.
Задумался  царь,  и  мысли  застыли, чем  жизнь  ему  каплю  за  каплей  дарили?  Чему  же  названье  по  имени  «Мать»?  что  хворь  отгоняет  и  трудно  достать?
И  горько  и  трудно,  прижаться  бы  к  маме,  уснуть  под  ее  золотыми  руками,  и  выплакать  слезы  на  теплой  груди,  узнать,  что  хорошее  впереди!  Так  это  же  МАТЬ  его  в  люльке  качала,  и  каплю  за  каплей  свою  жизнь  отдавала,  а  он  по  младенчески,  щурил  глаза,  грудным  молоком  свою  жизнь  продолжал,  и  вырос  мужчиной  суровым  и  стойким!  Вот  «МАННА  НЕБЕСНАЯ»  и  нет  ее  достойней!
И  царь  улыбнулся,  и  царь  засмеялся,  не  надо  мне  «Манны»,  я  в  детстве  питался!  Нужна  мне  другая  для  сердца  и  счастья,  чтоб  в  омуте  глаз  ее  мог  искупаться,  и  чтоб  ее  «манна»  кормила  дитя,  любовью  и  лаской  не  обойдя!
Прошелся  он  царственной  легкой  походкой,  склонил  свою  голову  перед  молодкой  и  сделал  царицей  в  своем  государстве,  с  любовью  и  ласкою  много  лет  царствовал!
А  рядом  молодушка  с  чадом  сидела  и  радостью,  словно  любовью  согрела,  не  только  дитя,  и  любимого  мужа,  но  и  народ  свой  до  правды  досужий.
И  старая  Марфа  при  тереме  царском,  нянчит  «внучат»  и  читает  им  сказки,  может,  помирит  кого,  приласкает,  «Манну  Небесную»  всем  предлагает…  выпейте  на  ночь  стакан  молока,  вот  «Манна  небесная»  всем  на  века!