Олег Осипов и нечистая сила

     У маленькой Верочки любимая игрушка – пухлый семейный альбом. Долго-долго может она перебирать старые фотографии и радоваться, встретив знакомое лицо.

     - Это мама,  - водит она пухлым пальчиком по снимку, - это Вера. А это папа, вот папа, мама, Вера…

     Третий год всего Верочке, а запаса слов у нее уже хватает, чтобы рассказать о своей маленькой жизни.

     - А как твоя фамилия, Верочка?

     Вот этого она не знает…

     «Все началось с 1950 года. Отношения между мной и Олегом, а также с его семьей были хорошими. У нас такая была дружба, что водой не разлить. Даже как говорится, пили, ели с одной ложки…» И дальше на двадцати восьми страницах письмо. Не письмо, а целая повесть об исковерканной жизни нескольких человек.

     Олег Осипов и Софья Светцова жили в одном дворе, дружили с детства, а потом уже официально считались женихом и невестой. В армию уходил Олег, просил, чтобы ждала его. А потом началась путаница. Приехал Олег на побывку – снова заговорил о свадьбе. А через несколько дней слух о семейном торжестве в доме Осиповых стал путешествовать из квартиры в квартиру. Но не Софью повел в загс жених, а совсем другую девушку. А обманутая невеста как во сне прожила эти дни.
Шли месяцы. Примирилась Софья с вероломством любимого человека, отвлекли от горестных раздумий работа, друзья.

     А он явился через год и прямо к Светцовым. Волосы рвал на себе, каялся, что совершил в жизни непоправимую ошибку, клялся, что есть у него одна любовь, единственная, негасимая. Да не дни и не недели, а несколько месяцев ходил, умолял о прощении и ныл, ныл, описывая свои страдания. И Софья совершила ошибку, поверила еще раз.

     Даже свадьбу сыграли веселую.
 
     Правда, развода с первой женой супруг как-то не удосужился взять. А через несколько месяцев что-то не понравилось в новом доме человеку. Бросил семью, вернулся к родителям. И дочку впервые увидел, когда ей уже было три месяца. Еще три месяца – и отец снова устремляется в бега – видно, показались тяжкими родительские хлопоты. И, как молодой месяц, появлялся в покинутом доме, когда заблагорассудится. Знал, недорогой ценой возьмет здесь все, что захочет. Чуть притворись одиноким и несчастным страдальцем, переживающим разлуку с дочкой, и обедом накормят, и белье чистое дадут, и согреют заботой. А после сытного обеда снова забивались в голову ленивые мысли: несчастный он человек – упрекают, что развода нет, дочку надо воспитывать… Парень он видный, молодой, почему должен он мучиться, ведь есть и другая жена, не выгонит, наверное. А сюда временами заходить  и от законной жены можно. Вдвойне хорошо будет, а? И ушел.

     Удивляются люди: совсем непонятное дело! Будто не может взрослый человек понять, что жизнь не игрушка. Как будто околдовали парня – мечется между двумя берегами, ни к одному пристать не может.
Мать Олега так и говорит:
     - Софка к колдунье бегала, привораживала.

     Софья с опаской, не договаривая, рассказывает о похождениях Олеговой матери – тут и кладбище, и могила, и ворожеи, и приворотные зелья. Страшное дело! Соседи и знакомые перешептываются – нечистая сила вмешалась!

     А вот и он, заколдованный мученик, заточник с завода полиграфических машин. В плечах  косая сажень, руки – ими бы подковы гнуть. А в глазах сонная муть, вялая одурь. Цедит вяло:
     - Кто его знает, почему так получилось… Волшебство какое-то…

     Нет-нет, о всяких там ворожеях он и понятия не имеет. Но как-то удобнее свалить на кого-нибудь свою вину, пусть хоть на нечистую силу.

     Начинаем разбираться.

     Было дело: писал Софье письма, в любви клялся, в верности до гробовой доски. И не только Софье – еще одной девушке те же самые слова писал, только по другому адресу.

     Собрался жениться на Светцовой – да сплетня помешала. За один день переменил решение – другую жену выбрал, хоть до этого и не видел ее ни разу.
Узнал, что Софья после разрыва с ним жива осталась и даже улыбаться кое-кому себе позволяет – обида заела. Не успокоился, пока хозяйским шагом снова не вошел в ее дом. Удалось – и стал выгадывать, где лучше, где выгоднее.

     Вот и сейчас сидит, несчастный такой, страдалец. Уже привычно жалобным голосом ноет: Софья выгнала, законная жена ругает, отец с матерью кричат. Как дальше получится, кто знает. А тут еще ребенку, говорят, помогать надо. А он, бедный, так мало зарабатывает.

     Ходят еще такие по земле. Спекулируют своей лживой любовью, мнимыми страданиями, сочувствия ждут – и даже находят. А сорвутся расчеты – плачутся на плохую жизнь, на нечистую силу, несчастные обстоятельства. И проходят по жизни, ни любить, ни страдать не умея.

Юность, 1959