Наследник из Калькутты. Глава 23-я

Часть 3-я. Остров. Индийский океан. Возмездие.
Глава  23-я. Человек на острове. Сновидение или реальность?
Море накатывало на берег с завораживающим ритмом: стремительный набег и неторопливое отступление.  И так было всегда. По крайней мере, с тех пор как силы природы подняли из морских глубин этот кусок тверди. Проходили годы, столетия, эпохи, менялся ландшафт, но неизменным оставался тот ритм, с которым море  набегало на берег и уходило, оставляя суше нехитрую дань.
Человеку на берегу нравилось слушать этот завораживающий шепот, это мерное дыхание океана.  Оно помогало расслабиться, убрать ненужные мысли сохранить только самые простые желания.
И сейчас он думал о самых простых вещах: о молодой рассыпчатой картошке, посыпанной укропом и политой растительным маслом. Об огурчиках, сорванных с грядки и пучках зеленого лука на тарелке. Всё это росло на маленьких ухоженных грядках их заволжского дома, в котором было так славно жить вместе с бабушкой Ольгой и двоюродным братом. Он называл его Сашкой, а тот его Лёшкой и они всегда были вместе. Дрались, конечно же, оспаривая первенство в играх, но потом всегда находили общий язык, единственно верное решение, которое оба принимали безоговорочно. Так было всегда. И в школе, и в институте. Так было и тогда, когда оба влюбились в одну девушку, понимая, что кому-то из них придётся уйти. Ушёл Сашка, когда понял, что Ольга выбрала его Лёшку. Ушёл, как потом оказалось навсегда. Нет, у них была в жизни ещё одна встреча, там, в Афганистане, куда Лёшка примчался в 1991-ом году, получив от него то странное письмо, полное туманных намеков и оговорок. Примчался, хоть и пришлось для этого задействовать все ресурсы всемогущего ведомства Ивана Ивановича. Но оказалось, что там, в Афганистане он встретил уже другого человека. От прежнего Сашки у того остались лишь упрямая складка на лбу, да глаза. Хотя нет, только один глаз, тот, что так и остался зелёного цвета, как в детстве. Второй глаз у Сашки стал глубокого василькового цвета. Того же цвета, что и  собственные глаза Алексея Ковалева. Увидев испуганный взгляд  Алексея, Сашка сказал, слегка усмехнувшись:
- Нет, ты не сошел с ума. И у меня не глазная болезнь. Теперь я действительно такой. Это предмет, Лёшка. Именно так он воздействует на своего владельца, словно бы помечая его, выделяя среди прочих людей. Но, если бы всё только ограничивалось цветом глаз. То, что происходит со мной – просто невероятно. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Я слышал разные фантастические истории об этих предметах, но реальность превзошла самую буйную фантазию.
-Сашка, ты можешь говорить яснее. Предметы, что за предметы? И это твоё письмо: «… у меня в руках ключ к пониманию мира, а может и к управлению им», «… получил странную фигурку сокола, которая, похоже, изменяет меня по своему усмотрению». Ты, что тут совсем одичал, головушкой тронулся. Я бросил в Москве все свои дела, подключил такие ресурсы…Ты, знаешь, что для полета сюда мне дали сверхзвуковой бомбардировщик, а здесь, в Афганистане, меня  встретили и сопровождают  всюду такие типы,  что заранее хочется застрелиться самому. Иначе того и гляди, это сделают они сами, предварительно вытянув из меня все кишки. В буквальном, а не переносном смысле. И объясни, наконец, почему ты застрял здесь? Война давно закончилась. Ты, насколько я понимаю, теперь свободный человек. Поехали домой, Сашка. У меня скоро сын родиться, понимаешь. И тебя женим. А работа? Ты знаешь, какие у меня теперь возможности для исследований? Да, мы вместе с тобой горы свернём. Разве стоит какой-то предмет всего этого? Да, пусть он будет трижды волшебным.
-Стоит, Лёшка, стоит. И дважды, и трижды. Но ты не торопи и не сбивай меня с мыслей. Выслушай и сделай всё именно так, как я скажу. Иначе…
-Хорошо, хорошо, успокойся только. Я всё сделаю так, как ты хочешь. Давай, рассказывай дальше.
-Мне не нравится твой тон, Лёшка. Ты словно бы делаешь мне снисхождение, заранее определив себе роль доброго умного братца, который приехал за непослушным проказником, забрать его домой, предварительно выпоров за непослушание. Так, вот смотри…
Он схватил со стола огромный армейский нож, которым минуту назад вскрывал консервные банки и, ни секунды не помедлив, вонзил его в свою левую ладонь, лежащую на столе,  в самую середину ладони. Всё это было так стремительно и так неожиданно, что Алексей Ковалев не успел ни вскрикнуть, ни пискнуть, ни, даже, ойкнуть. А Сашка выдернул нож и отбросил его куда-то в сторону. А затем в его правой  руке Ковалёв увидел странную фигурку из серебристого металла. Это был сокол с распростёртыми крыльями, смутно напоминавший виденное когда-то изображение какого-то египетского божества, или, нет – это был  символ  власти египетских владык. Сашка поднёс птицу к ране и закрыл глаза. То, что увидел тогда Алексей Ковалев, повергло его в шок. Своей нереальностью. Этого просто не могло быть, но это было и происходило прямо у него на глазах. Сначала остановилось кровотечение, а затем рана стала затягиваться,  и через секунду на месте пробитой плоти была девственно чистая кожа, без единой царапины.
-Если сделать рентген, то никаких повреждений кости не обнаружить. Их нет, даже царапин. А, поверь мне, рубанул я  на славу, так, что сломал…, - и он произнес какое-то латинское название мелкой косточки в составе человеческой ладони. - Теперь будешь меня слушать со всем вниманием и почтением? Или мне ещё кое-что продемонстрировать. Может, из внутренних органов. Поверь, результат будет таким же.  Я пробовал его на самых безнадёжных больных. Результаты – потрясающие! Боюсь, ещё немного и меня здесь объявят либо Богом, либо дьяволом.
И это не самое главное, на что способен этот предмет. Знание, знание и понимание мира стали у меня несколько иными. Энергия!  Энергия и энергетические потоки – вот ключ к пониманию Мира и к управлению им. Получается, Сашка, что весь Мир, буквально соткан из энергетических волокон. И ты можешь управлять им, перераспределяя  энергетические потоки, усиливая одни или подавляя другие. Энергия – это всё! Для неё не существует трёхмерного мира, в котором время однолинейно. Можно сделать всё с точностью до наоборот. Время будет трёхмерным, а пространство одномерным. Да, что я! То, что дала мне эта птичка за несколько месяцев ничто по сравнению с её возможностями. И это надо серьезным образом изучать, на хорошей аппаратуре, в хороших условиях. Ну, например, как у тебя сейчас. Вот почему я тебя вызвал. Ты заберёшь у меня сокола и уедешь в Москву. И там начнёшь исследования. А через полгода, максимум через год подъеду и я. Так что – бери и владей!
Сашка вытащил из кармана серебристую фигурку. Сокол с распростертыми крыльями. Какое-то изящество и величие  одновременно исходили от неё.
-Между прочим, египетские цари носили это изображение на груди.
-Ты думаешь - она оттуда?
-Нет, мне кажется, что она древнее, гораздо древнее. А ты, попробуй, поговори с нею? Иногда, мне кажется, что она общается со своим владельцем, что-то подсказывает, от чего-то предостерегает.
-Где ты её нашел?
-Здесь, в горах. Я случайно нашел пещеру, заваленную когда-то камнепадом, а в ней и лежал этот бедолага. Я думаю, что он имел какое-то отношение к армии Александра Великого. Судя по одежде, оружию.
-Но почему сокол не спас его, почему не помог выбраться?
-Не знаю? Мне, кажется, что камнепад был слишком стремительным и бедняга просто ничего не успел сделать.  Удар по голове, потеря сознания, а там уже камни с гор добили его. Он так и умер, не приходя в сознание. Впрочем, всё это лишь мои догадки. Сокола я нашел среди останков. И когда взял в руки, то… тогда-то и началось всё. Ты сам всё сейчас увидишь, когда возьмёшь его в руки. Ну, давай прощаться.
-А может, всё же ты со мной?
-Нет, Сашка, нет. У меня здесь больные и сейчас это невозможно. Через полгода, максимум через год.
-Что может измениться за полгода?
-Многое. Я уже предупредил местного шейха, что вскоре покину его, и он должен позаботиться о замене, о враче, которому я смогу передать, а главное доверить больных.
-И ты думаешь, что  он, этот шейх сейчас  же броситься искать  тебе замену? А не проще ли будет закрыть тебя здесь?
-Нет, Сашка, у этих людей тоже есть понятие о чести. И когда я лечил местного князя, он сказал, что я в любой момент смогу вернуться домой, как только захочу. Я его уже известил, что уеду через несколько месяцев. И он согласился и принял моё решение. Так, что давай двигай, не терзай больше мне душу. А постараюсь управиться тут как можно быстрее. Максимум через год.
Но, ни через полгода, ни через год Сашка не приехал. Война, только уже другая, между местными племенами нашла его. А ля герр ком а ля герр. Он погиб защищая свою больницу от банды талибов или иных изуверов, которые сочли грубым нарушением шариатских законов то, что  правоверных мусульман лечил русский доктор.
Теперь он знал точно, почему Сашка остался там, в горах. И дело было не только в средневековой жестокости талибов. Кое-кому в Москве он был совершенно не нужен. Ну, а денег, чтобы нанять банду отморозков у этих господ всегда хватало.
Стоп! Сейчас главное никаких эмоций! Он  способен  лишь к созерцанию.  Созерцанию снов и видений. Никаких эмоций, иначе долго ему не продержаться. Защита, которую он выставил против вмешательства в его сознание, долго не продержится. Ах, если бы у него был сокол! Тогда можно было бы побороться. Но сокола у него изъяли. Под благовидным предлогом, проявляя заботу о его здоровье. Долгие годы работы с артефактом могли на их взгляд привести к некоторым изменениям в его психике. А потому необходимо взять паузу  в работе, провести кое-какие исследования, посмотреть кое-какие анализы. А в результате – доза транквилизатора и вот он здесь, на этом непонятном острове, окруженный то ли тюремщиками, то ли заботливыми врачами. И сокола нет под рукою. И главное, их план, разработанный совместно с генералом, и казавшийся таким продуманным и совершенным, рухнул в одночасье. И вот теперь он здесь один. А генерал один там. И кто знает, удастся ли ему защитить сына. Сейчас, по их расчётам, господин Иванов должен обрабатывать Ковалёва-младшего, склоняя его к сотрудничеству. А он – первоклассный вербовщик, опытный и беспринципный. Как там Саша? Только бы ему удалось продержаться!