Стариковские побасенки

1. От тетушки Кати

                Моей любимой тетушке
                Екатерине Николаевне посвящаю


                Об американцах в перестройку

      Пока американцы есть – Россия с голоду не помрет. Привезут, если что. В войну тоже помогали. И после гражданской войны помогали. И в перестройку – «переломку» выручат.


                Пришла на свой завод…

      Едем мы с тетей Катей в поезде Москва – Курск на юбилей к моему отцу. Она рассказывает.
Как-то вначале 90-х позвонил мне бывший начальник цеха.
 
- Екатерина Николаевна, Вы не могли бы подойти к нам на завод? – говорит.
- Зачем, я же давно на пенсии, Володя? – спрашиваю его.
- Мы здесь решили поблагодарить Вас, как заслуженного работника нашего цеха.

     Речь идет о Московском заводе «Маяк», который входил в последние годы существования СССР в научно-производственное объединение «Астрофизика». Мои ровесники еще помнят здание института астрофизики на въезде в Москву на Волоколамском шоссе.

     Перед тем, как началась перестройка, завод Маяк оснастили самыми современными компьютерами, станками. А в то время отечественных персональных компьютеров еще не выпускали в СССР серийно. Поэтому сколько за это было уплачено валютой только бог знает и его приближенные. И вот я приехала на завод, позвонила с проходной и меня пустили на территорию. Иду мимо корпусов и не узнаю родной завод. На улице валяются горы наших почти новеньких импортных компьютеров, дорогущих иностранных станков вперемешку со всяким мусором. В бывших цехах до потолка стоят ящики с бананами, везде грузят или разгружают ящики с фруктами, кормом для котов и собак, куртками из Китая. Еле нашла своего бывшего начальника. Сели, он рассказал, что вот теперь не нужна наша военная продукция, не нужны нашей стране самолеты. Теперь все можно купить за границей. Это будет дешевле, чем у нас делать. А выживать как-то надо. Вот пришлось сдать корпуса завода под склады. Пошли деньги. Правда, специалисты стали не нужны. Пришлось их уволить. Вот совесть и мучает. Решили мы помочь нашим ветеранам. Достает из ящика стола и подает мне пачку денег. Говорит, что если все вернется и начнут нас судить, вы уж вспомните, что мы вам помогали в эти трудные времена…Деньги, конечно, взяла. Пенсии тогда были по 10 долларов в месяц, а других доходов у нас – стариков естественно не было. А после товарища или, верней, господина Гайдара цены на все у нас преобразовались из копеечных в миллионные.

      Через какое-то время мне позвонили в дверь два молодых человека. Очень элегантно одетых. Такие черные дорогие удлиненные пальто, дорогие черные шляпы. Туфли иностранные. Говорят, что наш завод покупает какой-то банк и бывшим его работникам полагается компенсация 2 миллиона рублей. Дают мне документ и просят подойти по указанному в документе адресу и получить деньги.

      Съездила по указанному адресу. Правда - выдали 2 миллиона.
Тогда еще рубль был дешевый, а цены на товары за миллионы рублей были обычным делом. Миллион рублей народ окрестил «лимоном». На один рубль тогда ничего нельзя было купить. Это было время гайдаровской «шоковой терапии».

      Так что 2 миллиона рублей того времени было немного, но и эти деньги очень пригодились. Народ поставили в позицию… - в общем как можешь, так и выживай. Кто по моложе – те пошли в бандиты, или торговать на рынок, кто со связями, тот получил куски нашей родины и богатств, ну а мы старики, значит то, что подадут или в мусоре найдем. Вот мне еще повезло, а другим и этого не досталось.

      Я как автор этих строк поясню для тех, кто не знает про эти «Лимоны». Для оценки значимости суммы в 2000000 рублей скажу, что я тогда за 450000 рублей купил деревянный хозблок в сборе 5х3 метра. Это каркас, обитый снаружи и внутри выгонкой. Внутри две комнатки 3х2 м и две комнатки под душ и туалет. Чтобы домик доставить от места покупки на дачу в 25 км от Истры, мне пришлось нанять автомобиль за 50000 рублей и автокран за 50000 руб. Так что, выданные тете Кате 2млн руб., которые она и не ждала к тому же, - это не плохая компенсация за приватизацию ее завода.

      Однако такая приватизация произошла далеко не везде. Многие, как например автор этих строк и его жена, получили как большинство населения по ваучеру. Мы тогда работали в одном из НИИ. Теперь не всякий знает, что это были очень уважаемые в СССР научно-исследовательские институты. В эти институты принимали лучших специалистов. Поэтому работников НИИ уважали. Без них не защитишь свою власть. Правда работники торговли, подпольных цехов, чиновники органов власти и тогда презирали инженеров и ученых. Их доходы и во времена СССР были не малыми. Но хотелось доходов без предела. А надо было делиться с этими «яйцеголовыми». Плодами работы этих «яйцеголовых» умников до сих пор живет наша новая капиталистическая власть и бизнес.

      В конце 80-х в нашем НИИ трудилось около 2500 инженеров и научных сотрудников, которые были набраны по всему СССР из лучших выпускников ВУЗов. А еще при каждом почти НИИ был свой завод, на котором трудились сотни лучших инженеров и рабочих. На этих заводах реализовывались все придуманные в НИИ конструкции и технологии машин, приборов, оружия и т.д.

      Такой же ваучер получил мой сын, только что окончивший школу. Через год не стало работы, я – кандидат наук пошел торговать на рынок чем удавалось. И там эти ваучеры скупали за мешок сахара. Сегодня 1 кг сахара стоит 45-50 рублей. Значит, мешок сахара стоит 2250 -2500 рублей. Очень многие соблазнились и купили сахар. Другие соблазнились и вложили (читай, подарили) свои ваучеры в разные фонды, компании и т.п., которые вскоре исчезли бесследно. Так рождались наши «успешные» бизнесмены и олигархи. Тогда многие начали понимать, что успех бизнеса построен на успешном обмане твоих покупателей, партнеров, друзей, родственников, знакомых и т.п. Достал что-то в одном месте за рубль или в долг, продал в другом в 2-3 раза дороже – вот и успех. Правда, развить такой «успех» большинству населения не давали и не дадут сегодня. Только кому позволят «крышеватели» и их богатые хозяева.

      Я помню, как однажды приехал в подмосковный Дедовск. Выхожу из подземного перехода, а вдоль всего пути, где ходят люди со станции в город – стоят на обочинах старики, женщины, дети. Меня поразило тогда, что стоят дети по 7-10 лет и продают из ящиков бутылки водки. Кто-то же им ее продал или раздал для продажи. Тогда это было обычным явлением.

      Или другой случай. Стою в очереди в частном магазине за колбасой. Это было уже где-то в 93-м году. Сзади в очереди беседуют два подростка лет по 12-13. И оба мечтают пойти в бандиты, потому что их знакомый уже купил себе Мерседес. Тогда они стоили 2000 -3000 долларов. Понятно, что эти машины - угнанные или купленные - старые из Европы. Но тогда – это было престижно или «круто», как теперь говорят. Бандиты ходили в малиновых костюмах или длинных черных пальто. Все их знали, что они бандиты. Эти ребята чувствовали себя хозяевами и никого не боялись. Боялись их люди честные и начинающие бизнесмены. Появился рэкет. Мы сначала и не знали, что это. Оказывается – это «работа» бандитов по охране вашего бизнеса от других бандитов. Откуда их столько вдруг взялось? Такое ощущение, что открыли двери всех тюрем и колоний. Рэкет в то время собирал с предприятий и бизнесменов своеобразные налоги с их доходов. Эти «налоговые инспекторы» конечно, не все брали себе. Себя они тоже не обижали, но в пределах разрешенных их паханом, атаманом, «боссом» или кем-то ещё...

      Посмотрим – права ли была моя тетушка. Когда изрекла тот афоризм об американцах, которым я начал свой рассказ.

      Я увлекся. Это уже мои рассказы, а не теткины, как обещал. На сем и закончу пока, уважаемая моя Катерина Николаевна - как писал любимец нашего поколения товарищ Сухов своей любезной жене – «Тому остаюсь свидетелем, боец за счастье трудового народа всей земли…»


2. Кто-то нас оберегает…

                Неизвестным героям войны

Как-то я работал за компьютером, а в комнату зашла наша уборщица Алла Валентиновна. Последовали обычные приветствия и шутки. А потом незаметно диалог свернул на ее рассказ о том, как бог хранил ее родителей и ее саму. Она так живо об этом рассказывала, что я невольно оторвался от экрана компьютера и стал слушать.

Мама

   Мама Аллы – Антонина - в 30-х годах прошлого века окончила школу в Житомире и поступила в Ленинграде в медицинский институт. В этом институте еще до революции традиционно учились женщины и с 1897 г. по 1924 год он назывался Женский медицинский институт (ЖМИ). Институт был открыт на средства семьи Лидии Алексеевны Шанявской. Позже он был расширен на средства выпускницы этого института, представительницы семьи Нобелей — Марты Людвиговны Нобель-Олейниковой. До 1916 года сюда не принимали мужчин. В этом медицинском институте женщины могли получить высшее медицинское образование. После 1917 года название института менялось. А в 1936 году ему присвоили имя академика Ивана Петровича Павлова.

   Нашей знакомой – Антонине - хотелось лечить и спасать людей – ведь это так благородно. Так в то время учили и воспитывали детей в школе. Сначала ей все нравилось, но когда начались занятия в анатомичке, Антонина не смогла вынести вида искромсанного человеческого тела. Ушла из института медицинского и поступила в ленинградский библиотечный институт им. Н.К. Крупской, где стала учиться тихому и благородному делу библиотекаря, чтобы нести культуру и знания людям. Это тоже было благородно.

   Когда в 1941-м началась война, Антонина сразу собрала вещи и поспешила на вокзал. Ей удалось сесть на поезд, чтобы добраться до Житомира к родителям.

   Немцы к Ленинграду шли быстро. Поезд, в котором ехала Тоня, они разбомбили уже не далеко от Ленинграда. Тоня осталась жива. Бог уберег ее от гибели. Что оставалось делать? Решила идти пешком на юг к родителям в Житомир. Там отец был до войны председателем колхоза не далеко от города. Через несколько дней она как-то незаметно оказалась в тылу у немцев. Видно, немцы прошли мимо по другим дорогам. Шла от деревни к деревне. Люди принимали на ночёвку, помогали, чем могли. Беженцев тогда было много и на Тоню немцы не обращали внимания.
   Не скоро, но дошла она до Житомира и до села, где могли быть отец и мать. Однако с началом войны отца назначили командиром партизанского отряда. Поэтому он ушел в лес со своим отрядом. А мать Тони осталась в своем доме. Она была беременна и уже с большим сроком. Тоня узнала, что пятерых ее младших братьев и сестер отправили в эвакуацию в интернат где-то на востоке страны. Детей коммуниста и председателя колхоза могли казнить немцы. Вскоре, ещё до возвращения из Ленинграда Антонины, домой вернулся один из её братьев-подростков - Володя. Это из тех, что отправили в тыл. Он сбежал из поезда – хотел попасть на фронт воевать с немцами. Мать прятала его в доме в подвале.
   Однажды, она увидела в окно, что во двор заходит полицай с немецким офицером. Она быстро спрятала сына в подвале и прикрыла люк половиком. Буквально через полминуты в хату вошли незваные гости. Полицай из местных показал на женщину и говорит: «Sie ist die Frau des kolchosvorsitzenden, der Kommunist. Es sollte erschossen werden!» («Она жена председателя колхоза, коммуниста. Ее надо расстрелять!»). Немец посмотрел на ее большой живот и сказал, что она беременна и пусть живет - вдруг этот ребенок от немецкого солдата. Тогда полицай откинул ногой половицу с крышки люка в подвал и говорит: «Sie genau versteckt sich im Keller jemanden der Partisanen. Kommen Sie wenigstens dort Schie;en werden.» («Она точно прячет в подвале кого-нибудь из партизан. Давай хотя бы туда постреляем»). А стояла уже осень. Все запасались на зиму продуктами со своего огорода. Сушили фрукты, солили овощи. Кто знает, как удастся добывать еду в оккупированном городе. Поэтому в подвале было полно всяких запасов на зиму. Тем более надо было помогать отцу в партизанском отряде. Немец и полицай дали очередь из автоматов в глубину подвала. От горя и грохота стрельбы в небольшой комнате бедная женщина упала без чувств. Немец достал кинжал разжал женщине зубы, увидел на столе молоко, налитое Вовке, спрятавшемуся в подвале, закричал полицаю по-немецки: «Nimm die Milch auf dem Tisch. Leu Ihr Milch in den Mund… Noch, noch!» («Возьми на столе молоко. Лей молоко ей в рот... Ещё, ещё!»). Когда женщина очнулась, немец улыбнулся, сказал: «Gut. Keine Angst. Wir gehen.» («Хорошо. Не бойся. Мы уходим.»).

   Возможно немец решил, что женщина потеряла сознание от грохота выстрелов в комнате. Он схватил за рукав полицая, и увёл его из дома.

   Мать подползла к открытому входу в подвал и начала звать сына, не надеясь уже, что он - жив. А Вовка вдруг отозвался: «Живой я мама, живой. Они бочку с квашеной капустой всю расстреляли. Вонища тут! Наверно, капуста ещё не заквасилась.» И вылез из подвала. Вовка обнял мать и стал гладить ее по голове. Она поседела за эти страшные минуты. Через несколько дней мать отправила его в лес к отцу в отряд.

   Появившейся позже Тоне тоже грозила опасность. Вскоре и Тоне помогли попасть в отряд. Там она и пробыла до освобождения Житомира в конце 1943 года.

Отец Аллы

   Отец героини нашего рассказа Аллы – Валентин – тоже был родом из Житомира. Перед войной он учился в Одессе в кредитно-экономическом институте (ОКЭИ) и успел его окончить. Там же в Одессе он и устроился на работу перед самым началом войны. Было ему тогда 23 года.

   Сразу – как объявили мобилизацию, Валентин пришел в военкомат, чтобы отправиться на фронт. В начале августа 1941 года немцы с румынами подходили к Одессе. Гитлер обещал отдать Одессу Румынии, поэтому румыны рвались к городу, не смотря на потери.

   Выдали Валентину форму бойца-красноармейца, каску, старинную винтовку со штыком образца 1891 года, подсумок с патронами, саперную лопатку, а перед боем – три бутылки с коктейлем Молотова. Для тех, кто не знает – это жидкость для поджога танков и другой техники врага. И пошли Валька с такими же мальчишками против немецких танков.
   Вступили в бой прямо с марша – в начале войны это было обычным делом. Готовиться к бою времени почти не оставалось. Бой начинался у какого-то села. Окопаться не успели – только маленькие ямки успели расковырять саперной лопаткой. Земля под Одессой была сухая, твердая как камень. Да и не умели еще новоиспеченные красноармейцы быстро зарываться в землю. Лёжа в окопчике Валька мог бы спрятаться, но голова не помещалась, либо ноги.
   Танки ползут, грозно рычат, стреляют. За ними пехота немецкая наступает. Тоже стреляет. Вокруг грохот взрывов, пыль, дым, камни и осколки летят над головой. А нашим ребятам стрелять-то по танкам нечем, да и голову не поднять под сплошным огнем. Поэтому лежат в ямках и ждут, когда танки подойдут ближе. По инструкции – надо подпустить их на 15-20 метров. Правда, наиболее уязвимым местом для коктейля Молотова в танке является мотор с отверстиями для всасывания воздуха, а он сзади за башней. А у бронеавтомобилей мотор и отверстия для всасывания воздуха расположены спереди. Его легче поджечь. Но на Вальку полз танк. Надо бы пропустить танк и бросить бутылку сзади, но за танком бежит пехота и стреляет. Так что придется бросать бутылки в лоб танку. Сзади бойцов с бутылками должен быть наш пулеметчик. Он должен отсекать пехоту и подавать команды для броска бутылок. Только в грохоте боя не слышно команд пулеметчика. А может он уже и погиб. Вале показалось, что танк, идущий на него, подполз совсем близко. Валька чуть приподнялся из своей ямки и бросил в танк бутылку. По каске что-то шлепнуло, и она улетела куда-то, а Валя сразу прижался к матушке-земле. В голове звенело, уши заложило, в глазах все закружилось. Чуть приподнял голову и увидел, что танк продолжает двигаться к нему. Наверно не попал он в цель – танк рычал и наползал все ближе. Поджог фитиль и метнул Валя и вторую бутылку в танк. Но вероятно танку это не причинило вреда. А вот в Валю попало сразу несколько пуль и в ногу и в руку. Дальше он уже ничего не видел и не помнил…

   Очнулся он в каком-то сарае, никого рядом. Тихо и темно. Потом кто-то бесшумно приблизился к нему. В темноте увидел женщину с узелком. Она тихо прошептала: «Не бойся – немцы ушли дальше». Это она вытащила его с поля боя, когда немцы ушли дальше. Как она смогла его дотащить в этот лесной сарай понять трудно. Видно бог помог, а зачем – не ведомо. Тогда ночью многие женщины ходили по полю боя и искали еще живых наших ребят. Тех, кто ещё остался жив, женщины притащили к себе во двор, или спрятали в укромные места в стороне от дома.

   Стала женщина-ангел лечить Валентина какими-то отварами и мазями. Поила и кормила его по ночам. Как потом рассказывала его спасительница, у Валентина начиналась гангрена, да видно – женщина знала свое дело – спасла и ногу и руку. К зиме окреп Валя, уже стал помогать своей спасительнице по хозяйству. Но душа болела – как там, на родине в Житомире его родные – живы ли ещё?

   Женщина помогла Валентину отправиться домой. Поблагодарил он свою спасительницу, взял у нее узелок с едой, и стал пробираться домой в Житомир. Пробирался осторожно, в основном по ночам, избегая встречи с незнакомыми людьми на дорогах. Прятался, если слышал шум машин. Удалось ему добраться без приключений до своего дома в Житомире. Ночью тихонько постучал в окно. Выглянула мать и закрыла себе рот, чтобы не закричать. Она уже думала, что сынок погиб. Сколько счастья было в ее глазах, сколько ласки – в объятиях. Переодела сына, отмыла. Накормила. Расспросила про его приключения. Рассказала про свои беды, про обстановку в городе. Решила пока прятать его в подвале. Как дальше – видно будет. Так и жили.

   После войны Валентин попытался разыскать свою спасительницу, поехал на место того рокового боя. Там он и узнал, что вскоре после его ухода в село нагрянули каратели, обнаружили спасенных красноармейцев (может быть немцам кто-то из селян «помог» узнать о спасении этих ребят). В наказание согнали всех жителей – женщин, детей, стариков и бывших красноармейцев в большой сарай и сожгли. Потом сожгли и все дома. Больше не было здесь островка добрых ангелов и ангелочков. Не было больше того села. Сколько деревень наших сгорело тогда в огне войны навсегда. На месте былой веселой жизни теперь бушуют леса, как будто и не жили здесь люди.

   Однажды мать Валентина отправилась на рынок выменять на одежду каких-нибудь продуктов. Валька решил выбраться из подвала, пока тихо и оглядеться. Потом решил прогуляться по улице – вроде все спокойно. А любопытно же – как народ живет при немцах. Да и на немцев захотелось глянуть поближе. Дошел до первого перекрестка (шум какой-то за углом услышал) – а тут и немцы налетели как коршуны на цыплят. Облава. Хватают всех похожих на евреев и грузят в грузовики. Из дворов выгоняют людей и гонят их к машинам. Крики, плач женщин и детей. Не успел Валя пробежать и нескольких шагов назад к своему дому, как за спиной раздалось: «Halt! H;nde nach oben! Werde Schie;en! Komm zu uns!» (Стой! Руки вверх! Буду стрелять! Подойди к нам!). Что делать - попался. Поднял руки, медленно повернулся и подошел к ним. Быстро обыскали. Повели к машине, толкая стволом автомата в спину. Затолкали в кузов грузовика. Потом повезли в лагерь на территории гетто. Валентин был черноволосый и кудрявый. Но был он наполовину грек по отцу, а на половину - украинец. Потому был смуглым, черноволосым и кудрявым, похожим на еврея. Да и кто знает, сколько и какой крови в нас замешано на этой земле за прошедшие времена?

   Когда мать Валентина вернулась, соседка рассказала, что была облава на евреев, и она видела, как парня, похожего на Валентина схватили и затолкали в машину. Мать заголосила на всю улицу и бросилась в дом – в подвале сына не было. Бросилась она разыскивать Валю. Язык, говорят, до Киева доведет. Узнала – куда увезли её сыночка. Добежала в запале до лагеря, а у ворот в лагерь немец стоит с автоматом. А за проволокой люди сидят на земле. Схватила она немца за грудки. Трясет его и кричит со слезами: «Отдай сына - он не еврей. Отдай моего единственного мальчика».

   Валентин услышал крик. Увидел мать. Спрятался за спины людей. Не мог видеть муки матери и неминуемую развязку – сейчас раздастся автоматная очередь, и мамы не будет. Но опять бог хранил предков Аллы. Подбежал офицер немецкий. Стал кричать ей по-русски: «Что тебе надо матка? Солдат не понимайт тебья!»…

   Тут мать опомнилась и говорит, что схватили ее единственного сына, а он не еврей, а грек. «Господин, отдай сына. У тебя ведь тоже есть дети. Прошу – отпусти ради бога». И опять бог видно помог. А может немец удивился отчаянной храбрости этой женщины.

   Офицер что-то приказал солдату, а потом крикнул матери: «Иди матка ищи своего сына и забирай». Пошла мать мимо сидящих пленников. Когда шла мимо Валентина, он тихо окрикнул мать. Подбежала она, обняла и, рыдая, вывела его из лагеря, непрерывно повторяя – «Господин офицер разрешил тебя забрать».

   Вскоре она договорилась, и сына взяли на работу в немецкий гараж. Однако вскоре немцы заметили, что кто-то портит их машины. Наверное, это делал кто-то из партизан или подпольщиков, устроившихся на работу в этот гараж. Немцы не стали разбираться. Арестовали всех местных, кто работал в гараже. Подопрашивали, побили немного, а потом погрузили в грузовик и повезли за город в сопровождении полицейских. Ясно, что везут на расстрел.

   Выгрузили арестованных в лесу на поляне, выдали по лопате и приказали копать траншею. Могилу значит для себя. Жертвы, конечно, не очень торопились закончить работу. Полицейские были украинцы. Они подгоняли, некоторых били прикладами для острастки. Из немцев был только офицер. Как не тянули время обреченные, но, в конце концов, выгнали арестантов из ямы. Построили их в ряд на краю вырытой траншеи спиной к ней. Построили напротив них полицаев с винтовками. С боку встал немецкий офицер и начал читать приговор, а переводчик его переводить. Полицаи уже навели винтовки на свои жертвы и ждали команды.

   И в этот момент у Валентина свело желудок, и начался сильнейший понос. Наверно от страха. В народе говорят в этом случае о медвежьей болезни. Валя по привычке начал спускать штаны и трусы, а из него рвалось наружу и рвалось. Офицер увидел нарушение порядка среди арестованных подбежал к Валентину и начал орать на него по-немецки, обзывать его свиньей. Парень содрал с себя грязные штаны и прорычал немцу: «Пошел ты в ж…». Полицаи заржали, опустили винтовки, а немец побежал к переводчику, крича: «Was ist das – Пошёль ти ви ж…?». Валька видя это и от стыда, что не смог принять смерть достойно, бросился бежать в лес. Пусть стреляют вдогонку. Остальные арестанты тоже бросились в разные стороны в спасительный лес. Началась пальба. Скольким удалось убежать, Валентин не знал, но ему это удалось. Наверное, бог его спас и на этот раз. Бежал он по лесу почти в беспамятстве до тех пор, пока не услышал окрик: «Стоять! Руки в гору!». Валька встал как вкопанный, а потом ноги подломились, и он упал и зарыдал от стыда и обиды, что не удалось ему спастись. Да еще весь перемазанный и дурно пахнущий, без штанов. Какой стыд. Кто-то подошел сзади, потом двое захохотали, увидев парня без штанов и обделанного чем-то зловонным. Спросили – кто таков и куда бежал. Потом приказали встать и куда-то повели. На полицаев они не были похожи. Может дезертиры, или беглые из тюрем?... По лесам тогда всякого народа пряталось много. Шел и гадал – кто теперь его мучить будет.

   Так Валька оказался в партизанском отряде. В том самом, в который раньше попала Тоня. Конечно, над парнем еще долго посмеивались в отряде, вспоминая его появление в лесу, но по-доброму. Ведь его поведение перед расстрелом дало возможность спастись не только ему, но и другим несчастным.

   Валентин в боях воевал храбро, да и с товарищами по оружию держался хорошо. Молодость брала свое – вскоре он заметил в отряде Тоню – задорную и смелую девушку. Они подружились, а потом и полюбили друг друга. Где-то - в начале лета 1943 года в отряде заметили, что Тоня беременна. Сыграли партизанскую свадьбу. Война войной, а все должно быть по-людски. Отец Тони пытался ее оставлять на работах в отряде, но она требовала отпускать ее на задания. Ходила она на разведку с уже заметным животом беременной женщины. Немцы ее не трогали – вдруг это ребенок от немецкого солдата. Так и ходила - то в город, то по деревням. Запоминала – где какие силы у немцев. Иногда ходила на встречи с подпольщиками в городе.

   В ноябре 1943 Тоня родила девочку. Как раз в дни первого освобождения Житомира в ноябре 1943 года. Назвали ее Аллой. Как-то это созвучно было с алым знаменем страны, алым солнышком свободы. Вскоре в город опять вернулись немцы. В это время они почти полностью уничтожили танковую армию Рыбалко, успешно освободившую три недели назад Киев. Сильно пострадали и другие армии 1-го Украинского фронта, увлекшихся преследованием отступающих немцев. А 31 декабря 1943 года Житомир вновь освободили наши войска, и все герои нашего рассказа вернулись из леса домой. 3 января мать Валентина упросила батюшку ближайшей церкви открыть ее и провести обряд крещения маленькой Аллочки. Валентин в эти дни вступил в ряды Красной Армии и дошел с ней до Берлина. И даже ни разу не был ранен…

Чуточку от себя

   Вот так бог или ангел, или Случай (как хотите, называйте) оберегал двух незнакомых людей – Антонину и Валентина, чтобы они могли встретиться, и появилась наша рассказчица Аллочка – Алла Валентиновна.

   Может быть, это нужно было ещё и для того, чтобы мы об этом узнали от нее. Иногда в пылу своих забот и проблем надо остановиться и вспомнить о том, как досталась тебе жизнь. Тогда вдруг осознаешь, что нет ничего важнее жизни твоих близких и жизни наших детей, а все остальное только средство ее поддержать.

   Та война до сих пор мучает людей на родной земле Антонины и Валентина, и не дает спокойно жить, мирно трудится, воспитывать детей и внуков. Не знаю – напрасно ли Бог охранял Антонину и Валентина. Они честно защищали свою землю от завоевателей. Во всяком случае, они, их дети и внуки получили более 70 лет мирной жизни. Потом рухнула огромная страна - СССР. Люди начали искать и добиваться справедливости. Одни получили богатство, а другие – не знали, как выжить. Для одних справедливо одно (то, что делает их жизнь приятнее), а для других именно это и не справедливо. Бедному с богатым трудно договориться. Если только богатый сам этого захочет или его кто-то заставит. Как однажды сказала одна очень умная  женщина, профессор Каминская В.В. – справедливость – это понятие для глупых людей. Нет справедливости для всех. А большинство романтиков, мечтающих о справедливости для народа, становятся средством достижения справедливости для небольшого слоя циников. Они и будут управлять жизнью остальных, когда борьба за справедливость начнет стихать. Обида, зависть, злоба разрушает душу и все вокруг, а Добро строит и украшает жизнь и людей. Кому в этом мире захочет помочь Бог – нам неведомо.