Глава 2

На следующий день, прогуливаясь по Эдиву, капитан Рейн заметил полуорка. Полукровка сидел за грубо сколоченным из старых досок прилавком, разместившимся на одной из центральных улиц городка. Голубые глаза, игриво вьющиеся каштановые волосы и сглаженные черты лица придавали ему большее сходство с человеком, если бы не зеленоватый оттенок кожи, портивший первое благоприятное впечатление. Вместе с полуорком сидела малышка. Кудрявые волосы девчушки приходили в движение от легкого дуновения ветерка. Она до того умильно лопотала, сидя на коленях полукровки, что-то рассказывая на малопонятном языке детворы, что заложенный в ней с рождения внешний изъян смешанной с гоблиноидами крови не сразу бросался в глаза.

Гора аккуратно разложенных сочных персиков нежного бежевого цвета заставляла взгляд цепляться за изобилие и красоту фруктов. Когда определялся с выбором, вдоволь присмотревшись к товару, Рейн в последний, шокирующий для него момент, заприметил нижние клычки, высовывающиеся из-за пухлых розовых детских губ. Ребенок резко вызвал у капитана приступ отвращения.

«Как же тяжело будет житься среди людей этакой страхолюдине, - безжалостно подумал бретёр, стараясь подавить проскользнувшую на лице неприязнь».
Его не слишком обширные познания о женщинах, тем не менее, позволяли понять, какого это влачить век одиночества, который, несомненно, уготован любой непривлекательной особе.

- Торговец! За сколько продаешь?
Полукровка окинул оценивающим взглядом Рейна, прикидывая наилучшую для себя цену. - Два золотых за вэдро.
- Грабеж! А сладкие ли у тебя персики?
- Маи пэрсики самые вкусные, сладкиэ, мякоть и нэжность. Папробовать хотишь? Нэ пожалеешь, как хараши!

Сторговавшись за серебряный, капитан отправился к соратникам довольный собой и гостинцем. Два часа бурной словесной баталии о ценах, угрозы уйти, возвращения, снова баталии не прошли даром и не ограбили карман военного.

Быстро пролетели дни. Тяжелый путь окончился перед узкой горной тропой и начался новый, более сложный, этап в жизни разведчиков. Риверспир сиял на плато в закатных лучах темным устрашающим силуэтом, а вокруг него горные пики взрезали небеса. Парни, ведя лошадей под уздцы, двинулись в направлении нерушимого замка. Мерцали покрытые рябью серебристые воды озера подле древней постройки, закрывающей вход в усыпальницу чародея, когда-то облюбовавшего горную обитель каменного народа. Ветер шевелил златые колосья на доступном взгляду краю пшеничного поля – официального предмета исследований.

Лики древних каменотесов взирали пустыми проемами глазниц за движущимися по тропе людьми, как это происходило более тысячи лет. Каких только существ не повидали бесстрастные ваятели! В любое время суток их зеркала души оставались бездонными провалами мрака, позволяя воображению рисовать дикие и страшные картины. Тьма следила за каждым шагом странников, пока на землю опускалась вуаль сумерек.

Нерушимая уверенность запечатлелась на лицах древних, а бороды покрыли витые узоры. Взгляд в бесконечность, проницающий горную твердь, подтверждали стойкость и мастерство народа дварфов. Имена великих каменотесов затерялись среди времени и лишь надписи иероглифов под изваяниями вещали о позабытой истории или проклинали путников. Никто до сих пор не расшифровал послания последнего Короля-Чародея устрашающей и великой Империи Шуун.

От созерцаний Андреса отвлек звук орлиного клекота, донесшийся с вершины смотровой башенки. Сержант взглянул в направлении шума, поднеся ладонь козырьком, чтобы защититься от ярких лучей заходящего солнца, мешавшие разглядеть, что происходит в замке. Никто из членов ИЕФ не знал, что орудия следят за приближением троицы, готовые разметать человеческие тела на куски, стоит таинственному начальству горной базы отдать приказ.

Майор Илуин, заведовавший каждым аспектом жизни в замке и в прилегающих окрестностях, наблюдал в подзорную трубу за незнакомцами, сокрытый тенями. Взгляд его встретился с любопытствующим Андресом, не подозревающим о бессмертном наблюдателе. При виде воина мысли офицера изменили русло и потекли в ином направлении. Эльф хранил за пазухой тонкую записку с убористым почерком от полковника Трильо, уведомившего его о проверке из Аскатлы и наказавшего всячески содействовать следствию.
«Самолично себя уничтожить? – мысленно спросил он не без ехидства».
Кривая усмешка исказила тонкие губы на безвозрастном вечноюном лице ученого. В этот скверный момент сердце высшего эльфа сжимали тиски боли, которые овладели его мыслями. Осознание, что трио приехали разрушить достижения и вновь обретенную цель в жизни не оставляли бывшего разведчика. Илуин хорошо помнил, как работает управление. Со злополучного скандала между генералами, когда проклятые мужеложцы не поделили постель короля, злой рок навис над секретной цитаделью. Каждый день майор ждал визита проверяющих или разжалования, как после отведения удара от Нашкеля, когда его отправили в богами забытую дыру, которую он нежно называет вторым домом, и за что?! За принесенные на алтарь Амнийской целостности совесть? Моральные устои? А как на счет тысяч жизней невинного гражданского населения, погибшего от магической чумы?
- Но все же… - неосознанно прошептали губы, а рука сжала ворот одеяния. Чудовищное воспоминание о выпущенной чуме, съевшей плоть и души солдат и простых жителей окатило сознание майора беспощадной волной сожаления и вины. Никакие отговорки, которыми он увещевал себя несколько лет, не помогали.

Илуин тряхнул златоволосой головой, сбрасывая мешающие четко думать мысли. Большую часть жизни он прожил среди людей и как единственный эльф, служа залогом договора между Tel’Quessir и людьми, знал, как следовало поступить.
«Болваны из ИЕФ ничего не найдут, - с этой мыслью, майор передал трубу солдату, наказав не ослаблять наблюдения». Он поспешил спуститься вниз, двигаясь со стремительностью столь несвойственной его расчетливой точности. Надлежало подготовить встречу и предупредить ученый состав. Трибунал грозил каждому от солдата до офицера, но в первую очередь главе исследовательской группы – ему лично. Нельзя допустить скандала и позора одного из высших эльфов! Слишком велик будет гнев Дома, который страшнее, чем самые хитрые и изысканные пытки в казематах королевского дворца Аскатлы.

Полевого врача сеньора Ларса Санрезу команданте обнаружил по обыкновению в лазарете. Доктор обследовал смиренно сидящего на каменном столе полуорка, выполнявшего по его указанию движения на координацию и реакцию. Светловолосый человек, массивный и быковатый, не уступал оркам в крепости сложения. При взгляде на Санрезу казалось, что в роду целителя затесались чондазские атлеты.
- Ларс, - обратился Илуин, минуя условности чинов. Забытая для части риверспирцев официальность объяснялась сковавшим ученых секретом. – Срочное дело, - эльф обратил внимание на Шмы-Бека, взглядом велев полукровке выйти. Подобно уличенному за шалость дитя, полу-орк с понурым видом соскочил с вырезанного дварфами каменного лежака, исполняя безмолвное повеление эльфа. Уродливый гоблиноид от позорной смеси с человеческой кровью натягивал по пути рубаху, неловко переваливаясь при ходьбе.
- Оповести наших, чтоб приготовились и не чесали языками, - заговорил майор, когда за полу-орком закрылась каменная дверь. – Мне необходимо встретить важных персон. Наши худшие предположения сбылись. «Гости» прибудут с минуту на минуту. И это в момент, когда Ортега следует за мной хвостом. Карамба! За тобой он не станет следить.
- Хорошо. Постараюсь незаметно все обстроить, - ответил доктор, тщательно омывая руки в чаше с водой.
- Постарайся, - Илуин выразительно двинул тонко очерченными бровями. – Недопустимо, чтоб ИЕФ получило зацепки на нас. Погибнем все, - не задерживаясь, бывший разведчик удалился собирать солдат. Несколько мгновений доктор смотрел в спину высшему эльфу широко-раскрытыми от удивления глазами. Когти страха медленно шевельнулись внутри, царапая сознание алхимика. Ему было чего опасаться. Наука превращения веществ относилась, наряду с колдовством, к запретной практике, а это означало позорную и мучительную смерть. Статус идальго не спасет его от королевского правосудия, а жена и двое детей не разжалобят судей. Если длительное и терпимое гниение в Риверспире предполагало помилование, давало шанс жить и держаться, надеясь вновь увидеть семью, то жаждуемый в Аскатле показательный процесс лишал надежды на будущее.

***
- Команданте! – окрикнул эльфа молодой холеный мужчина в пышных одеяниях столичного модника. Темноволосый и короткостриженый адъютант отличался привлекательной наружностью и приятным женственным лицом. Его безупречный костюм, прекрасное сложение и выправка никого не оставляли равнодушными, а умение построить интересную беседу, разбавляя напряжение вовремя ввернутым анекдотом, создавало ореол неотразимости. Качества, несомненно, пригодные для ведения дворовых интриг не годились для осторожных ученых Риверспира, готовых пойти на любую подлость. Недели, проведенные в замке, не помогли молодому офицеру добыть необходимые сведения. Идальго, будучи в услужении генерала Каро Эмилио, ранее ведавшего управлением в здешних местах, прислал личного наблюдателя, обостряя царящие в Риверспире напряжение, чем затруднил шпионаж.
- Лейтенант, - отозвался майор, развернувшись на каблуках, чтоб засвидетельствовать причитающееся его положению приветствие.
- К чему парад в столь поздний час? – осведомился Ортега не без апломба амбициозного генеральского адъютанта встречая старшего по званию. Он осмотрел собравшихся в зале шестерых солдат, готовых в любой момент пустить в дело шпаги. Из общей картины выбивался Гур-Бузук - умалишенный полу-орк, вечно пускающий слюни, который жался к стене позади воинов.
Ответом наблюдателю прозвучал смачный тромбон чихания.
– Ааачк-хааа! – раздалось со стороны гоблиноида. Сутулый в присутствии команданте, Гур-Бук блуждал бессмысленным взглядом по обстановке парадной.
Неосторожный, оскорбительно-случайный, ответ вызвал смешки солдат, что нисколько не испортило настроения извечно добродушному адъютанту.
Сдержав улыбку, Илуин посмотрел на циферблат наручных часов, мысленно отсчитывая момент, когда театрально приоткрыть ворота замка перед разведчиками. Заодно потянул время перед ответом лейтенанту, хотя не был обязан помогать верному псу проигравшего генерала.
- Ваши конкуренты, Ортега, - ответил эльф, покрутив цепочку дамских часов, сработанных гномами Лантана. Неподобающе изящный, дорогой и чрезвычайно полезный аксессуар смотрелся нетипично для амнийского военного. Золотая безделушка не портила впечатление о мужественности майора, в ином случае обязательно придав человеку нелепый вид. Однако, острому и наблюдательному взгляду открывались филигранные инициалы, выдающие имя истинного владельца.
- Кого вы имеете в виду? – серьезным тоном заговорил адъютант.
- Ищейки дона Франциско, - команданте оторвал взгляд от неумолимо бегущей секундной стрелки и распорядился солдатам встать по трое от него, разойдясь веером. – Это теперь его вотчина, а ваше присутствие нарушает устав, что может повлечь за собой последствия. – Закинув пробное яблоко раздора, майор удовлетворился полученным эффектом. Лицо Ортеги исказилось от ставшей ударом новости.
- Вы… собираетесь их убить?! – тревожные нотки проскользнули в голосе пытавшегося совладать с эмоциями адъютанта.
Стоящий спиной к лейтенанту Гельдрель проверял верный пистолет. Тень усмешки украсила скрытое от взора лицо. Эльф позабавился глупости и наивности приставленного к нему молодчика. Майор редко расставался с оружием, но не всегда пускал его в дело, находя в огнестреле одну замечательную черту: люди, друзья и враги, старательно выбирают выражения в присутствии опытного стрелка. Следуя старой привычке, команданте заткнул пистолет за сине-голубой кушак, гармонирующий с серебристо-зелеными одеждами Народа.

- Надеюсь, они не дадут мне повода, - отрицательно покачав головой, уклончиво ответил высший эльф. - Эдро! – прозвучали слова высшего наречия, отворяя тяжелые дубовые двери.

***
Врата под действием невидимой силы медленно раскрывались перед новоприбывшими. Тревожное ощущение неправильности происходящего взбудоражило умы разведчиков. Ручка с головой льва молчала, оставшись нетронутой и не известив о прибытии путников, никто не вытащил засовы со стороны встречающих и не навалился на тяжелые двери, словно древние механизмы подгорного народа продолжали работать после их забвения.

Представший взглядам троих амигос просторный зал скупо освещали две масляные лампы на подставках. Парадная, сотни лет назад перестроенная на светский манер для приема высоких гостей, когда база утратила военно-стратегическое значение, поражала неприличествующей обиталищу роскошью. Узорчатая плитка на полу гармонировала с дорогой мебелью, свечными канделябрами и стеклянными террариумами под образцы пшеницы и летучих гадов, служащие выставочными витринами достижений селекции. Оставалось догадываться скольких трудов потребовалось, чтоб доставить по узкой тропе необходимые материалы, и в какую сумму обошлось переоборудование замка под новые потребности королевства. Но не убранство главной залы бросалось в глаза троицы, а строй солдат в боевой готовности во главе с команданте перед воротами. Враждебный настрой встречи привел капитана Рейна в бешенство. Встретив гневный взгляд Николаса, уголки губ майора Илуина победно дрогнули в улыбке. Воцарилось напряженное молчание, изредка нарушаемое кашлем старого полу-орка.
- Команданте!.. – начал речь возмущенный агрессивностью приема капитан. – Как это понимать?! – осведомился идальго, шагнув вперед, но вовремя осекся, остановленный Веласкесом, чья рука легла на плечо вспыльчивого бретера.
- Необдуманные оскорбления сейчас придутся не к месту, - шепнул монах.
Николас неохотно кивнул, скрипнув зубами и усмиряя буйную натуру.
– Подорожные и грамота, предписывающая явиться в Риверспир, сеньор, - сменил тон капитан, добыв из-за пазухи бумаги под пристальными взглядами встречающей стороны.
- Не по-военному докладываемся, капитан, – осудил Гельдорель, прищелкнув по-калишитски языком. С холодным высокомерием эльф оглядел прибывший в цитадель отряд, вскинув подбородок.
Николас не упустил тонкой насмешки над примесью южной крови в его жилах, воспылав неприязнью к майору. Команданте не понравился капитану с первого взгляда. Это чувство усиливалось с каждой контрой.
Илуин принял свитки, неторопливо натянул очки со стеклами половинками и принялся педантично оглядывать печати.
Андрес молча наблюдал, не вмешиваясь в процесс. Вечно-юный эльф в возрасте шестидесяти двух лет по данным досье амнийской разведки соответствовал словесному портрету. Но ни молодость, ни свежесть лица и подтянутость фигуры не скрывала стариковской манеры говорить и двигаться, точно жизнь среди людей морально состарила высшего эльфа. Дальнозоркость, которой страдал Илуин, делала его бесподобным стрелком своего времени, что не укрылось от внимательного взгляда сержанта.
«Интересно, насколько плохо видит вблизи майор, - подумал воин, продолжая разглядывать команданте». Парень намеривался сыграть на физической слабости эльфа.
Словно почувствовав взгляд сержанта, Илуин обратил внимание на троицу. Предельно спокойный и расчетливый Веласкес, которым монах казался при поверхностном знакомстве, скорее беспокоился отыскать в горном прибежище удовольствия. Он с бесстыдством опытного соблазнителя оглядывал солдат, вызывая у мужчин невольную нервенность и подвергнув их внутреннюю уверенность испытанию. Капитан Рейн тешил собственную персону планами мести. В подтверждение догадки, рука оскорбленного идальго с остервенением сжимала пояс.
«Андрес… это взгляд опытного диверсанта и шпиона, - отметил майор, встретившись глазами с сержантом. – Умен и опасен, - отметил команданте». От Илуина не укрылось, что взгляд младшего по званию члена отряда остановился на часах, очках, пистолете и плечах бывшего разведчика, заставив эльфа мысленно встряхнуться и придать напряженному телу вальяжности и благородной неторопливости.