Пацан

Загорелась одна из квартир в хрущёвской пятиэтажке. На удивление жильцов дома почти разом приехали  пожарные, милиция, врачи. Люди тогда шутили, мол, у американца одна машина, а у советского человек на каждого приходится по три: «пожарка», «чёрный воронок», "скорая".

 Пожар потушили быстро. Было установлено, что постоянно пьющие на первом этаже  в третьей квартире муж и жена забыли потушить сигарёту, а курили оба, и заснули. По этой причине загорелся матрац. Супруги скончались от отравления угарным газом.

Специалисты осмотрели все углы однокомнатной квартиры, а также кухню и туалет. А вот в ванную войти не смогли – она была закрыта изнутри. Долго стучались, пытались заговорить. Наконец, решили открыть дверь фомкой. Когда оглядели маленькую комнату, то сначала ничего подозрительного  не заметили. И, уже уходя, один из пожарных поднял тряпицу в ванной, коих там было полно. "Долго же не стирали", – подумали все. Однако в куче белья кто-то зашевелился. Милиционер ткнул рукой и произнёс:
– Здесь кто-то есть и, кажется, живой. – Разбросав бельё, участковый обнаружил среди белья ребёнка школьного возраста.
– Надо звонить и вызывать инспектора детской комнаты милиции, – громко сказал старлей.
Майор милиции Анастасия Петровна Воронова – женщина очень строгих правил и нрава, чего не скажешь о некоторых её коллегах, прибыла по вызову без всяких проволочек. Привести себя быстро в должный вид – стало её давнишней нормой. Офицерская форма очень ей шла, и она постоянно, когда требовали обстоятельства, появлялась в мундире. Прямо с порога она твёрдо сказала:

– Здравствуйте. Что случилось?
– Товарищ майор, здесь пацан нашёлся. Наверное, уже сирота. Надо определиться с его дальнейшей судьбой, – доложил участковый.
– Где он?
– В ванной комнате.
    – Как в ванной?
– Там его нашли. Мы не стали насильно его вытаскивать. А сам он не идёт к нам на наши просьбы.

 Анастасия Петровна уверенно шагнула в ванную и увидела в самом углу сжатый живой комочек. На неё смотрели добрые и, как ей показалось, умные глаза.  В них читалась надежда вместе с небольшим испугом.  Ей частенько приходилось бывать в таких ситуациях, но то, что она увидела сейчас, её потрясло до глубины души. Поэтому, сдержав первые эмоции, она спокойно, по-женски, улыбнулась, присела до уровня глаз пацана и тихо спросила:
– Мальчик, как тебя зовут? Меня - Анастасия Петровна, а как тебя звали родители?
При слове "родители" глазки мальчика сузились, он ещё больше сжался и продолжал молчать.
– Закройте дверь и оставьте, пожалуйста, нас одних, – попросила майор.
– Хорошо, хорошо. Мы понимаем, мы уходим, – ответил за всех участковый.

Все вышли и закрыли за собой дверь. При тусклом свете, невыносимом запахе и удушливом воздухе Анастасия Петровна  всё же заметила у мальчика под левым глазом синяк. Пацан продолжал молчать и полулежать неподвижно, окружённый тряпьём. Теперь, когда он отчётливо увидел на её погонах одну большую звёздочку, его глаза стали излучать тревогу. Милицейская форма внушала ему страх. А Анастасия Петровна, смотря на него добрыми глазами, никак не могла найти нужный ключик к этому существу.

Закрыв на секунду глаза, она машинально сунула правую руку в карман, чтобы достать пачку сигарет. Но там вместо  бумажного прямоугольника, обёрнутого в целлофан, она нащупала плитку шоколада. Что-то вмиг подсказало ей, что этот пароль сработает. Она достала большую плитку "Алёнки", посмотрела внимательно на неё, видимо, вспоминая, откуда она у неё взялась в кармане, понюхала, присела на край ванны и спросила:
– Хочешь? Давай съедим вместе.
– Хочу, – вдруг неожиданно и для себя, и для Анастасии Петровны вымолвил мальчик, протягивая тонкую ручонку к шоколадке.
Они ели молча, наслаждаясь ей каждый по-своему. Он – никогда не евший такой гостинец, она – наконец, подарившим ей судьбой ключиком  к этому маленькому живому замочку. Анастасия Петровна специально не задавала в этот момент вопросов, чтобы укрепить возникший между ними контакт. Когда всё с большим аппетитом было съедено, майор неожиданно даже для себя произнесла:

– Давай быстренько вылезай из этой... ванной и поедем ко мне домой в гости. Я живу одна. У меня в квартире обитают мои друзья: пёсик Гавот и маленькая кошечка Трусиха. Они дружат между собой. Очень ждут всегда моего возвращения. Может, и ты им станешь старшим другом. Ну, хочешь с ними познакомиться?
– Хочу, – уже заинтересованно ответил мальчуган и стал медленно подниматься во весь рост.
– А росточком-то ты от горшка – два вершка. Ну да ладно. Ещё успеешь, вырастишь.
Он проворно вылез из ванны, встал босыми ногами на цементный пол и вопросительным взглядом уставился на Анастасию Петровну.
– Давай тогда познакомимся поближе. Ты так и не сказал мне как тебя звать - величать. Меня – Анастасия Петровна. Запомнил?
– Запомнил: Анастасия Петровна. Майор.
– Правильно понимаешь. Так как же я тебя должна называть?
– Меня зовут Иваном.
– Очень хорошее у тебя имя. И легко запомнить, и самое простое изо всех имён, и самое русское. Давай руку. Когда мы сейчас выйдем, не обращай ни на кого внимания, держись меня.
Перед тем, как выйти, она положила свою левую руку ему на плечо, а правой погладила по голове. Нервная дрожь ещё присутствовала в нём. Этот необычный для Вани вечер только начинался, а впереди его ждала новая, другая жизнь.
Дверь ванной, наконец, открылась, и из неё вышли Анастасия Петровна и Ваня. Она вежливо попрощалась со всеми, кто в это время находился в квартире и на лестничном марше. Участковый с завистью покачал головой и про себя подумал: «Ну, баба, нашла всё-таки тропинку к сердцу пацана. А как же его зовут, не спросил», – но махнул рукой и продолжил составлять протокол.

Старлей не зря позавидовал Анастасии Петровне. Он много раз бывал в этой квартире, наводил порядок среди всегда пьяных хозяев и таких же гостей. Под ногами иногда путался и этот пацан, но до него не доходили руки. А ведь он прекрасно знал, что мальчику очень трудно жилось в этой семье. Спать он уходил в ванную, там же коротал многие свои вечера и ночи. О чём думал, а, может, и мечтал, был ли сыт – это мало кого интересовало, беспокоило. В школе знали о бедственном положении своего ученика, но тоже лишь сочувственно провожали взглядом, когда он попадался им на глаза. Не было в школе такого педагога, включая классного руководителя и завуча, который взял бы его под свою опеку.
Анастасия Петровна, как опытный педагог, твёрдо знала, что на милицейской машине везти Ваню к себе домой ни в коем случае было нельзя. Может заупрямиться, испугаться и убежать. Вот поэтому  она внимательно осмотрела большой двор, который окружали многоэтажные дома, и, заметив невдалеке подъезжающее такси, напрямик заспешила к "зелёному огоньку".

– Ваня, ты на такси когда-нибудь ездил? – на ходу спросила она.
– Не-а-а.
– Тогда сейчас поедем, не отставай.
В просторной "Волге" они сидели рядом на заднем сидении. Ваня склонил голову, не зная, что ожидать от судьбы дальше, а Анастасия Петровна сверху смотрела на него и потихонечку качала головой. Сколько вот таких подранков судьбы прошло через её руки, сердце, душу. Но Ванятка, так она вдруг назвала  его для себя, как-то по-другому заставил взглянуть Анастасию на этот вечно быстродвижущийся мир...

Ей уже было около сорока. Разведена, детей не имела. Милицейская работа поглощала всё время: и рабочее, и личное. Домой приходила, как выжатый лимон. А там из близких и родных её уже никто не ждал. Если и выпадал свободный вечер или выходной случался, то их поглощала домашняя суета: уборка, стирка, приготовление пищи. Постепенно что-то в её голове и душе, сама она ещё отчетливо не понимала что, начинало происходить. По крайней мере, в мозгу образовалось местечко (гнездо), где естественным путём шло накопление количества  незнакомых, но приятных ей мыслей, которые потом, после тщательного анализа, должны были перерасти в качество.
 На третий этаж они поднимались быстро и уверенно, словно проходили  по этим ступенькам тысячу раз. Ваня всё это время озирался по сторонам: то ли запоминал новое место, то ли знакомился с увиденным. Достав из кармана связку ключей, она открыла  нужным ключом замок и отворила дверь внутрь, приговаривая с порога:
– Эй, Гавот и Трусиха, где вы тут, лежебоки, просыпайтесь, скорей бегите знакомиться. У нас необычный гость – Ванятка!
– Как вы меня назвали? – обратился он к Анастасии Петровне.
– Ванятка. Тебе так не нравится?
– Меня так бабушка называла, когда я бывал у неё в деревне.
– Проходи, проходи в дом, чего мы на пороге разговоры разговариваем. Так у тебя бабушка есть? – немного с тревогой спросила она, захлопывая за собой дверь.
– Уже нет, померла в этом году, старенькая была. Она мне даже икону подарила прошлым летом, хорошую, да ребята большие на улице отняли, когда я возвращался  с ней после каникул. Я плакал, просил, чтобы отдали, говорил, мол, бабушка подарила. Да где там... Они  лишь смеялись...

– Разувайся. Мы обязательно, Ванятка, разыщем этих ребят и вернём тебе вашу родовую икону. Бабушка, абы какую икону не подарит. Она знала, что жить ей  оставалось немного, вот и передала тебе семейную святыню. А ей тоже, может быть, когда-то передала её мама или бабушка.
– А откуда вы знаете?
– Так поступают всегда в хороших семьях, чтобы род помнили и своего святого заступника. Ты не беспокойся, памятку твоей бабушки мы найдём. Ты запомнил, как выглядит икона?
– Да. Я хорошо запомнил. Она называется Казанская икона Божьей Матери.
– Молодец. Очень приятно слышать.
В этот момент, услышав в коридоре разговор, как по команде опытного дрессировщика, из спальной комнаты, виляя хвостами, выбежали собачка и котёнок. Они подскочили к порогу и, присев на задние лапы, молча уставились на прибывших.  Ванятка не удержался и одной рукой (другую он прижимал к груди) по очереди погладил новых для себя домочадцев. Знакомство состоялось.

– Ванятка, если ты не против, то прямо с порога пойдёшь мыться. Давай  я помогу тебе раздеться. Если стесняешься, то снимай одежду сам, а я пойду и включу воду.
– А я не взял с собой мыло и полотенце, – наивно ответил он.
– Ванятка, это тебе не общественная баня. Полотенце, мыло  и даже зубную щётку с зубной пастой я тебе подарю. Твои предметы личной гигиены будут лежать на нижней полочке, – она улыбнулась такой наивности своего гостя и пошла в ванную.
Прошли минут пять-шесть, и она вышла из ванной в красивом домашнем халате, но, взглянув на мальчугана, всплеснула руками, приговаривая:

– Ты ещё не разделся? Ты боишься или стесняешься? Почему ты держишь всё время руку на груди? У тебя что-то болит? Что у тебя там? Хлеб?
– Мальчик помотал головой, поднял вверх свои детские глазёнки, поморгал ими, как бы оправдываясь, потом тихо произнёс:
– У меня тут тетрадь, в ней записи. Мне они  нужны. Я их читал бабушке, и она сказала, чтобы я показал их большому человеку.
– Записи, говоришь, показать надо большому человеку. А, стало быть, умному и учёному человеку. Понятно. Ты иди в ванную, разденься, положи свою тетрадь на стул, тщательно вымойся, вытрись хорошенько, а я поищу, во что тебе переодеться. А потом мы будем с тобой пить чай. Договорились?
– Хорошо. А можно чай заварить травами? Мы с бабушкой так пили.
– У нас вкусы сходятся. А я ещё и варенье на стол поставлю. Ну, беги!
Немного подождав и не выдержав, Анастасия Петровна постучала в дверь и ласково сказала:
– Ванятка, давай я тебе помогу голову помыть, у меня шампунь душистый есть, тоже на травах, открывай.
– Сейчас, глаза только промою, я лицо намылил.
– Вот и я пришла помочь, – беря с полки красивый флакон, произнесла хозяйка и краем  глаза взглянула на стул, где лежала синяя тетрадка. – А ну-ка, давай свою голову, закрывай глаза...

Когда Ванятка помылся, Анастасия Петровна подала ему свою детскую пижаму, чудом сохранившуюся среди белья. "Вот и пригодилась", – многозначительно подумала она.

На кухне пили чай. Аромат душистых трав витал в воздухе. На столе у хозяйки квартиры не было пустого места. Кроме чашек с заварником, на столе стояли тарелки с печеньем, конфетами, мармеладом, колбасой и сыром, вареньем...
– Ванятка, сейчас попьём чай, а потом ляжем спать. Завтра обо всём поговорим. Ты мне только скажешь, в какой класс ты пойдёшь.
– Если всё будет хорошо, а по бабушкиному, если Бог даст, то в пятый.
– В пятый, – удивилась Анастасия Петровна, – а что же ты росточком такой маленький?
– Гипотрофия. Так мне сказала школьная медсестра.
– Да-да. Это очень похоже. Ты ещё что-нибудь будешь есть? Возьми колбасы.
– Хозяйка красна, и каша вкусна, – так говорила моя бабушка. – Спасибо. На ночь много нельзя есть. Плохие сны будут сниться.
– Как хочешь. Пожалуйста. Я тебе постелю в зале на диване. Если хочешь, возьми с собой котёнка. Он всё равно ночью прилезет.
– Это... Я хотел спросить: А где моя одежда, тетрадь?
– Я тебе хочу предложить такой вариант ответа. Завтра, пока ты будешь спать, я куплю тебе что-нибудь на первое время из одежды.  А тетрадь я положила  на столик у входа, где стоит телефон. Подожди, я принесу сейчас твою тетрадь.
Пока Анастасии Петровны не было, Ванятка осмотрел внимательно кухню и, первым делом, отметил, что здесь нет так надоевших дома окурков в пепельнице, в тарелках, пустых бутылок под ногами на полу. Такой чистоты он ещё не видел, разве что у бабушки, где был свой, особенный порядок – деревенский. Там бабушка в повседневной суете учила внука класть вещи, которые берёшь,  на свои места. "Тогда и возьмёшь поближе".  Поэтому и дела у неё спорились. "Каждая вещь  должна своё место знать",– частенько приговаривала наставница.

– Вот и твоя тетрадь. Ты хочешь взять её с собой в постель? Да?
– Нет. Сегодня я хочу, чтобы вы её прочитали. Это должен сделать большой человек.
– По твоему мнению я – большой человек?
– Для меня – да. Вы вселяете надежду. С вами мне хорошо.
– Спасибо, Ванятка, за такие слова. Пойдём, я провожу тебя к дивану, накрою чистым одеялом. Бери котёнка и – спать.
Выключив везде свет и проверив закрыта ли входная дверь, Анастасия Петровна бесшумно направилась в спальню, прижимая, как Ванятка, к груди тетрадь. "Наверное, стихи пишет", – подумала она, устраиваясь поудобнее в постели. Включив ночник, надела очки и открыла первую страницу.

 Красивым почерком было написано: " День подходит к концу. Я смотрю на циферблат часов, а на нём все три стрелки – секундная, минутная и часовая – вот-вот сольются в одну. Рука невольно поднимается ко лбу, чтобы перекреститься и сказать: "Господи, спасибо тебе за прожитые сутки".
С благоговением слежу за рождением первого мига нового дня, чтобы после его прошествия снова осенить себя крестом надежды и произнести: "Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, прости меня грешного и помилуй."
Анастасия Петровна, поддавшись какому-то магическому влиянию, а, скорее всего прочитанного, оторвала на секунду взгляд от страницы и из-под очков тоже взглянула на висевшие на стене часы. Невольно перекрестилась: "Господи, как хорошо написано: чисто, честно, чудесно". Потом опустила голову и снова начала читать.
" Это будет не сегодня, не завтра, не послезавтра. Это будет не очень скоро. Это случится тогда, когда Солнце надорвётся от своей работы. Это случится, наконец, когда Светило использует весь свой водород и гелий, а на Земле, сменяя друг друга на биологической вахте, проживут тысячи  поколений людей. К этому уже надо быть готовым, к этому дню необходимо готовиться  заранее. Сотворить следует так много, что всё, сделанное на земле человечеством ранее, покажется  всего-навсего пылинкой перед грядущим.

Сейчас свет Солнца создает на Земле освещение в 465000 раз более яркое, чем освещение полной Луны. Полное излучение тепла Солнцем составляет 5,43  10-27 калорий в минуту. Но так будет не всегда. Всё когда-нибудь кончается. Всё когда-то превратится в прах. Всё имеет начало и конец.
Грядущим поколениям следует целенаправленно заняться созданием нового, запасного Солнца. Для этого надо объединить все  экстраумы планеты и выработать одну  общую теоретическую концепцию. На первое время первым шагом следует всем государствам перечислить, как пробный шар, всего один процент от военного бюджета в этот фонд. Это огромные средства. Этого бы сейчас хватило, чтобы накормить всех голодающих землян.

Все газы, космическую пыль, метеориты, большие и малые астероиды, кометы, а потом и планеты Солнечной системы поочерёдно и постепенно интегрировать к орбите Юпитера. А затем направлять весь этот космический потенциал на сближение с планетой-гигантом. Это, в конечном счёте, обеспечит возникновение нового малого Солнца. Только Марс, как запасную планету, следует оставить в покое. Когда-то же возникнет необходимость создания на ней земных условий для жизни людей...

Ближайшее к сегодняшней эре событие – царство антихриста. Оно наступит тогда, когда земная цивилизация достигнет апогея своего развития. На земле тогда установится одно государство. Править же им  три года будет антихрист. Тысячи его помощников с помощью экстратехники будут следить за каждым шагом, каждым движением человека. Каждая потаённая мысль индивидуума тут же засветится на мониторе, и её тут же уничтожат умные приборы. Ни один человек не сможет даже подумать о свержении антихриста. Всякое свободомыслие уничтожится ещё в зародыше. Человечество войдёт в короткую полосу всемирного рабства.
Конец же его царства наступит неожиданно и мгновенно с приходом Господа Бога. И тогда некоторые люди пожалеют, что в своё время отдали души антихристу...

И совсем скоро людей Земли ожидает очередной ледниковый период. Сегодняшняя деятельность человечества лишь отодвинула на несколько сотен  лет наступление всемирного холода. Из каждых ста тысяч лет  десять приходятся на потепление,  а остальные девяносто тысяч лет - на резкое похолодание. Но сначала растают многие ледники. Уровень воды в мировом океане поднимется на десятки метров. Многие мегаполисы уйдут под воду и станут частью дна большой воды.  Целые страны перестанут существовать, ибо не будут иметь своей территории. Начнется новое великое переселение людей. Чтобы выжить, они пойдут на самые радикальные меры. На многие годы на Земле воцарится хаос, человеческая кровь станет дешевле пресной воды, а цена жизни на весах судьбы будет равна нулю.
Готовьтесь, земляне, к этим страшным испытаниям. Кто-то всё-таки выживет в этом круговороте. Но кто?"

Анастасия Петровна, прочитав последнюю страницу, невольно перекрестилась и произнесла шёпотом: "О, Господи, что же с нами будет, за что такая напасть и кара обрушатся на нашу Землю?" –  И, зацепившись за последние слова, сама себе ответила: "За грехи наши".
Она встала и, тихо ступая,  понесла тетрадь, чтобы, как просил Ванятка, положить её после прочтения рядом с ним. Подойдя к нему, Анастасия Петровна внимательно посмотрела на мальчика. Он лежал спокойно, наверное, впервые за последнее время. Дыхание его было ровным, он просто по-мальчишески, по-детски крепко спал. Положив осторожно тетрадь на стул, что стоял рядом с диваном, она медленно повернулась и пошла спать.

Проснулась Анастасия Петровна рано. Подготовив  лицо и тело к дневному марафону, она принялась готовить завтрак. Вдруг она почувствовала, что всё в её руках спорится, всё получается. На задний план, впервые за многие годы, ушли думки о рабочих буднях. Внутри будто открылось второе дыхание, появилась лёгкость, а проще – вдохновение. Она поймала себя на мысли, что за кем-то ухаживать, кому-то быть полезной для женщины очень и очень важно. И тут её кольнуло: "А, может, попытаться усыновить Ванятку." Эта благая мысль бальзамом расплылась по благодатному телу Анастасии Петровны.
Часы показывали семь утра. У неё, на удивление ей самой, всё было готово. Оставалось, на всякий случай, если Ванятка проснётся до обеда, написать записку как себя вести в её отсутствие. Что она охотно и сделала. И ещё позвонила на работу и взяла отгул.
 
План на день у неё созрел, когда она утром, надевая халат и обувая тапочки-чебурашки, спешила в ванную комнату. Первым делом она хотела посетить свою давнюю подругу врача-психолога и показать ей странные записи в тетради. А потом? Потом, как у всех матерей, – в магазин и на базар...

Постучав в кабинет, Анастасия Петровна услышала знакомый голос:
– Входите. О! Кто нас посетил! Какое счастье видеть бывшую школьную подругу, а теперь главного детского милиционера района, да ещё майора...
– Ну, хватит, хватит перечислять мои регалии. Как ты поживаешь? Привет!
– Привет! Живу горем и заботами других.
    – Это ты в точку, Маринка, попала.
– Да и у тебя, подруга, работа не слаще.
– Что да, то да. Вот, подруга, принесла я тебе кусочек "сахара". Прочти, что написано в тетрадке, а я схожу в дамскую комнату. Потом потолкуем.

По пути Анастасия Петровна переговорила с подростковым врачом о том, что приведёт показать одного мальчика, с санитаркой – о её сыне-хулигане. Не встретив больше никого, она заспешила в дамскую комнату.
Когда она вновь постучала в кабинет и открыла дверь, то увидела врача-психолога Марину Алексеевну в задумчивости:
– О чём мыслишь? – с порога спросила Анастасия Петровна.
– Мыслю о том, что же нас в действительности ждёт? Я имею в виду всё человечество.
– Значит, и тебя задело за живое то, о чём написал мальчик-пятиклассник.
– Так это тетрадь школьника?
– Да, подруга, школьника. И зовут его Ваняткой.
– Это что ещё за имя?
– Так называла его родная бабушка, так впервые, не зная об этом, назвала его и я.
– Ну, что сказать. Мысли, в общем-то, не новы. И пишутся они, как правило, по ночам во сне под чью-то диктовку. Уже есть такая тенденция. За последнее время, когда я была на симпозиуме, нам сообщили, что число подобных записей увеличилось в разы. Кто-то через посредство людей и, видишь, даже детей, хочет предупредить нас о надвигающихся катастрофах. Несомненно, я сниму копию с тетради, если ты позволишь, и отправлю её в Центр. Нас об этом просили. Они обобщат, сделают анализ, вынесут свой вердикт, а затем проинформируют правительство и президента. А как к тебе попала эта необычная тетрадь?

– По работе. – И Анастасия Петровна рассказала подруге всё, что случилось вчера вечером, о своих чувствах, переживаниях и мыслях ночью и утром.
– Ты, я смотрю, не равнодушна к этому мальчугану?
– Что есть, то есть. Думаю, похлопотать об усыновлении Ванятки.
– Решение, если оно у тебя твёрдое, заслуживает только похвалы. Его одобрят не только на Земле, но и на небесах. А как у тебя обстоят дела с твоим бывшим астрономом?
– Да никак. Лучше бы он пересчитал волосы у меня... на голове, чем считает день и ночь звёзды на небе.
– Ну, и шуточки у тебя, товарищ майор.
– Где работаем, там и воспитываемся. Если тебе больше нечего сказать мне, то я побегу. Сначала в магазине подберу Ванятке бельё, пару спортивных костюмов, в общем, всё, что нужно подростку на первый случай. Забегу на базар, куплю ему фруктов побольше.
– Счастливо тебе и счастья твоему дому!
– Спасибо!