Белоснежная мечта

монопьеса

Роли: женские: 1; мужские: нет; детские: нет; другие (животные, предметы и т.п.): нет; массовка: нет
Оригинальный язык произведения: русский; период написания: XXI век, август, 2017 г.
Формат файла: doc (Microsoft Word); размер 40 КБ.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АРИНА, 17 лет

Два пространства сцены.

Первое пространство сцены.
Кабинет врача. Вешалка, на которой висит белый халат. Стол, стул, телефонный аппарат. Посередине сцены, на границе двух пространств стоит диван. Как вариант: покрывало (плед) наполовину белый, наполовину – любого яркого цвета.
Входит Арина. Устало опускается на диван со стороны первого пространства сцены, протягивает ноги, скидывает туфли на каблуках.

АРИНА: (В руке у нее белый лист с коротким текстом. Она кладет его рядом на диван) Доигралась? А как ты хотела, голубушка? За все надо платить. И за талант тоже.  (Потягивается) Талант…талант… ох, и свалился же ты на мою голову.  Нет, почему же свалился? Разве я этого не хотела? Вот чего я действительно не хотела, так вот этого. (голосом директора)  «Милочка, я все понимаю». Причем, так погано было сказано это «ми-лоч-ка».  «Милочка, я все понимаю. И что Вы еще очень молоды, но достаточно талантливы…»  (прерывается) Вот, сам ведь признает, что талантлива! (продолжает) «…и что Вы с отличием закончили институт,  и себя уже хорошо зарекомендовали, как врач, и даже то, что у Вас большое воображение и что Вам в силу Вашей молодости хочется еще поиграть… Но Вы же, в конце концов, должны понимать, где Вы находитесь. Это ведь больница, а не какой-то там…театришко». Хм! Театришко! И подобрал же словечко. Театришко! Да уж!
(достает из кармана зеркальце, смотрится в него)
Улыбаетесь? Арина Алексеевна, ну как Вам не совестно? Взрослая девушка…М-м-да! (убирает зеркальце) Ну, вот что со мной делать? Вот такая я!

Поет на мотив романса:
Свою судьбу сама я нарисую…
И проживу всё так, как суждено.
Придется вам терпеть меня такую,
Ведь я другой не стану все равно.

(Разворачивает лист, читает) Так… И что тут у нас? «За нарушение дисциплинарной этики …»  Странно. Про профессиональную этику наслышана, а вот дисциплинарную встречаю впервые…  «Врачу Светловой Арине Алексеевне объявить предупреждение. Лишить врача Светлову А. А. премиальной выплаты за текущий месяц. Главный врач Румянцев К.С.»  Ру-мян-цев… (нараспев) Ру-мян-цев… Красиво. Фамилия красивая. Предок, наверное, всегда был румяным. Этакий низенький толстячок с вечно красными щеками. Да-а-а… Наш-то далек от своего предка. Ой, как далек. Во-первых, верзила. Во-вторых, худоват.  Кстати, а он, случайно, не вегетарианец? А что? На капусте да на сырой картошке пуза не наешь. А может, ему жена не готовит, а в ресторане на нашу зарплату сильно не нашикуешь. Хотя, кто его знает? Зарплата, она ведь вещь такая: у одних – пусто, а у других – густо. Ох, Румянчик ты наш, Румянчик… Ну, премией ты меня не напугаешь. Когда мы видели эту премию?! Разве что на словах. Смешно. А что мне плакать, что ли. Еще вся жизнь впереди, еще наплачусь.

Звонит телефон. Арина, не вставая с дивана, тянется к трубке.

Да… В какой палате?.. А, Маргарита Дмитриевна..! Да, знаю, знаю… Ничего страшного, она всегда ближе к вечеру умирать собирается, зато утром первая в процедурную на уколы… Давление померили? … В норме?..  Хорошо… Ну, Наталья Ивановна, не мне же Вас учить. Вы же профессионал… Ну и что, что медсестра. Иной раз медсестра бывает лучше любого врача. Поговорите с ней, успокойте. Валерьянки ей накапайте, пусть выпьет.  Я позже обязательно схожу, проверю. (кладет трубку)
Ох, Маргарита Дмитриевна,  Маргарита Дмитриевна… И выписывать уже надо, все ведь хорошо, а она выписываться не хочет. Скучно ей дома одной. Дома ее никто не ждет. «На миру, говорит, и смерть красна». Вот уж чего - чего, а этого нам не надо. Да и рано ей еще.  Еще жить да жить. Интересная особа. Ой, какая интересная. Следит, чтобы шприц при ней открывали, инфекции боится. Я, говорит, из-за вашей безалаберности раньше времени помирать не собираюсь. У меня куча дел незавершенных. Вот и получается: вечером умирать собирается, а утром про дела вспоминает.

(Снова читает листок)
«За нарушение дисциплинарной этики»… Видите, любезная наша Маргариточка Дмитриевна, что мы с Вами наделали. Нарушили дисциплинарную этику. Так что утром…(голосом шефа) «…утром пожалуйте ко мне на беседу. Мы обсудим с Вами сложившуюся ситуацию». «На ковер», стало быть, к Румянчику.
Да, выдался денек. Надеюсь, хоть ночь будет спокойная. Больные у меня все хорошие, режим соблюдают. Маргариточка вот наша успокоится, и все отделение уснет. Хотя… в прошлое дежурство до двух ночи по коридору ходила. Туда-сюда, туда-сюда. Ходит и охает, а народ не спит. А она в палату не идет. А народ не спит. А она охает и охает…  А в палату не идет. Не может она со своими соседками поладить. Что ни скажут, на все обижается. Окно откроют – дует. Закроют – душно. Артистка. (Арина встает с дивана, садится за стол, заводит будильник.) Только на полчасика. (Арина кладет голову на стол, она вот-вот заснет) 

Арина встает, снимает халат, вешает его на спинку стула.  На ней красивое платье. Надевает туфли.  Проходит во второе пространство сцены.

Второе пространство сцены.
Туалетный столик с зеркалом, на столике лежит сотовый телефон, стоит будильник, перед столиком - пуфик.
Входит Арина. «Плюхается» на диван со стороны второго пространства сцены, устало протягивает ноги, скидывает туфли на каблуках.

Так… главное, не волноваться. Все будет хорошо. Час перекура и на амбразуру!
Ну, что? Рискнём?
(берет телефон, набирает номер)
Ало!... Дорогой, ты можешь меня выслушать спокойно?.. Ты сначала скажи: ты  меня спокойно выслушать можешь?.. Я тебя не завожу, это ты сам заводишься… Только не перебивай. (кричит) Да ничего не случилось! Нет, ну, случилось, но не со мной же… Ага, с машиной… Что ты орешь? Я-то причем? Этот козел, он… Он, наверное, права купил… Я про его права сейчас говорю, не про мои… Хорошо, я рассказываю спокойно. Значит так, я ехала, вдруг этот дебил с купленными правами… Да, если бы не купил, то так не ездил бы. Он же не умеет машину водить… А что я? Я только задом ездить не умею… Я?  Что я, я ехала… Куда, куда?! Прямо я ехала. Слушай, а может, у него вообще нет прав... Да не разговаривала я по телефону! Я даже номер набрать не успела!... Я даже губы не успела подкрасить, как он уже — всё, готово!.. Встал!.. Как баран!.. Ни с того, ни с сего!.. А что я? Я в него… Нет, ты представляешь, он же мне же еще и нахамил — дура, орёт, крашеная!.. Какая крашеная? Я же говорю, я даже губы накрасить не успела, Светка позвонила… Вот ты  Светку только не трогай… Да при чем здесь Светка? Ты будешь орать или будешь меня слушать?.. Тебе что, этот кусок железа дороже меня?...  Знаешь что, да пошел ты…
(бросает трубку)
Фу…  Вроде, нормально.  (Наливает в стакан воду, пьет. Раздается звонок. Арина на него не реагирует.)

Снова звонок телефона.

Да… Кто? Эдита Пьеха!.. А зачем дурные вопросы задавать? Кто тебе еще с моего телефона ответит? …. А что тогда спрашиваешь?..  Что делаю? Плачу. (всхлипывая) Что я еще могу делать, если я для тебя… если для тебя эта машина… если ты… Всё! Я не могу сейчас разговаривать. Я тебе перезвоню, как только тут все разрулится. Пока. (быстро отключает телефон) Да… переживает, видать. Интересно. За меня или за маштну7 Конечно, за машину. Хоть бы валерьянки выпил, мало ли что. Нет, говорила мама поступать в мед, надо было послушаться. Сейчас бы хоть скорую помощь ему оказала, а то ведь его из-за этой машины когда-нибудь кондрашка хватит. А еще лучше укол ему какой-нибудь в задницу. Хоть бы ненадолго ее прижал. Бегает, поди, сейчас из угла в угол. Что там ему поставить-то можно? Да, была бы я медик…Уважаю я медиков. Ночами не спят, жизни чужие спасают. Интересно, а я бы смогла стать врачом? Не врачом с дипломом, а настоящим. Чтобы меня уважительно называли доктор. Наш доктор. И потом, белый халат. Это так трогательно. Святость какая-то, чистота. И никакого грима. Всё естественно. Наверное, смогла бы. Опять же, врачи спокойные, степенные люди, а я… Хотя, может с годами и придет эта степенность.

Поет на мотив романса:

Свою судьбу сама я нарисую…
И проживу всё так, как суждено.
Придется вам терпеть меня такую,
Ведь я другой не стану все равно.

Интересно, а валерьянка у него есть?
Странно, что это я про валерьянку? Словно доктор какой. Доктор… Доктор… Мамина белоснежная мечта. Мама всегда хотела, чтобы я стала доктором. Так, время идет. Давай-ка, Аринушка, минут двадцать вздремни и на Эверест! (заводит будильник, сворачивается калачиком на диване)

Первое пространство сцены.
Арина проходит в зону первого пространства сцены. Надевает халат, садится за стол, кладет голову на стол. Звонит будильник.

Уже? Быстро-то как. Маргарита Дмитриевна меня, поди, заждалась. Интересно, а как она засыпает, когда другие врачи дежурят? Надо поинтересоваться. Хотя, другие, наверное, не отчебучивают такое, как я. Хотя, что я такого сделала? Заработала выговор, всего лишь. Но ведь за дело. Для кого-то это нарушение дисциплинарной этики, а для меня… Да, даже не для меня, а для моих больных – это смехотерапия. Ну, побыла я 10 минут бабкой, зато мои старушки от души посмеялись. Маргариточка Дмитриевна сильно просила все в деталях рассказать, не могла же я ей отказать. И ведь неплохо у меня получилось. Это я так думаю. А вот шеф мой думает иначе. Чем еще, интересно, наша беседа закончится? Ну, приду я к нему в кабинет, и что? Что скажу? А что? Так и скажу, как всё было: в прошлое дежурство захожу в палату, а там война. Старушки мои воздух не поделили: одной жарко, другой холодно. Потом одна собралась в туалет, и другой тоже приспичило. Разбирались, кто первый пойдет.  И смех, и грех! И ведь ни одна не пошла! Надулись и пыхтят каждая на своей кровати, давление себе нагоняют. Надо же было как-то обстановку разрядить. Говорю: «если уж срочно, рядом мужской. Зашли бы туда. Поди, никто не выгнал бы». Обиделись. Особенно Маргариточка.  «Что я, говорит, совсем совесть потеряла! Еще только к мужикам по нужде не ходила!» Ну я им тогда про бабку Нюру и рассказала. Привезли, говорю, как-то к нам вечером на Скорой старушку. Бабуля несколько часов пластом пролежала, боли сильные головные были. К вечеру приспичило ей в туалет. Она по привычке голову полотенцем перетянула, чтоб боли утихли, и поковыляла по коридору. Лампочку-то на ночь только дежурную оставляют, слабенькую. Бабулька картинку путем не разглядела: где мальчики, где девочки, и оказалась в мужском туалете. А на соседнем унитазе мужичонка с урологическими проблемами восседал. Он только после наркоза отошел, сначала ничего не понял, когда бабку-то увидел, подумал, что снова вернулась подруга-белочка. Мужик, не промолвив ни слова, тут же потерял сознание и упал на пол. Справив свою нужду, бабуся спокойно встала, не обращая внимание на лежащее на полу почти бездыханное тело,  и пошарпала обратно в палату. Никто ж нашей страдалице не доложил, что в больнице отдельные туалеты для женского и для мужского пола, а также и то, что мужские и женские палаты находятся рядом! Она ведь за всю свою жизнь первый раз в больницу попала. Поэтому не удивительно, что, возвращаясь на свое законное койко-место, бабка Нюра снова ошиблась дверью и попала к мужикам.
На «бабкином», как ей казалось, законном месте забылся тяжелым сном пожилой мужичонка, который пару лет не сгибался и не разгибался из-за тяжелой формы остеохондроза. Видя, что «её» койка почему-то занята, бабуся с перекосившимся полотенцем на голове, привыкшая действовать, а не рассуждать, молча сдирает с захватчика одеяло… Мужик просыпается. Бабка, не говоря ни слова, указывает ему плавным взмахом руки – пошел, мол, вон! Место мое, законное. Мужик, судя по всему, до конца не проснувшийся, посмотрев на бабкину измученную физиономию и поднятую вверх костлявую руку, ничего не поняв спросонья, закричал дурным голосом: «Мужики, смерть пришла!»
Первым среагировал молодой парнишка, которого замучила язва желудка. Считая, что с этим персонажем с косой ему встречаться еще явно очень рано, в полной темноте махом прыгнул в дверь, которая оказалась створкой закрытого стеклянного шкафа. Шум, звон стекла, падающих пузырьков и костылей разбудили остальных обитателей мужской палаты. Кто-то спросонья заорал: «Пожар!».
И вот тут-то началось! Как говорится, народ повалил! Кто по стеночке, кто на костылях, кто на карачках, кто ползком… И все, как тараканы, устремились на тусклый свет лампочки в конце коридора.
Туда, где в самом дальнем углу за колченогим столом недвижимо сидела молоденькая медсестра, которой наконец-то удалось немного вздремнуть.
А бабуся тем временем тихонько улеглась на «свое законное» отвоеванное место, сказав про себя: «Даст Бог, еще поживу»,  и спокойно заснула…
Ну, ведь смешно же! А как я эту бабку изображала, вообще супер! Вот и мои бабули просто покатывались со смеху. Да так громко и заразительно, что их заразительный смех докатился до кабинета нашего Румянчика. Прибежал, руками машет. Понять ничего не может. Или не хочет. И что я ему в объяснительной напишу? Что придумала историю, чтобы бабулек своих повеселить? И зачем вообще что-то писать, если он мне выговор уже влепил? Может, у него так принято. Ой, да напишу я ему эту объяснительную.
Вроде, тихо в отделении, угомонились все. Если что, Наталья Ивановна бы пришла давно.
(Арина садится за стол, и начинает писать объяснительную)

Второе пространство сцены.
Арина проходит в зону второго пространства сцены. Сворачивается калачиком на диван. Звонит будильник.

Восемь пропущенных! (Набирает номер.) Ало! Сереженька, это я… В смысле веселая? А что мне плакать, что ли?.. А-а-а, вон ты про что. Да не переживай ты так! Все это фигня!.. Какая фигня?! Простая!...Да цела твоя машина, что ей сделается… Говорила, и что?... Во-о-от! А ты вспомни, что ты мне вчера говорил? Вспомни, вспомни!.. Что артистка из меня никудышняя… Конечно играла. Видишь, а ты и не понял. О чем это говорит, Сереженька? Я – талант!.. Да! Да мне через (смотрит на часы)…короче, скоро уже на сцену. Если уж ты мне поверил, то зрители точно поверят. Кстати, твое место забронировано. Как всегда, 4 ряд, 13 место. Надеюсь, сегодня оно не будет пустовать?.. Да цела, цела твоя ласточка!.. О, Боже, и почему эти слова звучат для какого-то куска железа, а не для меня?... Нет, не обижаюсь. Хотя… ты можешь искупить свою вину… Очень просто: букет роз самой прекрасной артистке. Всё, Сереженька, я еще раз пробегусь.. Да не куда, а по тексту. Всё, всё, отключаюсь.

Свою судьбу сама я нарисую…
И проживу всё так, как суждено.
Придется вам терпеть меня такую,
Ведь я другой не стану….
Ведь я другой не стану….
Ведь я другой не стану….
Ведь я другой не стану все равно.

Арина берет текст пьесы, пролистывает его. Потом кладет его на столик, идет в центр авансцены.

И так каждый день. И уже много дней. Даже месяцев. Каждый день я примеряю на себя белый врачебный халат и это артистическое платье.  Я придумываю разные ситуации. Вот, как с несуществующим Сереженькой, любящим автомобили больше своей любимой женщины. Или с пухленьким главным врачом Румянцевым, для которого главное – дисциплина на рабочем месте. Я их придумываю и всегда нахожу выход. Почему же я сейчас не могу найти выход? Врач или артистка? Артистка или врач?  Я стою перед выбором. Перед непростым выбором. Почему? Да потому что я точно знаю, что во мне живет артистка. Я вижу себя только на сцене!
(применяет всю палитру воплощения)  Вот я смелая, бесшабашная; а теперь я странная. Смотрите – веселая! И это опять я! Стоп! А здесь я грустная. Снова я - молодая, задорная! В возрасте… Это всё я! Понимаете? Я! Я с детства мечтала только о сцене.  (Прикладывает палец к губам) Т-с-с! Слышите? Такая тишина бывает за несколько минут до спектакля. Потом аплодисменты. Ну, давайте же! Аплодисменты! Громче! Еще громче! Поднимается занавес. А сейчас - тишина. Я стою на сцене, горят софиты. На меня смотрят сотни глаз.
Я так мечтаю когда-нибудь сыграть Офелию. Только чтобы она непременно была в белоснежном платье. Именно в белоснежном. Это моя белоснежная мечта. Совсем как у мамы – тоже белоснежная, только совсем другая.
Я замечаю, как зритель в третьем ряду мне улыбается. Да-да, это Вы! Что Вы так засмущались? Улыбайтесь, улыбайтесь! У вас такая красивая улыбка! У женщины в шестом ряду цветы. И в первом, и в третьем тоже! Так приятно, когда артистам дарят цветы. Они потом долго стоят в гримерке… Сцена, и я! Такая большая сцена, и такая маленькая я. И эта большая сцена мне покоряется. Мне, молодой артистке Арине Светловой.
Может, когда-нибудь, я также, как Фаина Раневская, скажу, что профессию я не выбирала, она таилась во мне. Слышите? Это снова звучат аплодисменты… такие, что сотрясается воздух. Режиссер всем артистам говорит «Спасибо».

Пауза.

«Спасибо. Спасибо Вам, доктор!»
Что?.. Ах, да… Не стоит меня благодарить, это моя работа. Да-да, это моя работа… (пауза)  Я долго к этому шла. Мне всегда нравилась эта профессия. Я стала врачом, хорошим врачом. Меня уважают коллеги, меня любят больные. Но в где-то в глубине души этого врача живет артистка. Я вхожу в палату, на меня смотрят несколько десятков глаз. Грустных глаз. Я должна им помочь. И я делаю все, что в моих силах. Но… мне так хочется их развеселить! Мне это так просто сделать! Я знаю наизусть сотни актерских монологов. И я начинаю их читать. Вслух. Громко. И эти глаза… Они уже другие. В них появляются искорки…Искорки надежды… Родные мои, конечно же я помогу вам!
…Я стою перед выбором. Перед очень сложным выбором. К кому мне обратиться за помощью? Я так хочу, чтобы меня услышала моя мама. Моя добрая, милая, любимая мама. Именно услышала.
Мамочка, родная моя, ты всегда мне говорила, что я была очень послушной девочкой. Я и сейчас такая. Я тебя очень люблю и ценю. Ценю твои советы, пожелания. Я знаю твою заветную мечту. Ты очень хочешь, чтобы я стала врачом, чтобы я помогала людям, отдавала им частичку своей души. Ты мне рассказывала, как в детстве я играла в доктора. Усаживала в ряд кукол, делала им уколы, уговаривала, вытирала несуществующие слезки, ставила им под мышку карандаш вместо градусника… Мама, я вот сейчас думаю, а может уже тогда во мне жила маленькая артистка, которая исполняла роль детского доктора?
Пойми же меня, мамочка, я не бездушный человек! Нет! Я никогда не пройду мимо, я всегда помогу. Поверь, у меня на пути не раз встретится такая вот Маргариточка, которая будет нуждаться в моей заботе.  И я никогда не оставлю ее в беде, ты же это знаешь, мама!  Но…но для этого ведь совсем не обязательно становиться доктором. Как мне это объяснить тебе, самому дорогому для меня человеку?
Да, в моей жизни будут неудачи, падения и взлеты… Но, я хочу, чтобы ты поняла, что однажды в сердце твоей любимой девочки родилась особенная мечта. Мечта светлая, легкая, белоснежная. Белоснежная, как это медицинский халат, или как необыкновенной белизны платье Офелии… И скоро настанет тот день, когда я с замиранием сердца переступлю порог… Господи! Да что же это такое! Должна же я когда-нибудь определиться!
Как мне это объяснить кому-то, если я сама себе не могу до конца это объяснить?
Осталось совсем чуть-чуть. Впереди экзамены. Я стою перед выбором…
Странно, я стою перед выбором, а представляю, что стою на краю пропасти. Не-е-ет! Я не собираюсь прыгать вниз с этой огромной скалы! Я жду… Вот сейчас у меня вырастут крылья… И я полечу-у-у! Я полечу навстречу белоснежной мечте. Моей белоснежной мечте. Или…
Ты же мне в этом поможешь, мама?!

Поет. (Во всех трех случаях мотив один и тот же, но исполняется актрисой с разной интонацией)

Свою судьбу сама я нарисую…
И проживу всё так, как суждено.
И проживу всё так…
И проживу всё так…
И проживу всё так, как суждено.

Занавес.

Работа театров (в том числе любительским или народным)с пьесой возможна только по согласованию с автором.

tatjana-kmylina@rambler.ru