Верёвочные качели

Еще в новолуние Мади решила обзавестись верёвочной качелей, но прохудился навес на пляже, и пришлось идти вглубь острова за пальмовыми листьями и каучуковым соком. Там, у водопада, она обнаружила, что рыбок в тихой заводи стало больше, и порадовалась: будет чем разнообразить рацион, состоящий из одних лишь ягод и продолговатого растения с довольно приятным запахом. Животных на острове не водилось, не было даже мелких грызунов, которых она с удовольствием бы выпотрошила и поджарила на камнях до хрустящей корочки. Этот остров был слишком необитаемым, Мади была ужасно-ужасно голодной.
Так что рыбки кончились быстро. Выброшенные на раскалённые камни скользкие пёстрые тельца моментально темнели и начинали пахнуть чем-то таким, что едят исключительно избранные. Мади глотала их, почти не жуя. Её язык не знал вкуса соли, паприки или иных добавок, что скрашивают человеческое существование.
Солнце уже вошло в зенит, и блестящее ониксовое тело, никогда не знавшее тесноты одежды, уже текло и переливалось. Серебристые капли, шипя, смешивались с плодородной почвой острова. Что породит этот союз: новое плодоносное дерево, бесполезный валун, пруд с вкуснейшими утками или пустыми лотосами, Мади не задумалась ни на секунду. Чем бы ни обернулась вздувающаяся сейчас почва — это можно будет использовать во благо. Мади потянула за свисающие с деревьев жилы джунглей — лианы, они поддались легко и послушно легли в ладони. Качели будут.
От жары не спасал даже ветер, усилившийся по мере того, как Мади покидала джунгли и возвращалась к своему убежищу на берегу. Охапка листьев почти ничего не весила, а каучуковый сок, собранный в щербатый самодельный кувшин, был и того легче. Туго стянутые вокруг шеи лианы весь недолгий путь игриво ласкали раздутые икры и нехотя сползли к ногам, зарываясь в песок.
Навес чинился в несколько простых движений. Мади наградила себя за труды виноградинами, мелкими и терпкими до боли в горле. Не удаётся ей виноград. Уж лучше мясо, но мясо на острове жить не может.
Неясный гул в островных джунглях напомнил ей о самом важном: о том, зачем она здесь. Мади бросила слюдяной нож, и песок поглотил его. Озеро снова не в порядке.
Чёрное, наполненное гнилой водой озеро жило в лысой глинистой низине. Обычно невозмутимая поверхность дрожала. Со дна поднимались мелкие пузырьки, они росли и росли, пока вода не закипела. Мади присвистнула и отскочила назад.
Остров содрогнулся. Внезапная волна омыла разноцветную гальку берега, и из глубин с мукой глянул помутневший, некогда голубой глаз. Глазное яблоко, пронизанное позеленевшими сосудами без единой капли крови, беспокойно ворочалось в затянутом слизью ложе. Ресницы второго всколыхнули молодую ель у подножия горы за сотню метров; острое зрение Мади различало, как плещутся в синей дали иглы, шелест которых чуткое ухо уловило бы и в штормовое неистовство. Если остров не успокоить — придётся снова чинить навес, а то и джунгли возрождать. О самом худшем думать не хотелось.
То, что могло успокоить остров, находилось к северу от озера, сразу за вздыбленной красноглинной пустошью. Скалы-близнецы, в одной из которых таилось сердце острова, разрезали верхушками вечный серый туман. Мади дёрнула пушистым ухом — остров затих — и обратилась к неуютной узкой дыре в слившемся подножье. Из расщелины пахнуло зловонием, но Мади не имела лёгких и не дышала и потому лишь с досадой присвистнула. Похоже, остров уже начал разлагаться. Надо поторопиться.
Наполненные клубящимся сумраком глаза превосходно видели в темноте пещеры, ловкие четырехпалые конечности уверенно и мягко шлёпали по сочащимся слизью камням. Гулкий удар — и снова смердящая тишина. Мади протиснулась между двух бурых сталагмитов, миновала тёплое озеро густеющей крови и вышла в тесную пещерку с низким потолком.
Вмурованное в кристаллические стены огромное сердце подобно герою-мученику готовилось замереть навсегда, чтобы не позволять своему телу плавать в межмировых водах с паразитирующей псевдосущностью на хребте.
— Отбуксирую тебя в гавань Позабытых душ, — сказала Мади безразлично: потуги мелкого человеческого воображения перестали быть для неё загадкой многие тысячи лет назад. — До скончания веков не возродишься! Навеки застрянешь в кипящих водах Преисподней.
В её рассудительном античеловеческом мире, где господствовал здравый смысл и холодный расчёт, не было места для сантиментов и совести. И значение слова ложь было бы воспринято равнодушно. Но людей, даже находящихся между мирами живых и мёртвых, напугать легко. Сердце испуганно стукнуло и ускорило свою жизнетворную работу. Мади была довольна. Ох уж эти невежды, избравшие путь поклонения тому, кого никто из них не видел! Однако как легко управлять такими скудными умишками.
Мади покидала пещеру, предвкушая солёный ветер в своих волосяных пластинах. Пора заняться качелей. И прибавить ходу: человека хорошо бы доставить к краю мироздания в два дня, иначе не видать ей ни кусочка души, пищи всего сущего, и придётся снова довольствоваться грубой материальной едой. А Мади и без того была ужасно-ужасно голодной.