Девять

De visu et auditu[1]

- История самая не точная наука из всех ныне существующих, - глубоко вздыхая, сказал Человек в сером пальто.
- Почему же вы так решили? - недоуменно и слегка растерянно таким умозаключением спросил молодой человек, сидящий напротив мужчины в сером.
- Хорошо! Допустим, что я не прав только в той части, где упоминаются Великие дни и года тех прошедших лет. Но я прав в том, что люди через сто лет поверят тому, что им будут предоставлять клочки бумаг, где черно по белому будет написано: "Наполеон захватил Гитлеровскую Германию со своими союзниками из Македонии".
- Боже вас упаси!
В этот момент над головами рассуждающих джентльменов пролетело неловкое молчание, в котором можно было расслышать лишь треск пылающих дров в камине.
- Допустим, - согласился юноша, - но как быть с войнами? Ведь их просто так не забудешь! - взмахнул он пальцем вверх.
- Мне кажется или в ваших словах есть нотки того, что у войны есть границы времени?
- Вам не послышалось, - тут же заявил он.
- Запомните мой юный друг, что у Войны нет границ нигде. Вы думаете, что после окончания какой-либо крупномасштабного сражения проигравшая сторона сразу капитулирует? Да, на бумаге будет написано именно так, но на самом деле вся та вражда, ненависть и боль будет выплескиваться во всем. Тихая или же холодная война - это самое страшное, что когда-либо придумывал человек.
- А как же быть с теми, кто против проливания крови и с теми, кто жаждет Мира?!
- Эта жизнь банальна. - произнес тот с жуткой улыбкой. - Там где есть черное всегда будет и белое, но нужно ли тогда черному это белое пятно которое ни станет больше в размере, ни перекрасится в другой цвет и при этом будет существовать. Так и здесь люди пытаются сделать мир во всем том Мире, где веками были войны.
- От ваших слов мне страшно, - сказал молодой человек нахмуривая глаза и постепенно входя в меланхолию.
- Это естественно, – проконстатировал тот и немного помолчав, продолжил, – и поэтому я все же отвечу на ваш вопрос, который наверняка заполняет каждый уголок вашего сознания и не находит себе места.

Ecce spectaculum dignum, ad quod respiciat intentus operi suo deus[2]

За окном подул ветер. Тучи сгущались. Начинало моросить.
- "Что же тогда делать?" - думаете, вы, - произнес человек в сером с неким азартом. - А ответ, попрошу заметить, весьма прост, нужно лишь признать свое существование. Это звучит странно, но так оно и есть. Человек считает все это игрой и забавой, захватывая новые территории и пополняя свою казну убивая людей. Но он, как и мы, убиваясь своей работой, забываем о своем существовании. Мы так поглощены этой вселенской игрой, что попросту забываем о нас самих, как о чувствующих, разумных людей которые не проживут и дня без социального строя. Уничтожив всех врагов на планете, что победитель будет делать?
- Праздновать? - с тоской спросил юноша.
- Нет. Победитель, забыв во время тех войн о своем существовании, начнет чувствовать все-то к чему не мог прикоснуться.
- Убийство миллионов для понимания того кто ты есть?
- Убийство миллионов для понимания того чего ты потерял и чего ты никогда не вернешь, - подправил мыслитель в сером.
- Это жестоко...
- Человек и война - синонимы. Ведь еще тогда древний человек сделал  первобытное орудие для охоты и пропитания. И за все это время поменялась лишь жертва - это мы сами. Но осталось и первобытное удивление того как мы умны создавая заново новое оружие.

Cruenta Trinitatis[3]

В окно застучал ветер, а мелкая морось плавно переходило в ливень.
- Значит, все мы обречены, – с горечью произнес юноша стоя у окна и наблюдая за серым небом
- Вы снова не правы. Человек имеет такую черту, как растягивать удовольствие. И поэтому получается такой парадокс, что человек никогда не окончит войну полным уничтожением, так как дальше как он думает, будет либо не интересно жить, либо в живых никого не останется. Но как я уже говорил, именно это частичное уничтожение приведет человека к пониманию своего существования, а этого никогда не будет.
- Извините меня за дерзость, но ведь если вы знаете обо всем этом, то возможно ли что кто-нибудь сможет сделать нечто подобное? – с чувством неловкости спросил мальчик.
Мужчина в сером опустил голову и задумался, смотря куда-то в пустоту. Через пару минут он поднял голову и посмотрел на стоящего у окна юношу.
- Люди всегда боролись за свою страну, народ и семью, – начал мужчина. – И всегда было лишь три стороны: первые – завоеватели, вторые – защитники, а именно они во все времена были правы. И третьи – наблюдатели, те самые ждущие, которым дан выбор.
Но тут мужчина явно желавший продолжить беседу остановился и, приложив свои пальцы к губам продолжил:
- Перед тем как я окончательно отвечу на ваш вопрос, мне стоит поведать вам то, что когда-то рассказывал мне близкий друг. Он был свидетелем одной Мировой баталии, которая шла, если мне не изменяет память и брать в расчет ваши границы, второй по счету. И именно там один глупец пошел против всего Мира, воздвигая свой народ до небес и уничтожая любого, кто встанет на его пути! Те годы можно было описать одним словом - кровь. Реки крови. Но у любой реки есть свои преграды и таковыми были люди одной страны. - произнес господин в сером с некой возбужденностью. - Мой давний друг описал их так: " Эти люди могли бы защищать самих Богов и Богинь Олимпа, ибо, когда порох кончался в их пороховницах, они брались за ножны, а когда холодные ружья затуплялись, то тогда войны красного вождя рвали глотки своим недругам".
- И кто же тот народ? – с горящим любопытством спросил юноша, подходя к окну.
- Это народ мучеников, которым было суждено идти по колеблющей линии веры и атеизма. Но это и тот народ, который всегда ЗАЩИЩАЛ, - чуть ли не по слогам произнес философ это слово, - а не нападал.
В камине уже догорал уголь, и лишь дождь и тиканье часов заполняли просторы комнаты.
- Так к чему же вы клонили, говоря о трех сторонах? – оторвав свой взгляд от окна, где за ним бушевал ураган, спросил юноша.
- А к тому мой друг, что мы с вами не относимся к этим сторонам, и потому реализовать данный хаос сможет либо безумец, у которого нет ни каких понятий об этом мире либо Божество. Хотя если бы мы и хотели истребить все человечество, то сделали ли бы это намного раньше, – с жуткой ухмылкой сказал мужчина. – Но как видите нам с каждым разом становиться интересней к чему вы, в конце концов, придете. А пока мы полны удовольствия запугивать вас приближением Судного Дня, который наступить, но лишь тогда когда нам самим надоест ваши неуверенные шаги к пониманию того что все ваши кровавые забавы – это сорняк вашей личности.
Дождь за окном стал утихать. Лучи солнца начали пробиваться сквозь плотные тучи, которые постепенно рассеивались по небу. Птицы увидев, что ураган ушел, начали петь и щебетать под нежно дующий ветерок. И лишь сирена звучащая вдалеке меняло весь облик умиротворенности.

«Если душа ваша возгнушается Моими законами, так что вы не будете исполнять всех заповедей Моих, нарушив завет Мой, то … наведу на вас мстительный меч в отмщение за завет» (Лев. 26:15,25)



1. «глазами очевидца и слухом собеседника»
2. «вот достойное удивления зрелище, к которому были направлены неисповедимые пути Промысла»
3. «кровавая троица»