Невесомость

Я стоял на краю оврага, внизу шумела река, вокруг поднимались горы с ещё далёкими снежными вершинами. Высокие ели, словно королевские гвардейцы в голубых мундирах возвышались неподвижно, пряча в своей тени загадку. Солнце совсем близко, надо только дотянуться ладошкой, подпрыгнуть, чтобы ухватить горячий лучик.
- А давай не вернёмся, - предложил я ему.
- Как это?
- Останемся здесь. Навсегда.
- Как это, как это не вернёмся? Надо, надо возвращаться, а то затемно не успеем спуститься, - он перестал жевать и начал спешно укладывать вещмешок, гремя алюминиевой посудой, противно шурша целлофаном.
Да. Надо. Надо возвращаться.
- Знаешь, только здесь понимаю, насколько бессмысленно всё то, что там, внизу. Хм, мышиная возня, - вздохнул я: - Впрочем, нет. В мышиной возне, пожалуй, смысл есть. По крайней мере, для мышей. Ты заметил, как здесь страшно?
Он с опаской огляделся, поправил рюкзак на плечах:
- Пойдём, а?
Наверху страшно, внизу омерзительно, забиться бы здесь; посередине так приятно уютно, как в тёплом преданном лоне желанной подруги, в томном состоянии бесконечной сладкой эйфории. Обходились же древние люди без консервных ножей. А почём знать? И с чего и кто решил, что собаки дальтоники?
Я ещё раз прошёлся взглядом по вершинам, лесу, о чём-то ворчащей, вечно недовольной реке, встретился с его ожидающими глазами.
- За мной, барышни.
Мы не спеша потопали на спуск по уже проторенной дорожке.

19 август 2017