Когда молчат дипломаты. глава 15. боевая служба

  Глава 15. БОЕВАЯ СЛУЖБА

      Хмурым мартовским утром БДК-10 вышел из порта Балтийск и взял курс на выход из Балтийского в Северное море. Седая Балтика провожала корабль, пробывший в ее водах около 2 лет, неласково, но и не очень сурово. Весь переход из Балтийского в Северное море ветер не превышал 15 м, а высота волны 3-5 баллов. Северное море встретило мореплавателей солнцем и легкой зыбью. Почти все время шли полным ходом. Надо было вовремя прибыть ко входу в Гибралтарский пролив, а впереди был переход через штормовой Бискайский залив.
      – Много раз мы ходили через Бискайский залив, когда я плавал на рыбаках, и ни разу он не был спокойным, – заявил как-то в кают-компании старшина команды радистов мичман Горюнов. – А уж о последнем переходе и говорить нечего.
      Мичман Горюнов вспоминал свой последний рейс на БМРТ, который три года назад утонул в Бискайском заливе. Из всей команды спаслось всего несколько человек, и Виктор в том числе.
      – Ладно, не нагоняй на нас страху. На сей раз тебе предстоит полюбоваться спокойным Бискаем, – пошутил старпом.
      – А откуда Вы знаете? – удивился мичман.
      – А кто нам рассказывал об огромных омарах, которые водятся в Бискайском заливе? Мичман Коханюк уже заканчивает с матросами плести трал для их ловли. В плохую погоду не очень-то половишь. Значит, должна быть приличная погодка. Мичман Горюнов засмеялся.
      – А я то думал, Вы где-то долгосрочный прогноз надыбали. Мои радисты что-то никак не могут его достать.
      Прошли Северное море, сплошь застроенное нефтяными вышками и кишащее торговыми и рыболовецкими судами. Но то, что пришлось пережить Антону при прохождении пролива Ла-Манш, не подлежит никакому описанию. Это произошло как раз в период, когда командирскую вахту должен был нести старпом. Корабли, суда, паромы, катера, яхты, вельботы и шлюпки. Все это беспорядочно и с разными скоростями движется и с запада на восток, и с севера на юг, и по всем остальным румбам. Когда огромная махина БДК влезла в эту сутолоку «крыша» старпома начала медленно подниматься. Рядом с ним стоял командир БЧ-1 старший лейтенант Егоров. Он вовремя давал информацию и дельные советы, но Антон с его привычкой все тщательно обдумать и взвесить, вынужден был несколько раз чудом избегать столкновений с другими участниками движения. Хорошо, что на мостик поднялся Юрий Михайлович. У него гораздо лучше получалось использовать опыт и советы штурмана. После нескольких часов нервотрепки наконец-то вышли в Атлантику. Атлантика дышала ровно и глубоко. Видно, где-то недалеко бушевал шторм. Огромные зеленые волны, как пушинку, поднимали БДК с 20 средними танками, 30 единицами более легкой техники и тысячью человек морской пехоты в его чреве на огромную высоту. Потом он, как на лыжах, скользил вниз, пока не оказывался у подножья следующей волны. И цикл повторялся снова.
      – Вы видите, что творится? И это здесь, на траверзе острова Уэссан, а что будет в Бискайском заливе? – взволнованно говорил мичман Горюнов, когда выходил из радиорубки подышать океанским воздухом,
      – А дальше будем ловить омаров. Трал уже готов, – снова шутил старпом. И, действительно, не прошло и суток, как ветер утих совсем. Бискайский залив встречал их солнцем, спокойной гладью океана и почти полным штилем.
      Трал для ловли омаров был великолепен, но на корме не было никаких приспособлений для буксировки, а самое главное, для подъема трала на борт. Чтобы не рисковать личным составом, старпом, страстный любитель ловли сетями, приказал и постановку, и выборку трала на борт осуществлять только на стопе. Принесли из трюма бухту стального троса, аккуратно разложили его на левом борту. Ходовой конец троса закрепили за серьгу трала, а коренной – за кнехт. Старпом приказал застопорить оба двигателя и перенес управление ходом на корму. С большим трудом опустили трал за борт. Завели второй конец троса на брашпиль. Вытравили около 70 м троса и начали потихоньку набирать ход одной машиной. Вдруг трал всплыл. Он оказался слишком легким. Подтянули его к борту. Заложили в него две двухпудовых гири. Снова опустили за борт. Снова дали самый малый ход одной машиной. Трал явно работал. Главным консультантом выступал мичман Горюнов.
      – Пора поднимать трал, – заявил он минут 20 спустя. Застопорили двигатель. Подобрали трал. Корабль еще не погасил инерцию, поэтому трал, подведенный под самую корму, казалось набит добычей. Антон стоял возле значительно «похудевшей» бухты троса и ждал, когда инерция погаснет совсем, чтобы начать подъем трала на борт.
      – Товарищ командир, там только что что-то бултыхнулось, – вдруг азартно закричал матрос Фурман, стоявший на брашпиле.
      – Стойте спокойно, если там что-нибудь есть, оно уже никуда не денется.
      – Да вон же, вон... – снова азартно закричал он, взмахнул рукой и трос сорвался с барабана брашпиля. Трал стремительно начал удаляться от кормы, увлекая за собой трос.
      Матрос Фурман инстинктивно прыгнул вперед, пытаясь поймать выскользнувший из рук трос, и попал левой ногой в бухту троса. Стремительно разматываясь, трос захлестнул ногу матроса и поволок его к клюзу. В мгновенье ока оценив обстановку, Антон схватил его за шиворот и выдернул из петли у самого клюза. Как бы в отместку за это, очередная петля троса злобно хлестнула Антона по руке. Антон перевел дыхание.
      – Фурман, ты когда-нибудь научишься точно выполнять свои обязанности? – в ярости зашипел он. – То вы с боцманом на пару чуть не отправили нас на тот свет, уронив якорь на аппарель, то теперь сам чуть не поломался в клюзе.
      Вдруг голова Антона закружилась и черные мухи, предвестники обморока, полетели перед глазами. Он заметил, как Фурман с ужасом смотрит куда-то вниз.
      – Рука, рука... – пораженно зашептал он. Антон взглянул на руку и сразу все понял. Кисть его руки заметно вспухла и на глазах начала бурно увеличиваться в размерах.
      – Перебита кость, – подумал он и сразу же пошел в санчасть. Как только он переступил порог санчасти, он потерял сознание. Обморок длился не долго. Корабельный фельдшер, старшина 1 статьи Хижняк уже успел «пустить ему кровь». Опухоль значительно уменьшилась, и боль утихла. Кость была цела. Значит, удара не выдержал какой-то кровяной сосуд. Придерживая больную руку, он вернулся на ют. Матросы под руководством мичмана Горюнова уже выбрали трал. В кошеле трала не было ничего, кроме двух небольших веточек кораллов. Антон поднялся на мостик. Там уже заступил на командирскую вахту Юрий Михайлович.
      – Когда там у нас сегодня омары? На обед или на ужин? – язвительно спросил он. – Ладно, не буду тебя казнить. Ты и так пострадал. Иди, хлопни стакан водки и ложись спать. Я постою. Конечно, никакой водки старпом «хлопать» не стал, но добротой командира решил воспользоваться. Он спустился к себе в каюту, осторожно улегся в кровать, уложил свою больную руку и почти мгновенно заснул. А Юрий Михайлович еще долго подтрунивал над любителями «буржуйских» деликатесов.
      Бискайский залив остался за кормой, но не бесследно. Кроме поврежденной руки старпома, на память о нем осталась еще и вышедшая из строя аппаратура ЗАС (засекречивающей связи). В одном из неразборных блоков этой новейшей в мире аппаратуры, рассыпалась маленькая эбонитовая деталька. Ни запасного блока, ни отдельно детальки в запасе не нашлось. Командир БДК нервничал. С началом следующих суток корабль переходил в подчинение командования 5 эскадры, а тут такой «подарок».Юрий Михайлович попытался отправить последний доклад командованию ДКБФ обычной радиосвязью, но связи не было вообще. Тогда он решил связаться с 5 эскадрой. Опять ничего не получилось.
      – Сичевский, в чем дело? Почему нет связи? – вызвав на мостик командира БЧ связи раздраженно спросил командир.
      – Товарищ командир, связи пока не будет вообще. Сегодня все средства связи перешли на новые документы, а нам их ни ДКБФ, ни узел связи 5 эскадры не дали.
      – Сичевский, я тебя разжалую в рядовые, если ты мне через час не обеспечишь связь, – взорвался командир.
      – Дайте мне документы по связи, и я Вам все обеспечу, – пытался вяло защищаться Толя.
      – С документами и дурак обеспечит связь, а ты попробуй без них. Тебя что, даром 5 лет учили? Идите! – жестко закончил он.
      Матрос Гречко, вахтенный радист, который слышал весь диалог, знаком попросил Толю подойти к нему.
      – Товарищ командир, – обратился он к своему шефу. – Сейчас на вахте на узле связи 5 эскадры сидит Вася, мы с ним вместе в «учебке» были. Мы с ним разработали персональный код. Разрешите, я свяжусь с ним и попрошу сообщить данные по связи на сегодня.
      Толя согласился. Через несколько минут, получив данные по связи, он передал радио на узел связи ДКБФ.
      – Ага, как только по башке получил, так сразу и документы нашлись, – прокомментировал доклад командира БЧ-4 Юрий Михайлович. Пришлось Толе «расколоться».
      – Так вот оно что, – еще больше взъярился Юрий Михайлович. – Матрос первого года службы нашел выход из положения, а ты нет? Может тебе еще пару трюмных прислать, чтобы они тебе починили аппаратуру ЗАС?
      И тут Сичевского осенило:
      – Товарищ командир, а можно я покажу этот поломанный блок мичману Коханюк? У него же золотые руки.
      – Делай что хочешь, но чтобы аппаратура ЗАС работала как часы. Иначе я с тебя шкуру спущу, – недовольно проворчал Юрий Михайлович.
      Мичман Коханюк покрутил в руках неразборный блок. Принес сверток с какими-то диковинными инструментами. Он полчаса провозился с «неразборным блоком», и поврежденная деталька оказалась у него в руках. Он спустился с ней в свою мастерскую и через несколько минут принес точно такую же деталь, только выточенную из дюралюминия. Еще через 10 минут «неразборный» блок был собран и поставлен на свое место. Аппаратура ЗАС заработала.
      – Товарищ командир, Вам телеграмма из штаба 5 эскадры, – механик ЗАС протянул кусочек бумаги командиру корабля.
      «Командиру. Доложите, почему не вовремя вышли на связь. Где министр обороны СССР? Капитанец.» – с недоумением читал Юрий Михайлович.
      – Задирака, запроси дежурного по связи 5 эскадры, кто такой Капитанец, – приказал он механику ЗАС.
      Через 5 минут Задирака принес ответ: «Командиру. Объявляю Вам выговор. Доложите, где сейчас находится министр обороны СССР. Начальник штаба 5 эскадры контр-адмирал Капитанец.».
      Командир БДК в шоке.
      – Задирака, – кричит он. – Ответь этому адмиралу: «Грузите апельсины бочками и отправляйте их в Касабланку»
      – Есть, – растерянно отвечает механик ЗАС.
      – Отставить, – уже спокойно командует Юрий Михайлович. – Вызовите ко мне командира БЧ-4. Прибегает Сичевский. – Толя, разберись там со своими орлами и доложи, откуда что пошло, – задумчиво говорит командир БДК.

      «А ларчик просто открывался». Матрос Гречко, однофамилец тогдашнего министра обороны СССР, получив данные по связи, решил сказать своему другу теплое слово и отправил ему телеграмму: «Вася, спасибо за помощь. Гречко». А Вася на ту беду подменился на завтрак. Его сменщик, получив такое радио, немедленно доложил дежурному по связи и «пошла писать губерния».
      Сразу по прибытии в Средиземное море командир корабля получил приказ следовать в Порт-Саид, где БДК сразу же стал флагманским кораблем отряда боевых кораблей. Весь штаб ОБК перешел на большой десантный корабль. Эскадренный миноносец, на котором ранее размещался штаб, был отправлен в Севастополь. На нем был обнаружен очаг дизентерии.
      В том году в Порт-Саиде свирепствовала дизентерия. Стояла страшная жара. Дизентерийные палочки кишели, даже в морской воде. На борту БДК оказалось около 1200 человек. Любая вспышка желудочно-кишечного заболевания могла превратиться в эпидемию. Командир БДК немедленно собрал совещание офицеров корабля и пригласил на него штаб ОБК. Он приказал старпому разработать план мероприятий по защите экипажа от этой заразы и потребовал от всего офицерского состава строго соблюдать выполнение этих мероприятий.
      – Сегодня же план мероприятий по борьбе с дизентерией должен быть у меня на столе, – жестко добавил он.
      Посоветовавшись с корабельным фельдшером, командирами БЧ и корабельным химиком, Антон предложил:
      – Прекратить подачу забортной воды на бытовые нужды, даже на помывку палубы.
      – Поставить умывальники с раствором хлорной извести во всех жилых помещениях и местах общего пользования.
      – Во время приборок, предусмотренных распорядком дня, протирать палубу, ручки дверей и столы легким раствором хлорной извести.
      – На площадке трапа положить толстый коврик, обильно смоченный раствором хлорной извести и таз с таким же раствором.
      – Провести разъяснительную работу с экипажем и десантом.
      – Ни один человек, прибывший на корабль, не должен миновать вытирания ног о коврик и омовения кистей рук, – инструктировал он позже дежурную службу.
      Юрий Михайлович одобрил весь комплекс мероприятий и добавил:
      – Теперь у нас появилась еще одна проблема – не выскочить за пределы валютного лимита, отпущенного на закупку воды.
      – Это я беру на себя, можете не беспокоиться, – заверил командира Антон.
      Жесткие меры, принятые командованием корабля понравились далеко не всем. Кое-кто, пользуясь своим служебным положением и не желая портить модельную обувь, пытался уклониться от их выполнения. Узнав об этом, на очередном построении личного состава старпом напомнил всем о реальной угрозе заражения и добавил:
      – От лиц дежурно-вахтенной службы требую твердого выполнения инструкций, вплоть до угрозы применения оружия. На звания и должности внимания не обращать. Всю ответственность беру на себя.
      Больше жалоб от вахтенной службы не поступало. Не прошло и двух недель, как командир ОБК, капитан 2 ранга Ретман Ю.В. сообщил, что ожидается прибытие на корабль старшего морского советника, вице-адмирала Кручинина.
      – Предположительно он будет завтра, в 11:00.
      Чтобы не «проморгать» прибытие высокого гостя, в день предполагаемого визита, командир ОБК, командир БДК и старпом по очереди дежурили недалеко от трапа. Адмирала все не было. Подошло время обеда. Антон «маячил» возле трапа.
      – Старпом, пошли обедать, – позвал Юрий Михайлович. – Только что позвонили, что адмирал сначала посетит старшего морского начальника, а потом зайдет к нам.
      Пошли обедать. Не успел Антон расправиться даже с первым блюдом, как раздался сигнал ревуна, приглашающего дежурного по кораблю к трапу. Дежурный убежал. Старпом на всякий случай тоже решил выйти посмотреть. У трапа его ждала уникальная картинка: На площадке трапа стоит старший морской советник, слева от него – дежурный по кораблю, лейтенант Соловей, а вахтенный у трапа, матрос Ревякин, держит под прицелом адмирала и кричит:
      – Макай руки в хлорку, или я за себя не ручаюсь!
      – Опусти автомат, – кричит Миша Соловей. – Это старший морской советник.
      – А мне по фиг, – отвечает тот. – Старпом приказал на должности и звания не смотреть.
      Как бы там ни было, простояв несколько месяцев в Порт-Саиде, БДК не имел ни одного случая заболеваний желудочно-кишечного тракта среди личного состава корабля и десанта.
      С первого дня стоянки на внутреннем рейде Порт-Саида Юрий Михайлович приказал поднять на гафеле БДК огромный флаг ВМФ СССР.
      Видимо, поэтому во время бомбежек израильские самолеты старались не проходить над ним. Арабские моряки вскоре сообразили, что такой большой корабль не бомбят не зря. Теперь, как только объявлялась воздушная тревога, арабские корабли стали подходить к самому борту БДК и палить со всех стволов по израильским самолетам. Осколки зенитных снарядов дождем сыпались на палубу БДК.
      Когда до конца боевой службы оставалось чуть больше месяца, в правительстве ОАР произошел переворот. Командующий 5 эскадрой приказал отряду боевых кораблей покинуть порт и перейти в пункты рассредоточения.
      Не успел БДК сняться с якоря, как погода начала портиться. Ветер крепчал с каждой минутой. Когда БДК вышел на внешний рейд, скорость ветра уже была 15 м/сек. Спустя 3 часа ветер достиг ураганной силы. Огромный корабль швыряло словно щепку. Легкая армейская техника, закрепленная на верхней палубе, начала угрожающе перемещаться. На камбузе обе плиты сорвались с фундаментов. Поняв, что даже такому гиганту ураган не безопасен, командир начал маневрировать, выбирая самые оптимальные курсы. К концу первых суток больше половины личного состава десанта и одна треть команды уже лежали пластом. Остальные с большим трудом удерживались на ногах, страдая морской болезнью. Лишь несколько человек чувствовали себя легко и уверенно. Двое с лишним суток ревел ураган. Всё это время Юрий Михайлович не сходил с ходового мостика. Каждый раз, когда Антон пытался подменить его, он неизменно отвечал:
      – Старпом, твоя задача не допустить гибели людей и потери техники. Иди, занимайся своими делами, мы тут с Егоровым сами справимся.
      Всё это время Антон тоже глаз не сомкнул. Он постоянно обходил корабль по им самим же разработанному маршруту, следил за своевременной сменой вахт. Оставшихся на ногах людей, еле-еле хватало на 2 смены. Когда шторм закончился, командование 5 эскадры дало команду БДК-10 следовать в залив Саллум. Когда БДК добрался до заданной точки постановки на якорь, море успокоилось совсем. Ветер утих. Вода в заливе была настолько прозрачной, что с ходового мостика были видны водоросли на дне моря и тени огромных черепах. Как только корабль стал на якорь, вокруг него то тут, то там начали появляться огромные змеиные головы этих животных.
      – Товарищ командир, – по старой привычке обратился Миша Соловей к Антону. – Давайте подстрелим хоть одну черепаху.
      – Давай, – согласился старпом. – Неси сюда автомат и пару рожков с бронебойными патронами.
      Миша ушел. Антон давно хотел попробовать черепашьего супа, хотя сегодня он и не был уверен, что из этих черепах можно варить суп. Еще будучи в шкуре советника в Александрии он много раз делал попытки попробовать черепашьего супа. Но, чтобы поесть супа в ресторане, надо было отдать за него чуть ли не месячную зарплату. Дешевле было купить живую черепаху на рынке и самим сварить суп, но, как только дело доходило до рынка, желающих есть черепаший суп, не находилось.
  – А захочет ли сегодня кто-то есть черепаший суп, особенно после шторма? – подумал Антон.
  – Миша, ты будешь есть суп из черепахи? – спросил он, когда тот принес автомат и патроны.
  – Да, что Вы? Не в коем случае, – ответил тот.
  – Тогда неси оружие обратно в арсенал. Не будем зря лишать бедных животных жизни. Пусть тихонько доживают до своих законных трёхсот лет.
 
Две недели простоял БДК в заливе Саллум, наслаждаясь тишиной, чистым морем и видом древних животных со змеиными головами, пока не пришел приказ главкома ВМФ о переводе БДК-10 на Краснознаменный Черноморский флот.