Грудью проложим себе!

            
  За мою жизнь сменилось семь правителей.
  Мне довелось родиться спустя 12 лет после войны при  Никите Сергеевиче Хрущёве, которого быстро подсидели конкуренты, и он был отправлен на дачу писать мемуары о кукурузе.
  Его место занял добродушный и сентиментальный "Дорогой Леонид Ильич". Он управлял страной целых 18 лет и тихо скончался, весь в медалях, орденах, и эполетах.
  После Ильича генсеки сменяли друг друга, как в калейдоскопе : грозный Андропов, невнятный Черненко.
  Вожди дружно уходили в мир иной, соблюдая интервал в полтора-два года. После очередной кончины в стране каждый раз  объявлялся трёхдневный траур. Это обстоятельство всегда радовало школьников, у которых в связи со всеобщей скорбью  отменялись занятия. Я узнавала об этом  по их радостному гиканью, когда они табуном выбегали в коридоры и, размахивая портфелями, жизнерадостно  кричали "Ура! Черненко ( Устинов и т.д.) умер!"
  Наконец, болото всколыхнулось, и  на сцену стремительно ворвался реформатор Горбачёв. Его очень полюбила иностранная пресса. А он обожал позировать перед камерами, надевая на лицо "специальную " кокетливую улыбку. Перестройщику нравилось слово "мЫшление", а ещё он прославился безуспешной борьбой за всеобщую трезвость.
  В 91-м жизнь перевернулась, и народ бросился в омут свободы.
Население вдыхало её полной грудью,поругивая при этом власть, потому что жизнь становилась непредсказуемой и скудной. От безысходности публика сладострастно  отдавалась всяким лотереям, напёрсткам,  аттракционам и пирамидам. Особой популярностью пользовались выборы.
  К процессу вотирования народные массы относились ответственно, и к восьми утра отряд пенсионеров  дружно выстраивался в очередь к кабинам для голосования. Войдя в  зашторенную каморку, избиратели  подолгу засиживались, оставляя после себя обкусанные в процессе мучительного выбора ручки. Исполнив гражданский долг, как в старые добрые советские времена, отправлялись в буфет, где можно было разжиться какой-нибудь сельдью, свежими плюшками, а если повезёт, урвать палочку "сервелата".
  За пенсионерами шли остальные:  18-летние дебютанты, семейства с детьми, тёщами и кумовьями.
 А за 3 минуты до закрытия участка непременно появлялся какой -нибудь опоздавший и требовал "обслужить его немедленно".
  Проголосовав, избиратель уходил в полной уверенности, что "галочка", поставленная в бюллетене, поможет изменить жизнь к лучшему. Люди были в то время романтичными и доверчивыми, если не сказать наивными. Электорат верил в честные выборы, внимательно слушал агитаторов, иногда соглашаясь, а порой вступая в яростные споры.
Одного засланца даже побили всем двором за то, что он  пообещал снести все пивные ларьки в радиусе 3 км.
  Мне не однажды довелось  побывать членом избирательной комиссии и исполнять
 роль "урноносца".
 Дело в том, что среди электората были те, кто не мог прийти на участок ввиду болезни или похмелья, поэтому они выписывали мобильную урну на дом.
  Я надевала запечатанную торбу на плечо, и мы с коллегой  мотались по "хрущёвкам", чтобы клиенты могли принять участие в таинстве голосования.
  Пенсионеры и нетранспортабельные алкаши все, как один, поселились на последних этажах, и к окончанию процедуры, мы были обессилевшими и голодными. Избирательный сундук был замурован сургучом, а при торжественном вскрытии вместе с бюллетенями  из него  вываливались пустые бумажки с классическими надписями "ж.." или "х..",а также карамельки, упаковки презервативов и личные письма к президенту с просьбой помочь в ремонте сантехники, заменить лампочки в подъезде или оплатить кругосветное свадебное путешествие.
 Как-то раз попалась записка с требованием установить видеокамеру в лифте, потому что "Колян из 17 квартиры валит там кучу каждый раз после получки, и надо заснять его на месте преступления,чтобы потом набить ему морду и натыкать ею в г.., как паршивого кота".
Во время очередных выборов кто-то умудрился затолкать в узкую щель урны два малосольных огурца, аккуратно упакованных в полиэтилен. Мужичонка-наблюдатель от партии "На свободу с чистой совестью", выдернул свёрток  из кучи бумаг и ловко засунул закуску в борсетку.
  На последних выборах список болезных растянулся на два листа, и мы скакали по подъездам дотемна. Я предложила соратнице забежать в супермаркет за булочками, а  она округлила глаза и задушевно спросила: "Совсем ополоумела?".
Пожалуй, коллега была права. Если мы заявимся в гастроном с урной на спине и начнём шарить по полкам в поисках чебуреков, то можем вылететь из комиссии, и тогда - прощай дополнительный заработок, который я намеревалась потратить на любимый парфюм "Аромат послушницы".
 К сожалению с этим  коробом я не могла зайти ни в магазин, ни на почту, ни в парикмахерскую.
Слишком большая ответственность была возложена на нас.
Урча  от голода животами, мы принесли на моей спине электоральный ящик и вручили его председателю. А когда вскрывали урну, наградой нам была записка:
"Люблю Вас, девчата. Я уже и внука успела женить, а вы всё ходите и ходите со своим ларём. Выручаете старушку.
 Вчера вон у Зинки из второго подъезда наплясалась на именинах. Все ноги нарушила. Не могла на выборы-то пойти, а там, говорят, тушёнку свиную давали. Ну спасибо, хоть вы пришли,  пусть и  без тушёнки.
Тяжко вам приходится, девоньки. Усыхаете вы, осунулись, постарели с последних-то выборов.  Поберегите себя, милые, пожалейте. Замуж бы вам обеим...
Кланяйтесь там в буфете продавцам. Скажите, Клавдия на следующие выборы сама придёт. Пусть уж тушёнки-то для меня приберегут. С десяток баночек пусть оставят.
И президенту тоже кланяйтесь.

С приветом. Клавдия Пузырёва. "

Сейчас я уже давно на пенсии, и меня вычеркнули из членов комиссии. На выборы я не хожу но подумываю: не заказать ящик для голосования на дом. Всё-таки 17-й этаж.