Сюрприз

1
Неделю назад Надежде позвонила подруга и объявила, что есть возможность поехать на турбазу покататься на лыжах за счет  профсоюза Ученого Общества, как в шутку  они называли  свой НИО - научно-исследовательский отдел. Их объединяло то, что они были легки на подъем - летом ли, зимой ли – не имело значения.
Когда были утрясены все формальности, объявили сбор в туристическом центре  на улице Энтузиастов. А накануне Надежду предупредили, что у подруги заболела мама, и поехать она не сможет. Надежду же просили на турбазе быть, так как ее там ждет сюрприз.
И вот любители зимнего спорта в турцентре. Надежда осмотрелась. Народ знакомый, но близких нет. «Это ничего», - подумала. Обширное фойе было обставлено по-домашнему: кругом цветы, полочки с книгами, изящные столики и стулья, телевизор, в углу круглый стол с электрическим самоваром и чайным сервизом  в восточном стиле. Звучала тихая музыка Петрова «Дорога». Все ждали автобуса.
Надежда села поодаль, чтобы дописать письмо супругу. Они уже почти три года были в разводе. В последнюю их, случайную, встречу в Академгородке они договорились хотя бы изредка переписываться. И вот сейчас их десятилетняя дочь Ксюша в письме просила отца приехать к ним на Новый год, так как «очень соскучилась по любимому папке». Надежда написала Илье тоже несколько строчек.
Хлопнула дверь. Вошел высокий спортивного вида мужчина с лицом Ланового, спросил:
- Вы на турбазу едете?
Все взгляды устремились на него. Несколько голосов ответило утвердительно. Он присел, сбросив рюкзак. Разговоры возобновились. Женщины украдкой поглядывали на вошедшего, переговаривались:
- Какой красавец! Какая фигура великолепная! Интересно, из какого он НИИ?
А тот, казалось, ни на кого не обращал внимания… наверное, привык, что его разглядывают.
Надежда надписала адрес, услышав над головой приятный баритон:
- Ручку на секунду не дадите?
«Лановой» стоял рядом. Молча подала. Он что-то черканул в  своей записной книжке и вернул ручку. «Может это инструктор, который нас будет сопровождать?» - подумала Надежда.
Вошла девушка и громко сообщила:
- Автобус за вами уже вышел, но простите нас, ждать придется еще минут сорок. Кто желает чайку, самовар уже вскипел.
 Быстро организовали «стол». «Лановой» предложил бутылочку, кто-то выставил типа «Сливянки» из домашних заготовок, пирожки, соленья. И через десять минут  уже все перезнакомились. «Ланового» звали Борисом. Он в отпуске. Вскоре понеслось дружное «По маленькой, по маленькой налей, налей, налей…». Баритон Бориса выделялся. Соседка по столу его спросила:
- Борис, Вы, наверное, поете?
Он улыбнулся:
- Пел в молодости… сейчас пою только в семейном кругу.
- А спойте романс какой-нибудь, - попросила она.
- Ну, если все не против, - легко согласился он.
Говор затих. Борис красиво запел:
- Утро-о-о  ту-ман-но-о-е-е, утро-о-о  се-е-до-о-о-е...
Надежда, смежив веки, и вправду увидела  такое утро, поля, покрытые снегом, и лица, но не забытые, а самые, что ни на есть памятные и родные: доченьки Ксюшки, мамы, брата, мужа Ильи… И тихая печаль вместе с мелодией вошла в ее сердце. Вспомнилось: когда она сказала, что хочет с ним развестись, что в их жизни  серость, непонимание, недомолвки, он предложил просто пожить отдельно, она же настояла  (вот женская блажь!) на разводе. Ксюша даже в больнице лежала от нервного потрясения, когда узнала, что они от папки уехали насовсем. «Одна я во всем виновата», - корила себя под звуки романса Надежда. Борис замолк. Не сразу грянули аплодисменты.
- Вот бы кому на сцене-то петь! А то выйдет этот… как его ну, друг Желочки Варум… Агутин безголосый, слышать его не могу. И чего его там держат?  - распалилась моложавая дама.
- Держат, значит, на то Воля Божия! - засмеялся высокий парень, а его сосед в яркой рубашке, высоко подняв чашку, процитировал:
       От мыса  Горн до Запорожья,
       От мухи грешной  до слона,
       От супертрасс до бездорожья
       На все как будто воля Божья,
       А миром правит Са-та-на-а-а
       Все враз зашумели, заспорили. Но вошла опять девушка и сказала:
- Автобус прибыл, инструктор уже на турбазе. До свидания, хорошего вам отдыха!

2

В автобусе Надежда каким-то образом оказалась рядом с Борисом. Уже вечерело. По накатанной дороге ехали быстро. Пели песни, рассказывали анекдоты, смеялись.
До турбазы оставалось всего ничего – обогнуть сопку. Шофера попросили остановиться, «перекурить». Народ высыпал на воздух. Было морозно и очень красиво в этом царстве Зимы. Кто-то запел голосом Ивана Кучина:
- Посмотрите, как воздух искрится! Почему вы не рады зиме? Отчего у вас грустные лица?
От дороги к вершине сопки шла тропа. Борис вдруг предложил Надежде:
- А давайте-ка, перейдем через сопку вот по этой тропе и появимся на турбазе как Дед Мороз со Снегурочкой.
Надежда позднее рассказывала:
- На меня как затмение какое-то нашло. Идти куда-то с совершенно мне незнакомым человеком я легко согласилась. Сейчас сама себе удивляюсь! Может, сказалось выпитое?
Их стали отговаривать, но они стояли на своем. Надежда прихватила сумочку, а остальное они благоразумно оставили в автобусе, который как большой жук тут же уполз по дороге.
Борис шел впереди, распевая:
- Разбуди мою русскую ле-е-ень…
Надежда шла легко по хрустящему снегу. Но тропа вдруг резко свернула вправо, а потом… круто пошла вниз обратно к дороге. Борис разочарованно присвистнул:
 - Оттопали с полкилометра и… на тебе ! Придется идти по целине…
Оглядел Надежду: высокие меховые ботинки, драповые брючки, нарядную куртку цвета кэмел, светлую норковую шапочку – и сделал вывод:
- Наряд может пострадать... Не вернуться ли нам к дороге?
Надежда возразила:
- Наряд  - для меня или я – для наряда?- и первая ступила в снег, провалившись до колен, и пошла – поплыла вперед.
Борис, обогнав ее, стал прокладывать дорогу. Через некоторое время Надежда остановилась:
- Идти стало труднее, надо передохнуть.
Борис пошутил:
- Оно, конечно, это так, но, тем не менее, однако, не потому что, дескать, например, но все же…
Остановились, посмеялись, посмотрели вниз. Дорога была едва видна сверху. Но до вершины сопки было еще далеко, а с дороги сопка казалась такой близкой – рукой подать. Пошли дальше, то Борис впереди, то Надежда.
На небе кое-где стали появляться звездочки. Борис напевал:
- А звезды на Дальнем Востоке, как слезы о первой любви-и…
 Немного похолодало. Надежда вся взмокла, остановилась перед вершиной сопки, заправила волосы:
- Мы как будто на сцене стоим, небо – кулисы, а зрители…
Борис ее перебил каламбуром:
- Когда на сцене «Три сестры», в зале – дядя Ваня, а когда на сцене «Дядя Ваня», в зале – три сестры. Сейчас на сцене – я и Вы, а в зале – зимний вечерний пейзаж.
Полюбовавшись «зрительным залом», двинулись дальше. Борис запел про туристов:
- Мы на турбазу ехали и пели на рюкзачочках в грузовичочках, и в результате синяки  набили на пятой точке-е-е…
И, промурлыкав что-то невнятное, громко допел:
- Турист себе подругу выбирает по пятой точке-е… - и протянул Надежде красивую бутылочку. - Подкрепитесь, это коньяк.
Она глотнула пару раз.
До вершины дошли уставшие и взмокшие. Борис закричал:
- У-ра-а-а! Дед Мороз и Снегурка почти у цели!
Но огней турбазы не  было видно почему-то, наверное, забрали намного правее, пробираясь по снегу. Надежда, сидя в снегу сказала:
- А наши на турбазе уже поужинали и, наверное, все спят...
Борис, воздев руки к небу, выдал сильнейшее крещендо:
- Все люди спят давно… - и, уменьшая громкость, - лишь мать не спит, все сына ждет… - закончил на пианиссимо.
Резко оборвав пение, сел рядом. Надежда задумчиво произнесла:
- Когда еще доберемся… Не надо, наверное, было…
Борис, переходя вдруг на «ты», горячо ее перебил:
- Да ты что, Снегурочка, сомневаешься? Мы сейчас прямиком вниз и будем там!
Надежда поднялась:
- Тогда пойдемте быстрее, Дед Мороз, а то я что-то продрогла...

3
Снег с другой стороны сопки оказался и глубже, и рыхлее. Шли, проваливаясь  чуть ли не по пояс, поддерживая друг друга за руки, часто падали, поэтому пошли по одному, но не след в след. Борис уже не пел, не  шутил, видимо, устал. Надежда тоже молчала, думая о своем: готовила заявку на предполагаемое изобретение, обнаружила аналог в Японии. Переворошила кучу литературы, подошла несколько с другой стороны к сути вопроса, и сейчас надо коротко, но обоснованно доказать новизну своего изобретения.
И в жизни она, как в работе выискивала аналог Илье. Ей подруга сказала как-то:
- Таких, как он, больше нет, ты поймешь это, но, видимо, позднее.
И неожиданно она принялась Илью сравнивать с Борисом. Тот – не красавец, не балагур, а, скорее, молчун, сам в себе, постоянно что-то обдумывает, в науке - величина крупная. И с обидой подумала: «А я вечно была у него на побегушках: скопируй, принеси, набери, разошли, оповести, пригласи… Об одних говорят: «Он - ее муж», а о других: «Она – его жена». К этим другим я и отношусь… Да-а, пыталась вести научную работу, но с внедрением не всегда получалось, а потом развод, отъезд к родителям. Кто я сейчас? Рядовой патентовед…».
В очередной раз с трудом выбирая ногу из снега, Надежда позвала:
- Борис! Вы где?
В ответ- тишина. Остановилась, осмотрелась И впереди и сзади – бело. Еще окликнула. Снова - тихо. Уже громче закричала:
- Бо-о-ри-и-ис!
«Хорошенькое дельце! Ну, не бросил же он меня,- подумала, - здесь одну? Наверное, ушел далеко вперед». Лихорадочно спускаясь вниз, все время кричала. Но ответа не услышала. Стала быстро карабкаться вверх, остановилась перевести дух и услышала глухое «а-а-а-а!», как будто из-под снега. Снова поползла на звук вверх, обогнула камни и вдруг ее понесло вниз. «Расщелина!», - подумала и закричала в страхе. Послышался глухой голос Бориса:
- Вот и я так же съехал сюда… Кажется, ногу повредил. Помогите мне выбраться, только осторожно – здесь камни и коряги.
Надежда помогла ему вырваться из плена. Отползли от расщелины. Надежда встала на дрожащие ноги, а  Борис, чуть привстав, упал:
- Я идти не смогу… Иди одна… Я посижу здесь до утра, нога сильно болит, видимо, перелом...
Надежда набросилась на него:
- Чего раскис? По-ды-май-ся! Обопрись на плечо!
Она всячески помогала ему. Борис все время ныл:
- Да брось ты меня здесь…Не трать силы... попусту. Я не могу… я не хочу… я сяду, отстань от меня… Такая боль… Придете утром.
Надежда обозлилась:
- Замолчи! Кра-сав-чик! Нытик ты! Я!Я!Я!… Кляча бессильная! До чего внешность обманчива… Неужели не понимаешь, что нам хоть ползком, но надо добраться до дороги? Где мы потом будем искать тебя? Замерзнешь ведь! Давай двигай, а то повис, как мешок…
Пот струился у нее ручьем, волосы выбились, намокли, лезли в глаза и в широко открытый рот. Сцепив зубы, Надежда потащила его за рукав, за воротник вниз. Ей не хватало дыхания, она откинула шапку, расстегнула куртку, рукавички засунула в карманы. Она уже еле переставляла отяжелевшие ноги, не видя  перед собой ничего, не соображая, шла «на автопилоте ». Ее остро пронзила мысль: «Почему я здесь не с Ильей? Случись с ним такое, он бы сам пополз, не обременяя меня, а еще даже всячески подбадривая. А этот, - уже без злости подумала, - слизняк безвольный… Илья - надежный, уверенный в себе, полон достоинства, человек твердого слова… Хоть и известный ученый, а что-то в нем такое… мальчишеское… и славный он… и уживчивый… Это я – безмозглая, дальше своего носа не видела…
И вдруг реальность стала уплывать от нее куда-то.  Наступил absenсе, она бессильно распласталась на снегу. Ей стало и легко, и спокойно, ни одна мысль не тревожила ее больше. Через некоторое время она почувствовала, что подымается вверх, и увидела себя, лежащую на снегу. Но ни жалости, ни страха в ней не было. Только радость и приволье от свободы парения в ярком пространстве наполняли ее. И среди этой эйфории вдруг возник плачущий, умоляющий и одновременно требовательный голосок ее Ксюшки: «Ма-ма! Ма-ма! Ма-а-а-ма-а-а!». И, уже ощутив себя лежащей на снегу, Надежда еще раз услышала горестное Ксюшкино «ма-ма-а-а» Она очнулась, поднялась, огляделась:
- Доча!
Но лишь Борис лежал на снегу, постанывая. Она увидела свет от фар идущей по дороге машины. «Галлюцинация какая-то», - подумала, но рванулась к дороге, выползла на  обочину, ее заметили, остановились. Это ехали буровики со смены. Надежда показала на Бориса:
- У него нога сломана.
Трое парней принесли его. Надежда попросила увезти ее на турбазу, а Бориса в ближайшую больницу. Буровики так и не поняли, что в два часа ночи здесь в снегу делали эти  двое, а ей  о своем легкомыслии было рассказывать стыдно.

4
Надежда весь следующий день приходила в себя от пережитого.То спала, то просто лежала, перелистывала книжечку из серии дамских романов, прочла на корочке: «Любовь стоит короны», обратила внимание на стихи авантитула: «Он в первый раз мне пальцы целовал на той руке, которой я пишу…». Отложила книжку, размышляя, многое в себе переворошила, передумала, увидав свою жизнь в ином ракурсе. «Ловлю себя на том, что как старушка рассуждаю», - подумала нерадостно.
Вечером вышла к ужину, увидела яркий торт, сияющие лица и плакат «С днем рождения!». Спросила:
- А у кого день рождения?
Все засмеялись:
- Да у тебя, лягушка-путешественница!
- Какое сегодня число, и… как вы узнали? - спросила и добавила - Так вот он – сюрприз… Спасибо вам…
Предательские слезы навернулись ей на глаза.
Но еще больший сюрприз ждал ее утром. Все выбежали на зарядку, Надежда, взглянув на инструктора, встала, как вкопанная. А тот, смущенно улыбаясь, пошел к ней, неуверенно протягивая руки. Надежда растерялась, покраснела, прошептала:
- Илюша! Ты здесь? Как… ты узнал?
Илья сказал:
- Я так рад видеть тебя, Надюшка! А как там наша Ксюшечка поживает? - и бережно целовал ей пальцы, как всегда, каждый отдельно.
Надежда ответила, что Ксюша написала ему письмо.
- Она хочет, чтобы ты был у нас на Новый год. - добавила…
- А ты хочешь?
- Я хочу, Илюша, чтобы ты… всегда был у нас…
- И я этого хочу… Всегда хотел…
- Прости меня, Илья, я многое передумала за эти годы, многое  поняла, постарела лет на двадцать.
Илья сжимал ее руки, вглядываясь в чуть побледневшее, такое милое и дорогое, лицо.
Надежда думала: «Чтобы понять, насколько хрупки и сама жизнь, и любовь, мне надо, видимо, было пожить одной, переосмыслить многое и побывать в такой ситуации, как на сопке, позавчера. И впредь не разбрасываться этими прекрасными дарами Всевышнего - ЖИЗНЬЮ и ЛЮБОВЬЮ».
                октябрь, 2004 г.