Тематический урок

Мы – три молоденькие выпускницы музыкально-педагогического училища прибыли по направлению в РОНО. Нас принял исполняющий обязанности заведующего РОНО Ярмухаметов, мужчина лет сорока с внимательными, черными, как у цыгана, глазами. Говорили, что он имел странную привычку проверять молодых учителей на грамотность. Этой участи не избежали и мы. Я громогласно отказалась писать диктант, мотивируя тем, что русскому языку училась у известной в области учительницы Архиповой, и с грамотой у меня все в порядке. Девчонки тоже зафыркали, но писать диктант словарный, а потом и из заковыристых фраз все-таки пришлось нам всем. Ярмухаметов собрал наши листочки, стал что-то поправлять. Что у девчонок было написано неверно, уже не помню, но, обращаясь ко мне, Ярмухаметов сказал:
– А ты, черноглазая, тоже ошибку допустила.
 Я горячо запротестовала:
– Такого не может быть! Где? – и невежливо вырвала лист из его рук.
Он нахмурился:
– Несдержанная какая, а еще в школе собираешься работать! Я как-нибудь наведаюсь в твою школу…
Получив щелчок по носу, я замолкла, но своенравная душа моя не унялась. Я лихорадочно просмотрела текст и завопила:
– Кто Вам сказал, что «коллежский асессор» пишется так, как Вы поправили? Да этот текст про Агриппину Саввишну нам еще в школе был знаком, и уж только дураки не знали, как правильно писать, чего Вы, нарочно, что ли?
Он улыбнулся.
– Я вот татарин, – говорит, – а не люблю, когда в русском языке ошибки делают. Ты ведь тоже, вроде, нерусская, а вон как горой за русский язык стоишь. Хвалю, хвалю. Так вот: помимо твоих второго и четвертого классов возьмись вести в пятом классе русский язык месяца на два - три. Потом этот класс мы переведем в школу Центральной усадьбы.
Я была рада. Слова его во мне отозвались музыкой. Моя мечта почти осуществилась: школа, дети, деревня, лес, возможность быть самостоятельной. Музыка и природа – этот мир мне был понятен с детства и изучен почти в совершенстве, но мир людей мне предстояло еще изучить. Немного замкнутая и «дикая», я боялась незнакомого мне мира, но твердо помнила наставления нашего «Маэстро»: «Ноги у вас – для лыж, руки – для музыки, а голова – для песен и стихов».
Это могло мне помочь в общении с людьми. Но в школе встретили меня нерадостно. Мария Степановна – заведующая школой, женщина лет пятидесяти, очень сдержанно и настороженно отнеслась к новшествам, предлагаемым мной:
– заработать деньги на пианино распиловкой дров у населения;
– ввести зарядку перед началом уроков;
– достроить своими силами новую школу – долгострой деревни;
– организовать драмкружок и струнный оркестр;
– взять шефство над конюшней (лошади были моей слабостью с детства).
Я немного сникла, но горячая кровь мне не давала покоя. Хотелось действовать. В «боях местного значения» дожили до Нового Года. Организовали и провели его так, что родители ахнули, а ребятишки были рады необыкновенным подаркам, а особенно, новенькой школе. Переезжали туда всем миром. Моя несдержанность и тут все портила. С Марией Степановной, боящейся всего нового, как-то все уживались, кроме меня (я росла с отцом  и у меня не было опыта общения с дамами, если есть слово «безотцовщина», то я, напротив, была чистокровной «безматерщиной»). Но, слава Богу, я научилась здесь извиняться и понемногу училась сдерживать свои эмоции.
И вот уже весной запахло. В школе можно стало открывать окна (благо, она стояла у самого леса). Приезжает наша завхоз Люба с Центральной усадьбы и сообщает:
– Завтра Ярмухаметов приедет проверять нашу школу.
Ну, проверять, так проверять!
На уроки он мог пойти к кому угодно… Чтобы что-то делать сверхзнаменитое в угоду проверяющему, было стыдно перед ребятами, и я решила, что буду проводить все так, как и раньше. Только порядок уроков сменила, чем и озадачила впоследствии проверяющего.
На другое утро, проснувшись, мы увидели стоящую у школы бричку гостя. Зарядку проводила молодая учительница Сайда, от волнения она изменила привычный ритм упражнений. Разрешив детям порезвиться на площадке, учителя вошли в школу. Я, помня, как Ярмухаметов диктовал нам слова и фразы при назначении на работу, держалась от него подальше. А он обошел всю школу, кое-где сделал замечания. И вдруг спросил:
– Что за инструменты у вас в учительской? Чьи они?
Все повернулись ко мне, пришлось объяснять, что мы решили заиметь свой струнный оркестр… И уже кое-что играем. Попросил сыграть. Я кинулась искать ребят. Нашла пятерых. Не было гитариста и первой домры. Выручили пианино и мой любимый альт.
Сыграли русскую народную «Пойду ль я, выйду ль я» на четыре партии и вальс «Грезы» Александрова (аж с тремя диезами!). Гость был растроган. Мария Степановна цвела. Пошел на уроки к ней, а я провела со своими классами чтение и русский язык.
Подумала, что легко отделалась, и ко мне он уже не придет. Второй класс у меня забрал трудовик – ставить забор у леса, я осталась с четвертым классом. Тогда пошла тенденция проводить тематические уроки естествознания. Методика предлагала на выбор темы: «Листья березы», «Ветка сосны», «Кошка». Я выбрала накануне тему «Кошка», вечером перечитала массу литературы о них, подобрала картинки, но решила принести еще живую кошку. С ней под мышкой я и влетела в класс. Каково же было мое удивление, когда на галерке я увидела Ярмухаметова, желающего, видимо, увидеть тематический урок естествознания. Открыла журнал, отметила детей. Объявила тему урока, цель его и начала по плану излагать материал, показывая все на кошке. Та покорно сидела у меня на руках, один раз пыталась дернуться, но я произнесла свою сакраментальную фразу: «Спо-о-койно», - и урок продолжался.
Всем было интересно и весело, я занимательно рассказывала, а дети реагировали так, как и подобает детям, порываясь рассказать о своих Барсиках и Мурках, но я сказала, что еще не время. Я убрала кнопки с газеты, под которой были написаны вопросы, детям предложила ответить на них. Руки взметнулись вверх у всех. Кошке уже надоело сидеть у меня на руках, она судорожно дернулась и выпрыгнула на стол, потом – в окно. И была такова! Я вслед за ней лихо вскочила на широкий подоконник, крикнула рослому второгоднику:
– Тагир! Лови ее!
Тот, как будто ждал моей команды, резко выпрыгнул в окно, а кошка прыгнула прямо на забор, где стоял белый конь Ярмухаметова. Конь вздыбился и заржал, кошка рванулась в другую сторону. Я разочарованно крикнула:
– Тагир! Ну, что же ты?!
– Она удрала, – махнул рукой Тагир, – я зайду в дверь.
– Да ладно уж, влезай в окно.
Я протянула ему руку, он запрыгнул, а мои очки упали с носа на землю. Повернувшись к классу и все еще стоя на подоконнике, я изрекла:
– Спо-о-койно! Не расстраивайтесь! Ее давно надо было отпустить!
Спрыгнула на стол, потом на пол и стала закреплять материал по вопросам на доске. И тут кто только чего не рассказал о своих домашних питомцах! Время приближалось к концу урока, а у меня пятый вопрос «Органы выделения и размножения кошки» еще раскрыт не был. И я сказала:
– Эти органы расположены у них под хвостом… разберетесь сами.
Схватив тряпку, я пятый вопрос стерла с доски, как бы не существующий в природе вовсе. И тут явственно услышала какой-то посторонний звук (слышала я его и раньше, но слабо, а сейчас…). Я остановилась, спросила:
– В чем дело, ребята?
В ответ тишина. Так как очки у меня за окно упали, а видела я только до третьей парты, то прошлась до пятой, ничего не поняв, вернулась к столу, и тут меня настиг шепот Вовки из второго класса:
– Это директор смеется там.
Я взглянула на галерку, увидела, как Ярмухаметов распластался на парте, закрыв рот левой рукой, а его правая рука как-то неестественно висела впереди парты и подрагивала. Я несколько смутилась, но браво продолжала урок. Как и было положено по методике, подняла класс, провела физкультминутку, записала задание на дом, выставила за урок 8-10 оценок, каждую мотивировала, отпустила ребят под спасительный звонок. Пока все убирала, провожала детей, не видела, где гость. И тут бежит молодая учительница Оля, несет мои очки и говорит:
– Ярмухаметов уезжает.
Я вспыхнула: он должен был разобрать мой урок, выставить оценку, заполнить соответствующий журнал, а он, молча, хочет уехать?! Как тут не разволноваться! Неужели все так плохо? Я бегом к нему. Он уже отвязывал своего красавца-коня. Марии Степановны, к удивлению, рядом не было. Я с обидой все ему высказала, не преминув добавить:
– Или это у Вас опять своеобразный ход?
И встала, опустив голову, красная от возмущения. А он, как-то пряча улыбку, негромко сказал:
– Готовься с нового учебного года руководить школой, вот тогда я тебе оценку и выставлю.
Легко, по-мальчишески, вскочил в бричку и… укатил. Я вошла в школу несколько растерянная. Все разом спросили, почему он так поспешно уехал. Мария Степановна, глядя в окно, промолвила:
– Неспроста, помяните меня, он приезжал.
О решении Ярмухаметова я никому ничего не сказала, так как это повлияло бы на наши, и без того натянутые, отношения с Марией Степановной. А с нового учебного года я стала руководить школой. Это более интересная история, чем с кошкой. Интересная, но другая.
г. Миасс, 1965 год