***

Часть II
Устя
Устя никак не могла понять – что же случилось? Почему все изменилось? В деревне все бабы плачут, мужики хмурятся и собираю котомки. Мама с бабушкой перестали петь и смеяться, тоже плачут и все время говорят страшное слово «война». В школе, куда Устя уже ходила, учительница объянисла, что война – это когда враги нападают на страну, ее надо защищать, а иначе всех убьет. Устя ужасалась, прижималась к отцу и просила его не уезжать. Отец хмурился, вздыхал, курил, гладил Устю по голове и обещал обязательно вернуться живым.
Потом все мужики уехали, и деревня как вымерла, даже собаки не лаяли. И потянулись бесконечные дни тоски и ожиданий. Поле, где раньше сеяли пшеницу, зарастало травой, мать с бабушкой едва успевали только травы накосить на лугу для скота, да огород возле дома обрабатывать. Устя, конечно, им помогала как могла, все обязанности по дому взяла на себя, даже заводить тесто научилась. Полола грядки, чистила картошку, доила корову – хотя Зорька первое время ее не принимала и лягалась. Училась Устя хорошо, учительница Мария Филипповна ее хвалила, а рисунки Устины висели в классе и в коридоре, и в учительской.
Вдруг однажды прибегает Федька и орет, что отец приехал, раненый без ноги. Вся деревня сбежалась к Сиваковым. Набились в дом – не подохнуть. Все орут, спрашивают про своих мужиков, а он только вздыхает и курит.
–Что я могу, бабы, вам сказать, если я не знаю ничего, нас по разным ротам разослали. Я только с Семеном вместе был.
Татьяна так и вскинулась, как он, где он, что с ним, жив ли.
–Мы с ним были в одном окопе, когда накрыла нас артиллерия немцев, я очнулся в госпитале, а Семен где не знаю, может убили, может в плен попал, не знаю.
 Мать заплакала, прижала Устю к себе и пошли они домой. После этого Татьяна замкнулась, почти не разговаривала, даже с Устей. Бабушка крестилась перед иконой, шептала молитвы, ходила в церковь. Устя тоже молилась: «Боженька, боженька, не дай умереть моему папе!» и низко кланялась.
Прошла два года. Неожиданно Татьяна повеселела, стала себе под нос мурлыкать песни, а вечерами куда-то уходить. Устя было сунулась идти с ней, но мать категорически отказала. Бабушка вздыхала, гладила Устю по голове, снова молилась перед иконой, наконец не выдержала и однажды сказала Татьяне:
–Ты, дочка, не томись, не вини себя, сына не вернешь, а ты молодая, тебе жить да жить, да и с хозяйством нам не справиться, так что приводи Николая сюда.
–Так вы знаете?
–Так вся деревня знает, а что же мне не знать?
Так в ихней семье появился Николай. Снова вспахали поля и посеяли пшеницу, заготавливали сено, копали огород. Вроде все хорошо, но все-таки не так как с отцом. Устя это чувствовала сердцем и Николая сторонилась. Не ездила с сними на луга, и поля, и в огород, а больше старалась быть в школе, где помимо занятий еще организовался хор, появились музыкальные инструменты, и Устя самозабвенно их осваивала. Так что дома она только ночевала. Николай Устино отношение к нему видел, не сердился и в отцы ей не навязывался.
Но вот однажды поздно вечером приехал отец. Все замерли в изумлении.
–Что, не ждали? А я вот взял, да и приехал.
Устя бросилась к нему, повисла на нем, обхватила за шею, прижалась к колючей щеке и вопила: «Папа, папочка!»
Отец оторвал ее от себя, повернулся к Татьяне и Николаю:
–Ну, что? Поговорим?
Бабушка увела Устю в другую комнату и велела сидеть тихо, а лучше спать. Но Устя, возбужденная приездом отца, не могла уснуть и все рвалась к нему. Но бабушка была непреклонна. Утром, когда Устя проснулась и выбежала на кухню, Николая не было, за столом сидели бабушка, мама и Семен. Татьяна плакала, Семен нервно курил, бабушка вздыхала и крестилась время от времени. Устя подбежала к отцу, прижалась к нему, но почувствовала, что он какой-то не тот, что прежде, даже оттолкнул ее.
Жизнь пошла дальше своим чередом. Все были заняты своими делами, но делали все как-то автоматически, без чувств. Не было песен и улыбок.
О себе отец рассказал только, что попал в плен, определили в работники к одному зажиточному немцу. Работал на скотном дворе, ухаживал за коровами, кормил их, чистил навоз. Были там еще двое рабочих, так как ферма была большая, и одному было не справиться. Хозяин часто приезжал и проверял, как русские работают, называл их «швайн» и бил плеткой. Но потом они научились его понимать, чем он недоволен. Оказывается, надо было помимо чистки навоза, еще все помыть, постелить чистую солому, только после этого заводить скотину, предварительно помыть и ее. Постепенно все наладилось, и немец даже стал улыбаться. Потом приехал какой-то чиновник и сказал, что их обменяют на немецких пленных, и они поедут домой.
–Вот поэтому я и приехал. Но если бы я знал, что меня здесь не ждут, я бы там остался. Мне немец предлагал.
Мама заплакала, а бабушка сердито сказала:
–Ты что, Семен, не понимаешь, что нам с Татьяной было нелегко со всем хозяйством справиться? Мы с Устей какие помощники – старый да малый, одна Татьяна надрывалась, да и потом ты неизвестно где. Ведь никакой весточки, пропал без вести, и все, и что думать прикажешь? Так что Татьяну не вини, а лучше прими все, как есть. Я тебе как мать говорю.
Семен насупился, не глядя ни на кого, пошел спать на сеновал.
Но все-таки постепенно все наладилось, отец смирился, повеселел, мать тоже. Не так, конечно, как раньше, но терпимо.
А через год родился у Усти братик Илья, маленький, красненький, крикливый, но все ему радовались. Соседи приходили поздравлять, приносили подарки, радовались за Татьяну. Устя даже нарисовала его мордашку и повесила на стенку.
Вроде бы с рождением Ильи все наладилось. Все работали то в поле, то дома – дел было много, опять отец открыл свою мастерскую, и потянулись деревенские кто с чем. Что-то починить, что-то приколотить, ведь во многих домах мужиков не осталось, калек и то было мало.
Устя тоже разрывалась между школой, домом, различными кружками. Она уже хорошо играла на гармошке, гитаре, балалайке, мандолине. В общем, на всем, что было в школе.
И вдруг снова все рухнуло. В деревню пришел тиф. Умерло несколько человек, в их числе Татьяна. Устя ревела день и ночь, и все говорила: «Боженька, за что ты нас наказываешь?»
Бабушка ее крестила, умывала святой водой, отпаивала всякими отварами. Кое-как успокоила.
Семен хмуро смотрел на Илью, который еще и сидеть-то не умел, на Устю, на старенькую мать и думал-думал, что же делать.
И надумал…
Привел в дом 19-тилетнюю Арину, известную в дерене за вздорный характер, но которая согласилась выйти замуж за вдовца с двумя детьми.
Утся, как только посмотрела в глаза Арины, сразу поняла – детство кончилось окончательно!
За Ильей Арина ухаживала хорошо. Поила из бутылочки молоком, а вот на Устю взъелась, непонятно за что. Устя вроде старалась все делать по дому – мыла посуду, подметала полы, поливала цветы, стирала белье, доила корову и много всего. Но напрасно старалась, все равно была виновата, все было не так. Хуже всего, что Арина старалась ее опорочить перед отцом. Спрячет красивый полушалок куда-нибудь, а потом говорит Семену, что его украла Устя. И что бы Устя ни говорила, отец ей не верил. Устя плакала, бабушка пыталась защитить ее, но Арина орала:
–А ты, старая корга, замолчи, – и бросала в нее палкой.
Только в школе Устя отдыхала от дома. Училась она легко, домашние задания выполняла, оставаясь после уроков. Дома то некогда было читать и писать. Ночью она тихонько приходила к бабушке в постель, и они вместе плакали и молились.
Неожиданно бабушка умерла, и даже эта отдушина для Усти закрылась. После смерти бабушки Арина еще больше озверела. Однажды она приказала Усте вывести из сарая Мальчика и чтоб не вздумала его упустить. Устя боялась жеребца, но послушно пошла в сарай. Взяла в руки уздечку, кое-как накинула ему на голову и открыла дверь, жеребец рванул на улицу. Устя пыталась его удержать, но рука попала между косяком и жеребцом, и кисть вывернулась в бок. Страшная боль заставила выпустить уздечку, и жеребец выбежал во двор. Отца в этот день не было дома, и помочь ей было некому. Прибежала Арина и начала орать на Устю, что она нарочно это сделала, чтоб ничего по дому не делать. Рука опухла, страшно болела, Устя плакала и качала руку и просила что-нибудь сделать. Но Арина повернулась и ушла в дом. Устя укутала руку платком и качала ее как ребенка, плакала и бегала по двору. Устя побоялась идти в дом и пошла к соседке, матери Федьки. Авдотья ахала, охала, ругала Арину и Семена, сделала какую-то припарку на руку, и она маленько успокоилась.
Когда приехал из города Семен, рука у Усти уже не болела, но осталась с вывернутой косточкой наружу на всю жизнь и болела на всякую непогоду.
Отец только развел руками:
–Что я теперь сделаю, у нас в деревне врача нет.
Рука еще болела, но Арина заставляла Устю работать. Особенно Усте тяжело было доставать ведро с водой из колодца. Одной рукой то не достанешь. Но Устя приспособилась – набирала неполное ведро, перехватывала веревку ртом, потом здоровой рукой, и так до самого верха, выливала воду в другое ведро и снова опускала пустое ведро в колодец. Домой приносила полное ведро воды, правда вся облившись, за что получала очередную порцию ругани.
Так и жила Устя от ругани до ругани. Но вот школа закончилась. А это была семилетка, и, чтобы учиться дальше, нужно было ехать в город учиться дальше в школе или поступать в какое-нибудь училище.
Мария Филипповна – Устина учительница пришла к Семену и сказала, что Усте нужно учиться дальше.
–Она же очень способная девочка!
На что ответила Арина:
–Научилась женихам письма писать, и хватит. А кто у меня по дому работать будет? Да и денег у нас нету, на что она там жить будет?
–Я ее у своих родственников устрою и помогать ей буду. Вы подумайте хорошенько, не губите девочку!
На что Семен хмуро ответил:
–Я подумаю
Через несколько дней Устя с учительницей на попутной телеге уезжала в город с небольшим деревянным чемоданчиком. Отъехав немного, Устя оглянулась на свой дом. У калитки никого не было. Ее никто не провожал.
–Не переживай, Устенька, все образуется. А зимнюю одежду я тебе привезу. Ты главное учись хорошо, – сказала Мария Филипповна, когда Устя заплакала.
Так кончилось Устино детство. Впереди ее ждала самостоятельная жизнь. Она решила поступать в педагогическое училище, где давали стипендию и общежитие, что давало ей средство к существованию.
Жизнь во студенчестве была яркой, трудной, полуголодной. Начались перемены власти, кожаные комиссары, коммунистический интернационал молодежи, потом комсомол, постоянные митинги, сходки, учиться почти некогда, но Устя не тужила, получая паспорт, сменила имя на Марию и окнчательно попрощалась с детсвом.
Юность была активной, бурной, Маруся всегда была в гуще событий и не жалела ни о чем.

Конец 2 части.