Первые шаги к любимому северу

Наконец-то в Нальчике зима. Сегодня, 28 января, на улице -7, лёгкий морозец. Прогуливаясь в ореховой роще на морозе, наблюдаю за молодыми мамами , и седая голова начинает вытаскивать из мозгов воспоминание о своей молодости. Вообще - то мне по жизни повезло. Слова из песни ,,а жизнь меня по всей земле бросает,, - это про меня.

Моя краткая биография. Родился - Нальчик, первые две четверти первого класса- Украина, третья четверть-станица Берёзовская Волгоградской обл. Четвёртая четверть - ст.Сергиевская Волгоградская обл. Третий-четвёртый класс - Украина. Пятый класс- ст.Сергиевская. Шестой и седьмой класс-Кривой-Рог. И вот последнее путешествие - это Камчатка. Отец уехал первым. Получил квартиру и вызвал нас, то есть маму, сестру Аллу и меня. Путешествовать на поездах я привык, но на самолёте - это было новенькое и интересное. Приехав на аэровокзал, мы сдали вещи. Мама решила нас покормить. Впоследствии я узнал, что меню во всех аэропортах одинаковое: котлета, сосиски, на гарнир картофельное пюре, из напитков чай, кофе и незабываемое ситро. Кушая, я смотрел в окно кафе, где проезжали автобусы, троллейбусы, люди, сидящие на скамейке в тени деревьев. Я даже не мог представить, что всю эту цивилизацию я не увижу несколько лет, забуду вкус сосисок, ситро и лимонада.

Нас пригласили к автобусу, который отвёз к самолёту. Кривой-Рог- Москва, самолёт ТУ-104. И вот она стальная птица, стоящая на взлётной полосе, сверкает на солнце серебром. Возле кабины пилота на фюзеляже надпись ТУ-104 и двойная синяя полоса придавала самолёту вид космической ракеты. На душе холодок, нет лопастей и главное - первый раз на самолёте. Всё это вызывало любопытство. Поднимаясь по трапу, стараешься всё осмотреть и запомнить. Внутри самолёта незнакомый запах, какой-то неземной. Мне казалось, космический. Заняли свои места в самолёте, мама слушала инструктаж стюардессы. Пассажир, сидящий рядом с нами, положил баул на верхнюю полку, Мама возразила, заявив, что баул может упасть на голову детей. Завязалась словесная дуэль, в конце концов пассажир убрал баул и наступил мир.

Вдруг мама резко повернулась к пассажиру, сидящему в ряду напротив, и заговорила быстро, резко и со злостью. Для меня речь была непонятной и незнакомой. Сидящие напротив мужчины покраснели, опустив головы. После маминой речи один из них подозвал стюардессу, что-то ей сказал, и они пересели на другое место, подальше от нас. Оказывается, это были немцы. Слушая спор мамы с владельцем баула, один из них сказал: «Эти русские дикари ни разу не летали на самолёте».

Как мама рассказывала, у неё в голове будто сработала пружина. Чётко вспомнился немецкий язык. Во время войны мама была в концлагере. Повернувшись к немцам, она сказала: «Да, не все русские летали на самолётах. И у немцев была мечта пройтись по Красной площади победителями, а прошли

пленными. Да, я не летала, но я танцевала босиком возле Бранденбургских ворот и ходила по поверженному Берлину»

Перелёт из Москвы до Петропавловска- Камчатского проходил спокойно, но сам аэропорт Петропавловска подарил мне и всем моим родственникам память на всю жизнь. Сейчас, описывая путешествие в Пахачи, я улыбаюсь своей наивности. Тогда еще не было прямых рейсов в посёлок, и мы с мамой ходили в поисках такси, которое могло бы нас отвести в посёлок Пахача, не понимая глупость этой затеи. Днём мы проводили время в аэропорту, дожидаясь вылета в посёлок. Ночь проводили в гостинице. Однажды какие-то люди приглашали на массовку пассажиров для снятия фильма. Я отказался, а мама с сестрёнкой пошли. Один миг съёмки - и память на всю жизнь. Фильм назывался ,,ДАЙТЕ ЖАЛОБНУЮ КНИГУ,, В съемках на Камчатке в массовке видно, как маленькая девочка бежит к самолёту, потом возвращается, а на встречу бежит женщина. Это были сестра и мама.

Природа Петропавловска не вызывала удивления: почти никакой разницы с Украиной - та же зелень и тёплое солнышко. Дождавшись лётной погоды, мы прилетели в посёлок Корф. Выйдя из самолёта, я удивился смене природы. Пропали деревья, зелень. Горы, как потом я узнал, назывались сопками, они были серыми, изредка покрытыми зеленью. Под ногами был гравий, недалеко от так называемого аэропорта, который состоял из небольшого дома с вышкой на крыше, был залив, по названию которого и был назван посёлок КОРФ. Воздух был прохладным с примесью пересушенного сена. Вокруг аэропорта ездили машины, тракторы. Шла обычная работа по грузовым перевозкам в дальние посёлки на зимний период.

Первый раз я увидел коренного жителя коряка. Его одежда была для меня экзотикой, но больше всего поразило то, как он ел рыбу. Взяв зубами кусок рыбы, он острым ножом снизу вверх возле губ отрезал от нее кусок. Казалось, сейчас он отрежет или губу или нос. Минут пять я стоял, как монумент, боясь пошевелиться, будто от моего движения он мог порезаться.

И вот полёт к месту назначения. Самолёт АН-2 приземляется на гравийную полосу. Выйдя из самолёта, я почувствовал себя брошенным. Справа шумящий океан, слева сопка, покрытая поваленными ёлками ( как потом я узнал, это был кедрач). Прохладный воздух океана и этот постоянный шум падающих волн. И ровный желтеющий ковёр тундры, ни одного, хотя бы завалящего маленького деревца - и это после зеленеющей Украины.

Нас встречал председатель Рыбкоопа на мотоцикле. Увидев мою скисшую физиономию, он сказал: «Не волнуйся, у нас посёлок большой!» Погрузив наши вещи в коляску, мы поехали навстречу моей судьбе, любимому Северу Камчатки. Мне казалось, что шум моря заглушает даже рокот мотоцикла. Через некоторое время появились какие - то дома. Внимательно приглядевшись, я насчитал домов шесть, и настроение совсем упало. Повернувшись ко мне, председатель прокричал: «Это вторая база, посёлок дальше!»

Впереди появилась серая полоса строений. Сопки, которые были с правой стороны, ушли куда - то вдаль. Появилась река. Теперь становилось понятно,

что посёлок расположен между океаном и рекой. Дома казались серыми, маленькими и голыми, не было ни одного деревца, торчали только столбы. Это напоминало мне дома после пожара, их заваленные серые стены и торчащие трубы. Подъехав к конторе, мы меня встретились с отцом. Мы с отцом обнялись, и он отвёл нас в дом, где мы теперь будем жить. Открыв дверь в комнату, я сказал: «Ну, здравствуй, дом, принимай новосёлов!» Быстро осмотрев комнату, я выскочил на улицу. НУ, ВОТ ОНА, КАМЧАТКА. Стою на крыльце дома. В груди как будто пустота, и только на месте солнечного сплетения еле теплится жизнь. Какая-то потеря, что-то потеряно, но неважное, ты не жалеешь, что потерял, ты просто надеялся на что-то другое, и оно не совпадает с твоим видением. Шум океана как будто поселился в твоих ушах, но не такой близкий, как возле берега. Редкий шум машин, а самое главное - тишина, нет птиц. Где-то были слышны крики чаек. Воздух прохладный, влажный и наполнен запахом йода. Позже я уже знал: запах влаги и йода предзнаменует зиму, через неделю пришли первые заморозки. Слева от дома, метрах в пятнадцати, протекала река Пахача. Дорога от дома к реке была настоящая тундра. Она была покрыта буграми (кочками), кое-где между кочками была вода. Я осторожно подошел к реке. Запах йода усилился. Вода в реке прозрачно зелёная и - о Господи! - медузы, большие, маленькие, малюсенькие. Представляете - медузы в кино и наяву. Русская натура, надо же взять руками. Я поймал самую крупную медузу и двумя руками попытался вытащить её землю, чтобы рассмотреть. Но как только я её приподнял над водой, она распалась, как холодец. Я понял, что медузами можно любоваться только в воде. Такое скопление медуз и их танец я видел в первый и последний раз, потом просто не было время для себя любимого. С правой стороны от дома находился Олюторский залив, который всю мою жизнь в Пахачах успокаивал меня шумом своих волн. А вот когда устанавливается штиль, ты как будто теряешь кусочек души и то время тишины для тебя - будто остановилось время жизни, и с шумом волн твоя жизнь продолжается. Такое моё первое ощущение севера.