Как я ехал в Волгоград

С чего все началось? С билетов. Их, по словам Интернета, на нужный мне день не было. Ни одного. «Ну – думаю – придется  трястись в автобусе». Но на нем ехать не хотелось. Совсем. И тогда я рискнул – особо ни на что не рассчитывая ломанул на Павелецкий. В кассу. Стою, и вот за несколько человек передо мной тетушка берет билеты аккурат на нужный мне поезд. И они, билеты эти, есть! Причем на 400 рублей дешевле, нежели заявленная в сети цена. Сказать, что я обрадовался – ничего не сказать. Я тут же разговорился с согражданами, разделявшими со мной стояние в очереди, причем часть из них воспринимала мои жестикуляции и радостные восклицания с явным подозрением, а некоторые вполне себе побеседовали, и, уходя, я пожелал им удачи и счастливого пути. Кассир  же мне поведала, что мой вагон – нулевой, его специально прицепили к составу как дополнительный. Растянув губы в блаженной улыбке, я ответил ей невнятным бормотанием, смысл коего умещался в фразе: «Как здорово!».
И вот настал день отъезда. Я на перроне, перед своим вагоном. Нулевым. Старым. Причем он, вопреки заверениям кассира, был не последним прицеплен, а гордо пребывал в авангарде состава, прям за электровозом. Только дверь входная находилась как-то несколько за перроном, так что в вагон пришлось едва ли не запрыгивать, что, впрочем, только увеличивало антураж от происходящего. Чистенький внутри, нулевой произвел на меня наилучшее впечатление. Закинув вещи на третью полку – в детстве все мечтал на ней поспать – я не преминул подойти к симпатичной женщине-проводнику и, с несколько дурацкой улыбкой, поинтересовался перспективами кипятка. «Да, кончено» – ответила она, тоже с улыбкой, правда не дурацкой, добавив: «Только у нас титан сломался, но ничего, мы его дровами растопим».  И я, довольный, вернулся на свое место в ожидании отправления и растопки титана.
И вот поезд тронулся,  началась растопка.  Весело затрещали в печке дрова, и вагон постепенно стал заполняться запахом гари, а потом и дымом. Без всякой иронии скажу, что мне это все очень понравилось. Примечательна была реакция пассажиров: кто-то их тех, кто помоложе, закрывал рот платком и смотрел в сторону титана с некоторым ужасом, кто-то не обращал на трансформацию атмосферы вообще никакого внимания, располагаясь на своих местах; мимо пробежал какой-то малыш с криками: «Мама, дым, мы тут все сдохнем!» Впрочем, настроен он был явно позитивно, паники в его голосе не ощущалось и сдыхать он тоже, слава Богу, не собирался. Но больше всего меня поразили две, сидевшие неподалеку,  почтенные бабульки, лет по семьдесят каждой. Так они, по поводу происходящего выражали полное удовлетворение: «Прям молодость вспоминается, так ведь и ездили. Хорошо! Лесом пахнет, костерком! Сейчас бы шашлычка еще пожарить».
По поводу запаха лесного костерка я с ними был абсолютно солидарен. Но поскольку дымок радовал не всех пассажиров, то от растопки титана, в конце концов, отказались. Проблему кипятка решали за счет увлекательных походов со старым допотопным чайником в соседний вагон. Порою эту миссию брал на себя я, ибо, кажется, чай пил я больше всех – а как же иначе, когда проводник выдал любимый мной граненый стакан в железном подстаканнике. По дороге к своему месту я, почти наполовину, опустошал чайник жаждущим пассажирам и ощущал себя полезным членом общества, общаясь с некоторыми его представителями – например, с многодетной мамой. Между прочим, я настоятельно посоветовал ей посетить волгоградский горсад в четверг, когда в нем скидки и работают классные аттракционы.
А еще, время от времени, я выходил в тамбур – напротив электровоза, и слушал его гудки: непосредственно перед вагоном они звучат как-то особенно эпично, прям как в фильмах про Гражданскую или Великую Отечественную, и с мистическим восхищением смотрел на черный агрегат с надписью: «Сделано в Тамбове». Проводник сказал, что это печка. Иногда я помогал пассажирам, во время коротких остановок, спускать вещи, и вспоминал детство, когда на моей станции Чемодановка поезд стоял минуты три и нужно было спрыгивать, под протяжный гудок электровоза, по трем большим решетчатым железным ступенькам, которые меня, помню, одновременно и пугали и восхищали. 
Ну а когда опустилась ночь, то, лежа на полке и слушая стук колес, я смотрел на убегающую, за окном, луну и понимал, что это одна из лучших моих поездок. В старом нулевом вагоне, с неработающим титаном, запахом костра, сделанной в славном Тамбове печкой и допотопным чайником.
20 августа 2017 года. Чкаловский