Знаменательный день

Мне дали диплом. И кто я теперь?
На развороте новенькой корочки написано, что я врач. Какой ужас... Зачем я в это ввязался?..
А вот пару недель назад, сдав государственный экзамен, я готов был орать об этом в ухо каждому прохожему, я заполнил все соцсети объявлением того, что я уже врач, а вечером того же дня от радости напился до беспамятства. Впрочем, не совсем до беспамятства. Что-то я всё-таки помню. СЛР вот смогу провести...
Я стою у дверей деканата, стою и не могу пошевелиться. Эта синяя корочка словно говорит мне, что всё, дорогой друг, ты теперь не вольная птица, которая «хочу хожу на пары, хочу не хожу», ты теперь всем должен — лечить, слушать, сопереживать, писать научные работы, дежурить... Ох...
Рядом со мной стоят мои одногруппники с такими же синими корочками, как у меня, восхищённо их рассматривают, громко разговаривают, улыбаются. Чему вы радуетесь, глупые? Этот диплом — ваш  билет в жизненное однообразие, серость будней, окружение больных и умирающих. А мы с вами ещё так молоды! Осталось только свадьбу сыграть и детей сопливых завести — и привет, рутина.
Ну вот у нас синие дипломы, ладно. А у кого красные — им же ещё хуже. Это ж ответственности сколько! Вот так скажешь ненароком, что у тебя диплом красный, потом будут с тебя требовать клинических подвигов. Кошмар…
О, теперь фотографируются. Чего вы фотографируетесь? Да ещё и с дипломами. Меня зовут. Ладно, надо запечатлеться. Улыбаюсь. Такой день знаменательный. Я врач, всё-таки...
 
Ребята, всем пока, до вечера, встретимся за час до выпускного. Нужно ещё раз сфотографироваться, пока мы красивые, радостные и трезвые... Вот и мой автобус. Хорошо, что полупустой, и места есть свободные. Я уже успел устать. А сколько ещё предстоит сегодня!
На остановке вошла бабушка и, кажется, уже прокляла меня за то, что я ей место не уступил, за то, что я не уважаю старость, за то, что сейчас молодёжь не та пошла и прогнила интеллигенция. Эх, бабуля. Уважаю я твою старость, мне с вашей старостью всю жизнь бок о бок идти, садись, пожалуйста. Я устал от неопределенности, от страха перед будущим, мне посидеть захотелось, меня одолели мрачные мысли, и я тебя даже не заметил, погрузившись в них и уставившись в трансцендентную даль… Слово красивое. На философии узнал.
…За окном пробегали дома, витрины магазинов, пешеходы, улицы, светофоры. А моя мысль о предстоящем вилась веревочкой, и конца ей не было. Я прильнул лбом к стеклу и закрыл глаза. Но почти сразу открыл, услышав тяжелый вздох.
О нет... Только не это. Я почувствовал, как бледнею, как сердце остановилось, а потом с силой ударило по рёбрам. Мужчина средних лет, сидящий в конце автобуса, закрыл глаза, открыл рот и начал закидываться назад. Лицо его исказила гримаса боли. Но наверно моё лицо сейчас выглядит не лучше. Я желаю провалиться сквозь землю. Первая мысль — незаметно выйти на следующей остановке. Вторая — а вдруг меня вычислят и посадят? Третья — я же врач, я должен, у меня диплом в сумке лежит. Ох… Я так и знал, что от этой синей корочки будут одни беды. Что же делать?! Господи, помоги! Я мыслил, что помню, как делать СЛР просто так, для примера, я не хочу, у меня праздник сегодня, пожалуйста-а-а-а! Пусть ему станет лучше, пусть ему станет лучше, пусть...
А нет. Он просто зевнул. Ух-х...
Моя остановка. Мда... Никаких нервов не хватит. Руки до сих пор дрожат. И сердце колотится.
Как хорошо было быть студентом — ты никому ничего не должен. Все пациенты только в задачах, лечи чем хочешь, пиши дозы какие хочешь, умрёт от твоего лечения — так это только на бумаге. Историю болезни неправильно напишешь — почитаешь, напишешь правильно, уйдёшь молодцом. А сейчас... Максимальная доза адреналина при той самой злополучной СЛР 5 мг. Это я знаю. Это в выпускных тестах было.
Жестокая жизнь. А вот если бы ему действительно плохо стало? Не хватало мне ещё трупов в день выпускного. Вот весело было бы. «Вы трупы видели? Вы трупы резали? Страшно?» — С такими вопросами к нам приставали все, кому не лень, узнав, что мы учимся в медицинском. Видели. Резали. Страшно. Если бы тот мужчина умер в автобусе, я бы рядом упал, наверно. Эх, подлечиться бы феназепамом, что ли…
Видимо, дорога в экстренную медицину мне заказана. А вот в плановой, как ни парадоксально, я чувствую себя комфортно. Никаких эмоций почти. На первых курсах всех жалел, сопереживал. А сейчас… Сейчас мне никак. Болеете? Вот лекарства, до свидания. Я слышал, что это психологическая защита такая. Пусть лучше так. Не хочется думать, что я стал плохим человеком.
А вот лягушек на нормальной физиологии было очень жалко. Одна девочка у нас даже в обморок однажды упала, видя те зверства.
Так странно. Лягушек жалко, а людей нет. Эх, мед, что ты со мной сделал?.. Лягушки невинные, а люди... Многие сами виноваты в своих болячках. Но почти никому нельзя это объяснить. Человеческая природа — что поделаешь? Всегда легче сделать виноватым кого-то, чем себя. Плохая экология, плохое государство, плохие врачи... Один ты хороший. Один ты правильно жил. А то, что дымил, как паровоз, сорок лет — это ничего. А то, что пьешь кагор при гликемии 16 ммоль/л по религиозным соображениям — тоже нормально. А то, что тебе легче не становится, кто виноват? — врачи, конечно.
Но никому не объяснишь, что 90% времени врача — бумажная работа, что на приёме в поликлинике на пациента отводится 8 минут. Ты вылечи меня, белохалатный. Дай таблетку волшебную. Какой тут комплаенс… А у правительства за такую нервотрёпку награда — только добрые, воодушевляющие слова: «Вы там держитесь. Здоровья вам, удачи и хорошего настроения».
Нам однажды рассказали историю про хирурга, который уволился, сказав, что перестал видеть смысл лечить повторно тех, кому плевать на своё здоровье, кто даже не пытался после предыдущей операции изменить свой образ жизни. На мой взгляд, это высшая степень отчаяния, разочарования в профессии — не видеть смысла...
Другое дело — врачебная халатность. Тем, кто грешит ею, не место в медицине. Надеюсь, никогда так не поступлю. Лучше буду доставать заведующего просьбами советов и консультаций. И отстану от него только наверно годам к двадцати восьми. К этому времени из меня, полагаю, должно выйти что-нибудь путное…
 
Я начинаю одеваться. Как мне нравится мой синий костюм! Только я по сравнению с ним контрастно бледен, хотя уже конец июня на дворе. Что-то времени всё не было загорать. Но всё равно красиво…
         
Я люблю тебя до слёз, медицинский институт…   
Вот и пролетели все шесть лет. А когда? Я и оглянуться не успел. Уже через час мы в последний раз сфотографируемся все вместе. А потом кто куда… Эх, ребята, я наверно буду по вас скучать, хоть вы порой были просто невыносимы. Мы ругались так, что летели искры. Мы злословили и ехидничали. Мы неделями не разговаривали. А к пятому курсу как-то остепенились все. Поумнели, наверное. Много серьёзных экзаменов сдавать приходилось, надо было умнеть. Каждый экзамен – испытание, каждый раз пан или пропал, и потому мы накануне массово молились: «Во имя удачи, лета и халявного билета. Аминь».
А эти бесценные шутки, над которыми мы смеялись до боли в животе? Услышь их посторонний – у виска бы пальцем покрутил. И циниками бы ещё обозвал.
А квартирные вечеринки? О них можно было бы бесконечно рассказывать… если бы ещё всё вспомнить после них.
А как мы массово писали ответы к контрольным, оперативно разделяясь по вариантам! Как сидели и виртуозно списывали с телефонов, лежащих прямо на столе или с заранее заготовленной кипы шпаргалок!
Мы делились друг с другом оперативной информацией о преподавателях, контрольных, экзаменах. Все вместе боялись и всё равно ничего не делали. Частично, разумеется. Кто-то всё равно даже ночами учил, а кто-то постоянно их успокаивал.
А расшифровка ЭКГ всегда была подобна разгадке древнеегипетского папируса. «Если бы я знал, что человек с такой ЭКГ так быстро отъезжает, я бы не стал так долго ждать», – фраза моего одногруппника, проходившего практику в приёмном отделении на четвёртом курсе. Наши знания по ЭКГ — в одном предложении.
А уж сколько было фраз преподавателей увековечено в цитаты! Все задние листки тетрадей были исписаны смешными высказываниями. У нас не группа была, а театр пародий какой-то!..
 
Перед выходом смотрю на себя в зеркало. Такой представительный я в этом костюме и галстуке. Прямо профессор. Доктор медицинских наук. Только лицо измученное. Такому сами бабушки место захотят уступить. Хотя… Ну не-е-е-т. Гулять, так гулять.
«Алло, можно заказать такси?..»
 
Привет, ребята, вот и я. В последний раз все вместе. Какие же вы все красивые. Я только сейчас понял, как сильно буду скучать. Так грустно… Вернуть бы всё назад, прожить бы заново беззаботное время. Gaudematus igitur, juvenes dum sumus!..
Вы такие радостные. Чему вы… Да чёрт возьми, почему бы и не порадоваться?! Выпускной же, а не поминки! Что-то я взгрустнул не на шутку сегодня.
«Должны использоваться данные ситуационной разведки, например: летит птица – упала на голову». Фраза с медицины катастроф. И почему вы её вспомнили? Все смеются. И мне смешно. Мы вынесли с занятий всё, что угодно, только не глубокие знания.
— А я сегодня, когда в автобусе ехал, чуть от страха не умер…
Смеются. И я с ними.
Как же я вас всё-таки люблю! Весь день я грустил, а сейчас печали и в помине нет. Глядя на ваши счастливые лица, я вдруг поверил в светлое будущее. Я увидел, что не всё так уж плохо. Будут выздоравливать пациенты, ведь не тупые же мы. Будет любовь, будет семья, будут дети. И любимая работа. И вы, мои друзья. Мы же ещё встретимся. Пусть не скоро, но встретимся же…
Общее фото. Один, два, три… Все улыбаются. Я улыбаюсь. Такой день знаменательный. Я врач, всё-таки…