Прикосновение

Бывают такие моменты в жизни, когда человек ощущает, как что-то или кто-то касается его нутра. Души, сердца – у этого много названий. В такой момент тепло, спокойствие, а иногда  и боль – проходят через тело человека с такой интенсивностью, что  наполняют его до краев. И именно тогда он чувствует себя человеком.

Часто, ощутив прикосновение к своей душе, еще долго не можешь избавиться от необъяснимой тоски, от чувства утраты и почти незаметного, но весомого понимания, что это больше не повторится. Так или иначе, за все прекрасное приходится расплачиваться.




Первым человеком, который сумел заглянуть в саму суть моей души,  была бабушка.
Я была тогда совсем маленькой и глупой и с очень кривыми зубами, на которые нацепили железки. В народе их называют – брекеты.  Доктора пытались так исправить  хаотичную расстановку зубов в моей челюсти, но расплатой за это лечение был волнами накрывавший меня стоматит. По всему моему рту были маленькие язвы, которые  мешали мне есть, пить и говорить.

В тот год, не помню, сколько мне было лет, находиться дома было сложно. В одной из комнат лежала бабушка, она мучилась от непостижимой здоровому человеку боли, тихо умирая от рака. Каждый раз, когда я приходила в нашу квартиру – по всему моему телу пробегалась усталость от навалившегося чувства вины за то, что у меня все хорошо. Однако, когда в гости приходили язвы, я забывала обо всем, малодушно полагая, что лучше уж смерть.

В один из этих «стоматитных» периодов, когда было совсем уж плохо, бабушка позвала меня к себе в комнату. Ей тогда было очень сложно говорить, но, тем не менее, она нашла силы, чтобы улыбнуться мне и сказать, как ей жаль, что со мной такое происходит, и что я обязательно справлюсь, если буду терпеливой и сильной. Тогда, получив сочувствие и утешение  от человека, переживающего гораздо большие мучения чем я, борющегося буквально за каждый день жизни, я в первый раз почувствовала, как кто-то касается моей души. И открылась навстречу самому сильному человеку из всех, кого я когда-либо встречала. С того момента, я старалась не плакать, я чистила зубы и полоскала рот с усердием и верой, что все будет хорошо, если я буду терпеть, ведь она так сказала.  И я терпела.


 

Вторым таким человеком был двадцатилетний алкоголик, который открыл мне другую сторону этого ощущение – спокойствие и довольство, смешанное со странным концентрированным счастьем. Летом, когда мне было 15 лет, он согласился отвезти меня и мою подругу на книжный склад в Москве. Он говорил, что там самые дешевые книги, а также можно найти разные редкие и раритетные издания. Нас было трое – он, я и Нина. Склад на Комсомольской представлял из себя несколько странных построек, напоминающих обычные гаражи, но на платформе из бетона. В каждом из этих «гаражей» были разные оптовые магазинчики с газетами, книгами и прочими мелочами. Втайне от своих владельцев или же по их поручению, они сбывали излишки книг на руки таким раздолбаям, как мы, по оптовым ценам. Кажется, в тот день мы провели там не меньше трех часов. Небо было чистым, и солнце слепило и заставляло непрерывно утирать с лица пот.  Это был тот редкий день, когда некуда было спешить и нечего желать кроме того, что вокруг тебя.

Кое-как оттащив Нину от книги про то, как стать актрисой, мы присели покурить на бетонной платформе. Все трое молчали. И в какой-то момент все трое легли прямо под лучи солнца, не боясь испачкать одежду или стряхнуть пепел на соседа по неосторожности. Он посередине, я слева, а моя подруга справа. В тишине мы лежали сигарет 5 подряд, я забыла про Нинино существование, он касался меня коленом. Затянувшись в очередной раз, он повернул голову ко мне, посмотрел в глаза и улыбнулся. Его теплый взгляд вселил в меня уверенность, что все будет хорошо. И тогда я открылась навстречу неизвестному, но понявшему меня за какие-то пару минут игры в гляделки, молодому человеку. На протяжении еще года, мы переживали сложную историю, последствием которой служило полное разочарование в людях, к счастью, временное. Однако, в тот день под палящим солнцем в книжных трущобах около вокзала на комсомольской, он коснулся меня. И это стоило всех последствий.




Третьим человеком стал мой отец. Это случилось зимой совсем немного после моего шестнадцатилетия. Тогда мы редко с ним виделись. В тот вечер, кажется, я вытащила его в кино. Не помню, что мы смотрели, не помню вообще, что тогда было. Кажется, я читала ему лекции, о том, как стоит жить. Теперь забавно это вспоминать, но тогда я была совершенно серьезна. Он довез меня на машине до дома, мы попрощались, за мной закрылась дверь подъезда. И вдруг что-то больно кольнуло меня, я подождала, пока он уедет, и вышла на улицу. Закурив, я думала пройти круг-другой вокруг дома, а затем пойти спать. Тогда много чего меня тревожило, в основном, как это бывает у девочек-подростков, тревожили меня мальчики-подростки и бесконечное открывшееся мне буйство чувств и переживаний.

Я немного прошлась, наполнила свое тело морозным воздухом и сигаретным дымом, но не успокоилась. Подходя к подъезду, я вдруг увидела встревоженного отца, почти бежавшего ко мне.
 
Когда он выпустил меня из машины и отъехал, он позвонил маме, спросить, дошла ли я. И, конечно же, получив отрицательный ответ, кинулся меня спасать.  Тронутая тем, что он так за меня тревожится, я рассказала ему, что мне просто было плохо и надо было пройтись. В тот момент я подарила ему откровенность, и он отплатил мне тем же.

Папа посадил меня в машину и предложил выпить кофе на какой-нибудь заправке.
Еще с раннего детства, я обожала заправки за чертой города. Они ассоциировались у меня с нашими поездками всей семьей куда-нибудь далеко. Такими, знаете, когда едешь целый день или даже больше. И вы останавливаетесь в каком-нибудь богом забытом месте, чтобы наполнить желудки и бак, взбодриться и поехать дальше. В тот вечер он отвез меня на такую заправку, купил два кофе и слушал-слушал-слушал…

Я всегда думала, что рассказывать о моих мелких проблемах отцу неуместно. Он представлялся мне титаном, который живет какой-то больше, чем просто человеческой, жизнью. Он обеспечивал всю нашу большую семью, держал на своих плечах наше благополучие, поэтому мои проблемы, в сравнении с его, казались щепками. Я думала  почему-то, что он просто посмеется. 

Но той темной ночью, попивая кофе и слушая джаз, он отнесся ко мне всерьез. Выслушал и рассказал немало. И после длинного печального разговора я почувствовала себя освободившейся. Вернее, я знала, что тоска вернется ко мне, когда я пересеку порог квартиры, но она меня больше не пугала. Этот бородатый, кучерявый и самый родной из всех мужчин человек, коснулся своей рукой моего плеча, а своими глазами моего сердца. И я поняла, что никогда не буду одинока.




Каждое прикосновение к твоей душе меняет тебя новой истиной, новым маленьким открытием. Бабушка показала мне, что любая боль проходит. Юный алкоголик с большими глазами указал на то, что прикосновение к самой сути человека стоит любых последствий, пусть даже самых плачевный. А отец уверил, что даже в самую холодную зиму всегда можно развести костер и согреться.

И оттого, люди, прикоснувшиеся к душе человека,  навсегда остаются с ним, принимая вид изменений в его душе, создающих из человека то, чем он является.